Миара. Рождение Тени

Глава 23

Что бы и как бы ни было, на пути к своим целям Дарлан никогда не забывал — он Император, и теперь это его народ. Которым нужно править. Который должен уважать своего правителя. И за десятилетия своего правления, казавшиеся ему лишь кратким мигом, Император получил это уважение.

Пусть Дарлан мог использовать для этого разные методы. Пусть он разрушил на корню устойчивые порядки и переиначил идеи этого мира. Пусть бывшая королева все еще сидела в его темнице. Пусть по началу кровь лилась реками и продолжала литься сейчас, если это было ему необходимо.

Но он- Император. Правитель Империи, охватившей два мира. Он- закон, воля и сила. Те, кто это действительно понял и принял сейчас процветали. Те, кто до сих пор сопротивлялся, умирали.

Совет Лордов практически в полном составе присягнул Дарлану спустя неделю после начала захвата Риаксиса. Мерзкие предатели, от которых Дарлан планомерно избавлялся, заменяя на новых, полезных и верных ему лиц. Из первоначального состава остались теперь уже трое. Не на долго. Без того влияния, которое они имели ранее, все эти аристократы были не более чем назойливыми мухами, все же умудряющимися путать его планы. А Дарлан очень не любил насекомых. И вообще всего, что вызывало не нужные беспокойства. Поэтому прямо сейчас на полу камеры перед ним распластался как раз один из троих оставшихся. Самая желанная и так умело прятавшаяся добыча. Уже бывший лорд Адимас Хофер валялся мешком и тихо скулил, прижимая к себе обрубок руки.

Миара отыграла достойно. Так элегантно «спровоцировать» у Хофера желание, совсем мимолетное, но этого было достаточно. Однако, стоило признать, Дарлану правда не понравилась рука этого скользкого гада на теле женщины. Его женщины. Зато вышло натурально и весьма соответствующе репутации Императора. Мужчина невольно поморщился от вновь вставшей перед глазами сцены. И лениво взмахнул кистью, расплющив ту руку Хофера, что до сих пор была целой.

Крик боли отразился от стен камеры. До тошноты противный и нелепый.

Однако ж, Дарлану начинало надоедать. Они торчали здесь уже почти час, а этот безмозглый недоинтриган отчаянно пытался убедить Императора в верности. Будто бы его висперы уже не выяснили от и до чем, когда и в каких размерах Хофер умудрялся обкрадывать имперские шахты и кто из его родственников спонсировал попытки сбора армии сопротивления. Еще одна головная боль, до сих пор жившая и питавшая надежды. Хотя бы мозгов хватило не делать этого прямо под носом Императора, а использовать обходные пути. Надо было признать, что и следы Хофер заметал тщательно. По счастью не все. В общем то, все это было сейчас вовсе не обязательно. Все необходимое уже было сделано: бумаги лорда изъяты, имущество арестовано, ближайшие осведомленные члены семьи в блаженстве пребывают или в камерах, или в объятиях смерти. Но что поделать, Дарлан хотел лично услышать признание этого ублюдка. Ему нужно было знать роль и степень участия брата во всем этом. А еще оставалось понять причастность брата ко всему этому. Вернее, причастность сама по себе была очевидна, но как много демон успел вынести чужим людям оставалось загадкой, как и его местонахождение.

А ведь если все сработало именно так, как Дарлан предполагал, то сегодня его еще будут ждать куда более приятные дела. От этого сидеть в темнице не хотелось еще больше. Значит пора заканчивать.

Размяв шею, он кивнул замершей сбоку Карисс. Та, плотоядно усмехнувшись, приблизилась и обхватила голову лорда руками. Между ее пальцев заискрило. А тело Хофера затрясло от проходивших сквозь него молний, выпущенных из рук пятой. Каждый нерв внутри сжимался, пытаясь вырваться из плена искр. Тело лорда светилось и горело, разрываясь в диком напряжении и агонии. Кровь из минуту назад расплющенной руки выбрызгивалась толчками под давлением изнутри, заливая сапоги Императора. Дарлан жестом приказал Пятой прекратить.

Не имея возможности подстраховать падение руками, Хофер разбил нос о каменные плиты. Все еще живой, хотя умереть было бы куда как проще. Но никто не отпустил бы его просто так без ответов.

На радость Императору, у пленника иссякли силы на сопротивление и отрицание очевидного.

— Все так, — голос его дрожал, зубы постукивали, булькающая в горле кровь мешала внятно изъясняться. Но он продолжил, пытаясь усмехнуться от осознания, что терять более нечего. — Я сознаюсь. Но мы не перестанем бороться.

