Кровь в его жилах

Глава седьмая Все переворачивается с ног на голову

Договорившись отправиться в лес к лешему в десять вечера, сразу после обхода дежурного врача, Светлана вздохнула, заметив, как Александр достал из кожаного планшета листы бумаги и артефакторное перо — дорогая вещь, между прочим: не требует чернильницы, пишет в любом положении, сами чернила не выгорают и не дают внести правки чужим людям. Подделать записи тоже нельзя. Александр поймал её любопытствующий взгляд и пояснил:

— Это подарок родителей на восстановление в чине и возвращение магии. Мой отец купец первой гильдии… Он привык делать щедрые подарки — дарить, так сразу… — он в качестве примера покрутил в руках перо, отделанное, наверное, все же красным золотом, а не медью.

Чего-то подобного Светлана и ожидала от родителей Громова, хотя… Нет, первую гильдию она все же не ждала. Туда входили крупные фабриканты и промышленники, миллионеры, решавшие подчас судьбы страны, хотя аристократы до сих пор морщились от их существования и не признавали их равными себе.

Права была Дарья Лапшина, когда вцепилась в Громова — он завидный жених. Очень. Верочке повезло. И будущему племяннику Светланы тоже. Надо с кем-то проконсультироваться: кто же родится от связи с упырем? Только вопрос настолько деликатный, что пока неясно, к кому с ним можно обратиться. Может, только князь Волков? Хотя именно к нему идти с вопросами не хотелось. Светлана еще «не наелась» каши, она еще побарахтается, прежде чем сдастся на его милость. Если вообще сдастся. Волков может быть опасен для ребенка Дмитрия.

— Показания, да? — тоскливо из-за Волкова сказала она. Александр все понял не так:

— Если хотите, я могу сам все записать — вашу позицию и показания я знаю. Прочитаете и подпишете… — Он поспешно добавил: — это, конечно, если вы доверяете мне.

Светлана грустно улыбнулась — прошлое напоминало о себе такими вот неожиданными отголосками:

— Доверяю, Александр… Еремеевич. Вы ни разу не предали моего доверия.

Тот нахмурился:

— Мне казалось, что я все же…

Она не дала ему договорить, с излишним жаром перебивая:

— Это не так. Вы не предавали меня, вы удивительно умеете верить и прислушиваться к моим словам. Я этому долго училась.

Александр вместо ответа уткнулся в лист бумаги и принялся что-то быстро писать мелким, убористым почерком. Графологи считают, что это признак скупого, не склонного к душевной щедрости человека. Это они с Громовым не встречались. Брови у него почти сошлись на переносице — Светлана его снова смутила. Наверное, жа́ра в словах было многовато. Она тоже уперлась взглядом в одеяло, чтобы не мешать Александру, и принялась вспоминать слова Аксенова — вдруг её осенит и найдется подсказка, спасающая Матвея. Ведь не может тот, кто покушался на Светлану, все предусмотреть. Не может.

Так… Пророчество. Что с ним делать, она пока не знала. Может, Мишка найдет иной выход, чем лютая смерть Юсуповых? Убивать она не хотела. В этот раз Саша вряд ли придет ей на помощь, спасая её душу.

Ладно, что там следующее? Поездка Рокотова в скит. Он ли это был? Впрочем, скорее всего он. Иногда нечисть могла принимать чей-то вид, как подвойняки, доппельгангеры или те же огненные змеи, но… Подвойняки обитают в польских землях и вряд ли в зиму решили перебраться сюда, на север. Подозревать у Матвея наличие темной сущности, как доппельгангер, пока нет причин, а огненные змеи интересуются только вдовами и крайне редко брошенными девицами. А Матвей ни то, и ни другое. Брошенная девица, с большой натяжкой — она сама, только по Саше она не горюет и счастлива за него. Ведь счастлива, да? Она попыталась найти в себе ревность к Верочке и не обнаружила её, как и боли. Нет, если огненного змея и мог кто-то привлечь, так это Верочка. К счастью, она про Дмитрия ничего не помнит.

