Наследники Империи

Глава 7. Путь по осколкам

Шёл второй день её пути, лошадь устала и вяло тащилась по лесной дороге. Устала и Анна. Теперь, когда второй закат настиг её в дороге, она вынуждена была признать, что заблудилась, что Стася была права — Анна не знала, куда ехать, она даже не была уверена, что правильно выбрала направление. Единственное, чему она последовала с абсолютной точностью, так это напутствиям оставлять восход всегда по правую руку. Было морозно, изо рта шёл пар, снег лежал на километры вокруг, а небо словно покрылось прозрачной коркой льда, и звёзды на нём мерцали застывшими белыми алмазами. Сильно хотелось спать, горы давно остались позади, но башен Белого Города ещё не было видно. Время ускользало сквозь пальцы.

За эти два дня Анна ни разу не остановилась: иногда шла пешком, иногда ехала верхом, но совсем не отдыхала. И этому была причина. Все деревни за границами их владений, в которые она заезжала, были пусты, в некоторых из них виднелись следы сражения, а в одной она нашла мёртвого офицера императорской армии и сбежала оттуда так быстро, как только смогла, позабыв, что в пустующих домах можно не только отдохнуть, но и, возможно, найти что перекусить. Собранные Стасей припасы стремительно таяли, многим Анна делилась с лошадью, кое-что ела сама, но уже было очевидно, что им не хватит.

Анна плотнее запахнула ворот и замёрзшими руками перехватила поводья. Лошадь дёрнула ухом и пошла быстрее.

— Что? Что случилось? — Анна посмотрела вперёд и всё поняла.

Лес поредел и вывел их к реке, на берегу которой показалась небольшая деревня. Обитаемая деревня. Несколько окон тускло сияли в темноте, над крышами струился дым, и Анне даже почудилось, что она слышит аромат свежевыпеченного хлеба.

— Прекрасно! Ты умница! — шепнула она лошади на ухо. — Скорее.

Лошади будто бы и не нужно было никаких приказов: она сорвалась с места сама, растеряв усталость, и уже через четверть часа доставила Анну в деревню. Вокруг стояла тишина, где-то лаяли собаки, деревня спала, как и должно было быть. Неужели сюда не добрались беспорядки? Анна спешилась и вошла во двор дома, из трубы которого спиралью вылетал белёсый дымок. Дверь открыли сразу. Старушка, возникшая на пороге, придирчиво оглядела Анну с ног до головы.

— Девка в мужском наряде что ли? Чего надобно?

Анна тактично постаралась не удивляться и подумала, что ей стоит быть осторожной, но вдруг поймала себя на том, что не чувствует опасности. Старушка перед ней сама боялась чего-то, оттого и встречала её так неприветливо. Белый в мелкий горошек платок, старое, но ещё очень хорошее прямое коричневое платье, галоши и собственноручно связанные шерстяные носки не могли принадлежать человеку, способному кому-то навредить. И Анна выдохнула, решительно отбросив все сомнения.

— Мне бы переночевать… Не подскажете, где тут постоялый двор?

— У меня остаться можешь, лошадь вон к овсу отведи, — старушка махнула рукой в темноту двора, — рядом с колодцем кормушка там, и вода.

Анна послушалась, украдкой зажгла магический огонёк на пальцах и действительно нашла кормушку. Привязала лошадь и вернулась. В доме оказалось очень тепло. В углу топилась каменная печь, горели обычные свечи, пахло чесноком и мятой — странное сочетание.

— Ты садись. Проголодалась пади? — не спросив имени, сказала старушка. — Давненько у меня гостей не было, но что поделать. Нынче все в проклятой столице.

— Да? — Анна села за стол, всерьёз заинтересовавшись свечой. Воск плавился и плавился, стекая крупными каплями — свечи в доме будто плакали. Анна посмотрела на старушку и отчётливо ощутила, что в ней совсем нет магии, никакой магии. — Что у вас случилось?