— С чем ты борешься, идиот? Сколько лет уже «боретесь» во имя народа. Только вот народ уже давно этого не просит. — Дарлан скучающе склонился ближе к нему. — А сейчас получается, что ты планомерно воровал у этого самого защищаемого тобой народа, поддавшись уговорам и обещаниям одного ненормального, и для чего? Чтобы собрать армию ущербных доходяг, инвалидов и преступников? Против меня?

Карисс рассмеялась было, но под жестким взглядом Императора тут же замолкла. А Хофер ответил:

— Мы не настолько слабы. Нам известно, чего ты добиваешься. Он все рассказал. И мы сделаем все, чтобы ты не получил желаемого.

Дарлан медленно поднялся.

— Он, значит. — пробормотал, прежде чем скомандовать, — Карисс, на выход и Миару ко мне.

Сама Миара тем временем мерила шагами спальню. Хотя бы здесь она могла позволить себе сейчас не сохранять лицо и быть собой. Празднование уже давно завершилось, но она до сих пор не могла прийти в себя.

Взгляд невольно упал на балконную дверь. Ведь если открыть ее и выйти, повернуть налево, то будет виден уже совсем другой балкон. Место, которое точно также было для нее обителью спокойствия. Сбежать бы на время, да только он ей не позволит.

— Ты в любом случае сдашься, да и не обманывай саму себя, — бормотала себе под нос, бросая украдкой взгляды на отражение в зеркале.

На кулон, все еще висевший на шее новой висперы. Она нервозно крутила его между пальцами, наблюдая за переливающейся игрой света. Красный камень предательски блестел под светом ламп, призывно маня словно магнит и вскрывая отдававшееся болью, но неизменно теплые воспоминания.

Ведь прекрасно понимала, зачем Дарлан повернул все именно так.

Тень все еще была в вечернем платье, когда дверь в спальню резко распахнулась, являя на пороге недовольную блондинку.

— Он зовет тебя.

— Куда?

Карисс цокнула языком и закатила глаза.

— Вниз, в камеры.

Миара остановилась рядом с ней, пытаясь прочесть мысли пятой.

— Чем я тебе так не нравлюсь?

— Берешь на себя слишком многое. А еще выскочек терпеть не могу.

Все в виспере сквозило неприкрытой ненавистью. И ревностью, сорвавшейся с цепи.

Карисс двигалась также быстро, какой молниеносной была ее сила. Воздух заполнился тошнотворным запахом паленой плоти, когда искрящаяся молниями ладонь пятой прижалась к плечу Миары. Та потеряла возможность дышать, всего на мгновение, достаточное, чтобы начать оседать на колени. Но не достаточное, чтобы позволить Карисс завершить начатое. Тьма двумя стрелами рванула вперед, оплетая руку и шею блондинки, сдавливая практически до хруста. Карисс пыталась сопротивляться, но ее молнии, срывающиеся с пальцев, безвозвратно поглощались тьмой. Миара прикрыла глаза, восстанавливая равновесие. Ей потребовалось достаточно много времени, чтобы обойти все еще удерживаемую тенями Карисс, перестать остро чувствовать жжение в руке и наконец спуститься вниз. Отсветы свечей играли на ней бликами, еще более очерчивая так влекущие формы, когда она прошла прямо к Императору. Увидев свою Тень, Дарлан сразу же обратил внимание на ее руку и нахмурился от начавшей закипать внутри злости. Поэтому женщина поспешила спросить:

— Что от меня требуется?

Хотя пленники за спиной Императора представляли весьма красноречивую картину. Хофера Кратос держал за волосы, потому что иным образом человека без рук поставить относительно прямо было не слишком удобно. В другом Миара узнала одного из мятежников, напавших на дворец. Третьего, совсем еще молодого парня, она не видела ни разу.

Дарлан же обхватил ее поврежденное плечо, вызвав у Миары недовольное шипение.

— Твоя тьма может будить самые потаенные страхи, вытаскивать наружу воспоминания, свои или чужие. Почти как моя сила глушит твои страхи. Мне нужно вытащить из них все, что только получится про одно конкретное лицо. Предполагаю, что так или иначе он должен быть в памяти всех троих. Ищи все, что сможешь о том, кого зовут Аркан.

— Я никогда этого не делала. Может не получиться.

— Может. И тогда ты, скорее всего, или сведешь их с ума, или просто убьешь. Поэтому начнем с того, кому жить и так не долго. С нашего уважаемого лорда.