Дальше, пока Александр быстро строчит своим пером… Кротов, Иванов, отвлекший его, и якобы Рокотов. Зачем это делать Матвею? И опять вопрос: а Матвей ли это был? Так, раз нечисть не при чем, то… Может, артефакт или амулет ложной личины? Надо будет посетить черный рынок для успокоения души. Вспомнился Мишка со своим предупреждением — не доверять никому. Может, он тоже предполагает что-то подобное? Когда же он вернется… Обещал быстро расправиться с нежитью.

Светлана тайком посмотрела на Александра — он продолжал писать, и отвлекать его не хотелось. Про Кротова она спросит позже. Только Саша умудрился поймать её взгляд:

— Что-то не так, Светлана Алексеевна? — Перед отчеством он откровенно споткнулся, словно помнил, что когда-то он обращался только по имени. Холера, он ведь действительно это помнил, раз помнил и Лизу. Эти заминки у него и у неё самой надоели, так что Светлана твердо предложила:

— Александр Еремеевич, а давайте обращаться к друг другу по именам? Что скажете, Александр? — как же легко стало на сердце от возвращения кусочка прошлого. Даже если Александр не согласится…

Он оторвался от записей и сосредоточенно, словно решая задачу из курса высшей математики, не меньше, посмотрел на Светлану. Откажется. Точно откажется!

Александр неожиданно улыбнулся и мягко сказал:

— Сочту за честь. Только… вы же не это хотели спросить?

Она кивнула, напоминая себе о Верочке и счастье Александра рядом с ней:

— Не это. — Она собралась с разбегающимися от Сашкиной улыбки мыслями: — меня заинтересовал Кротов. Аксенов ничего не сказал по его поводу. Что такого знал или увидел Кротов, что его пришлось удалить с места преступления?

— Не поверите, Светлана, — кажется, новое обращение ему нравилось. — И я, и Владимир не раз его допрашивали. Ничего важного он не знал. Не видел. Не заметил. Он даже следы вокруг тела Семеновой не разглядывал — то ли потому, что нет опыта: он из солдат пошел в полицейские, — то ли потому, что следов не было. А потом пошел снег, и обнаружить что-либо уже было невозможно… И светоч на Кротова не среагировал — видимо, светоч был настроен взорваться или по времени, или на применение магии возле него. Кротова не было смысла удалять оттуда. Даже для затягивания поисков тела не было смысла…

Светлана уточнила на всякий случай:

— О том, что вы кромешник и будете кромежем искать труп…

Александр прищурился:

— Вы тогда заметили, да? Подозревать, что я буду искать кромежем, сокращая время поиска, мало кто мог. На тот момент, что я кромешник, знали мои родители, опричнина, некоторые местные жандармы и Волковы. Список большой, но особо подозревать некого. А о вас…

— То, что я кромешница, знал только князь Волков. — Она нахмурилась, не замечая, что повторяет это за Александром. — Значит, светоч мог быть настроен вообще на применение любой магии.

Александр кивнул:

— И ждать он мог не нас с вами, а любого мага.

— Тогда зачем… — она потрясенно замерла, понимая очевидное — то, что упустили и они, и Аксенов. — Тогда получается, что Кротова удалили только для того, чтобы показать, что в деле замешан пророк⁈

Александр одобрительно улыбнулся Светлане:

— Вот я об этом и думал, когда слушал Аксенова. За два дня некто, похожий на Матвея, нанимает Иванова и указывает время, место и конкретного человека, которого надо споить. Кротов ничего особенного на месте преступления не заметил, он ничего важного не знал. Его удалили, только чтобы ткнуть нас в очевидный факт: в деле замешан пророк. Быть может, я принципиально ошибся в цели преступления…

Светлана продолжила за ним, пытаясь не упустить головокружительную мысль, ставящую все с ног на голову:

— Ею не была я или вы. Ею изначально был Рокотов.

— Именно, Светлана.

