Кровь в его жилах

Эпилог

Саша пришел почти в полночь. Сперва постучал в дверь, дождался ответа Светланы, и только тогда кромежем вышел в комнате. Устало улыбнулся под изучающим его состояние взглядом Светланы, отчитался:

— Я в порядке, честное слово, — и протянул руку, привычно уточняя: — ты или я?

Светлана, поправляя на плечах края башлыка, только и спросила:

— Ты веришь мне?

— Абсолютно, — голос его не дрогнул. Баюша на кровати приоткрыла один глаз, но предпочла промолчать. Саша не лгал. Он никогда не лгал Светлане.

Она вложила холодные пальцы в его ладонь:

— Тогда я.

Он же не знал, куда она собиралась шагнуть кромежем.

— Хорошо. — Он на миг прижал её ладонь к своей щеке, согревая её пальцы. И он, и она знали, что до будущего, когда они смогут быть вместе, еще очень далеко. С учетом того, что Светлана задумала, оно вообще может не наступить. Все может закончиться сегодня. Через пару минут, быть может.

Берег Идольменя был тих и спокоен. Каменка шумела где-то подо льдом, омывая нагромождения синих камней с выемками для жертвоприношений. И как такое большое, заметное капище прошло мимо взгляда властей? Хотя, быть может, они и пытались его уничтожить, но природа оказалась сильнее.

Луна скрылась за тучами, сыпал мелкий, колючий снег — не самое лучшее время для прогулок. С ледяной глади Идольменя дул сильный, порывистый ветер, заставлявший глубже прятаться под защиту башлыка. Самое время умереть, быть может.

Саша задумчиво молчал, только локоть вежливо предложил, когда Светлана осторожно пошла к кромке воды, скрытой под ломанными, вставшими на бока льдинами. То ли надо покричать, то ли надо кровь капнуть в черную воду не до конца замерзшей проруби, из которой утром вырвался змей. Впрочем, он пришел сам, как делал не раз до этого. Выполз на лед, чуть покачиваясь из-за еще не отросшего крыла. Оно же отрастет заново? Хотелось бы на это надеяться. Змей был красивым.

В руках Саши тут же появилась шашка, сотканная из света. Он встал, закрывая собой Светлану.

— Уходи! — веско сказал он. — Я справлюсь.

— Не надо, — попросила его Светлана, прикасаясь к его плечу. — Он неопасен. Он мой. Он принадлежит мне. Точнее всем Рюриковичам.

Саша ей верил — свет тут же исчез в его ладони. Только с дороги не отошел, все так и прикрывая Светлану собой.

Змей обиженно пыхнул пламенем в сторону:

— Меня не спрашивали, хочу ли я кому-то принадлежать. Я не холоп! — Он по льду подполз поближе, потом превратился в человека, конкретно в Сашу, и кромежем шагнул на берег.

Светлана отрицательно качнула головой:

— Неправильный выбор.

Змей тут же перекинулся в Алексея, потом в Мишу, Матвея, Владимира, Демьяна, Аксенова, потом, после еще пары превращений, в кого-то неузнаваемого Светланой. Она кивнула, давая ему разрешение остаться в этом облике. Лысого мужчину с окладистой светлой бородкой, с синими глазами и сломанным носом она не знала. Ей даже его одежда: портки в черно-белую полоску, вышитая косоворотка и накинутый на плечи шерстяной плащ ничего не подсказали.

Саша все же не удержался от вопроса:

— Почему он жив?

Светлана призналась — глупо такое скрывать, ведь Саша будет полагаться на свое оружие, а оно его подведет, потому что свет не приучен убивать:

— У тебя в руках не Агриков меч. Это просто шашка из света кромежа. Она не создана убивать.

Саша чуть отступил в сторону, глядя ей в глаза:

— Ты не собиралась убивать змея?

Она ему улыбнулась, хотя хотелось обнять, спрятаться в кольце его рук и забыть об окружающем мире и змее. Он же знал, зачем она пришла. Он ждал. Она же наивно надеялась, что десять лет жизни у неё в запасе есть. Оказалось, что нет.

— Ты сам учил: у меня нет права убивать. У меня есть только право миловать. Я его помиловала: он убивал, но не по своей воле. Во всяком случая я на это надеюсь. Осенью, я смотрела статистику, принесенную Калиной, не было замечено сильных пожаров в губернии, да и количество случайных жертв на них снизилось по сравнению с остальным годом. Он держал себя в руках. Одного я не понимаю: это я его вызвала тем, что опоздала с кормлением стихий в сентябре, или все же Волков через какой-нибудь украденный из императорской сокровищницы артефакт. Лапшины были просто не в состоянии вызвать его…

Саша чуть приподнял бровь, кажется, снова пересматривая свои гипотезы о происходящем.

