Наследники Империи

Эпилог. Найти и отпустить

Бутылка слетела со стола и вдребезги разбилась об пол, разбрызгивая по кабинету больше половины напитка. Янтарная лужа намочила ковёр и потекла из-под него к шкафу. Командующий вздрогнул и совершенно отстранённым взглядом уставился на бутылку, потом выругался, кинулся всё убирать, но вдруг понял, что в кабинете слишком светло, обернулся к окну и замер. Солнце давно стояло высоко, в деревьях щебетали птицы, люди спешили по своим делам… он читал дневник Анны целые сутки, без перерыва на сон и еду, и даже не заметил этого. Мгновение, два, три, стрелки часов стучали в висках и вдруг, преодолев какую-то грань, забились в сердце набатом. Командующий сорвался с места, кинулся к двери, но потом передумал и отправил магический призыв. Через пол часа к нему явился Егоров, взволнованный такой срочностью и уже ожидающий нотаций.

— Поручик Егоров по вашему приказанию…

— Отставить! — перебил его командующий. — Отправляйся-ка в центральный паспортный отдел в управлении, пусть найдут в архиве дело на Рябининых, Анну Дмитриевну и Алексея Николаевича. Если таких несколько, узнай обо всем и информацию мне на стол.

— Андрей Михайлович, а как же поместье?

— Оставьте Звёздную Гавань в покое, там нечего больше искать. Дела мне нужны как можно скорее.

— Так точно! — Егоров отсалютовал ему и выскочил за дверь. Вернулся через двое суток с десятью делами супругов Рябининых, которых звали Анна Дмитриевна и Алексей Николаевич.

Командующий всё это время почти не спал, делами заниматься не мог, даже пить не мог, просто маялся, будто в предвкушении чего-то волнительно важного. Дела он схватил без расспросов и сразу сел разбирать, не отсылая Егорова. А тот и рад был остаться. Уж очень интересно ему было, чем закончится этот многолетний поиск.

Первых командующий отложил. Это были жители прибрежной деревушки у Луча Рассвета, перебравшиеся два года назад с Лазурных островов. Другие числились купцами и были широко известны ещё до того, как Голицын захватил власть, ещё две семьи Андрей Михайлович отложил из-за года рождения, и ещё несколько из-за врождённой инвалидности. Последняя папка казалась совсем новой, информация в ней была напечатана на современной машинке прямыми чёрными буквами, без излишеств и завитков, фотографий не было. Здесь значилось, что Анна и Алексей Рябинины переехали в одну из ближайших деревень около десяти лет назад, купили маленький домик, сначала жили огородом, Анна работала продавщицей, Алексей трудился на фабрике в Белом Городе, дослужился до руководящей должности, занялся скульптурой, сначала открыл свой магазин, потом стал выполнять заказы для зажиточных покупателей, вести о нём разлетелись, и вскоре заказывать его скульптуры и статуэтки стали из-за моря и с ближайших островов. Несмотря на достаток и видимое благополучие, жила семья очень скромно, дом так и не сменила, Анна по-прежнему выращивала овощи и фрукты в огороде, продавала собственноручно выращенные цветы и занималась благотворительностью по всему Кристальному Материку, Алексей создавал скульптуры. Детей у них не было.

— Вот этих. Уточни, почему без фото, найди адрес. Завтра жду тебя с результатом, прямо с утра, а мне… — командующий встал из-за стола и вручил папку Егорову, — а мне нужно выспаться. Выполняй, — он хлопнул Егорова по плечу и вышел.

Дверь скрипнула и бесшумно прикрылась за ним. Замок щёлкнул.

Сердце колотилось в грудь, дыхание сбивалось, всё казалось таким нереальным, таким неестественным, но Андрей знал, чувствовал, что угадал правильно, что он нашёл. Нашёл.