Миару трясло, но она подошла к пленнику, собираясь с силами. Сжала кулаки, чувствуя, как тьма внутри нее начинает шевелиться, будто живая. Пробуждаясь, хищно скалясь и нетерпеливо просясь на волю. Она закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться, положила руки на голову лорда. Не была уверена, что именно так ей стоит делать, но шла за внутренними ощущениями, за подсказками, оставляемыми ей силой. Она растворялась в ней, становясь самой тьмой, тенью, проникающей в чужое сознание, в пучину чужих мыслей, эмоций, воспоминаний. Они неслись хаосом вокруг нее, сводя с ума. Она проваливалась в бездну чужого существования, где каждый пережитый крик и каждый обрывок памяти бился о ее душу, словно осколки стекла. Хотелось кричать, но сил на это не было. Только открывать рот, хватаясь за голову, и ни один звук не выходил из ее рта. А образы из чужой памяти подменяли собственные, разрастаясь и ширясь в ней.

Но ухватить нужное, искомое, в этом беспорядке никак не получалось. Не видя ничего перед собой, женщина упала на колени. Миару все сильнее затягивало в непроглядную бездну, уже накрывавшую с головой, как вдруг тьму разрезал свет. Рука Дарлана легла ее взмокшую шею, слегка царапая кольцом на пальце. Возвращая в реальность. И в последнюю секунду прежде чем вынырнуть окончательно, Миара ухватила кусочек информации. Прядь длинных былых, будто снег, волос, выскользнувшую из- под глубокого капюшона. И единственное слово, слишком родное, знакомое и слишком горькое для нее самой.

Эфатир.

Когда она вновь смогла осознавать, где именно находится, когда зрение вернулось к реальности, тело лорда уже валялось прямо перед ней без единого признака жизни. Из его широко распахнутых глаз сочилась кровь, рот был открыт в немом навечно застывшем крике. Кровь уже успела добежать до Миары, пропитывая ее колени и оставляя пятна на платье.

К ней склонился Дарлан, протягивая руку, которую Миара приняла даже не подумав.

— Видела?

Ее хватило лишь на небольшой кивок головой. А Дарлан не стал настаивать, прекрасно осознавая нестабильность ее состояния. Он перешагнул через распластавшееся тело, направился прочь из темниц и уводя Тень за собой. Отдавал ли Император какие- либо приказы Кратосу или еще кому, Миара не слышала. Она все еще не до конца осознавала происходящее.

Все, что беспокоило еще какой- то час назад, все происходящее за сегодня, улетучилось и стало вмиг не важным. Она заставила себя сосредоточиться на теплой руке мужчины, все еще сжимавшей ее ладонь. На шагах и преодолеваемых лестницах. Но так и не поняла, в какой момент оказалась в спальне Императора с бокалом вина в руках. Он фактически заставил ее выпить все до дна. И только после третьего подряд размеренного выдоха, когда она наконец смогла повернуться к нему, спросил:

— Сможешь рассказать, что увидела?

— Не уверена. Я даже не до конца поняла, видела ли хоть что- то нужное.

— Твоя сила видела, даже если сама ты не осознала. Осталось научить тебя с ней разговаривать, чтобы могла понимать.

Взглядом Миара зацепилась за собственные колени. Пропитавшаяся кровью ткань противно липла к коже. А ведь ей нравилось это платье. Она нервно попыталась смахнуть его с себя, но Дарлан перехватил руки, удерживая за запястья.

— Не сходи с ума. Всего- лишь кровь. — склонился ближе, проводя носом по щеке. — И даже не твоя собственная.

Миара дернулась было, чтобы отстраниться, но он не позволил. Император опустился губами и рукой к женской шее, вызывая невольный вздох и плавно поглаживая пальцами, успокаивая начавшуюся панику. Вторая рука опустилась на ее бедро, двигаясь вверх и сминая ткань платья. Миара закрыла глаза, и в мире не осталось ничего кроме его дыхания на ее коже. Так они и замерли на несколько минут, требовавшихся ей чтобы прийти в себя. Когда стук сердца пришел в норму, Дарлан отпустил ее, напоследок медленно вытащив шпильку из уже порядком растрепавшейся после бала прически, отчего локоны Миары красным водопадом рассыпались по плечам и спине. Так ему нравилось гораздо больше.

— Успокоилась?

Миара утвердительно кивнула.

— Все равно не приятно.

— Пройдет с опытом.