Змей кашлянул, совсем как Саша, и пробурчал:

— Я проснулся, чтобы получить свое.

Саша напомнил:

— И ты получил свое! Еще в сентябре. На Вдовьем мысе, на капище. Михаил… — Он посмотрел на Светлану, все понимая: — Елизавета накормила тебя — ты должен был уйти и спать.

Змей пожал плечами:

— Получил. Только решил осмотреться и попался Волкову. Кто же знал, что его императорское вели…

— Высочество, — поправила его Светлана. Змей раскатисто рассмеялся:

— … ты уверена, что ты высочество? Впрочем, как хочешь. Кто же знал, что его императорское высочество посеяла артефакты подчинения стихий.

Саша тут же спросил:

— И как он выглядит? — Он всегда прежде всего сыщик.

Змей снова пожал плечами:

— Знал бы — не нуждался бы в вашей помощи. Сам бы выкрал.

Светлана сделала шаг, обходя Сашу:

— Ты мог попросить о помощи.

— Я помогал тебе изо всех сил. Кто тебя обучил владению тьмой?

— Саша.

Змей пыхнул пламенем — видимо, обиделся:

— А кто его надоумил? А кто показал, что я живу в каждом язычке пламени, а кто доказал, что я не ядовит? Я старался как мог, ограниченный Волковым. Кто тебе постоянно напоминал, что вместе мы сильнее?

Да, это Светлана и сама поняла.

— Ты не боялся, что я выгорю в лесу? Что не пройду очищение твоим пламенем?

— Ты? Ты бы не прошла⁈ Ни я, ни Волков не сомневались в тебе. Ты бы точно прошла. Именно ты. Ты всю жизнь считала себя человеком! Ты никогда не сомневалась, что ты человек. Ты не считала себя нечистью. И не считаешь. Твой Саша мог бы не пройти, но не ты.

— И тебя не остановила его возможная смерть?

Змей передернул плечами:

— У него был шанс все же — твоя вера в него. Это был его шанс. У меня был приказ, а ты поступила неправильно. Ты взяла и все испортила, бросаясь на мой огонь.

Светлана даже на нашлась, что ему ответить. Алексей бы не растерялся, но его тут нет — кромеж молчал, не подсказывая ехидных слов. Светлана поменяла тему — кому, как не Огню знать все о Волкове:

— Волков был волкодлак?

— Я не знаю.

— Он отдал свой дар в Муратово?

— Я не знаю, честное слово. Со мной таким не делились.

— Где он достал мертвую кровь? С кем из жандармов он был связан? Кто из других родов помогал Волкову? Что он хотел сделать с магжилой в Серых ручьях? А Зерновое?

Змей на все вопросы отрицательно качал головой, раз за разом. Саша не выдержал и прижал Светлану к себе:

— Ш-ш-ш, ты же видишь, им играли в темную.

Змей вскинулся, напоминая:

— Ты дашь мне свободу, ваше императорское высочество? Ты же обещала. Я слышал тебя в шепоте пламени — ты обещала мне свободу. Мне и других моим братьям. Ты обещала.

Пришлось говорить то, что болью от страха застревало в горле:

— И я сдержу свое обещание, Огнь. Только одно условие — не шалить, не жечь все подряд, не выжигать города и села, деревни и леса… У меня есть статистика пожаров: выйдешь за пределы этой статистики — я снова посажу тебя на цепь. Рука не дрогнет — я клянусь.

Огнь как-то легко согласился:

— Обещаю. Я уже давно не юн и не голоден. Я давно живу, я давно усмирил свои порывы. Мне нужна свобода, а не месть. Мстить я умею и на привязи. Так ты дашь мне свою кровь? Ты распечатаешь своей кровью сдерживающие меня оковы?

— Дам, — твердо сказала Светлана. Она старательно отводила взгляд от Саши — знала, что поймет, но сперва будет в ужасе от её выбора. Она сама была до сих пор в непрекращающемся ужасе. Только и напоминала себе сведения, которые ей принес Алексей.

Объем циркулирующей крови в тринадцать лет был около трех литров. Объем взрослого — 4–5 литров. Смертельная кровопотеря для взрослого — более 2-х литров. Если в тринадцать лет стихиям хватило бы по 700 миллилитров крови на каждого для получения свободы, убивая её, то сейчас это всего лишь слабая кровопотеря. Оставалось надеяться, что Огнь в курсе математических раскладов Светланы.

