Нелюбовь

16.1.

Я в шоке. У меня руки трясутся. Не знаю, как реагировать, и ругаю себя за то, что вообще признался ей, ведь это только все испортило. Возможно, Алена права, и нам просто нужно время – побыть порознь, подальше друг от друга, и все обдумать. Возможно, пройдет пара недель, и она сделает вид, что вчерашнего разговора никогда не было. И мы будем общаться, как ни в чем не бывало, и я больше не заикнусь о своих чувствах, и каждый продолжит жить своей жизнью.

Но, конечно, мне бы хотелось обратного.

Чтобы Алена соскучилась по мне, по нашей дружбе, по времени, которое мы проводили вместе, и вдруг поняла, что это могло быть чем-то большим для нас обоих. Звучит фантастично, но разве самое обычное в этом мире таковым не является? Любовь, музыка, рождение нового человека: привычное, но совершенно необъяснимое и чудесное.

И я смотрю, как Алена решительным шагом удаляется в сторону школы и представляю, что бы было со мной, если бы она остановилась, развернулась, побежала мне навстречу и нырнула бы в мои объятия? Я, наверное, умер бы от счастья, а мое сердце превратилось бы в миллион хрупких бабочек и разлетелось по свету!

А затем я вижу, как они со Стасом встречаются на крыльце. Он наклоняется к ней, нежно целует, обнимает ее за талию и на короткий миг притягивает к себе.

Ну, хоть, эти глупые мечты у меня никто не может отобрать.

– Привет! – Приветствует он меня взмахом руки.

Я отвечаю ему кивком и до боли стискиваю челюсти. Внутри меня взрываются вулканы, трещат и ломаются ледники, набирают силу оглушительные цунами – ощущение такое, будто кто-то медленно перемалывает мои внутренности через мощные жернова. И это продолжается даже тогда, когда они скрываются за дверью.

– Ты чего такой сегодня? – Спрашивает у меня после первого урока Денис.

– Какой? – Хмурюсь я.

– Мрачный. – Он пожимает плечами.

– Со мной все нормально. – Отвечаю я.

Если не считать, что всю алгебру не отрывал взгляда от затылка Алены. Не мог сосредоточиться. Не слушал учителя.

– Из-за вчерашней драки? – Не отстает Денис.

Я закидываю рюкзак на плечо.

– Нет.

– Из-за Матвеевой?

Я лишь шумно вздыхаю.

– Нет, забудь уже про нее.

– Я видел, как она пасла тебя утром в холле.

– Да?

Видимо, разминулись по чистой случайности, или потому, что я зашел в школу уже после звонка, когда половина учеников успела рассосаться по классам.

– Ага. Я думал, у вас все хорошо.

– Если не считать того, что я не знаю, как теперь от нее отвязаться. – Говорю я вполголоса, когда мы выходим из кабинета. – С трудом высидел вчера час на факультативе по химии. Спасибо, больше не пойду.

– Зачем ты вообще пошел?

– Полина выцепила меня у раздевалок и буквально за руку затащила туда. А я не Дрыга, не умею посылать девчонок подальше, меня мать по-другому воспитывала.

– Кто тут сказал «Дрыга»? – Догоняет нас Драгачев. – Опять обсуждаете меня за глаза? – Он с силой хлопает нас по плечам и буквально виснет на нас, обхватив нас за шеи.

– Ага, обсуждаем твои любовные похождения. – Кряхтит Денис.

– Дать пару уроков по соблазнению? – Смеется Леха, убирая руки.

Сразу становится легче идти.

– Нет, спасибо. – Отмахиваюсь я. – Проблема скорее обратная. Нужно аккуратно объяснить Матвеевой, что у нас ничего не получится, а у меня не получается.

– Ссышь? – Ржет он.

– Нет, просто это деликатный вопрос.

– Тебе ее жалко, что ли? Да она вешалась на тебя, еще когда с Мироновым встречалась!

– Это неправда. – Я считаю важным защитить ее честь. – Не вешалась. И вообще, Полина… она нормальная девчонка, просто… не моё.

– Вот поэтому ты и очухаешься только, когда тебя под венец потащат! – Хлопает он меня по спине. – Рви, пока тонко! Не жалей!

– Как у тебя все просто.

– А зачем усложнять? – Леха наклоняется к моему лицу. – Ты ее хоть это… – Прошептав пошлость мне на ухо, он начинает ржать.

– Нет, у нас ничего не было. – Чувствуя удушающее смущение, отвечаю я.

– Так вперед!

– Нет. – Я мотаю головой. – Я вчера Алене в любви признался.

– Чего?! – Денис округляет глаза.

– А она?! – Ударяет меня еще раз по спине Дрыга и сгибается со смеху.

– Ничего. – Я пожимаю плечами. – Просто ничего не ответила.

– Последний романтик планеты! Надежда всего человечества! – Продолжает, как заведенный, хохотать Леха. – Серенаду-то хоть спел?

– Да хватит. – Я с силой бью его в плечо. – Закрой уже пасть!

