Наслаждение и боль

Глава 12

«Мне нужен Грэхем!»

Все страхи и подозрения, успевшие задремать в душе Аманды, вновь подняли головы. В глаза у нее помутилось от ревности. В эту минуту она уже готова была поверить чему угодно: и что ее собственный муж был отцом ребенка, которого ждала Гретхен, и даже в то, что эти двое до безумия влюблены друг в друга. Глаза Гретхен — огромные, похожие на голубые незабудки глаза — умоляюще смотрели на Грэхема, словно подтверждая ее худшие подозрения. Аманду она будто не замечала. На лице Гретхен было написано отчаяние.

Отчаяние? Аманда встряхнулась, изо всех сил стараясь взять себя в руки. Нет, не отчаяние — это был самый настоящий страх.

Грэхем встал из-за стола.

— Что-то случилось?

— Я… э-э… да, — запинаясь, пробормотала Гретхен. — Мне кажется, кто-то побывал в моем доме. — Голос у нее был странный, какой-то неестественно ровный — казалось, это говорит автомат. Только потом Аманда догадалась, что Гретхен старается не поддаваться панике. — Там… там все переломано. Я вошла и сразу заметила… это. Понимаете, я боюсь войти в дом. Вдруг тот, кто это сделал, все еще там?

Выходит, к ней в дом кто-то вломился! Господи, всего-то! Аманда едва сдерживала рвущийся наружу истерический смех. Но потом облегчение сменилось недоверием. Кражи со взломом в Вудли вообще были довольно редким явлением. А в таких районах, как тот, где жили они, их не было вообще, поскольку здесь всегда кто-нибудь был дома.

— Вор? — Судя по выражению его лица, Грэхем тоже был озадачен.

— Не знаю. Там все поломано, уничтожено. Я хочу сказать, картины Бена. М-мои картины тоже. Наверное, я не включила сигнализацию. Видите ли, я знала, что вы дома, и Лэнги тоже, и Карен Коттер. Я… кажется, я даже не заперла входную дверь. Выскочила только в ближайший магазин фруктов купить. Меня не было всего полчаса, не больше.

Аманда прикинула про себя, что сама она вернулась домой примерно тогда же. Но, подъезжая к дому, она не заметила ничего подозрительного или просто необычного. Впрочем, ничего удивительного — взломщик, если он появился со стороны леса, мог без труда проникнуть в дом через заднее крыльцо.

Грэхем, осторожно отодвинув Гретхен в сторону, двинулся к двери.

— Сейчас проверю.

Но когда Гретхен повернулась, чтобы пойти с ним, очнувшаяся от столбняка Аманда схватила ее за руку. И отметила про себя, что та вся дрожит.

— Нет-нет, пусть уж он идет один. А вы останьтесь тут — просто на всякий случай.

Гретхен испуганно сглотнула.

— Может, и ему не стоит идти, мало ли что? Вдруг что случится… Может, мне лучше позвонить в полицию?

Но у нее был такой растерянный вид, что было ясно — толку от нее сейчас немного. Выходит, Грэхему нужно было рискнуть. Затащив Гретхен на кухню и усадив ее на стул, Аманда сама взялась звонить в полицию. Сначала она сообщила им все, что знала сама, потом провела Гретхен на задний двор. Обе женщины крадучись обошли дом с другой стороны, вышли на дорожку, с которой открывался вид на дом Гретхен, и откуда они могли видеть все, что там происходит, не рискуя быть замеченными. Время шло, а Грэхема все не было, и Аманда стала уже понемногу волноваться.

Джули Коттер играла в куклы на крыльце своего дома, в то время как близнецы Джаред и Джон гоняли вокруг центральной клумбы на скутерах. Похоже, никому из этой троицы не показалось странным, что Аманда стоит возле своего дома вместе с Гретхен и обе они напряженно разглядывают дом Танненволдов. Если не считать того, что Джули небрежно помахала им рукой, дети, казалось, вообще их не заметили.

Аманде внезапно пришло в голову, что было бы разумнее отослать их домой. Ведь если в дом Гретхен забрался какой-то маньяк, то может случиться все, что угодно: они могут попасть в заложники или просто оказаться на линии огня, когда он выскочит из дома. Впрочем, поразмыслив на эту тему, Аманда решила, что это полный абсурд, в конце концов, дети не одни — разве они с Гретхен не в счет? Выходит, их уже пятеро против одного, повеселела она.

Правда, если у него пистолет, то о численном преимуществе можно смело забыть. Мысль о пистолете быстро охладила ее пыл.

— Простите, — сокрушенно пробормотала Гретхен. Она бессознательно жалась поближе к Аманде, так что, похоже, им обеим пришла в голову одна и та же мысль. — Кажется, я прервала ваш обед. Но я просто не знала, куда еще бежать.

— Выкиньте этот вздор из головы, — с ласковой прямотой посоветовала Аманда. — Мы же соседи, верно? Вы не обратили внимания, у вас ничего не украли?

— Не знаю. Видите ли… я увидела, в каком состоянии картина, которая обычно висела на стене в холле, и тут же кинулась бежать. Конечно, можно было прямо тогда позвонить в полицию… я имею в виду, из прихожей… Но я так перепугалась, что мечтала только об одном — поскорее унести ноги.

— Да, я вас понимаю, — сочувственно кивнула Аманда. — Наверное, я бы тоже испугалась до смерти.

— А в машине у меня нет телефона. Иначе я бы позвонила из машины.

— Не волнуйтесь, вы все сделали правильно. — Аманда ободряюще погладила ее по руке. Однако тревога ее все росла. Перед глазами вставали картины одна страшнее другой, например, Грэхем, плавающий в луже собственной крови, павший жертвой кровавого маньяка-убийцы, который прятался в стенном шкафу. Впрочем, подумала она, стараясь взять себя в руки, не исключено, что Грэхем просто решил обшарить дом сверху донизу. В конце концов, он уже не раз бывал у Гретхен, так что вряд ли он заблудится. Да они и раньше много раз бывали там вдвоем, когда еще были живы Бен и Джун.

Гретхен прижала тонкие пальцы к губам. Она была на добрых пол головы выше Аманды, но даже сейчас, при своем высоком росте и округлившемся животе, казалась хрупкой и воздушной, как эльф. Незаметно окинув ее взглядом, Аманда почувствовала укол зависти.