Она старательно отрешенно сказала:

— Тебе предложить руку или…?

Змей хмыкнул:

— Мне нужна твоя лебяжья выя, великая княжна.

Саша, еле сдерживаясь, пробормотал:

— Может все же обойдемся рукой?

— Нет. Не пойдет. Выя.

Пока Светлана, смирившись, снимала башлык и расстегивала шинель, замерзая на ветру, Саша продолжал настаивать:

— А нельзя моей кровью обойтись? Она мертвая — сколько угодно пей, а потом глотнешь живой — капельку.

Змей непреклонно качнул головой:

— Мне нужна живая и мертвая. Ты не подходишь.

— Можно вопрос, змей? — Светлана пыталась отвлечься от мыслей, что будет через несколько минут.

— Я не змей, я Огнь. Но вопрос можно.

Светлана, расстегивая мелкие, постоянно пытавшиеся ускользнуть из замерзающих пальцев пуговички блузки, спросила:

— Как защитить мертвую воду в жилах кромешников?

Саша должен получить защиту от всяких Волковых.

Змей… Точнее Огнь удивился — не удержал человеческую ипостась превращаясь в змея:

— Так… Она уже защищена.

Через пару ударов сердца на берегу вновь стоял мужчина — в этот раз черноволосый брюнет в старинном кафтане.

Светлана не выдержала:

— Чем⁈ Мою нельзя использовать без моего согласия, а для мертвой воды согласие не требуется. Чем и как защитить кромешников?

— Так… Она же защищена, — снова повторился Огнь. — Не убий — главная заповедь у людей.

Светлана не удержалась и хрипло рассмеялась. Вот тебе и старый, древний огонь! Наивный донельзя.

Змей недоуменно посмотрел на Сашу:

— Но ведь так же. Подтверди!

Тот лишь спросил:

— Когда почему ты сам не придерживался этой заповеди?

Огнь возмутился:

— Придерживался! От моих рук никто не погиб.

— Электрический театр! — напомнила Светлана, запахивая шинель — холод кусал за кожу.

— Там не было жертв. Я хорошо думал, выбирая цель: дома призрения, богадельня или больница? Но везде есть те, кто не успел бы выбраться. Электрический театр — идеальное место для твоего обучения оказалось.

— Идеальное?

Саша вмешался:

— Все знают, что целлулоид легко воспламеняется. Все знают, что там бывают пожары, и потому все залы открываются сразу на улицу. Вдобавок, в синема ходят взрослые люди без детей.

— Именно! — обрадовался Огнь.

— А Лапшины?

Огнь притих:

— Это был приказ, который мне было не обойти. Лапшины должны были умереть, чтобы Громов оказался в тюрьме и больше не вмешивался, спасая тебя. Он ведь все испортил в Серых ручьях. Ты была на грани выгорания — я хорошо ослабил тебя, когда приходил к тебе домой, а ты легко повелась на трагедию, стараясь погасить огневок… Громов всему помешал, потому и пришлось так поступить с Лапшиными. Но младшую я не убивал! Её Дарья неудачно толкнула. А вот Дарью убило пламя — тоже не совсем я.

— Как удобно: пожар устроил я, но убило пламя, а не я, — качнула головой Светлана.

Огнь лишь пожал плечами.

Светлана снова спросила:

— Кто написал анонимное письмо?

Огнь рассмеялся, прыская во все стороны алыми огневками. Те полетели прочь, как светлячки. Оставалось надеяться, что проклятья на них в этот раз нет.

— А ты не поняла? Я, конечно!

— И что же я забрала у тебя?

— Свободу… Ты забрала у меня свободу. Ты и все твои предки. Я в свою очередь забрал… Попытался забрать твою свободу. Венчание на царство — оно же. Признай, что с письмом вышло забавно!

— Забавно⁈ Я на стольких людей напраслину думала. Лапшины, княгиня, князь…

— Вот именно! Забавно.

И вот о чем еще говорить с огнем, если он такое считает забавой? Она повернулась к Саше и замерла. Кажется, она недооценила его чувства. От мужчины во всю летела тьма. Еще чуть-чуть, и он распадается на язычки черного пламени, как Алексей. Зря она его такому подвергла. Сама испугалась, и вот результат — заставила переживать Сашу. Надо было идти одной. Но до чего же страшно было быть одной… До дрожи в сердце страшно. Математика — точная наука, но змей об этом может попросту не знать.

— Саша… — Она обняла себя руками за плечи. — Тебе не обязательно это видеть. Ты можешь уйти.

— И бросить тебя умирать?