— У меня? — удивилась старушка. — Ничего. Живу-поживаю, гостей принимаю иногда, путников… — она выставила на стол блюдо с жареной курицей, вероятно, из своих запасов, потом ушла куда-то и вернулась с банкой солений.

— И всё-таки, — Анна встретила её взгляд, — почему вы не пользуетесь магией?

— Магией? — старушка тяжело вздохнула и села напротив, предварительно вручив Анне салфетку. — Так вот что тебя беспокоит? — увидев растерянность Анны, она придвинула к ней курицу. — Ты руками ешь, а я расскажу.

Анна потянулась к курице, с некоторым трудом отломила ножку и вдруг замерла. Сердце её укатилось в пятки и застучало где-то там, внизу. Она вспомнила их вылазку в деревню, как Алексей спас их, как Андрей защищал, и вспомнила медальон. Страшная догадка посетила её, но она взяла себя в руки и решила послушать прежде, чем надумывать всяких ужасов.

— Я видела, какой огонь ты зажгла, — тихо произнесла старушка. — Не знаю уж, где ты была и откуда путь держишь, да вот только на смерть ты свою идёшь. В нашей деревне мужики императора защищали, а пострадали все.

— У вас вытянули магию? Её забрал человек с медальоном?

Старушка провела ладонью по лицу.

— Да. Слышала я, что главный их хочет магию кристаллов ваших в себя вобрать. Мне-то уж помирать скоро, а вам бы жить да жить, да вот изверги задумали императорскую семью погубить.

— Они убьют императора? Они, правда, на это пойдут? — куриная ножка выпала из рук Анны и покатилась по столу, пришлось срочно ловить у самого края, чтоб не уронить на пол. — Простите…

— Пустое, — старушка отвернулась и посмотрела в окно. — Ешь, до утра лошадке своей дай отдохнуть, а потом разворачивайся и скачи как можно дальше от столицы, беги, пока не поздно.

Анна вскочила на ноги.

— Нет. Мне нужно в Белый Город. Благодарю вас, но утром я поеду именно туда.

Старушка покосилась на неё.

— Ну и дура. Зазря жизнь свою отдашь. Армия императора на сторону тех людей перешла, нет у вас больше поддержки, всех вычистят, если не бросите всё и не сбежите за море.

— Я не сбегу. Почему? Зачем? — воскликнула Анна. — Это моя земля, моя родина, я никуда не пойду! Я буду бороться!

— Бороться? Ну-ну… Как знаешь делай, только поешь и отдохни, не оставляй греха на душе старухи.

Анна заставила себя успокоиться, села обратно, подобрала курицу. Она и правда очень устала, нельзя было продолжать путь в таком состоянии, да ещё и зимой. Больше они не разговаривали. Старушка молча постелила ей на печи, а сама устроилась внизу, на приступочке. Где-то тикали часы, за стенкой шуршала мышь, ветер дёргал сломанные ставни. Анна заснула на удивление быстро и так же быстро проснулась. Ей показалось, что она и вовсе не спала — закрыла глаза и сразу открыла. В доме скрипнула дверь, послышались приглушённые шаги, кто-то заговорил, явно скрывая голос под слабой магической защитой. Анна напряглась.

«Так ведь… и не было никого», — донёсся голос старушки.

«Ага, мать, а лошадь-то дворянскую ты пади выкупила вчера на базаре?» — второй голос был мужским и звучал так, будто человек привык раздавать приказы.

«А чой-то теперь у нас императорская армия старух всяких проверяет?»

«Дак ты ж не всякая, старуха-то. Отойди!»

«Милок…»

«Отойди, старая, пока я…» — раздался стон, будто старушку сильно толкнули или ударили.