Она, пока мозги кипели, перестраивая версии, горячечно спросила:

— А как вы определили, что именно он нанял этого Иванова?

— Никак. Мы этого никак не определили. Это все люди Аксенова. Мы с Владимиром после допроса Иванова устроили опознание: показали ему нескольких похожих на Матвея людей и его самого. Иванов не смог четко указать на Матвея. Вы не представляете, Светлана, сколько среди низших слоев населения мужчин-блондинов с явными признаками недоедания на лице. Иванов не смог опознать Матвея.

— Тогда почему Аксенов… — Светлана качнула отрицательно головой: — впрочем, нет, я поняла. Аксенов показал Иванову только Матвея, так?

Он пожал плечами:

— Может быть, я уточню у него.

Светлана посмотрела в глаза Александра и увидела в них огонек интереса — он явно ждал, что она скажет, что предположит о нападении со светочем. Ему было важно её мнение.

— Получается, что все изначально направлено против Матвея, которого из-за дара не могли поймать иначе. Так?

Он задумчиво крутил в пальцах перо. Он что-то снова обдумывал, и Светлана понятливо молчала, не подгоняя его. Александр медленно, словно подбирая слова, произнес:

— Я не знаю, как точно действует его дар, я не знаю процент достоверности его предсказаний.

Светлана принялась быстро пояснять — уж в этом она разбиралась:

— В обычном состоянии, как сейчас, у Матвея сбывается порядка шестидесяти процентов предсказаний. Причем он вче… Позавчера при вас говорил, что предсказания смерти, опасности или болезней среди близких людей, таких, как я, например, он не может пропустить. Свою смерть он, полагаю, тоже способен увидеть, как и грозящую ему опасность. А вот когда он подвергается лишениям, то его предсказания почти дословно сбываются.

Она проглотила рвущиеся из неё слова, что просто некоторые, считающие себя нечистью, выбирают неочевидное из предсказанного. Он мог стать человеком, но ради неё отказался от души. Вот же… Она проглотила глупый комок в горле — сейчас не до этого.

Александр привычно подхватил нить её размышлений:

— Получается, что подставить его могли только до прибытия в Суходольск или после сентябрьского землетрясения, когда он начал жить обычной жизнью. Кто-то для верности даже месяц выждал.

— Но кто? — впрочем, Светлана запоздало поняла сама. Александр подтвердил её догадку:

— Юсуповы, я могу предполагать только их, но допускаю, что могу ошибаться.

Она забывчиво подалась к Александру, и боль в животе напомнила о себе яркой вспышкой. Стон все же удалось сдержать, а вот гримасу боли, судя по тому, как поймал её руку и утешающе сжал пальцы Сашка, не очень.

— Светлана, вы в порядке? Может, позвать врача? Аксенов запретил Авдееву мешать допросу, но…

— Я в порядке, честно, — Светлана заставила себя улыбнуться и даже позволила пальцам Александра ускользнуть прочь — все между ними поменялось. — Не надо, давайте продолжим. Итак, что получается?

— Если не думать о нас, то получается следующее… Официально, я наводил справки, княжич Феликс кутит на Лазурном берегу со своей новой пассией. Там его мало кто знает лично и достоверно подтвердить, что это точно княжич, никто не может. Княжна Татьяна уехала на воды поправлять свое здоровье. Она ведет закрытый образ жизни и найти её в Европе сложно.

Светлана решила, что хранить секреты Юсуповых от Александра сейчас глупо — он может помочь:

— Феликс Юсупов хорошо подстраховался, чтобы скрыть беременность Татьяны и рождение детей.

Александр прямо посмотрел ей в глаза — кажется, в них плескалась благодарность. Он еле слышно повторил за ней:

— Детей? Даже так… Их сразу двое, и княжич Юсупов не смог выбрать своего «Матвея»?

— Да. Он попросил помощи у Матвея в борьбе с проклятьем. Он надеется спасти обоих своих детей.