Она старательно храбро улыбнулась:

— Я не умру. 700 миллилитров — слабая кровопотеря. Я выживу. Саш, я серьезно. Я была не права — ты не должен быть тут.

Саша посмотрел на змея:

— И все же, Огнь… Вся моя кровь…

— … мне не нужна, — закончил за него змей. Саша продолжил настаивать:

— Моя жизнь?

Светлана вцепилась в руку Саши:

— Не смей, прошу. Это только мой груз.

Змей отмахнулся:

— Тем более. Рюриковичи пленили меня — им и платить.

Саша прищурился, на миг превращаясь полностью в пламя:

— Убьешь её — у тебя будет сотня кровников, не меньше. Мы уничтожим тебя, чего бы это нам не стоило.

Огнь рассмеялся:

— И погрузите мир в период до покорения огня?

— Справимся как-нибудь.

Светлана потянулась и поцеловала Сашу в щеку — на прощание:

— Не надо. Не спорь. Я была рождена именно для этого — дать свободу стихиям, просто мне подарили еще десть лет неожиданной жизни. Все хорошо. Тебе не надо на это смотреть. Я была неправа. Уйди, прошу…

Она отвернулась от него, стаскивая с себя шинель и бросая её на снег. Саша обнял её со спины, прижимая к себе:

— Ни за что не брошу тебя одну.

Рук его она почти не чувствовала. Они то и дело летели по ветру черным пламенем.

— Я даю тебе свободу, Огнь.

Его не надо было просить дважды. Он шагнул к ей, огненным обжигающим кольцом заключая в свои объятья. Алое пламя зашипело, сталкиваясь с черным, но Саша не отступил, не отпустил Светлану.

В шее загорелся пожар — там, где прильнули огненные жадные язычки пламени. Светлана чувствовала, как из неё тянут не кровь — тянут её силы, её жизнь, её душу, быть может. Она слабела на глазах. Пара ударов сердца, и ноги сами подогнулись, не в силах выносить боль. Саша не отпустил её — осел в снег вместе с ней, устраивая её на своих коленях и продолжая обнимать. Наверное, колени, как и его руки, были теплые — Светлана этого не чувствовала. Она видела только серое низкое небо. Хоть бы одну звездочку увидеть на прощание. Или лучше Сашины глаза. Хотя умирать на коленях у любимого — пошлость. Ей-то хорошо, а каково ему смотреть на то, как она умирает?

Она попыталась отползти в кромеж, чтобы Саша не видел, но змей не пускал.

Сердце трепыхнулось, замерло, бросая в холодный пот. Ледяная рука смерти скользнула по груди, сжимая сердце, а потом змей взвился в небеса, улетая огненным коромыслом. Странно. Светлана еще была жива. Сердце забилось испуганно, помня о том, что могло остановиться навсегда. Шолохов потом бросит на очередном обследовании: «Душенька, это всего лишь экстрасистола. Так бывает!»

— Я… жива… — еле выговорила она.

Саша подтянул её к себе, зацеловывая её лицо. Его ладони скользили по спине, согревая, а губы были везде. Он так и не научился целоваться, зато энтузиазма у него было много. Или это его страх так преобразился — Светлане было все равно.

Она обнимала его своими ослабевшими руками и надеялась, что больше никогда не отпустит его. У неё еще три стихии ждут свободы, но это такая ерунда. Главное — она выжила. Значит, и три остальные стихии получат свободу вместе с ней. Самое главное, для чего она нужна на троне, она сделает и не венчаясь на царство.

— Я тебя люблю… — Саша чуть отстранился, прислоняясь своим лбом к её.

— Я тоже тебя люблю, — смутилась Светлана. В груди жгло, словно огонь оставил на ней свою печать.

Саша потянулся за Светланиной шинелью и замер, невоспитанно глядя Светлане на грудь. Воротничок блузки болтался на ветру, показывая не совсем приличное — край её белья.

Саша опомнился, накинул на Светлану шинель и пробормотал:

— У тебя… на груди… сокол…

Светлана распахнула шинель, пытаясь рассмотреть пикирующего сокола — печать Рюриков. Её у неё никогда не было.

— Медный? — глупо спросила она, уже видя, что нет, не медный.

— Он, скорее…

— Золотой? — голос её сел.

— Я бы сказал: огненный.

— Вот же… — Светлана растеряла все приличные слова. — Холера!

Саша посмурнел, замолчал, погружаясь в какие-то свои размышления, и Светлане стало как никогда больно и страшно — с соколом она стала совсем недоступна для него. На соколицах женятся только избранные. Голубая кровь, белая кость.