Анна подорвалась с места, нащупала револьвер, дневник под одеждой и письмо Стаси, мысленно поблагодарила себя за осмотрительность и, схватив верхнюю одежду, по-кошачьи пробралась к окну. К счастью, на улице было темно, а ставни не скрипели, и Анне удалось выбраться — она спрыгнула в снег, оделась и осторожно выглянула из-за угла. Во дворе, преграждая путь к калитке, стояли пять офицеров императорской армии, все держали коней под уздцы и магические фонари. Анна оценила обстановку: силуэт её лошади изредка появлялся на линии света в десяти-пятнадцати шагах от офицеров, если пробраться за колодец, а затем незаметно отвязать поводья, то она успеет вскочить в седло и перемахнуть через низкий заборчик раньше, чем офицеры поймут, что случилось. Один из них как раз в этот момент оглянулся, и Анна вжалась в стену, стараясь унять сбившееся дыхание. Страх окатил её холодной волной, руки затряслись, но она не могла позволить себе панику. Она уже начала этот путь, и ей нужно было попасть к отцу и к Алексею. Как в бреду она вспомнила слова старушки об измене армии и о планах на императорскую семью — внутренности сковало льдом, и Анна даже не знала, случилось ли это от осознания, что она может не успеть во дворец, или от предположения, что Андрей мог оказаться предателем, или от того, что она, слабая восемнадцатилетняя девушка, сможет противопоставить такой силе, этому ужасному решению.

«Я пойду, проверю, мне это не нравится», — услышала она, и все мысли исчезли, мир внезапно сделался чётким и, казалось, сама магия затаилась, чтобы её не выдать.

Чьи-то шаги направились в её сторону по скрипучему снегу, но вдруг раздался другой голос.

«Перестань, тут лисы, все это знают. Из дома, который обыскивает полковник, невозможно сбежать».

«Резонно», — отозвался первый. Шаги замерли совсем недалеко, а потом прозвучали снова, в обратную сторону.

Анна шумно выдохнула. Нужно было действовать и действовать немедленно, её чутьё буквально кричало, что если выйдет упомянутый полковник, ей уже не сбежать. Сердце стучало в виски, лунный свет мерцал в снежном насте, Анна ещё раз выглянула из-за угла, трижды глубоко вздохнула и тенью метнулась к колодцу, не позволив сомнениям помешать ей. Она упала за колодец прямо в тот момент, когда несколько офицеров обернулись в её сторону. Где-то завыли собаки.

«Ну, вот», — хохотнул один из них, — «говорил же, что лисы по темноте шарахаются. Вон как собаки надрываются».

«Так пойти и пристрелить их, шляются тут, делу мешают», — возмутился другой.

«Увидишь и пристрелишь, по темноте ещё в снег за ними лезть!» — судя по звуку, первый хлопнул второго по плечу.

«Молчите», — проворчал третий, — «тут вам не полевые развлечения. Решения ждём, на стороже будьте».

Пока они говорили, Анна решилась посмотреть на них снова — все стояли к ней полубоком или спиной и при большой удаче могли её не заметить. Под прикрытием их голосов, она скользнула к кормушке, схватилась за узел, но тот не поддался, поводья накрепко примёрзли к деревянной перекладине. Лошадь повела ухом и опустила морду к сену. Анна тихо выругалась словами, которые когда-то слышала от старого конюха, и вдруг почувствовала в себе небывалую решимость. Руки сами обхватили узел, и чёрная магия потекла, плавя лёд и одновременно опустошая Анну так, как делала это при первом касании кристалла. Перед глазами поплыли образы, мир потерял чёткость.

«Чувствуешь?» — голос первого офицера ворвался во мрак, в котором тонула Анна, и выдернул её обратно, — «Магия. Такая сильная. Это из дома?»

«Я не знаю», — ответил другой.

Анна дёрнула узел, развязала поводья и вскочила в седло.

«Эй!» — послышалось сзади, когда лошадь сорвалась с места и сиганула через забор.

«Стоять!»

«Идиоты, я сказал взять лошадь!»