Твердо решив не поддаваться ей, она спросила:

— Так что все-таки пострадало больше всего? Картины?

— Все порублено, — не отнимая пальцев ото рта, пробормотала Гретхен.

Перед глазами Аманды вновь возник окровавленный Грэхем.

— О Господи…

— Знаете, мне часто звонили, а потом бросали трубку. Сначала я решила, что это кто-то из сыновей Бена решил меня допечь. Но как-то не верится, что они решились бы вот так, запросто, уничтожить все, что любил их отец. И уж тем более не могу представить себе, как они прячутся в лесу, дожидаясь, когда я выйду из дому.

Аманда несколько раз видела сыновей Бена. И хотя они были почти ровесниками их с Грэхемом, их отец был симпатичен ей куда больше. Они с Беном моментально подружились. Да и с Джун тоже. А вот их сыновья, на ее взгляд, смахивали на спесивых индюков.

Не отрывая взгляда от дома, Аманда забыла обо всем. И поэтому испуганно подскочила, когда что-то теплое коснулось ее ноги.

— Джули, — со вздохом облегчения пробормотала она. — Ты меня до смерти напугала, — вздохнула она, погладив девочку по теплой голове.

— Что-то случилось? — тоненьким голоском осведомилась Джули.

— Нет, что ты! — как можно более естественным тоном ответила Аманда.

— А тогда почему вы тут стоите? — поинтересовался ребенок.

— Просто ждем Грэхема. — Обняв девочку за плечи, Аманда на мгновение прижала ее к себе, потом легонько подтолкнула в спину, мысленно умоляя ее вернуться к себе.

— А можно, я подожду вместе с вами?

— А разве тебе не нужно помочь маме с ужином?

— А она уже все приготовила. Я спросила, может, она мне почитает, но она отказалась — сказала, что не может. Только не понимаю почему. — И бесхитростно добавила: — Она ведь просто так сидит.

— Может, мама задумалась, — нарочито веселым тоном предположила Аманда, хотя прекрасно отдавала себе отчет, о чем может размышлять Карен. Она могла поспорить на что угодно, что мысли Карен вертятся вокруг женщины, которая стоит сейчас рядом с ней. — А возможно, ее просто нужно отвлечь? Сходи, попробуй развеселить ее, малыш.

Джули задумчиво почесала нос.

— Она велела мне идти играть с Самантой. — Самантой звали куклу, которая сейчас, забытая всеми, валялась на крыльце Коттеров. — Она всегда мне так говорит. А где Грэхем?

— В доме Гретхен.

— А что ему там нужно?

— Гретхен попросила ей помочь.

Джули бросила на Гретхен удивленный взгляд. Обеспокоенная ее долгим молчанием, Аманда перепугалась не на шутку, решив, что сейчас последуют дальнейшие расспросы. Поэтому у нее словно гора свалилась с плеч, когда малышка, кивнув, бросила:

— А, понятно, — и направилась к себе.

— Вы с ней неплохо находите общий язык, — мимоходом отметила Гретхен, по-прежнему не отрывая глаз от своего дома.

— А с ней вообще легко ладить, — рассеянно бросила Аманда, думая о своем. — Куда, к черту, запропастился Грэхем?! — пробормотала она.

— И полиция, — добавила Гретхен.

Ответ на оба вопроса они получили уже через несколько минут. Грэхем появился на крыльце дома, и почти в ту же секунду из-за угла вынырнула патрульная машина.

Чувствуя неимоверное облегчение, Аманда бросилась им навстречу. Гретхен, на всякий случай стараясь держаться поближе к ней, трусила следом.

— Внутри никого, — объявил Грэхем, когда они столкнулись на дорожке, и помахал полицейским рукой. — Я обошел весь дом сверху донизу. Единственное, что пострадало, на мой взгляд, — только картины.

— Картины? — дрожащим голосом переспросила Гретхен. Аманде показалось, что сейчас она испугана даже сильнее, чем когда постучалась к ним в дом. — Вы хотите сказать, не только одна, та, что в холле?

— И эта. И те две, что в гостиной, тоже.

Гретхен молча повернулась и бросилась бежать к дому. Беззвучное проклятие сорвалось с губ Грэхема, и он кинулся за ней следом. Аманда, не собираясь оставаться в стороне от событий, которые стали развиваться стремительно, припустила за ними. Взлетев на крыльцо, она оказалась в холле. И тут же увидела картину, о которой говорила Гретхен, — та валялась на полу, в самом центре полотна зияла дыра. Не останавливаясь, Аманда ринулась в гостиную.

И едва не столкнулась с Гретхен. Та, прижав руку к груди, молча смотрела на висевшую на стене картину. По ее побелевшим щекам струились слезы. Аманда мимоходом окинула взглядом вторую из пострадавших картин и похолодела — настолько заметна была разница. «Соседка» пострадала куда сильнее, чем два других полотна. Насколько она помнила, центральной фигурой картины была миловидная женщина. Теперь она исчезла. Дыра, зиявшая в середине полотна, уничтожила ее.

Внизу в дверь позвонили. Судя по всему, подоспела полиция.

— Сюда, — крикнул Грэхем. Послышались шаги, полицейские появились на пороге гостиной. Грэхем поздоровался, при этом назвав обоих офицеров по имени, обменялся ними дружеским рукопожатием, а потом представил всех друг другу. Лица обоих были смутно знакомы Аманде, хотя она могла бы поклясться, что в официальной обстановке им еще не приходилось встречаться. Старшему из копов, Дэну Михэну, добродушному здоровяку, наверняка уже стукнуло пятьдесят. Его напарник, Бобби Чиапизи, был лет на двадцать моложе, прикинула она про себя. Похоже, новичок: его накрахмаленная форма еще хранила следы складок, да и держался он под стать ей — так же чопорно и напряженно, словно аршин проглотил.

Подведя обоих офицеров к «Соседке», Грэхем в двух словах объяснил, в чем дело.

— Ни фига себе! — присвистнул Дэн. — Похоже, кто-то здорово разозлился! Стало быть, это и есть та самая картина. А вон там — остальные две? — Он повернулся к Гретхен: — Что-нибудь еще пострадало?

