Наследники Империи

Пролог. Её дневник

Порыв тёплого ветра влетел в окно сквозь приоткрытую старинную деревянную раму, потревожил тяжёлые вышитые золотом портьеры, впустил внутрь ворох лепестков вишни и запах весеннего дождя. Первые лучи восходящего солнца рассекли полумрак помещения, лишь слегка подсвечивая изысканную обстановку уютного кабинета. Резной деревянный книжный шкаф, стол и стулья с мягкой обивкой, камин и два кресла, на полу ворсистый тёмный ковёр, на стенах портреты офицеров в парадных мундирах под распахнутым алым гобеленом с изображением двуглавого феникса. На одном из стульев лежит белый китель с золотыми погонами, на которых мерцает выпуклый шестиугольник, на другом полураскрытый чёрный мужской портфель, наполненный бумагами. За столом, прикрыв глаза и сложив руки перед собой, сидит представительный мужчина лет тридцати — тридцати двух. Он не красив, но в нём чувствуется стойкость и мужество, сильный характер и вместе с тем способность к милосердию — светлые волосы в модной стрижке падают ему на лоб. На столе разложены стопки бумаг, чернила и перья, раскрыта большая карта и стоит непочатая бутылка игристого вина.

Весеннее утро. Покой и тишина, но нет в этой тишине лёгкости, а в покое истинного спокойствия. Тревога, вина, гнетущее и неприятное чувство наполняют кабинет, а вместе с тем и мысли мужчины. Он потирает переносицу и открывает глаза, когда раздаётся стук и на пороге возникает молодой поручик — ещё мальчишка лет двадцати со смешным чубом, торчащим из-под фуражки, и лукавым взглядом. Его бело-зелёная форма очень ему к лицу, скрещённые клинки на чёрных погонах сверкают золотом.

— Разрешите доложить, товарищ верховный командующий, поручик Егоров прибыл в ваше распоряжение, — отрапортовал он и стукнул каблучками высоких сапог.

Командующий вздохнул и откинулся на спинку стула устало и тяжело, будто был ранен или чем-то серьёзно болен.

— Давай без церемоний, Володь. Какие новости?

— Последние агенты Светлого Архипелага и Золотых Островов устранены в Луче Рассвета, флот в наших водах встал на указанные позиции.

— Так. Хорошо. Об этом мне и адмирал мог сказать, — командующий устремил испытующий взгляд на поручика. — По твоему личному заданию что?

Егоров вскинул подбородок.

— Про Алексея Романова ничего неизвестно, Андрей Михайлович. Все ниточки обрываются в Белом Городе, прямо здесь, ходят слухи, что его казнили в тот день вместе с последними осуждёнными. Некоторые клятвенно заверяют, что видели его там своими глазами.

— Я уверен, что казнь его миновала, — возразил командующий. — Я видел его тогда так же ясно, как тебя сейчас, — он прикрыл глаза, помолчал задумчиво и вдруг спросил. — А Анна?

— Поместье Архангельских в Звёздной Гавани сгорело, остались одни руины… — Егоров замолчал, не находя слов для продолжения, неспособный собрать мысли воедино и, наконец, сказать правду. — Местные говорят, что в ночь пожара поместье будто вспыхнуло. Если она была там…

Командующий резко встал, подошёл к окну и заложил руки за спину.

— Она жива, нет никаких сомнений, Володь. Эту версию даже не рассматривай… — он замолчал, сделав вид, что заинтересован мухой, бившейся в паутине с обратной стороны окна, потом спросил. — Поместье осмотрели?

— Да… — Егоров помялся, потом полез во внутреннюю подкладку кителя и прошёл к столу. — Ничего не нашли, никаких зацепок… только это.

Командующий обернулся и вздрогнул, когда на стол поверх карты лёг белый женский дневник с обуглившимися краями. Он посмотрел на поручика.

— Курево есть?

Егоров выразительно вскинул брови.

— Только махорка… но позвольте, Андрей Михайлович, вы ж не курите.

— Теперь курю. Сюда давай.

Егоров помедлил, но всё же не стал спорить и выложил на стол самодельно три скрученные папиросы.

— Спасибо… — тихо сказал командующий и потянулся к дневнику, но в последний момент отдёрнул руку и полез во внутренний карман. — Вот ещё что… — он извлёк несколько смятых бумажных купюр с изображением Белого Города, — купи мне нормальные сигары, — а когда Егоров уже взял их, добавил. — Ты прости, что приходится тебя о таком просить, просто не хочется, чтоб остальные знали. Это только… — командующий взволнованно сглотнул, — … на время… пока не разберусь с этим, — он указал взглядом на дневник.

— Я понял, Андрей Михайлович. Буду рад помочь, — Егоров при всей своей юной наивности составлял часть небольшого посвящённого круга лиц, который одновременно являлся и тайной канцелярией и тайной защитой командующего. Он знал больше, чем кто бы то ни было, и понимал, какую важную вещь только что доставил. — Будут ещё распоряжения?

Командующий, занятый попыткой зажечь папиросу, отрицательно качнул головой.

— Нет. Можешь идти. Продолжай поиски, — он щёлкнул пальцами в четвёртый раз и зажёг, наконец, маленький магический огонь. Аромат весенних цветов потонул в запахе табака и жжёной бумаги, над столом взвился белёсый дымок.

Егоров приложил руку к форменной фуражке, развернулся и вышел. Командующий не обратил на это внимание, он несколько мгновений разглядывал дневник, а затем выдвинул ящик стола и достал оттуда медальон. Круглый, позолоченный, медальон мог бы сойти за самодельную безделушку с любой ярмарки Кристального Материка, но ценность его была столь велика для командующего, что он и представить себе не мог дороже этой вещицы. Щёлкнул незамысловатый замок, створки раскрылись, и в овале медальона появился портрет красивой пары. Светловолосый молодой мужчина в бело-золотой парадной форме императорской армии, стрижка по моде, магический кинжал, взгляд уверенный и строгий, и девушка — аристократичная, изысканная, плавные изгибы открытых плеч в вырезе светлого бального платья, каштановые волосы кудрями уложены в причёску, заколка с листьями, жемчуг на шее и взгляд, обращённый прямо на фотографа.

— Где же ты? Где ты? — тихо произнёс командующий, затянулся, выпустил новое облако дыма и вернулся к дневнику, провёл над ним ладонью. — Пароль из одного слова? Ну надо же… — хмыкнул он, роняя на стол пепел, — как наивно и… хитро. Что же ты могла загадать, Анна Дмитриевна? — он взял дневник в руки, погладил однотонную сплошную обложку, коснулся чёрных обгоревших краёв. — Это не должно быть слишком сложно. Думай, Андрей, думай… — в этот момент что-то произошло, обложка хрустнула, и на ней проступило облако, похожее на ночное звёздное небо. — Мог бы и догадаться, дурак, что пароль — моё имя… — дрожащие пальцы перевернули первую страницу, где витиеватым женским почерком было написано число, месяц и год.