Узкая извилистая тропинка, выложенная неровным камнем, вывела его к высокому забору, за которым скромно приютился ухоженный маленький домик, в саду цвели цветы, новое устройство орошения поливало грядки с овощами, в теплице росли помидоры и огурцы, в дальнем углу раскинула ветви яблоня, а по стенам дома бесстрашно ползли виноградные лозы. Андрей сделал ещё один шаг, и где-то за домом залаяла собака. Дверь сразу распахнулась, тёплый ветер ударил Андрея в лицо, и он на миг прикрыл глаза, чтобы, открыв их, увидеть стройную женщину в лёгком платье до колен, с лентой в каштановых волосах и изящных туфельках без каблука. Она слетела с крыльца, улыбнулась и, крикнув что-то собаке, обернулась к нему.

— Вы проходите, не бойтесь, она у нас… — начала было женщина, но вдруг изменилась в лице, пошатнулась и схватилась за деревянную опору крыльца. — Нашёл… — прошептала она одними губами.

Андрей смущённо улыбнулся, не в силах отвести от неё взгляд. Она будто бы совсем не изменилась за эти десять лет, будто бы последний раз они виделись только вчера.

— Умно было прятаться на виду. Я не желаю зла.

Она нервно дёрнула плечом.

— Ну, проходи, если не шутишь.

— Не шучу, — Андрей сделал шаг к ней, надеясь хоть на какое-то тепло в ответ, но Анна развернулась и пошла в дом, открыла дверь и замерла спиной к ней в ожидании.

Андрей пошёл следом, на мгновение остановился рядом, хотел посмотреть ей в глаза, только Анна этого не хотела и отвернулась. Пришлось смириться и войти в дом. Точно так же как он когда-то в Белом Городе, Анна усадила его за стол на кухне, принесла чай и печенья, и села сама, но не рядом, а на самый дальний стул от него.

— Алексей будет только вечером. Чего ты хочешь?

Вот так жёстко, жестоко и прямо. Анна не только не простила его, она утратила к нему всякое доверие и не хотела, и не ждала от него никакого участия к себе и собственной жизни.

— Я хотел вас найти… — произнёс Андрей и не смог продолжить, горло сдавило неуместной болью, и он, отчаявшись пересилить самого себя, молча достал медальон из нагрудного кармана и протянул Анне через стол.

Она взяла его дрожащей рукой, раскрыла, долго смотрела на фотографию, а потом закрыла и протянула обратно.

— Прошлая жизнь, которой больше нет. Если ты пришёл, чтобы отдать мне это, я не приму. Извини.

— Тебе не за что извиняться, — Андрей помедлил, думал оставить медальон здесь, но потом решительно схватил его и убрал. — Нет, я здесь не только за этим. Может быть, ты не знаешь, но тогда… когда… — он не находил слов для уточнения, и Анна нашла их сама.

— Когда ты позволил моему отцу умереть?

Андрей прикрыл глаза и опустил голову.

— Да… — голос не слушался его, но говорить было необходимо. — Алексей отдал нам сведения, которые помогли доказать твои обвинения в адрес Голицына, мы с братом устроили переворот, в котором мы победили, но мой брат…

— Я знаю. Мне жаль, — искренне сказала Анна, — я сделала, что могла. И Алексей тоже. Какое теперь мы имеем к этому отношение?

Андрей сделал глоток чая, обжегся и некоторое время не мог говорить, но это дало ему повод обдумать то, что он собирается сказать.

— Я остался один, — сказал он, — и я не в состоянии удерживать такую власть, я устал. Стране нужен настоящий правитель, истинный правитель, не военный, не узурпатор, а лидер, готовый встать во главе огромного государства, рождённый специально для этого. Вы последние оставшиеся дворяне, Алексей наследник императора…

— И ты хочешь, чтобы я взял правление в свои руки? — донеслось со стороны двери.

Анна и Андрей одновременно оглянулись. Они и не заметили, как Алексей вошёл, но, судя по его взгляду, их разговор он слушал уже несколько минут, прислонившись плечом к дверному косяку.