Гретхен даже не пыталась скрыть текущие по лицу слезы. Она как-то разом обмякла. «Раздавлена» — вот, пожалуй, самое подходящее слово, чтобы описать, как она выглядела в эту минуту. Аманда поймала себя на том, что невольно жалеет ее.

— Не знаю, — прошептала Гретхен. Не отрывая глаз от картины, она без сил опустилась на диван. Похоже, ее не держали ноги.

— Я ничего больше не заметил, когда обыскивал дом, — вмешался Грэхем. — Но, если честно, я особо не приглядывался. Во всяком случае, на полу ничего не валялось. Не похоже, чтобы дом обшарили. Но, конечно, Гретхен лучше посмотреть самой — вдруг чего-то не хватает.

— Но ведь я выскочила из дома всего на несколько минут, — безжизненным голосом пробормотала она.

— А поточнее? — спросил тот, что помоложе, вытащив блокнот с ручкой, и выжидательно уставился на Гретхен.

— Минут двадцать… от силы тридцать.

Дэн покосился на Аманду с Грэхемом:

— Вы ничего не заметили?

Они дружно замотали головами.

В этот момент на пороге гостиной появилась Карен, за ней, едва не наступая матери на пятки, строем двигались Джули и близнецы. Глаза у всех троих были круглые от возбуждения.

— Что это с картиной? — недоуменно спросила Карен. Потом огляделась по сторонам, и глаза ее расширились. Со свистом втянув в себя воздух, она схватилась за сердце. — Господи помилуй!

— Кто-то забрался в дом, — пояснил Дэн. — Вы миссис Коттер, верно? — Карен молча кивнула. — Вы живете тут по соседству? — продолжал он.

— Да. В соседнем доме.

— В течение последнего часа вы не заметили, чтобы кто-нибудь входил в дом? Или, может, наоборот, выходил?

— Только Гретхен. — Карен не могла отвести взгляда от изуродованной «Соседки». — Господи… ужас-то какой!

Вдруг позади нее как из-под земли выросли Джорджия с Рассом.

— А что тут делает полиция? — с любопытством осведомился Расс. Он явно еще ничего не заметил.

Грэхем принялся вполголоса объяснять им, в чем дело, а Дэн в это время присел на корточки возле Гретхен. Аманда оглянулась, и сердце у нее защемила от жалости: съежившаяся в уголке Гретхен с окаменевшим, залитым слезами лицом внезапно показалась ей такой одинокой и беззащитной, что внутри у нее все перевернулось. Она уселась на диван возле Гретхен и сочувственно взяла ее за руку.

— Вы не хотите проверить — может быть, чего-то не хватает? — предложил Дэн.

Гретхен покачала головой:

— Тут и брать-то нечего. Единственные драгоценности, которые у меня есть, — это кольцо и сережки, но я никогда их не снимаю. — Серьги, которые она имела в виду, представляли собой крупные бриллианты на «гвоздиках». Размером и формой они соответствовали камню, украшавшему элегантное обручальное кольцо Гретхен.

— А деньги? В доме были наличные, которые мог забрать грабитель?

— Нет, — покачала головой Гретхен. И тут же спохватилась: — Впрочем, да. Были. Но деньги — это не страшно. Бог с ними, с деньгами. А вот картины… Зачем они сделали… это?

— У вас есть какие-нибудь предположения насчет того, кто мог это сделать? — спросил офицер. Гретхен покачала головой. — У кого был ключ от дома?

— Но… дверь была не заперта.

— Может быть, у кого-то из ваших приятелей был ключ? У вашего друга?

— Нет.

— А у отца ребенка?

— Нет.

— Что — нет? — мягко переспросил полицейский.

— Отец моего ребенка никогда бы не решился сделать такое.

— Может быть, если вы назовете его имя…

— В этом нет необходимости, — тихо, но твердо прервала его Гретхен.

Аманда почувствовала себя на редкость неудобно. Смущенно поерзав на диване, она наконец решилась.

— А вы не собираетесь снимать отпечатки пальцев? — робко поинтересовалась она. — Я видела… когда все вокруг посыпают специальным порошком, знаете?

— Будем, конечно. — Дэн выжидательно покосился на своего напарника.

Выражение лица у Бобби Чиапизи тут же стало несчастным.

— Если на ручке входной двери, их наверняка уже стерли. По-моему, сюда явились все ваши соседи. Или еще не все?

Аманда огляделась и тяжело вздохнула — он был совершенно прав. Эллисон и Томми оба тоже были уже здесь, а несколькими секундами позже примчался и Ли.

— Я что-то пропустил? — жизнерадостно крикнул он. И тут его взгляд упал на растерзанную картину. — Боже милосердный!

Испуг и удивление Ли выглядели достаточно убедительно, во всяком случае, в глазах Аманды. И однако, у нее язык чесался спросить, где он был в течение последнего часа, и если дома, то кто может это подтвердить.

Дэн Михэн рывком поднялся на ноги, потом с кряхтеньем выпрямился во весь рост.

— Сейчас самое главное — это убедить миссис Танненволд обойти весь дом и проверить, не пропало ли что из вещей. А так пока что на первый взгляд это смахивает больше на акт вандализма, чем она ограбление.

— Для меня эта картина была дороже всего, что есть в доме, — пробормотала Гретхен.

Не зная, что на это сказать, Аманда молча погладила ее по плечу.

— Ну, тогда единственное, что тут можно посоветовать, — сочувственно пожал плечами офицер, — это как можно скорее позвонить в вашу страховую контору.

В первый раз за все время разговора Гретхен посмотрела ему в глаза.

— Разве они могут вернуть мне картину? — тихо спросила она. В голосе ее чувствовался еле сдерживаемый гнев. Аманда вдруг почувствовала невольную гордость за нее. Впрочем, даже дураку было ясно, что картина погибла безвозвратно.

— Нет, конечно, — пожал плечами полицейский. — Но тогда они проведут собственное расследование. А заодно пришлют своего человека, чтобы оценить ущерб. Вы получите деньги и сможете купить себе другую.

Аманда, бросив быстрый взгляд на потемневшее лицо Гретхен, решила вмешаться.

— Не думаю, что ей нужна другая, — тихо, но твердо ответила Аманда вместо нее. — Эта картина имела для нее особое значение. И кто бы ни сделал это с ней, он все равно что убил ее, понимаете? С таким же успехом он мог ее просто украсть. Единственное, что вы можете сделать для миссис Танненволд, — закончила она, перефразируя его же собственные слова, — это отыскать этого подонка и выяснить, зачем ему это понадобилось.