Ветер ударил в лицо, Анна вцепилась в поводья и пригнулась, сзади прозвучал выстрел. Лошадь понесла, но Анна не вскрикнула, не попыталась её остановить, лишь припала к лошадиной спине и вся обратилась в слух. Она прекрасно понимала — за ней будет погоня, и чем дальше ей удастся уехать от преследователей на старте, тем больше у неё шансов спастись. Но она не понимала, всё ещё не могла поверить, как могли офицеры императорской армии пойти на это, как они могли?

Вдалеке замерцала белая полоса рассвета, Анна мысленно поторопила солнце и на миг закрыла глаза. Мимо проносились дома, повороты заснеженных улиц, копыта проскальзывали на ледяной колее, выстрелы не прекращались, но звучали всё дальше и дальше, и Анна было решила, что всё обойдётся, когда сгусток магической энергии, пущенный неизвестно с какой стороны, попал прямо в лошадь. Импульс прошёл от хвоста к спине, мир перевернулся, и Анна обнаружила себя в снегу, прижатая тяжёлой тушей лошади — ногу пронзила резкая боль, снег засыпался за ворот. Хотелось кричать, хотелось плакать, но жить хотелось больше. Что бы ни случилось, она должна была жить, Анна очень хотела жить, она не могла себе позволить никакой женской слабости. Только не теперь.

Анна извернулась, упёрлась свободной ногой в спину лошади и усилием воли, со всей яростью, на которую только способна отчаявшаяся женщина, оттолкнулась, потом ещё и ещё, и мгновение спустя оказалась на свободе. Ощупала ногу, осторожно поднялась и выдохнула с облегчением. Ей очень повезло. Снег смягчил падение, боль была следствием всего лишь ушиба, а не перелома.

Над головой просвистела ещё одна пуля, кто-то крикнул про охотничьих собак — Анна вздрогнула и подползла к лошади, но та больше не двигалась, бездонные большие глаза недвижимо смотрели в небо. Анна всхлипнула, прижалась щекой к ещё тёплой морде и тихо прошептала:

— Спасибо. Спасибо тебе и прости…

Конское ржание, лай и крики вернули Анну в реальность, и она, не замечая боли, встала на ноги и быстро, насколько смогла, пробралась к узкому проулку между домами. Здесь было темно, маленькая тропинка шла вплотную к стенам, уместиться здесь мог только один человек. Анне было всё равно куда идти, лишь бы спрятаться, лишь бы убежать, и эта тропинка казалась очень удачным вариантом. От осознания, что стреляли по ней, а попали в лошадь, бросало то в жар, то в холод, слёзы стыли на щеках и в сердце, с руки упала перчатка, и Анна не стала её поднимать. Еле живая, замёрзшая, она плелась вдоль стены, надеясь на чудо или на благоразумие офицеров, а может на собственную удачливость.

Императорская армия. Как они могли?! Эта мысль не давала ей покоя. Как они могли?

Первый луч рассвета коснулся крыш, когда Анна поняла, что больше не может идти, каждый шаг был самым настоящим испытанием. Перед глазами всё плыло, но Анна чётко услышала, как близко залаяли собаки, различила мужские силуэты в конце проулка, кажется совершенно другого проулка, широкого и светлого, знакомые голоса офицеров отозвались запоздалым страхом… она ещё не до конца поняла, что это значит, сделала ещё один шаг вперёд и вдруг потеряла опору. Раздался хруст, тонкая корка льда под ногами треснула, и Анна полетела вниз. Впрочем, не очень далеко. Она свалилась в открытый погреб, на замёрзший земляной пол, и вскрикнула, подвернув вторую ногу, но тут же прикусила язык, свернулась в комок и затаила дыхание. Сломанная ледяная корка над ней чудесным образом затянулась за миг до того, как с обоих концов переулка протопали несколько десятков ног и лап, захрустел снег, послышалось тяжёлое дыхание набегавшихся псов. Анна приоткрыла глаза и увидела сквозь лёд мужчин — все в офицерской форме императорской армии, при оружии и с высокой концентрацией магии, которую не смогли бы подделать простые обыватели. Лёд был слишком тонкий, они должны были чувствовать и даже видеть Анну, но почему-то не чувствовали и не видели. Не чуяли её присутствия и собаки. Офицеры встали лицом к стене дома, один из них вышел вперёд и постучал в закрытые ставни, которых Анна в своём состоянии не заметила.

