Мчась напролом

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

МАРГО

Я вся на нервах.

Я пытаюсь излучать уверенность, но когда мы подъезжаем к дому его бывшей, впадаю в панику.

— Эй. — Финн ставит машину на парковку и трогает меня за колено. — Ты в порядке?

— Я в порядке. Я была намного увереннее, когда мы были у тебя дома, но я в порядке.

— Нам не обязательно заходить.

Я ценю его способность сохранять спокойствие под давлением, и то ценю, что он не заставляет меня ничего делать. Это одна из причин, почему он мне так нравится: Я чувствую себя в безопасности, когда нахожусь рядом с ним.

Делаю глубокий вдох и смотрю на него. Финн наблюдает за мной, его забота заставляет меня улыбнуться.

— Я хочу войти. Будет здорово закрыть эту часть моей жизни и двигаться дальше. С тобой.

— Посмотри, какая ты милая. Мисс Независимость знает все, что нужно сказать.

Я смеюсь и наклоняюсь, чтобы поцеловать его в щеку.

— Может, мисс Независимость просто ждала, когда появится подходящий парень.

— Вижу, моя слащавость передалась и тебе. Если Джереми доставит тебе неприятности, я надеру ему задницу.

— Ты сделаешь это для меня?

— Я сделаю для тебя много вещей, Марго, и поставить моего сына на его гребаное место — одна из них.

— Вау. — Я улыбаюсь и вылезаю из машины. Хватаю большую миску картофельного пюре, которое мы приготовили вместе, и прижимаю ее к груди. — Это горячо.

— Что именно? Защищать твою честь?

— Да. Может, нам стоит устроить ролевую игру, где ты будешь защищать мою честь?

Глаза Финна вспыхивают жаром. Он обходит машину и обхватывает меня за талию, стараясь не повредить индейку, которую держит в руках.

— Это можно устроить. Как насчет вознаграждения за то, что ты справилась с ужином?

— Вот теперь ты говоришь. — Мы идем к дому, украшенному гирляндами из сосулек и оленями на лужайке. — Напомни мне, как зовут твою бывшую?

— Лейла. Она тебе понравится. И ты уже познакомилась с Холденом, Реттом и Джадой. Все союзники на твоей стороне.

Это успокаивает меня, и когда мы без стука входим в дом, мои нервы успокаиваются.

— Нам снять обувь? — спрашиваю я в фойе, и он кивает.

— Да. Мы не хотим, чтобы ползающие малыши поскользнулись на мокром месте и поранились. Это то, что у нас общее.

— Ого. — Я снимаю ботинки и свободной рукой отмахиваюсь от него. — Посмотри, кто шутит. Этот свитер заставляет тебя думать, что ты смешной?

— Я смешной, и я вижу, как ты пытаешься не улыбаться. — Он прижимается губами к моему лбу и идет по коридору. — Счастливого Рождества!

Я следую за ним на кухню. Красивая блондинка с длинными волосами обнимает его и смеется.

— Вот он. Счастливого Рождества, Финни, — говорит она, но ее внимание переключается на меня. Она загорается и ухмыляется. — А это кто?

— Я симпатичная подруга. Марго, — отвечаю я, и Лейла ухмыляется. — Так приятно познакомиться с тобой. Спасибо, что позволила мне провести Рождество в твоем доме.

— О, конечно. Добро пожаловать. — Она обнимает меня, а затем спешит обратно к плите. — Я догадалась, что в этой истории с подругой было больше, чем Финн рассказал.

— Гораздо больше. — Финн ставит индейку на столешницу, а я кладу рядом картофельное пюре. — Чтобы ужин не превратился в крик, лучше выложить все сейчас. Марго встречалась с Джереми несколько месяцев. Они расстались после того, как он повел себя как придурок.

— Неудивительно. Этот парень иногда думает, что он божий дар миру. — Лейла хмыкает и качает головой. — Если отбросить неверность нашего сына, как вы познакомились?

— Я упала в обморок на финише полумарафона. Не самый лучший момент, — признаю я. Финн притягивает меня к себе и кладет подбородок мне на макушку. Этот жест кажется таким нормальным и естественным, как будто мы уже сотни раз вели себя так на глазах у людей. — Потом была еще одна случайная встреча в баре, и вот мы здесь.

— Это просто сделало весь мой день. Если Джер попытается вести себя как мудак, дай мне знать. У меня есть унитаз, который нужно почистить в гостевой ванной, и я без проблем посажу его под домашний арест, как делала, когда он был подростком, — говорит мне Лейла, и я смеюсь.