Полицейский расправил плечи. Выражение лица его ясно говорило о том, что они могут на него положиться — кто-кто, а он свое дело знает.

— Да, миссис О’Лири. Попробуем. Мы послали уже патрульные машины объехать лес с другой стороны. Наши люди обойдут все дома — возможно, кто-нибудь заметил что-то подозрительное. Я сообщу им все детали. В общем, мы сделаем все возможное.

— Спасибо, — кивнула Аманда.

Аманда уходила последней — и Карен и Джорджия ушли раньше, прихватив с собой детей. Полиция все еще оставалась в доме, там же были и Грэхем с Ли. Остальные потихоньку исчезли один за другим. Из все оравы детей не удалось избавиться только от Джорди — правда, он перебрался к своему дому, но внутрь не вошел. Вместо этого он взгромоздился на перила крыльца, по-обезьяньи зацепившись ногой за столбик, и с горящими глазами наблюдал за развитием событий. Если не считать стоявшей перед домом патрульной машины, вокруг все выглядело таким же мирным и спокойным, как всегда.

Выйдя наконец из дома, Аманда очень скоро наткнулась на Джорджию с Карен — оказывается, они поджидали ее на дорожке.

— Что ты так долго? — набросились они на нее.

— Пришлось обойти весь дом вместе с Гретхен — проверить, не пропало ли что из вещей. Знаете, мне так ее жалко! Будь я на ее месте, мне бы тоже не захотелось делать это одной. Во всяком случае, сразу после того, как кто-то пробрался в мой дом и изуродовал мою любимую картину. Это было ужасно.

Карен вопросительно вскинула бровь:

— Оказаться в ее доме?

— Да нет — знать, что кто-то совсем недавно бродил по твоему дому с ножом. А потом крошил им твою любимую картину. Окажись я на месте Гретхен, — продолжала Аманда, честно попытавшись представить, что пережила бы на ее месте она сама, — я бы, наверное, с ума сошла. Все гадала бы, до чего он дотрагивался и о чем думал при этом. Держу пари, мне потом долго было бы не по себе — все казалось бы, что он прячется где-нибудь у меня за спиной. Б-р!

— А нижнее белье! — подхватила Джорджия. — Представь, что он открывал шкафы, копался в твоих вещах! Ужас! Я бы потом наверняка чувствовала бы себя грязной!

— По-моему, не столько грязной, сколько запачканной. Даже оскорбленной, — грустно поправила ее Аманда, попытавшись припомнить те несколько слов, которыми они обменялись с Гретхен, пока переходили из комнаты в комнату.

Карен, в отличие от них с Джорджией, была настроена куда менее сочувственно.

— Сама виновата. У нее ведь в доме есть сигнализация. Надо было включить ее перед уходом.

— А ты свою всегда включаешь? — набросилась на нее Джорджия.

— Нет, конечно. С такой-то оравой? — Карен дернула плечом. — Что ты — детей не знаешь, что ли? Вечно носятся то туда, то сюда. — Она повернулась к Аманде. — Ну и как — что-нибудь пропало?

— Нет. Гретхен считает, что этот негодяй, кто бы он ни был, даже не поднимался на второй этаж. На ее взгляд, наверху ничего не трогали. Да и потом, скорее всего он пробыл там всего несколько минут. Она ведь выходила совсем ненадолго. — Вечер был теплый, но ее била дрожь.

Аманда обхватила себя руками, стараясь согреться. Она уже успела позабыть о том, что еще вчера неприязненно косилась в сторону Гретхен. Сейчас ее переполняло сочувствие. Ни одна женщина в мире не заслуживает того, что выпало на долю Гретхен. Подумать только, каково ей будет остаться снова одной в доме, да еще на ночь! Аманда содрогнулась. — У меня перед глазами до сих пор стоит эта несчастная картина. Он ведь искромсал ее буквально в лохмотья. Держу пари, это какой-то сумасшедший…

— Она убрала ее? — поинтересовалась Джорджия.

— Нет. Грэхем предложил ей помочь, но Гретхен отказалась. Сказала, что сама уберет ее, позже.

— Ну, лично я не стала бы так убиваться из-за какой-то картины, — буркнула Карен. — А вот то, что кто-то забрался в дом… это уже серьезно. Как вы считаете, кто мог это сделать? Что-то во всем этом есть странное, вам не кажется? Не похоже, что это случайность.

— Да… не похоже, — кивнула Джорджия.

Аманда была согласна с ними:

— Знаете, кто бы ни забрался в дом, он явно сделал это не просто так. Ему нужны были картины.

— Тогда это не грабитель, — вмешалась Джорджия. — А это значит, что тот, кто это сделал, кто бы он ни был, явно затаил на Гретхен зло. — Она пихнула Карен локтем в бок и криво улыбнулась: — В результате ты оказываешься подозреваемой номер один.

Случись это раньше, они хохотали бы до упаду, подумала Аманда. Все трое обожали подкалывать друг друга и радовались, как дети, когда становилось ясно, что все они думают и чувствуют одинаково. Они привыкли во всем быть заодно. А уж если речь шла об очаровательной, молодой, белокурой вдове Бена, так тем более.

Но сейчас Карен даже не улыбнулась.

— Ха-ха! — угрюмо буркнула она. Потом добавила: — А вы заметили, как этот Бобби Чиапизи смотрел на Гретхен?

— Вовсе нет, — фыркнула Джорджия.

— Точно! Отворачивался, а сам потихоньку косил в ее сторону глазом. Полицейский, ха! И вид у него при этом был такой, словно он готов душу заложить дьяволу, лишь бы оказаться где угодно, только не здесь.

— Думаешь, он и Гретхен… — недоверчиво хмыкнула Джорджия. Подумав, она покачала головой.

Аманда была согласна с ней.

— Глупости. Я видела их обоих в городе. И, если хочешь знать, он вовсе не старался избегать ее. Он всегда такой — надутый, чопорный и страшно официальный.