Он поднялся, отходя к шкафу и снимая перепачканную в крови рубашку. В любой другой день и любой другой момент Миара начала бы задаваться вопросами, как и почему вышло так, что Император ведет себя совершенно несвойственно. Но не сегодня. В ее голове сейчас роились совсем иные вопросы, которые Тень озвучила, когда Император уже накинул на себя халат:

— Мы договаривались, что я буду твоей Тенью. И я не отказываюсь и не собираюсь бежать от своих обещаний. Но зачем еще и весь это фарс с Императрицей?

— С чего ты взяла, что это фарс?

Вновь наполнил бокал, сделал несколько глотков и обернулся назад к ней:

— Ответ «потому что я так хочу» будет достаточным?

— Он ничего не объясняет.

— Не всему нужно объяснение, дорогая. — от Императора не укрылось, как при этом обращении у Миары слегка дернулась щека и задержалось дыхание, пусть она и пыталась сохранить невозмутимость.

Продолжил, сложив руки перед собой:

— Ты ведь не глупа, Миара. Знаешь, чего именно я хочу, знаешь, что можешь мне это дать. Знаешь, что между нами уже давно творится нечто весьма странное, а от того еще более заманчивое. И не смей мне врать, что тебе не нравится.

— Я не буду Императрицей.

— Объясни. — потребовал, вновь приблизившись, смотря сверху вниз и накручивая ее пряди на палец.

— Я не хочу еще больше быть на виду, под постоянным неустанным вниманием всей Империи. Я один прием пережила с трудом. Понятно, что и Тенью твоей быть слишком опасно и тяжело, особенно после всего сегодня. Но ты очевидно хочешь еще больше приблизить меня к смерти.

Его голос опустился до вкрадчивого шепота, вызывающего мурашки по всему телу.

— Только меня такой расклад не устраивает. Могла бы уже понять, что мои цели гораздо больше моего самолюбия. Что мне толку от твоей смерти? Но подумай, что кого угодно другого на твоем месте я бы и без того уже давно казнил.

Не дожидаясь ответа он резко поднял ее на себя и закрыл ей рот поцелуем, в несколько следующих шагов вжав в стену рядом. По всему телу женщины прошла мелкая дрожь. Но не от возбуждения, от ужаса. И Дарлан это чувствовал. Потому слегка отстранился, чтобы посмотреть на нее.

Миара нервно сглотнула. Ее практически трясло, но она пыталась держаться. Пальцы левой руки Дарлана скользнули к ее подбородку. Правой он все еще держал бокал с вином, частично расплескавшимся от резких движений.

— Я ведь столько раз тебя целовал. Все никак не привыкнешь? — на этих словах его пальцы медленно поскользили вниз по женским ребрам, очерчивая грудь.

— Это другое. Совсем. — выдохнула женщина, выгибаясь от удовольствия от прикосновений и начавшей приятно расползаться пустоты в голове.

— Значит и здесь торопиться не будем.

Бокал наконец исчез из руки, позволяя ему обхватить ее щеки.

— Чего именно ты боишься? Меня?

— Призраков давно сгинувшего прошлого.

Рваный вдох, всхлип, просившийся наружу уже слишком долго. И слезы, покатившиеся из кровавых глаз прямо на его пальцы.

— Я устала бояться.

Еще с минуту Дарлан изучал ее, будто пытаясь уличить в подвохе или лживости произносимых слов. И не найдя, перестал искать причины сдерживать и прятать свою истинную натуру.

— Повернись.

Он не просил. Император никогда не просил, а повелевал. Всегда, везде. Даже в собственной спальне. Но особенно здесь делал он это столь искусно, что ему хотелось подчиняться.

Миара развернулась, уперевшись руками в стену. Дернулась на мгновение, ощутив на спине тяжесть чужого тела. Мимолетную, потому что мужские пальцы начали ритмично распускать шнуровки ее платья, пока губы скользили по щеке и шее.

Он снимал с нее платье медленно, наслаждаясь каждым оголявшимся участком кожи. И по каждому путешествовали его пальцы. По плечам, позвоночнику, и ниже.

Застыли лишь стоило коснуться части продолговатого рубца прямо на пояснице слева. Начинался он сбоку, и выглядел так, словно неумелый порез от кинжала, нанесенный неопытной рукой.

— Кто? — спросил Дарлан, осторожно касаясь кожи, чуть более грубой чем все ее остальное тело.

Он не спрашивал, как она его получила и почему. Спрашивал, кто посмел оставить отметины на ее теле. А она слишком устала молчать.