Он тут же затыкается, его лицо обретает серьезность.

– Я люблю ее. – Уверенно говорю я. – И хрен знает, что теперь с этим делать.

– Не мог ей раньше сказать? – Качает головой Денис.

Мы сворачиваем к спортивному залу.

– Не мог. – Бросаю я.

– Чует моя задница, что вы своими любовными загонами развалите нашу группу. – Кисло бормочет Дрыга. – На хрена гадить там, где ешь?

– Предлагаешь мне забыть ее и отступиться?

– Да вокруг полно симпатичных девчонок – выбирай любую! – Леха взмахивает руками. Мимо проходят две десятиклассницы. – Эй, красотки, чем заняты на Осенинах? Придете смотреть мое выступление? – Орет он им.

– Нельзя отступать. – Вмешивается Денис. – Нужно бороться за Алену. И желательно пока у них с Кощеем не зашло далеко.

– Думаешь, у меня есть шанс? – Хмуро спрашиваю я.

– Все шансы у тебя! – Восклицает он, бросая на меня выразительный взгляд. – Во-первых, я не знаю никого, кто бы так подходил друг другу как вы с Красновой! Во-вторых, она тоже к тебе неравнодушна. Это сто процентов.

– Да?

– Братан, ну, ты и дебил. – Обнимает меня за плечи Дрыга. – Это все видели, кроме тебя!

– Да?

– Да. – Подтверждает Денис. – Но ты своим увлечением Матвеевой все испортил.

– Так что давай, дерзай! – Подбадривает Леха.

– Алена сказала, что нам нужно держаться подальше друг от друга какое-то время. – Говорю я. – Так что, вряд ли получится. Кажется, я своим признанием только испортил все, и ей теперь нужно время подумать.

– О чем? – Смеется он. – О том, как она будет стонать под Кощеем, когда он будет ее…

– Господи, а можно вот без этого? – Толкаю я его, не дав договорить.

– А что? Это скоро случится! – Усмехается Леха. – Если еще не случилось.

– Я тебя прошу. – Остановив Леху за руку, я разворачиваю его к себе. – Не нужно применительно к Алене всех твоих фирменных мерзостей, ладно? Всех этих «чпокнуть», «оприходовать», «отыметь» и прочее. Еще раз услышу и заеду по роже, понял? Не посмотрю, что ты мой друг!

– О, все настолько серьезно? – Хмыкает он.

– Я люблю ее, что тут непонятного? – Подаваясь всем корпусом вперед, рычу я.

– Эй, парни. – Почувствовав назревающий конфликт, осторожно втискивается между нами Денис. – Нужно еще успеть на физру переодеться.

– Ну, ты даешь, Высоцкий. – Усмехается Дрыга.

И тут нас отвлекает какой-то шум. Мы оборачиваемся к двери, ведущей в женскую раздевалку. Оттуда выходят девчонки из «В» класса: у них только что закончился урок. Среди них – Ксюша Кулик. Заметив Леху, она, очевидно, так переволновалась, что уронила пакет со сменкой, и оттуда вывалился кроссовок и бутылка с питьевой водой.

– Привет, – говорю я.

Она смотрит только на Дрыгу. Краснеет, как помидор.

– П-привет…

– Я помогу. – Бросается к ней Денис.

Подбирает обувь, помогает засунуть обратно в пакет. Ксюша опускает взгляд, наклоняется, хватает бутылку, убирает туда же.

– Спасибо, – тихо произносит она, принимая пакет из рук Дениса.

– Не за что. – Тепло улыбается он и отходит в сторону.

Неловкая ситуация. Леха молчит, хмурит брови: он явно не рад этой встрече и не собирается что-то говорить первым.

– Ладно, нужно успеть переодеться. – Улыбнувшись, бросает Денис. И бросает на меня многозначительный взгляд. – Никит, ты идешь?

– А, да. – Киваю я.

И мы отходим в сторону. Из-за толкучки у двери, через которую выходят парни из «В» класса, нам приходится задержаться, и мы невольно становимся свидетелями разговора между Ксюшей и Дрыгой.

– Давно не видел тебя в школе. – Говорит он.

– Я пропускала. – Отвечает она.

– Болела? – Его голос звучит безучастно.

– Мне было плохо. – Ее голос почти растворяется в шуме других голосов.

– Осень. Обострилось все. – Понимающе и при этом абсолютно безразлично бросает он.

– Осень? – Она поднимает на него большие глаза, блестящие от подступающих слез. – Ну, ладно, пусть будет осень…

Он даже не пытается делать вид, что ему интересен ее ответ: уходит, не дослушав, и ее последние слова звенят в воздухе тихим эхом. Ксюша провожает его ошеломленным взглядом – она как будто еще до конца не верит, что можно быть настолько оглушающее жестоким и холодным. Ее наивный маленький мир буквально рушится на части в этот короткий миг. Но она все еще смотрит на него с любовью, которую так мечтала ему подарить, и которую он так легко растоптал.