— Да, но возраст-то у него самый что ни на есть подходящий, — стояла на своем Карен. — И потом — он холостяк. Чиапизи у нас в городе вечный регулировщик — всегда торчит на перекрестке в самом центре со своим жезлом. Она наверняка сто раз его там видела. И он мог наведываться к ней сюда. — На лбу у нее появилась глубокая морщина, словно она вспоминала что-то. — И потом, разве не он присутствовал на похоронах Бена? По-моему, он тогда был в полицейском наряде…

— Вполне возможно, — равнодушно согласилась Аманда. Хотя, если честно, она этого не помнила.

— Ну, полицейский участок в Вудли не такой уж большой, — присоединилась к ним Джорджия.

При мысли о том, что ее предположение может оказаться верным, по лицу Карен разлилось удовлетворение. В глазах вспыхнул огонек.

— Итак, — она повернулась к Аманде, — стало быть, ты поднималась наверх вместе с ней?

— Угу…

— Спальню ее видела? И как она тебе? Красивая?

Аманда задумалась.

— Красивая? Думаю, да. Во всяком случае, стильная. А если ты имеешь в виду «соблазнительная», то нет. Определенно нет.

Джорджия снова перевела разговор на грабителя.

— Неужели она не побоится остаться там на ночь одна? — изумилась она.

— Вот и я то же спросила, — вздохнула Аманда. — Поинтересовалась, нет ли у нее кого-то, у кого можно было бы переночевать… кого-то из родственников, может быть, или близкой подруги. Она ответила, что у нее никого нет.

— Лично я ни за что бы не предложила ей переночевать у меня, — безапелляционно объявила Карен. — Соседка соседкой, но привести ее в дом было бы чистой воды безумием.

Повисло гробовое молчание.

Карен, окинув взглядом их разом помрачневшие лица, беспечно махнула рукой, словно советуя им не обращать внимания на ее слова.

— Ой, да ладно вам! Случайно ляпнула, и все. Не берите в голову, ладно?

Хороший совет, да только вот как это сделать, уныло подумала про себя Аманда. Все они только сегодня были на кладбище, когда хоронили шестнадцатилетнего мальчишку, и еще толком не успели отойти от этого. А этот акт бессмысленного вандализма окончательно их доконал.

Джорджия как будто почувствовала ее настроение.

— Эллисон просто в шоке, — вздохнула она. — Дома ходит за мной, как хвостик. — Она украдкой покосилась на крыльцо Коттеров. — А как Джорди? Как он это перенес?

Карен проследила за ее взглядом.

— Выглядит довольно спокойным, верно? — Она понизила голос. — Посмотрим, может, удастся с ним поговорить? — Она направилась к своему дому. Но не успела Карен сойти с тропинки, как Джорди, заметив ее приближение, сорвался с крыльца и скрылся в доме. Карен озадаченно остановилась, проводила его взглядом, потом, покачав головой, тоже вошла в дом.

— Да, вот вам и еще одна проблема… — вздохнула Джорджия. — Похоже, мать с сыном не очень-то ладят в последнее время. С подростками всегда бывает трудно, с этим не поспоришь. Но у них все почему-то намного хуже. Только вот почему?

Сначала Аманда не ответила. Она вообще не слишком любила обсуждать общих друзей. И к тому же не была у Коттеров с самого Рождества.

Однако она давно уже привыкла доверять Джорджии. Ей всегда было интересно, что она думает и, главное, почему. Может, в этом была виновата ее профессия? Поэтому она, сойдя с дорожки, молча двинулась напрямик к участку Лэнгов. К тому времени, как она свернула на боковую дорожку, Джорджия уже догнала ее.

— По-моему, что-то у них неладно, — пробормотала она. — Мне кажется, Карен с Ли в последнее время живут как кошка с собакой. А дети всегда очень чувствительны к таким вещам.

— Карен тебе что-нибудь говорила? — полюбопытствовала Джорджия.

— Нет, конечно, но ты ведь сама слышала, как она разговаривает…

— Значит, ты тоже заметила? В ней чувствуется какая-то горечь. И чувство юмора пропало напрочь. Она больше не смеется. Даже не улыбается. И сплетничать перестала.

— Да уж. Одна сплошная подозрительность.

— Как-то не похоже на нее, верно? — вздохнула Джорджия, невольно заставив Аманду вернуться в прошлое. — Наверное, потому, что на этот раз Ли охотится что-то уж очень близко к дому. Слушай, ты действительно считаешь, что Ли — отец ребенка Гретхен?

— Не знаю, — ничуть не кривя душой, ответила Аманда. — Во всяком случае, по Гретхен не скажешь. Когда он сегодня пришел, я глаз с нее не спускала, но она даже ухом не повела, как будто и не заметила его. Впрочем, она и на Бобби не смотрела. Как-то мне не верится, что это он.

— Возможно, действительно не он, — пожала плечами Джорджия. Они уже были в двух шагах от ее дома. Джорджия присела на камень, и Аманда последовала ее примеру.

— Но… знаешь, все это заставило меня задуматься.

— Это ты насчет Бобби?

— Нет. Насчет Расса. Меня ведь тоже постоянно не бывает дома. Естественно, мне не верится, что он закрутил роман с Гретхен. Не думаю, что он чувствует себя до такой степени одиноким и заброшенным. Во всяком случае, пока.

— Ну, и потом, он безумно любит тебя, — вставила Аманда.

— Любит, конечно. Но у каждой любви тоже есть свой предел, знаешь ли. Я как-то прочитал кусочек из колонки, которую он ведет. Как раз насчет одиночества, которое испытывает тот из супругов, кто вынужден постоянно оставаться дома. Он смял листок и бросил его в корзинку, но не порвал… как будто сам хотел, чтобы я прочитала…

— Неужели он отправил его в газету? — ужаснулась Аманда.

— Нет. Если бы отправил и это напечатали, он наверняка бы показал мне газету. Это, так сказать, часть сделки. Видишь ли, еще давно мы с ним договорились, что он будет показывать мне то, что касается нас двоих.

— Но тогда почему он не захотел это печатать? Почему выбросил листок в корзинку?

— Хороший вопрос. Возможно, потому, что был слишком уж откровенен? Или устыдился, решив, что это, так сказать, не по-мужски? Не знаю. Знаю только, что очень рада, что вернулась домой раньше, чем собиралась.

— Кстати, а почему ты вернулась? Твоя сделка не сорвется из-за того, что ты бросила все и примчалась сюда?