— Тот, кто решил, что имеет право на меня и моих детей.

— Их отец?

— У них нет отца, и никогда не было.

— И что с ним?

Пальцы продолжали медленно скользить, вызывая редкие мурашки и выводя узоры.

Миара не ответила, но, обернувшись, посмотрела прямо в глаза Императора. И он усмехнулся, поняв ее ответ без слов.

— Из- за него так боишься?

— Не только. — добавила тихо, будто самой себе. — Был бы один, забыла бы со смертью. А руки всех забыть не получается.

Миара коротко взвизгнула, когда Дарлан повернул ее лицом к себе. Платье окончательно упало под ноги, оставляя Миару перед ним в одном белье и серебряных туфлях. Но столь желанная уже долгое время картина сейчас перестала иметь для Дарлана значение, теряясь в безудержно накатывающей на него ярости.

— Скажи, что я не правильно понял.

— Я наоборот надеюсь, что понял.

Он подхватил ее на руки, за несколько шагов донес до кровати и аккуратно опустил. Губы вновь нашли ее шею, пока руки медленно скользили ниже.

Когда губы добрались до ее груди, Миара зажмурилась и сжала в кулаках простыни. В голове вновь начал зарождаться хаос из безумного страха. Тени начали расползаться, пытаясь поймать Дарлана. Но магия Императора тут же накрыла спасительным освобождением, позволяя женщине выдохнуть. Дарлан оторвался от нее, приподнявшись и смотря прямо в глаза.

— В сознательном унижении женщины, которую ты хочешь, если действительно хочешь, нет удовольствия. Как и в причинении боли сексом. За исключением случаев, когда на то есть обоюдная договоренность, пожалуй. И может быть мы однажды с тобой и это испробуем. Но не сегодня. — еще один поцелуй в шею. — Сегодня все же без моей силы не обойдемся.

— Может это и не плохо.

— Может. Подозреваю, как раз благодаря ей ты спокойно спишь со мной. Как ни странно, — его рука скользнула в сторону, накручивая на запястье проносящуюся рядом тень. — но я, очевидно, избавляюсь от бессонницы благодаря твоей тьме. Но об этом поговорим завтра или позже.

Он распрямился, сбрасывая с себя халат и мерно перебирая застежки на все еще надетых на нее туфлях.

— Я обещал постепенно. — поднял к себе на плечо ее ногу, оставляя поцелуй на лодыжке. — Так что если вдруг надеялась сбежать, то сегодня у тебя не получится, дорогая. В остальном же прекращай излишне много думать.

— Разве не за этим я нужна тебе? Чтобы думать?

Ее ладонь несмело легла на его грудь.

Он усмехнулся:

— Не сегодня, моя дорогая, не сегодня.

Одним аккуратным движением он развел ей ноги, а Миара закусила губу и закрыла глаза. Дарлан чуть вздернул на себя ее подбородок, склонившись вплотную.

— Смотри на меня. Только на меня.

Миара распахнула глаза, облизнула пересохшие вмиг губы, зацепив палец мужчины языком. Медленно обвила руками его шею, поддавшись чуть ближе и ахая от прикосновения собственной груди к его, казавшейся обжигающей. Никогда в жизни Миара не ощущала чужого тела вот так.

Добровольно.

— Я смотрю. — выдохнула она.

И тогда он наконец вошел в нее, заставляя кричать, пусть и двигался до умопомрачительного медленно. Ее тело, в слиянии с чужим телом знавшее лишь только боль сейчас дрожало от волны новых ощущений. От осознания, что может быть так. Медленно, тягуче, желанно, и вместе с тем страстно. Он целовал ее, все яростнее, все жестче и требовательнее. И точно так же менялись движения его тела. И Миара начала отвечать, выбрасывая из головы мысли. Ее ногти царапали спину мужчины, распаляя его все сильнее. Ее зубы кусали ему губы, на что Дарлан отвечал не менее неистово. Каблук туфли разодрал простыни ровно за мгновение до того, как ладонь Императора до боли сжала бедро женщины, подхватывая ногу под колено и заводя выше за спину. Миара выгибалась под ним, пытаясь ухватить чуть больше воздуха, которого вмиг в спально стало нестерпимо мало. А он с особым желанием встречал каждое ее новое движение навстречу, каждым движением требуя еще и еще. Пока комната не утонула в ее сладких криках. Пока тьма, оставшаяся без крупицы контроля, не начала бушевать вокруг, тут же остановленная его светом. Пока он сам не лишился сил, оставив след от зубов на ее шее. Пока тяжелое и рваное дыхание каждого не начало успокаиваться, постепенно становясь мерным дыханием привычно засыпающий вместе Императора и его Тени. Только в этот раз, преград в виде одеял и одежды между ними больше не было.