Мне в этот момент так дико стыдно, будто это я сам только что уничтожил эту девушку на глазах у всех. Она уходит, опустив плечи и потупив взгляд, а Леха даже не оборачивается. Он с раздражением расталкивает парней из параллельного класса, чтобы быстрее скрыться в раздевалке – спрятаться в ней от собственной совести, от которой остались лишь обглоданные кости. И нервно срывает с себя одежду, делая вид, что кроме переодевания в спортивную форму сейчас ничего важнее на свете для него нет.

А я смотрю на него и ощущаю… жалость.

Бедный парень. Он все чувствует, все понимает. Он знает, какую боль причинил ей, и ненавидит себя за это. Но что хуже – Леха знает, что Ксюша никогда в жизни не поступила бы так с ним, и от этого бесится еще сильнее. Даже попытки оправдать себя любыми способами не спасут его от внутренней истерики, которая раздирает сейчас его изнутри.

Он знает, что эта девушка слишком хороша для него.

Знает, что она заслуживает большего, и он не способен ей это дать.

Знает, что если она когда-то оправится от этих ран, то не озлобится, и будет гораздо счастливее, чем была бы с ним.

Дрыга прекрасно знает, что он подлец. Подлецы всегда это знают. Просто они не способны на большее. У них кишка тонка.

– Ну, ты и мудак. – Бросает ему Денис, проходя мимо.

И впервые на моей памяти Леха ничего не отвечает. Даже не оборачивается. Его лицо искажено злобой, которую он вымещает на шортах, которые никак не хотят одеваться на левую ногу. Леха топчет их, беззвучно матерится и рычит. А я, переодеваясь, наблюдаю за ним искоса и гадаю, будут ли ему сниться Ксюшины глаза, в которых он увидел так много: и свое предательство, и ее преданность, и свою ничтожность, и ее любовь, готовую все простить – даже это.

И думаю о том, что я никогда не смог бы так поступить с Аленой. Лучше сдохнуть, чем видеть, как ее мир рушится. Чтобы уйти в такой момент, когда ее глаза умоляют тебя остаться, нужна не сила, а слабость. И я не хочу быть таким. Только не я.

Остаток дня проходит как в тумане. На пробежке после занятий я довожу свое тело до изнеможения – тренировка, и правда, помогает на какое-то время забыть о чувствах. Но потом это состояние возвращается вновь. Я украдкой пробираюсь к дому Красновых и, прячась в кустах, наблюдаю за ней в окно.

Алена разговаривает по телефону, пьет чай с печеньем, читает книгу на диване. А я перемещаюсь от окна к окну, как какой-то больной сталкер, но только так мне становится немного легче. Только так я получаю ощущение присутствия в ее жизни и могу убедиться, что у нее все хорошо.

На репетиции вечером она ведет себя как обычно. Не знаю, как ей это удается, но это факт. Смеется, пытается командовать процессом, направляет парней, раздает советы, предлагает новые фишки для аранжировок и играет так, будто в ней еще больше энергии – Алена отдает всю себя музыке в этот вечер: ее щеки наливаются румянцем, а футболка становится влажной от пота. Единственное различие в том, что она ни разу не встречается со мной взглядом, и мне остается лишь догадываться, что у нее на уме.

– До завтра! – Алена прощается первой и уходит из берлоги еще до того, как я успеваю ей ответить.

Меня это ранит, но вида я не подаю. Сам виноват.

Прибравшись после репетиции, я возвращаюсь домой и застаю мать на кухне. Она быстро смахивает слезы с глаз и прячет бокал с вином в один из ящиков – как будто мне семь лет, и я не успею ничего заметить.

– Привет, – говорю я, застыв на пороге кухни, – ты чего плачешь? Что-то случилось?

– Нет, я не плачу. – Натянув на лицо улыбку, отвечает мама. – Это так. Немного раскисла. Из-за… Андрея и всей этой ситуации, знаешь. Не могу представить, что Аленка может остаться без отца. У нее кроме нас никого больше нет. Ты будешь ужинать?

– Не-а.

– Ну-ка, сядь. – Она подходит ко мне, берет за руку и буквально усаживает за стол. – Чего такой мрачный?

Сама садится напротив.

– Да так.

Ненавижу семейные советы, и мы никогда не практиковали разговоры по душам, поэтому мне неловко. Было бы здорово, если бы она побыстрее отстала. Но мама не так проста и сразу бьет в цель:

– Это из-за Алены?

У меня пересыхает в горле. Пару секунд я мешкаю, но под ее взглядом приходится сдаться.

– Я ее не заслуживаю. – Говорю я, тяжело вздохнув.

– Единственный парень, который заслуживает девушку, так это тот, который считает, что не заслуживает ее. – С улыбкой произносит мама. – Уж поверь мне. – Она берет мои руки в свои. – А теперь расскажи мне все в деталях.

– Ни за что. – Отрезаю я, пытаясь высвободиться.

Но мама держит крепко.

– Все в деталях, Никита Высоцкий. В мельчайших деталях!

Звучит угрожающе.

Похоже, имеет смысл ей подчиниться.