— Возможно, уже сорвалась. Но я не жалею — дело того стоило. Эллисон нуждалась во мне. Да и Томми тоже — он ведь достаточно хорошо знал Квинна для того, чтобы почувствовать шок — или горе — или страх — или что он там чувствовал, не знаю. Он так и не смог толком мне это объяснить, а я так и не поняла. Но он явно рад, что я вернулась. Во всяком случае, он мне несколько раз уже это говорил.

Аманда невольно поймала себя на том, что восхищается Джорджией. Этой женщине вовсе не нужно было иметь диплом психолога, чтобы хорошо понимать своих близких… и при этом она еще умудрилась создать свою собственную фирму, да какую! Джорджия была воплощенной «бизнес-леди» — даже сейчас, вечером, в своих строгих брюках и изящной блузке, с короткой, элегантной стрижкой она выглядела безукоризненно.

Интересы самой Аманды не выходили за рамки школы. А вот мир, в котором вращалась Джорджия, был гораздо шире. И хотя Аманда нисколько не завидовала этому, все же не могла не восхищаться подругой.

— И что же, они собрались выкупить твою долю? — с интересом спросила она.

— Юристы пока совещаются. Мои твердят, что они, мол, готовы к диалогу. Весь вопрос в том, устроят ли меня предложенные ими условия. Им бы хотелось, чтобы я осталась в фирме еще года на три, занимаясь тем же, что делала до сих пор, но уже за зарплату. А это значит, что мне придется разъезжать столько же, сколько и сейчас. Не знаю… очень не хочется. Лучше бы они купили компанию, и конец.

— А ты им об этом говорила?

— Возможно, они тоже этого хотели бы, но штука в том, что, по их мнению, я управляюсь с делами «одной левой» и без меня там все просто развалится. Конечно, это лестно и все такое, но… довольно глупо. Я хочу сказать, кого мы дурачим? Компания прекрасно будет существовать и без меня. Но тем не менее они продолжают настаивать, чтобы я осталась — потому что знают, что, если что случится, я в три узла завяжусь, но все исправлю. Вот они и рассчитывают продержать меня там достаточно долго, чтобы кто-то из своих успел бы перехватить у меня поводья. Правда, почему-то никому не приходит в голову поинтересоваться у меня, чего хочу я сама.

— А что, если они передумают? У тебя в запасе есть еще покупатели?

— Есть еще два предложения, но это меня устраивало больше всего. Солидная фирма, с хорошей репутацией. — Джорджия тяжело вздохнула. — Если сделка с ними сорвется, если они решат выйти из игры, придется все начинать по новой. Ненавижу всю эту муравьиную возню — показывать товар лицом и все такое прочее. Но какой смысл выпрыгивать из раскаленной сковородки, чтобы угодить прямехонько в огонь, верно? То есть, я хочу сказать, если я продаю свою компанию только для того, чтобы уйти от дел, а потом вдруг выясняется, что я возвращаюсь, но лишь для того, чтобы через некоторое время опять уйти и передать фирму кому-то еще, то может получиться скандал. Как бы это сказать… Это дурно пахнет, понимаешь?

Почувствовав в ее голосе знакомые нотки, Аманда грустно улыбнулась:

— В жизни полно такого, что очень дурно пахнет.

— Это ты насчет той истории с ребенком? — прищурилась Джорджия.

— И это тоже.

— И… Грэхема?

Аманда молча кивнула, бессознательно покосившись через плечо на дом Гретхен.

— По-прежнему не разговариваете?

— Да нет, почему же. Разговариваем. Вернее, только что начали.

— А как насчет секса? — заговорщически подмигнула Джорджия.

Аманда покосилась на нее, вспыхнула и засмеялась.

— Хочешь быть в курсе событий, да?

Джорджия обняла ее за плечи.

— Ни с кем другим я бы такого себе не позволила. Просто… видишь ли, вы с Грэхемом мне гораздо ближе, чем другие соседи. Кстати, ты ведь сама весь день выслушиваешь людей, которые рассказывают тебе о своих проблемах. Но ведь кто-то же должен выслушать и тебя?

— Ты, да?

— Да. Почему бы и нет? Вот я и слушаю.

Медленно сгущались сумерки, знаменуя собой долгожданный конец этого длинного, тяжелого дня.

Сейчас, когда на землю ложились лиловатые тени, Аманда чувствовала себя намного увереннее, чем в ярком свете дня, когда у нее порой возникало неприятное ощущение, будто ее нагишом выставили на всеобщее обозрение. В сумерках признания даются куда легче, смешливо подумала она. Вечер — это вообще пора признаний.

— Он обнимал меня всю ночь. Мне было так тепло, так чудесно. Знаешь, я лежала рядом с ним, и мне представлялось, что мы с ним уже состарились… два старичка, которым уже почти ничего не нужно. Но ведь это не так, верно? Мы молоды, и нам нужно гораздо больше.

— Но если ты и сама этого хочешь, тогда в чем проблема?

Аманда сделал еще одну попытку выразить все словами:

— Такое впечатление, что между нами выросла стена. Как будто стоит нам только подумать о том, чтобы заняться любовью, как у нас обоих отнимаются руки-ноги. Своего рода условный рефлекс.

— Но ведь так же было не всегда.

— Господи, ну конечно же нет, — с чувством сказала Аманда. — Знаешь, я просто без ума от его тела. Как увижу его — прямо внутри все переворачивается. — Ее взгляд, перебежав через дорогу, вновь остановился на доме Гретхен. Она заметила, как открылась входная дверь и несколько мужчин, выйдя из дома, остановились на крыльце. Гретхен предусмотрительно зажгла у входа фонарь, так что Аманде не стоило никакого труда их рассмотреть. Среди них был и Грэхем. — Впрочем, что я тебе рассказываю… да ты посмотри на него сама и сразу все поймешь. Высокий, темноволосый, красивый — звучит банально, поскольку это описание встречается чуть ли не в каждом любовном романе… и все-таки он чертовски соблазнительный, разве нет? Я обожаю его улыбку. Обожаю его глаза. Даже его бороду — и ту обожаю, правда!

— Расс однажды тоже пытался отрастить себе бороду, — захихикала Джорджия. — Бедняжка! Решил, должно быть, что с бородой будет выглядеть крутым парнем, но она у него выросла какая-то щупленькая, так что пришлось срочно ее сбрить. А вот Грэхему она идет.