— Алексей, — Андрей поднялся на ноги.

— Сиди, — Алексей махнул рукой, прошёл через кухню, налил себе чай и опустился рядом с Анной. — Я не вернусь во дворец, слишком много воды утекло, слишком много прожито и пережито. Судя по состоянию Материка, ты справляешься неплохо.

— Но я больше не могу. И не хочу, — покачал головой Андрей, — я устал. Вернись, хотя бы просто ради поддержки, как друг.

Алексей улыбнулся в чашку с чаем.

— Нет. Извини. Меня устраивает моя жизнь, я живу жизнью мечты и не хочу ничего иного, но кое-чем я всё-таки могу помочь, — он выразительно посмотрел на Анну, и она, поняв его без слов, встала и ушла в другую комнату.

Пока её не было, мужчины молча переглядывались и пили чай, ощущая одновременно одно и то же чувство утраты — утраты прошлого, утраты тех чувств, той жизни и тех связей, которых не вернуть уже никогда. Анна вошла бледная, со сверкающими от слёз глазами, и выложила на стол старинный манускрипт, пожелтевший от времени. На коричневой кожаной обложке мерцал чёрный пятиугольный знак, внутри которого значилось на языке Светлого Архипелага «Эллинур».

— Что это? — не понял Андрей.

— Ключ, — просто ответил Алексей, — книга, которую нам оставил последний Юсупов, он выкрал её из храма Ложи Чародеев на побережье Алмазного Моря во владениях Светлого Архипелага, здесь старинная легенда, и ответы на вопросы, как избавиться от переизбытка.

Андрей нахмурился.

— Юсупов родился и вырос на Светлом Архипелаге в семье потомственных шпионов Материка. Юсуповы исследовали основы магии и хотели найти причину переизбытка и возможность вовсе её исключить. Он нашёл этот манускрипт в старинной библиотеке Ложи и узнал о прошлом нашей планеты, о том времени, когда магия была полноценной и стабильной, — добавил Алексей.

— Изначально существовали маги, тифы и пустые, — продолжила за него Анна, — маги несли в себе стабильную магию, тифы регенерировали и были почти бессмертны, а пустые рождались без магии, но могли вместить её в себя сколько угодно и использовать как свою. Проблемы были в распрях и непонимании, но не в магии как таковой. Однажды на свет появился полутиф-полупустой, он оказался очень силён, магам это не понравилось, и они попытались взять его под контроль. Не получилось. Тогда они напали на него и разделили на две части. Тёмную и светлую. Казалось бы, на этом могло всё и закончится, но через двести лет, по всем законам жизни, появился человек, желающий получить силу этого существа или сделать его своим оружием.

Андрей ухмыльнулся.

— Но сделал так, что существо вернулось и обрело полную силу?

— Ну да, — усмехнулся Алексей в ответ, — маги стали преследовать его и, в конце концов, довели до того, что существу пришлось бежать. Оно отбивалось от них, пыталось уплыть, и вроде бы это получилось, но существо было смертельно ранено. Корабль вынес его на наш Материк, который тогда ещё не был материком, а лишь четырьмя соседними островами. Здесь-то всё и случилось… катастрофа, которой не видывал мир с начала времён. Существо умирало и вытягивало из мира магию до последней капли, хотя и не желало этого, и, когда стало ясно, что смерти не избежать, оно нырнуло в море между четырьмя островами.

— Считается, что оно, существо, — подхватила Анна, пока Алексей допивал чай, — пыталось не допустить выброса собственной магии, не допустить смертей, а потому сдержало магию настолько, что та легла в основу формирования целого материка и кристаллов. Кристаллов, которыми мы столько веков живём. И, к сожалению, забрала магию из мира почти полностью. Так вместо тифов, пустых и магов появились слабые, едва способные хоть на что-то обладатели бесцветной магии. Это событие мы и называем теперь Великой Катастрофой.