«Дед, окно открой», — крикнул офицер, — «Открывай!»

Ставни отозвались скрипуче и глухо, а потом распахнулись.

«Ну чаво долбите? Шавок ещё притащили!» — ответил старческий голос. Отсюда Анна не могла видеть обладателя голоса, но представила себе дряхлого худого старика с тростью, укутанного в тряпьё. — «Давеча всё сказал вам. Нет никого».

«Так то давеча, а это нынче. Ты сорванца тут не видел? Парня молодого? Дворянин вроде как. Сюда побежал и как сквозь землю…»

«Сквозь землю…» — хохотнул старик, — «эка, ты, сынок, сказки рассказывать горазд»

«Только что шёл тут вдоль стены, говорю тебе!»

«Не видел ничаво. Всё уж обыскали тут изверги. Вон на соседней улице посмотрите!»

«Ну, смотри мне, дед. Полковник семь шкур спустит, если врёшь».

«Полковник, полковник», — проворчал старик, — «лучше б поставку продовольствия наладили, чем у добрых людей в домах по осемь раз на дню ошиваться».

Ставни хлопнули, офицеры перебросились парой слов, поругались на старика и ушли. Анна прислушивалась к их шагам, застыв как ледяная скульптура, затаив дыхание, она не пошевелилась и тогда, когда поняла, что опасности больше нет. Ей всё чудилось, что если она хотя бы вдохнёт полной грудью, они услышат и вернутся. Но вскоре тело затекло, боль затмила любые страхи, и Анне пришлось лечь на спину. С губ сорвался несдержанный стон.

Если сейчас всё так, на пути к Белому Городу, то, что же ждёт её там?

— Эй, кулёма… — кто-то вышел из темноты твёрдым уверенным шагом. Анна вздрогнула, в горле застыл крик, она только схватила ртом воздух, точно рыба, и резко села, но тут же рухнула обратно. В глазах потемнело, закружилась голова и стало сильно мутить. — Выход тут. Думал, заметишь, или нравится на ледяном полу валяться?

Раздался щелчок, и на стенах вспыхнули магические свечи, пылающие ослепительно-белым огнём. Анне потребовалось время, чтобы прийти в себя и разглядеть высокого статного мужчину лет пятидесяти. Его можно было бы принять за дворянина, но Анна сразу поняла — к её кругу он не принадлежит. Тёмные волосы до плеч с серебристой прядью, убранные в хвост, потрёпанный сюртук, брюки и сапоги. Он смахивал на одного из тех дворян, которые жили за несколько веков до неё, и костюм его, кажется, как раз с тех самых пор и не менялся, однако с его приходом погреб наполнился теплом и ароматом высушенных полевых цветов — ромашек и незабудок. Его голос лишь отдалённо напоминал голос того старика, говорившего с офицерами.

— Вы кто? — проговорила она, тщетно пытаясь встать.

Мужчина будто бы вздрогнул, стремительно подошёл к ней, присел и щёлкнул пальцами, зажигая на кончиках белый искристый свет.

— Её голос, — выдохнул он, — и как похожа…

— Кто вы такой? — повторила Анна, встречаясь с ним взглядом.

Мужчина улыбнулся.

— Главное, что я знаю, кто ты. Моё имя скажу, когда увидимся второй раз, Анна Дмитриевна.

— Откуда вы?..