— А его ласки, его прикосновения, — не слушая ее, продолжала Аманда, оказавшись в плену сладостных воспоминаний. — Грэхем до тонкостей знает, как следует заниматься любовью. Он ласков и вместе с тем настойчив. Он всегда догадывается, что тебе нужно, как будто умеет читать твои мысли. Он знает, как доставить наслаждение женщине. — Она остановилась, перевела дыхание и выпалила: — Вот он какой, Грэхем. А я… я поняла это и теперь изо всех сил стараюсь быть такой, чтобы он никогда не раскаялся в своем выборе.

— Ну и замечательно, дорогая. Так и нужно.

— Это было замечательно. До прошлого года. Теперь, когда мы с ним занимаемся любовью, мы какие-то не такие… как будто это не мы, а кто-то еще. Просто двигаемся механически, словно какие-то куклы, у которых не кончился завод.

— Это все потому, что подсознательно вы оба думаете только о том, чтобы зачать.

Аманда насупилась.

— Только не в этом месяце, — с нажимом сказала она, и в голосе ее послышались металлические нотки. — Я скажу тебе, что я собираюсь сделать, — я перестану считать и высчитывать дни, выкину вон все эти проклятые графики и таблетки, чтобы весь месяц ничего этого не видеть и не думать больше об этом. Я брошу мерить по утрам температуру и не стану больше бегать в клинику. — Из груди ее вырвался долгий безнадежный вздох. — Впрочем, не думаю, что от этого что-то изменится. Порой у меня просто опускаются руки и кажется, что для нас уже все кончено и пути назад нет. Такое впечатление, что мы просто разучились радоваться жизни, понимаешь? Словно мы не в состоянии сделать… перейти… переключиться.

— Подумать о будущем? — подсказала Джорджия.

— Да, — улыбнулась Аманда, радуясь, что нужное слово наконец найдено.

— Такое чувство, будто смотришь на огромное полотно и гадаешь, что же будет дальше, да?

— Точно! — просияла Аманда. — Спасибо, что поняла… — благодарно прошептала она.

— Я старалась. Ты же понимаешь, мне нелегко почувствовать себя на твоем месте, ведь сама-то я рожала ровно столько, сколько хотела. И когда хотела. — Краем глаза заметив какое-то движение через дорогу, она обернулась. Четверо мужчин спустились с крыльца и, перебросившись несколькими словами, двинулись по дорожке к патрульной машине. Джорджия осторожно покосилась на Аманду: — Ты ведь не думаешь, что Грэхем и в самом деле любовник Гретхен, правда? — неуверенно прошептала она.

Но Аманда смогла услышать не только это, но и то, что Джорджия не решилась сказать.

— Просто потому, что сегодня она кинулась именно к нему? Бог с тобой, мне это и в голову бы никогда не пришло. На ее месте я, возможно, сделала бы то же самое. В таких ситуациях лучше Грэхема трудно кого-то найти. Он никогда не впадает в панику и всегда точно знает, с чего начать.

— Ты не ответила на мой вопрос, — напомнила Джорджия.

— Нет. Я не думаю, что это он отец ребенка.

— Тогда кто?

— Она молчит, — часом позже с досадой бросил Расс. — Точно воды в рот набрала, честное слово!

Трое мужчин, устроившись на дорожке, ведущей к дому Лэнгов, в свете ламп на крыше гаража по очереди кидал и мяч в корзину. Грэхем, отобрав мяч у Ли, резко метнулся в сторону, опережая Расса, который попытался перекрыть ему подход к корзине.

Маневр удался, и мяч попал точно в корзину, даже не задев обруча, на котором висела сетка.

— Хороший бросок, — одобрительно бросил Ли, перехватив отскочивший от стены рикошетом мяч и стукнув им пару раз о землю.

Расс, тыльной стороной ладони поправив все время сползающие на кончик носа очки, подбоченился и окинул взглядом остальных.

— Странно, что копы не заставили ее признаться. То есть это ее дело, конечно, но я бы нисколько не удивился, если бы они заинтересовались, с чего это она так упорно не хочет говорить, кто отец ее ребенка. Просто-таки тайны мадридского двора, честное слово! Тем более мы с вами живем в такое время, когда насилие можно встретить не только на улице, но и в семье.

— Говори за себя, хорошо? — буркнул Ли, приготовившись сделать бросок из-под корзины.

Грэхем без труда перехватил мяч на лету, ускользнул от Ли в сторону, вернулся, высоко подпрыгнул и красивым броском уложил мяч в корзину. Потом попытался забросить его уже из-под корзины, промахнулся и перебросил мяч Рассу.

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, — досадливо отмахнулся Расс. Он поймал мяч, но не двинулся с места. — Судите сами: она, естественно, знает, кто отец ребенка, но хочет сохранить его имя в тайне. В это самое время некто забирается к ней в дом, чтобы уничтожить картину, ту самую, что ее покойный муж, которого она, безусловно, любила, даже не любила, а боготворила, на которого она молится до сих пор, преподнес ей в качестве подарка на медовый месяц. Вас это не наводит на размышления, а? Зря. Потому что, сдается мне, этот парень, отец ребенка, просто ума лишился от ревности. Отсюда и результат.

Ли ткнул пальцем в мяч, про который Расс совсем забыл:

— Слушай, ты так и собираешься стоять тут до утра? У нас игра или ток-шоу, черт побери?

Грэхем закусил губу, чтобы не рассмеяться. Уж очень смешно сейчас выглядел Расс. Сразу можно было заметить, что если он и любит спорт, так только по телевизору. В какой-то несусветной футболке и нейлоновых шортах, мокрых от пота и противно липших к телу, он выглядел грязным и взъерошенным. Если бы не это, то его, с его почти двухметровым ростом, можно было бы принять за звезду любой баскетбольной команды. Можно было не сомневаться, что он принял участие в этой забаве исключительно из чувства товарищества. Упрек Ли заставил его очнуться. И он со вздохом кинул мяч Грэхему.

Грэхем несколько раз ударил мячом о землю. Ему всегда нравился глухой стук мяча — это ритмичное бум, бум, бум, — еще с самого детства. Слушать его было все равно что вернуться на много лет назад, в прошлое, когда он часами играл на заднем дворе с братьями. В этом знакомом звуке было что-то нормальное, успокаивающее, отчего на душе у него становилось легко и спокойно.