Александр задумчиво постучал пером по планшету. Иное перо такого обращения бы не перенесло, забрызгивая все чернилами, но это же артефакторное! Один этот жест многое сказал о Сашке — он привык к дорогим вещам, пусть и жил тут как простой хвостомойка, точнее участковый пристав.

— Кому-то это пришлось не по душе. Князю Юсупову, как вариант.

Светлана не сдержала обиды на все современное общество, в котором до сих пор женщины стояли на втором месте:

— Там для рода Юсуповых все просто: второй родилась девочка. Ею, полагаю, можно пренебречь — наследник родился первым и вне опасности.

— Даже так… Холера! Тогда ясно, почему все началось. И началось сейчас. Кому-то из Юсуповых важно вернуть ребенка в род. У них там, случайно, нет каких-то инициаций на родовом камне или прочих ритуалов для укрепления рода?

— Матвей ничего не говорил — он второй ребенок и в такое мог быть просто не посвящён. Но заполучить ребенка мешает именно он — пока Феликс надеется на его помощь и предсказания, он будет бороться за дочь до конца. Во всяком случае я надеюсь на это — Матвей так не говорил, но это чувствовалось…

Александр нахмурился:

— Непосредственной опасности подвергнуть Матвея нельзя — он это увидит.

— И тогда в ход пошла подстава с Ивановым, ночной поездкой в скит и светочем. Пусть все за Юсуповых делают полиция и закон, а случайно пострадавшие от светоча не в счет для таких людей, как Юсуповы. — Светлане от осознания этого было отчаянно горько. Что она могла сделать с этим⁈ Ничего. И в тоже время — все. Она могла. Но не хотела. И князь Волков не поможет. Она же нечисть. У неё даже фамильного сокола нет. Ни медного, как у дальних Рюриковичей и сидящего сейчас на троне игрушечного императора, ни серебряного, ни тем более золотого, как положено цесаревнам.

Александр, не зная о её мыслях, одобрительно улыбнулся:

— Только расследование забуксовало сперва из-за меня, а потом из-за вашей уверенности в Матвее.

Светлана тихо пробормотала, все еще боясь сознаться самой себе — только император может привлечь к ответу Юсуповых, настоящий, которого нет:

— И вашей веры в мои слова, Са… — а вот это было добавлено зря.

Александр пытливо посмотрел на Светлану, не дождался продолжения и неожиданно признался:

— Я вот от чего отталкивался в своих размышления. Матвей пользуется благосклонностью Феликса Юсупова. Матвей не идиот, который позволяет вести за собой хвост. Если дело шло о моих… Сугубо гипотетических племянниках, то я, даже без дара пророчества, как минимум ездил бы в скит не на своем магомобиле и не под своей личиной. Парик, борода, грим, а если знать о богатствах Юсуповых, то скорее всего речь можно вести об артефактах ложной личины… Но Матвей ничем этим не воспользовался — именно это смутило меня и заставило думать.

— А меня Кротов… И да, я тоже думала о артефактах или амулетах личины.

— Этим артефактом, скорее всего, пользовался тот, кто подставил Матвея. У меня даже мелькнула глупая мысль… Только не смейтесь сразу, — и вопреки своим словам, он сам же и рассмеялся, только очень грустно.

— Саш… — Светлана подавилась словами. Вторая ошибка за пару последних минут. Надо прекратить думать о троне и собраться с мыслями! — Александр, я внимательно слушаю. Я не буду смеяться, чтобы вы ни сказали.

— У меня на миг даже мелькнула мысль, что сюда в палату мог приходить не настоящий Матвей. Только я уверен в одном — я сам телефонировал Матвею… А так… Артефакты ложной личины не отследить по эфирным нитям — они действуют скрытно. Настоящему Матвею, что бы не говорил Аксенов, нет смысла вас убивать — возможно даже, что пророчество о смерти княжны Юсуповой от вашей руки сфабриковано. Демьян, наш ловец слухов, ничего подобного не слышал. А Демьян у нас…

Светлана не сдержала улыбки — Демьян просто купался в слухах, отлавливая даже самые мелкие и невероятные, как о беременности Верочки.