— Я ценю это. Я надеюсь, что мы все сможем двигаться дальше и наслаждаться праздником. Ничего страшного. Никто не сделал ничего плохого — ну, в смысле, он сделал, но мы с Финном не делали. — Я пожимаю плечами и расслабляюсь в объятиях Финна. — Мне все равно, что думает Джереми.

— Ты мне очень нравишься. — Лейла улыбается и поднимает свой бокал с вином в мою сторону. — Держи ее рядом, Финни.

Финн обхватывает пальцами мой подбородок и откидывает мою голову назад. Его глаза встречаются с моими, и он улыбается.

— Таков план.

Входная дверь захлопывается, и я подпрыгиваю. По коридору раздаются шаги, в кухню заходит Джереми.

— Мам. Где… — Он замечает меня, стоящую рядом с Финном. Его глаза расширяются, он замирает. — Марго?

— Привет, Джереми. — Я неуверенно улыбаюсь ему. Размахиваю белым флагом, и чем быстрее мы это переживем, тем лучше. — Счастливого Рождества.

— Какого черта ты здесь делаешь? Ты здесь не для того, чтобы… блять. Пожалуйста, не говори мне, что ты пытаешься снова со мной сойтись.

Я поднимаю бровь.

— После того, как ты мне изменил? У меня все готово.

— Она здесь, со мной, — говорит Финн, прерывая нас. Его голос резкий, с властным оттенком, которого я раньше от него не слышала.

Мне нравится глубокое рычание, которое доносится из глубины его горла.

Мне нравится, как его рука сжимается на моей талии.

Мне нравится, что он не перестает проявлять ко мне любовь только потому, что здесь его сын.

— Что ты имеешь ввиду, говоря «здесь, с тобой»? Подожди. — Взгляд Джереми прыгают между нами. Он разражается смехом. — Вы двое трахаетесь? Ты серьезно? Она моя ровесница, пап.

— Трахаемся. Помимо всего прочего. Это проблема? — спрашивает Финн.

— Проблема? Это чертовски жутко. И Марго никогда не казалась мне шлюхой…

— Следи за своим гребаным ртом, когда разговариваешь с ней, — огрызается Финн, и я вздрагиваю. — Мы не играем в эту игру. Это не странно. Это не жутко. Мы встретились. Она не знала, кто я такой. Мы проводили время вместе, и мы нравимся друг другу. Мы взрослые люди. Все по обоюдному согласию. Оставь свои комментарии при себе или скажи их мне. Не ей.

Святой ангел на верхушке рождественской елки.

Забудьте о ролевых играх.

Это была самая горячая вещь, которую когда-либо делал мужчина от моего имени.

Ничто и никогда не сравнится с этим, и если бы нас не окружала его семья, я бы потащила Финна в кладовку, чтобы показать ему, как я ценю то, что он заступился за меня.

— Господи, папа. Вот почему ты вел себя так странно, когда я приходил на днях? Потому что ты возился у меня за спиной?

— За твоей спиной? — Финн смеется, и это совсем безрадостно. — Ты изменил ей, так что потерял возможность иметь свое мнение по этому поводу. Конец дискуссии.

— Кто хочет закуску? — спрашивает Лейла, протягивая доску с закусками. — Или выпить?

— Я выпью, — говорю я и спешу помочь ей с другой стороны кухни. — Мне так жаль, что я создала какие-то программы.

— Пожалуйста. Единственная проблема — это мой эгоистичный сын, который думает, что весь мир вращается вокруг него. — Лейла наливает мне большой бокал вина и улыбается. — Мне жаль, что он так поступил с тобой. Я понятия не имею, где он научился такому дерьмовому поведению. Финн никогда не…

— Я знаю. — Я улыбаюсь и потягиваю Шардоне, благодарная за отвлечение. — У меня не сложилось о нем такого впечатления. Прошло всего две недели, но он такой внимательный и заботливый.

— Он всегда был таким: милый парень, который сделает все возможное, чтобы ты улыбнулась. Но он тоже улыбается, и я так рада видеть его таким счастливым. Он никогда не приводил женщин на праздники, и это говорит мне о том, что он, должно быть, серьезно относится к тебе.

— Да. — Я прячу улыбку, делая еще один глоток своего напитка. — Я тоже серьезно отношусь к нему.

Финн и Джереми обмениваются еще парой слов, которые я не слышу. Под укоризненным взглядом Финна Джереми закатывает глаза и смотрит в мою сторону.

— Прости, Марго, — говорит мой бывший. — Я не имел в виду то, что сказал.