Крученой подачей отправив мяч Ли, Грэхем вернулся к прерванному разговору:

— Так кто же, по-твоему, так хотел уничтожить эту самую картину? — Он метнулся в сторону, чтобы перехватить мяч. — Лично я ставлю на кого-то из сыновей Бена. Они травили ее, не давая бедняге ни минуты покоя, еще когда был жив отец, а уж когда его не стало, так оба вообще словно с цепи сорвались. Удивляюсь еще, как это им не пришло в голову опротестовать завещание! — С этими словами Грэхем снова бросил мяч в корзину, но не попал. Мяч ударился о кольцо и отлетел в сторону.

Ли попытался перехватить его на лету.

— Так они собирались. Просто я убедил их этого не делать. — Он тоже сделал бросок, и на этот раз мяч точно лег в корзину.

Грэхем легко перехватил мяч. За его спиной Расс спросил Ли:

— Долго пришлось их уговаривать?

— Да нет, не сказал бы. В общем, они неплохие ребята. Мы часто болтали с ними о том о сем — еще когда были живы и Джун и Бен.

— А чью сторону принял адвокат? — поинтересовался Грэхем. Подпрыгнув, он изящным броском забросил мяч в корзину и с торжеством вскинул руку вверх, когда мяч пролетел сквозь сетку.

Теперь мячом завладел Ли.

— Дидс? — переспросил он. Он собирался сделать пас Рассу, тот уже даже протянул вперед руки. Но промахнулся, и мяч пролетел мимо. Снова перехватив мяч, Ли умудрился-таки неловким броском закинуть его в корзину, но при этом так запыхался, что был явно рад, когда мяч перешел к Грэхему. — Дидс вообще-то был на их стороне. Но он известный перестраховщик. И терпеть не может оспаривать завещание в суде. Такое впечатление, что судебное заседание пугает его до смерти.

— Ну, и что ты сам думаешь по этому поводу? — стуча мячом об землю, поинтересовался Грэхем. — Считаешь, что картину мог порезать кто-то из сыновей Бена?

— Собственноручно, ты хочешь сказать? Ну, это вряд ли.

— То есть, по-твоему, они наняли кого-то сделать за них грязную работу?

— Возможно.

— А спросить их прямо ты не можешь?

Ли рассмеялся:

— А для чего? Картине-то ведь все равно уже каюк.

Грэхем кинул ему мяч, невольно поймав себя на том, что сделал это сильнее и резче, чем если бы почувствовал хоть капельку сочувствия в словах Ли. Ли поймал мяч на лету. Грэхем нисколько не удивился — у этого парня реакция, как у лисы, мелькнуло у него в голове.

— А что, если это все-таки не они? — предположил он. — Что, если это кто-то еще, кого мы не знаем? Кто, возможно, завтра заберется в твой дом и наткнется на твою жену, если она не успеет вовремя уйти? Что, если ей не так повезет, как Гретхен?

Ли, сунув мяч под мышку, остановился, взгляды их встретились. Он не проронил ни слова.

Но в душе Грэхема уже не осталось ни капли жалости.

— Господи, ну почему бы тебе не развестись с ней? Если она до такой степени осточертела тебе, отпусти ее! Дай ей свободу. Пусть живет собственной жизнью.

— Для чего? — Ли пожал плечами. — Меня все устраивает. У нас есть дом. У нас есть семья. А временами мы неплохо ладим друг с другом.

— А что будет, когда дети закончат школу и разлетятся из дома? — вмешался Расс. — Знаешь, я много думал об этом. Еще каких-то семь лет, и мы с Джорджией останемся вдвоем. Ну, нас-то это не пугает. А вас с Карен? Что тогда? Что будет, когда останетесь только Карен и ты?

— Ах… — промурлыкал Ли, взглядом измеряя расстояние до корзины. — Да ничего… просто потому, что «только Карен и я» не будет никогда.

Грэхем так разозлился, что с удовольствием зашвырнул бы мяч в кусты.

— Ладно, черт с тобой. Оставим Карен. А как насчет тебя? Неужели тебе нравится так жить?

— Да. Представь себе, нравится. Я обеспечиваю семью, обеспечиваю ее, а ей тоже есть чем заняться. А это позволяет мне жить так, как я хочу. Я, если можно так выразиться, заработал себе право на свободу.

— То есть свобода для тебя важнее всего?

— Для меня — да. Я бы просто не смог жить иначе. И Карен это знает. И мирится с этим.

— А дети?

— Дети меня любят.

Грэхем спросил себя, долго ли это будет продолжаться. Он вдруг вспомнил, что когда-то сказал Джорди. Конечно, их любовь к отцу, может быть, еще жива, однако в ней уже сейчас явственно чувствовался привкус горечи. Ни одному ребенку не нравится жить с этим чувством в душе. Кому приятно, когда дома постоянно предгрозовая атмосфера? Вспомнив собственное детство, Грэхем грустно улыбнулся. У него в свое время тоже были трения с матерью, но он не мог ее винить. Его родители глубоко и нежно любили друг друга. И дети всегда это чувствовали. Того же самого он хотел и для своих детей.

«А если их так никогда и не будет? — спросила его тогда Аманда. — Что тогда станет с нами? Если мы пройдем через все это еще раз, и опять напрасно, что тогда? Будешь ли ты любить меня по-прежнему?»

Но беда в том, что Аманда, увы, видела только одну сторону медали. Ведь он тоже боялся — боялся спросить, что она сделает, если этот долгожданный ребенок так и не появится на свет? В конце концов, ни один из специалистов, к которым они обращались, не был уверен на сто процентов, что проблема исключительно в ней. И хотя плодовитость членов его семьи никогда и никем не ставилась под сомнение, но в семье, как говорится, не без урода. Что, если бесплоден именно он, а не Аманда? Что, если, узнав об этом, она не захочет остаться с ним? Их брак и так уже дал трещину, и с каждым днем она становится все глубже.

Мысль эта не давала ему покоя.

Не будь тут Ли, он мог бы поделиться своими сомнениями с Рассом. Возможно, ему стало бы легче. Но вот Ли… это совсем другое дело. Грэхему и в голову бы никогда не пришло обсуждать с ним свою семейную жизнь.

Внезапно потеряв всякий интерес к игре, он резко бросил:

— Мне пора, — и растворился в темноте.