— Идёмте. Вопросы подождут, — он встал и собрался было помочь ей встать, но вдруг передумал и подхватил её на руки.

В стене погреба открывался тёмный проход, за ним шёл короткий коридор без освещения и крутая металлическая лестница. Наверху была только одна комната, обставленная очень бедно: кровать, застеленная одним покрывалом прямо поверх деревянных перекладин, кое-как сколоченный стол, два покорёженных стула и самодельная печь с трубой, пропускающей часть дыма в помещение.

Мужчина усадил Анну на кровать, налил ей заваренных в кипятке трав — тех самых, которыми от него пахло — вручил кружку и сел напротив.

— Я хочу помочь, — сразу сказал он, — и могу это сделать. Расскажите мне, откуда вы едете?

Анна хотела отказаться, хотела возмутиться, но тело пронизывала жуткая боль, а кружка так приятно грела руки, запах трав был таким приятным, да и сам мужчина располагающим к себе, что она решила довериться ему. В конце концов, что она теряла? Он её спас, кому ещё можно было доверять?

— В новогоднюю ночь я видела второй салют над Белым Городом. Мой отец уехал туда, и я еду за ним, чтобы… чтобы… — мысли не складывались в слова, язык не слушался.

Мужчина сцепил руки на коленях и посмотрел прямо на Анну так, будто пытался угадать, лжёт она или нет, но вскоре расслабился и тепло улыбнулся.

— Не было никакого второго салюта. Белый Город был в огне, ваш отец поехал в ловушку. И вы тоже в неё попадёте. Вам нужно вернуться, сейчас не время для геройства.

— Другого может не быть, — с вызовом сказала Анна.

Он усмехнулся.

— Смелость, граничащая с глупостью, Анна. Возвращайтесь домой, я всё организую, вам нечего делать в столице.

— Я поеду туда и точка. Вас это не касается! — она попыталась встать, но передумала и тихо спросила. — Что там случилось? Вы знаете?

— Не знаю, — он пожал плечами и откинулся на спину стула, едва не свалившись с него. — Могу только предположить, что один из дворян, глава какого-то поместья, предал императора.

— Мама сказала, что за этим могут стоять Голицыны. Если вы знаете меня, то знаете и их?

— Допустим, Голицыных знаю, — равнодушно заметил он, — но, признаться, в этот раз больше ставил на Вознесенских. Вы ведь уже поняли, что императорская армия предала императора?

— Нет! — воскликнула Анна. — Я не верю! Наверняка это локально! Это только здесь!

Мужчина горько рассмеялся ей в лицо.

— О, милая Анна, вы понятия не имеете, что происходит. Армия предала императора, от самых высших до самых низших чинов, дворец захвачен, императора будут судить.

— Нет. Этого не может быть! — Анна поставила кружку на пол. — Вы лжёте! Андрей, его брат и отец… они не могли, не могли, понимаете?

В глазах мужчины проступило понимание, которое сменилось жалостью и некоторой долей сочувствия.

— Так у вас личное? — он вздохнул. — Послушайте, что я вам скажу, Анна. Сколько вы знаете Вознесенских? Сколько раз вы встречались? Насколько вы можете быть уверены, что они не предатели, что неспособны на измену?

— Я уверена, я… — Анна искала аргументы и, наконец, зацепилась за первое, что пришло в голову, — Андрей лучший друг Алексея, императорского наследника… он не может быть предателем, его семья…

Мужчина вздохнул.

— Если б вы только знали, как глупо и безнадёжно это звучит. Хотите попасть в Белый Город? Хотите догнать отца? И что вы сделаете? На что вы готовы пойти?

— Я… — растерялась Анна, — не знаю. Я… на что угодно. Если ему угрожает опасность, я, он хотя бы будет не один, вместе мы придумаем что-то…

— Что ж, может, оно и к лучшему, — кивнул мужчина после короткого молчания, — я помогу вам.