*****

Дарлан недовольно дернулся, открывая глаза. Ему было холодно из- за отсутствия горячего тела рядом. Он сел на постели и нахмурился, не обнаружив Миары под боком. Ее платье так и лежало у стены. Император мысленно отметил, что нужно обязательно купить ей такое новое. Постель же была еще теплой, а значит ушла она совсем недавно. Дарлан прикрыл глаза, ища ее силу. И очень удивился, обнаружив ощущениями там, где никак не ожидал. Халат накинул уже перемещаясь к нужному месту. К бывшему дворцовому театру.

Он остановился в дверях, наблюдая.

А она, успев уже где- то достать ночную рубашку, танцевала, думая, что никто не смотрит. Без музыки, или под мелодию, игравшую только в ее голове. Он мог бы поклясться, что ее пальцы все же дрожали, как и она сама. Но стойко перебарывала себя, делая каждое новое движение.

Проснувшись среди ночи, она точно знала, что должна прийти сюда. Должна сделать это. Вспомнить каждое мгновение случившегося много лет назад и выразить в танец, освобождая свое тело и душу.

Она не знала, почему. Просто ей это было нужно. И уже очень давно.

Рука, вытянутая в сторону, рвущая воздух резким движением. Как рвали на ней одежду тогда. Поворот, быстрый и не ровный. Словно ее снова толкали от одного к другому. Нога, прижатая к груди и отброшенная вбок до боли в натянутых мышцах. Зависшая вот так на мгновение, будто прижатая чужими руками. Только вместо деревянного пола сейчас был воздух. Упасть на разведенные ноги, раздирая колени. Прогнуться так, будто с силой тянут за шею, отрывая волосы. Перебрать руками вперед, в тщетных попытках сбежать. Вновь упасть, чтобы в следующее мгновение быть поднятой вверх с запрокинутой головой.

Дарлан смотрел на танец. Но видел вовсе не его. Он сжал кулаки, слишком прочувствовав себя свидетелем издевательств над ней, над его женщиной. А невозможность исправить это сводила с ума.

Но Миара все не останавливалась, кружась, словно марионетка на запутавшихся нитях кукольника. Каждое новое движение было еще более резким, еще более ломаным, чем прежде. В реальности щепки старой сцены резали ступни, потроша давно затянувшиеся шрамы. Куски побольше отлетали, вонзаясь в кожу ее тела. Как и каждый новый шаг оставлял за собой кровавый след. Но она не замечала. Или просто не хотела замечать. Миара сейчас вся была вновь в том дне. В том темном подвале через три дома от любимого театра. Где ей не оставили выбора, откуда она не могла бежать. Вновь проживая каждую ссадину на своем теле, каждое нетрезвое прикосновение, ломающее ее еще больше. До окончательного поражения.

Она остановилась, тяжело дыша, не открывая взмокшие глаза. Закрыла лицо руками, силясь не закричать.

Повернулась. И врезалась в Императора.

Он даже улыбнулся на мгновение ее секундному замешательству и распахнувшимся от страха глазам. Но тут же поцеловал, не дав опомниться. Бережно стирая каждую слезу, что катились из ее глаз. Миара подавалась вперед, обвивая его руками, ища спасения. Которое сейчас мог дать лишь его свет.

— Идем назад. — прошептал Император ей в губы. — Тебе нужно перебинтовать ноги.

— Только ради этого?

— Конечно же нет.

Она наконец улыбнулась.

— А если откажусь?

— Я мог бы и не спрашивать.

— Почему тогда спросил?

Дарлан склонился еще ниже. Так, что обрамлявшие его лицо короткие пряди кончиками защекотали ей щеки, а губы обожгло разгоряченным дыханием. Миара невольно облизнула губу, пытаясь сохранять самообладание и сдерживая себя от того, чтобы просто чуть податься вперед. Ему навстречу. Дарлан заскользил самыми кончиками пальцев по ее голой шее, слегка надавив. Не выдержав, подхватил ее на руки.

— Может мне нравится, как звучит твое согласие.

— Как то, что не оставляет выбора?

— Как то, чем заканчивается твое показное сопротивление.

— Тебе ведь нравится.

— Ощущать твое тело мне нравится сильнее.