Александр улыбнулся в ответ, согревая запутавшуюся в долге и своих возможностях Светлану:

— Да, да, Демьян у нас в плане ловли слухов бесподобен. Он ничего о смерти княжны не слышал.

— Матвей тоже ничего не говорил о пророчестве. Он только просил меня о помощи. Мы же с вами… поможем ему?

— Светлана, я не предам ваше доверие. Только не это. Вы можете рассчитывать на меня. Я сделаю запрос в Москву об артефактах или амулетах ложной личины, которые всплывали на черном рынке, скажем, в течение года. Хотя результат не гарантирую — Москва большая, Россия еще больше, а всех желающих заработать на нелегальных артефактах не переловишь и в тюрьму не посадишь. И спасибо, что не смеялись над моей параноидальной мыслью о ненастоящем Матвее. Если бы я лично не телефонировал ему…

Светлана закрыла глаза — может, это и не паранойя Александра? Ведь тот Матвей был иным, но и речь тогда шла о тяжелых воспоминаниях. Мало кто будет сам собой, когда будет рассказывать, как его предали родители. Но настоящий Матвей совершенно точно не мог напасть ни на нее, ни на Баюшу. Значит… Это был не Матвей? А кто-то, кто выдает себя за него? Телефонировала ему не сама Светлана. Ему телефонировала сиделка, которой могли дать не тот номер кристальника. Она могла связаться не с тем Матвеем. А вот потом Александр… Как быть с этим?

— Подмена звонков бывает? — растерянно спросила она, а в голове глупо звучало сказанное хриплым голосом: «Ли-за!»

Александр помрачнел:

— Не знаю. Не слышал о таком — уточню в опричнине. В любом случае пока продолжим искать артефакты подменной личины и пути передачи яда или зелья отсроченного действия через ресторан. И надо искать выходы на Юсуповых. Постараюсь привлечь опричный сыск к этому, хотя результат может оказаться так себе. Учтите, что сам Феликс Юсупов может быть в Суходольске под личной. Во всяком случае, если бы у меня была жена и дети, я бы поступил так. Пусть на Лазурном берегу кто-то кутит с любовницей — жена одна и на всю жизнь.

Светлана, не оставляя мысли о поддельном Матвее и отбрасывая в сторону мысли о возможной подмене Саши — это же совсем бред, — пробормотала:

— Думаете, он постарается выйти на меня?

— Может быть. И скорее всего под личиной

Она не выдержала — все слишком стало запутанно, Матвей вообще голову может потерять из-за этих игр с поддельными личностями:

— В свете предполагаемых игр с личинами… Я Вета. Это никто, кроме вас, не знает. Так вы всегда можете быть уверенными, что говорите именно со мной.

— Лёка, — понял её Александр. — Так зовут меня в семье. Только родители, даже не при слугах. Спасибо, что поверили в мой бред.

— В случае с Кротовым-Ивановым это не бред. Лучше заранее перестраховаться, чем потом выяснить, что рядом был кто-то иной. Матвей уже в тюрьме из-за этого. Небеса, я даже не знаю, как можно приструнить Юсуповых, если они постараются забрать из скита детей! Теперь Матвея нет, а где Феликс Юсупов — неясно. Я не знаю, как их остановить. Я не хочу, чтобы проклятье легло на невинное дитя. Матвею теперь не до поисков.

Александр мрачно сказал:

— Я узнавал о проклятье. Ему далеко не триста лет. Оно гораздо древнее. И оно… Светлана, оно неснимаемое. Это совершенно точно.

— Почему?

— Потому что Юсуповы ради выгоды на службе русскому царю поменяли веру. Если бы они искренне поверили в нового бога — проклятье не легло бы. Они же продались за золото и земли. Проклятье не снять. Но защищать детей Юсуповых я вам буду помогать — они совсем не виноваты в случившемся.