— Это было самое нелепое извинение, которое я когда-либо слышал, но ты можешь повторить попытку позже. — Финн похлопывает сына по плечу и улыбается мне. — Кто голоден?

Два часа спустя, сытая после вкусной еды и веселой беседы, я беру свою пустую тарелку и несу ее на кухню. Ставлю в раковину вместе с остальной посудой, но прежде чем включаю воду, чтобы начать мыть посуду, Джереми подкрадывается ко мне.

— Привет, — говорит он.

— Привет.

— Прости, что изменил тебе. Я запутался и наслаждался тем, что делал то, чего не должен был делать. Это не было личным.

Хотя я ценю его извинения, это не та часть наших отношений, которая ранит больше всего. То, что мне сказали, что я не могу сделать что-то, например пробежать полумарафон, — это больно, и я не хочу, чтобы он распространял подобный негатив среди других женщин.

Сомневаюсь, что мне удастся достучаться до него, но я хочу высказать свою точку зрения и забыть обо всем этом.

— Ты сказал, что я никогда не смогу пробежать полумарафон, — говорю я ему, и он хмурится. — Ты помнишь это?

— Смутно.

— Ты сказал, что кто-то вроде меня никогда не сможет закончить забег такой длины. И знаешь что? Я смогла, и я надрала ему задницу. Там я встретила твоего отца, так что, наверное, я должна благодарить тебя за то, что ты не верил в меня. Благодаря твоим сомнениям я сейчас счастливее, чем ты могла бы меня сделать. Я нашла человека, который верит в меня. Благодаря ему мне хочется продолжать бегать, потому что он так поддерживает меня, независимо от того, насколько я медленнее его. Слова ранят, Джереми, и если ты говоришь людям, чего они не могут сделать, ты никого не удержишь рядом.

— Ого. Ты действительно пробежала полумарафон?

— Да. — Я скрещиваю руки на груди. — За два часа и двадцать две минуты.

— Это впечатляет. — Он смущенно проводит рукой по волосам. — Прости, что сомневался в тебе. Это было хреново с моей стороны.

— Это было хреново с твоей стороны, но я рада, что ты так поступил. Мне нравится твой отец, и я бы хотела продолжать с ним встречаться.

— Здесь какие-то проблемы? — спрашивает Финн из дверного проема, и я смотрю в его сторону.

На его рождественском свитере спереди пятно от того, что он уронил картофельное пюре, когда помогал кормить близнецов Лейлы. Его глаза блестят, и он улыбается мне так, будто не видел меня много лет.

— У нас все хорошо, — говорю я ему, и его улыбка становится шире. — Просто наверстываю упущенное.

— Наверстываешь? Если ты хочешь придушить его на секунду, я посмотрю в другую сторону.

— Нет. — Я смеюсь и снова смотрю на Джереми. — В этом нет необходимости. Спасибо за извинения. Я ценю это.

— Без проблем. — Джереми отставляет тарелку и выскальзывает из кухни, избегая взгляда, который бросает на него отец.

— Эй. — Финн подходит ко мне и крепко обнимает. — Он был с тобой придурком?

— Он извинился, и думаю, что все в порядке.

— Хорошо. Если бы мне пришлось выбирать сторону, я бы выбрал тебя. Очевидно.

— Разве не существует поговорки о том, что кровь гуще воды?

— Нет, когда твоя кровь — это тупица лет двадцати пяти, который не может удержать свой член в штанах.

Я смеюсь и прижимаюсь щекой к груди Финна. Мне тепло от нашей еды и двух бокалов вина. Я счастлива и расслаблена в его объятиях.

— Все хорошо. Я рада, что оказалась здесь, и рада, что мы избавились от этой конфронтации. Рада, что могу быть рядом с тобой.

— Думаешь, ты вернешься на очередную встречу с бандой? — спрашивает он.

Я слышу надежду в его голосе. Намек на волнение и тень предвкушения того, каким будет мой ответ.

— Да, — шепчу я. Играю с огоньками, вшитыми в его свитер, и улыбаюсь. — Я вернусь. Ради еды. Ради компании. Ради твоих восьмисот рождественских свитеров, которые я ещё не видела. Ради того, чтобы узнать, какую одежду ты любишь носить в тёплую погоду. — Я делаю паузу и смотрю на него. — Ради тебя.

Его выражение лица смягчается. Он приближает свои губы к моим, и я держу его за воротник.

— Хочешь узнать секрет, мисс Эндрюс?

— Больше, чем я хочу чего-либо еще в этом мире, мистер Мэтисон.

— Это лучшее Рождество в моей жизни.

Я встаю на носочки и улыбаюсь.

— Лучшее Рождество в моей жизни.