Пальцы Саши принялись споро застегивать пуговицы её блузки, а потом…

Светлана выругалась, замечая, как змей выныривает откуда-то из облаков и пикирует прямо на них с Сашей.

— Холер-р-ра!

Пламя огненным бутоном раскрылось, поглощая их обоих.

Светлана, уже понимая, что не успевает, ладонями обняла Сашу за лицо:

— Сашка, ты человек! Я это знаю.

Пламя прошило её насквозь, обжигающе горячее до невозможности терпеть. Она лишь бормотала губами, чувствуя, как сгорает:

— Я знаю… Я верю…

И стало легче. Пламя закружилось вокруг них с Сашей, выжигая все ненужное и наносное. Сашины руки закрыли её от огня, крепко прижимая к себе. Он склонился над ней, но пламя больше не обжигало. Только дарило тепло, только напоминало, что оно и есть жизнь.

Когда пламя опало, змей был уже далеко — рванул куда-то на вновь отросших крыльях, и Светлана надеялась, что он еще долго не вернется сюда.

Саша заглянул ей в глаза:

— Как ты?

Она робко улыбнулась:

— Еще не поняла.

Кожа на груди под пикирующим соколом еще горела. Что ж, осталось только уточнить, что такого когда-то сделал Мишка, что превратил своего медного в золотого. И что сделал Дашков — у него тоже сам собой появился медный сокол, совсем не положенный ему по праву рождения.

Саша поднялся на ноги, поднимая и Светлану. Он помог ей надеть шинель, но смотрел при этом куда-то в сторону, заставляя Светлану нервничать. Неужели появившийся в неё сокол сломал то хрупкое чувство, что возникло между ними? Неужели огненный сокол разрушил уверенность Саши в её любви? Он же… Он же не передумал добиваться её? Он же не откажется от их любви из-за сокола?

Саша хмурился, смотрел куда-то в сторону, словно прощался со Светланой. Она понимала, что с огненным соколом, чтобы он не значил, от трона придется бегать энергичнее, чем раньше. Светлана тоже отвернулась в сторону. Она устала. Просто морально устала доказывать раз за разом, что Сашино происхождение ей неважно, что она хочет быть только с ним. Просто наложилось все. Страх перед непредсказуемой стихией, которая и убить мимоходом может, потому что разум нечеловеческий. Огромная кровопотеря. Усталость. Пламя. Она больше не может тянуть все сама.

Он все же отмер, решив что-то для себя, и принялся застегивать пуговицы на Светланиной шинели.

— Есть одна небольшая трудность… — все же сказал он. Так назвать огненного сокола было верхом храбрости, наверное, с его стороны.

— И что же…? — её голос звучал практически безразлично. Она не может себя изменить. Она не может отказаться от сокола только потому, что Сашу он пугает.

— Я не чувствую кромеж, а до Суходольска час на магомобиле, которого у нас нет. Но не беспокойся — я справлюсь.

Вот в этом Светлана никогда не сомневалась. Он точно справится. Он из тех, кто на руках донесет до Суходольска и даже не поморщится.

Светлана не сдержала смешок. Уткнулась ему в грудь, тут же подхваченная на руки. И снова рассмеялась — умеет она придумывать трагедию на пустом месте. Она закинула голову назад и смеялась над собственной глупостью.

— Сашка!!! С днем рождения тебя!!! — проорала она все же в небеса. — С днем рождения!

Он вдохнул полной грудью холодный воздух:

— А мир безболезненный, оказывается.

Он удобнее перехватил её и целеустремленно направился к дороге. Светлана обянла его руками за шею и закрыла глаза. Теперь все будет хорошо. Даже у Юсуповых. Если Феликс струсит, то она сама шагнет с его детьми на руках в пламя. Она точно знает, что дети не заслужили проклятье.

Калина выделил Саше четверть часа для убедительности подвига, а потом вынырнул из кромежа:

— Не пора ли домой, Елизавета Павловна? Сашка вредный, он дотащит, но там очень поздний ужин на кухне стынет… Пироги. С капустой. И с яйцом. Омлетным яйцом. Говорят, дико вкусно.

Светлана пробормотала только потому, что Алексей ждал от неё колкости в ответ, да и доказать Саше, что жива и здорова, хотелось:

— Кто говорит? Кто посмел претендовать на мои пироги?

— Так Баюша же.

Светлана улыбнулась, украдкой целуя Сашу в шею:

— Если только Баюша…

Калина пробурчал:

— Можете целоваться сколько угодно, но, прошу, дома. Я уже отморозил себе все, что можно и нельзя. И еще… Я ничего не видел.