— Похоже на сказку, которую нам с братом мама в детстве читала, — с сомнением заметил Андрей, не сводя взгляда с Анны. — Ключ-то тут где?

Алексей заметил это, нахмурился, но ничего об этом не сказал, только ответил:

— Ключ в том, что место, где существо погибло по-настоящему существует. Здесь есть карта подземных переходов Белого Города, кристаллы находятся прямо под дворцом, и здесь есть инструкция от одного из прошлых глав Ложи Чародеев, Серафима, как именно вызволить магию и вернуть её всем, хотя он, разумеется, когда писал это, делал акцент только на себе.

Андрей допил чай и задумчиво постучал по столу.

— А кто даст гарантию, что выпустив магию, я не сделаю хуже?

— Юсупов нашёл подтверждение, — ответила за Алексея Анна. — Внутри манускрипта есть его заметки, заметки и исследования его предков и дополнительно вложенные листы с пояснениями. Учёные Белого Города способны в этом разобраться, если ты прикажешь. Если всё получится, снова появятся Тифы, Пустые и Маги, но больше никогда не будет переизбытка, никогда не будет жутких лихорадок от сбоев бесцветной магии, больше никогда не будет различия по цветам. Никогда и ничего из того, что я видела в госпитале в тот год, что творилось в те годы по всей стране.

Андрей кивнул и взял манускрипт в руки, а потом снова посмотрел на Анну.

— Можно мне хотя бы изредка писать вам?

Алексей встал и протянул ему руку.

— Ты можешь заходить в гости, но как к Рябининым. Анны Архангельской и Алексея Романова больше нет.

Андрей тоже поднялся, прижимая манускрипт к себе, и подал руку в ответ.

— Спасибо. Я принимаю это, и простите меня. Простите, вы оба.

Солнце скрылось за горизонтом, настольная лампа тускло освещала письменный стол, тумбу и широкую двуспальную кровать, весенний ветер едва заметно тревожил белые плотные шторы, в углу, сверкая лакированным деревянным боком, тихо играла красивую мелодию музыкальная шкатулка. Анна сняла халат, распустила волосы и села на край кровати, когда в комнату вошёл Алексей. Он был в одних брюках, с мокрыми волосами, от него пахло свежестью и мёдом. Анна встретила его взгляд, поймала его улыбку и протянула к нему руки. Он подошёл, принял их, мягко взяв её ладони в свои, и утянул в центр комнаты, где коснувшись её лба губами, обнял и повёл в незамысловатом и беззаботном танце. Они кружились по комнате медленно и плавно, как лепестки с облетающей вишни, как последние лучи заходящего солнца, и сердца их бились в унисон.

— О чём ты думаешь? — вдруг тихо спросил Алексей, и голос его, вторя музыке, слился с теплотой и уютом этого вечера.

— Может быть, следовало согласиться? — неуверенно озвучила Анна свои сомнения. — Ты же, и правда, наследник…

Алексей остановился и прижал её к себе крепче.

— Нет, Ань, я сказал правду. Мне здесь хорошо, с тобой, очень хорошо.

Она обняла его в ответ, прижалась щекой к его груди, а потом подняла голову и заглянула ему в глаза.

— Мне тоже очень с тобой хорошо, и знаешь… — она отчего-то взволнованно сглотнула и тихо произнесла, — я выбрала, — а затем приподнялась на цыпочки и коснулась его губ своими.

Для ничего не подозревающего Алексея, для его уже оставившего надежду сердца, это стало настоящим открытием, глотком свежего воздуха и самым большим счастьем. От неожиданности он разжал руки, но тут же схватил её в охапку и поцеловал снова. Поцеловал по-настоящему, с трудом веря в то, что теперь она окончательно принадлежит ему.

— Мне было очень хорошо с тобой, — прошептал он между поцелуями, — но теперь мне не просто хорошо, я по-настоящему счастлив.