Нелюбовь

19.3.

– И ты сказала, что не хочешь?

– Нет, я сказала, что у меня болит живот, и мне еще учить Маяковского.

– «Будет любовь или нет? Какая – большая или крошечная?» – Взмахнув рукой, цитирует «Облако в штанах» Тая.

– Именно. – Киваю я.

– Но ведь ты его уже сдала? – Качает она головой.

– Да, но Стас-то этого не знает.

Мы идем по широкой парковой аллее, заполненной туристами в разгар бархатного сезона, и пинаем ногами редкие листья, слетающие с деревьев. Мне кажется, я сейчас умру от нехватки кислорода под ее взглядом, но прелесть дружбы как раз в том и состоит, что друг не откажется от тебя даже, если не одобряет или не понимает природы твоих поступков и действий.

– Не смотри на меня так.

– Не буду. – Усмехается она.

Мы берем три клубничных милкшейка в уютной кофейне на шумном пятачке возле каруселей и спускаемся к пруду, в котором плавают утки. Садимся на траву, вытягиваем ноги. Я ставлю третий стакан между нами: так сохраняется ощущение, будто Ксюша тоже рядом. Возможно, когда-то мы сможем обходиться без подобных сентиментальных жестов, но сейчас, когда раны еще свежи, нам просто необходимо чувствовать ее присутствие и чтить ее память.

– Я поняла, почему мы уже который день наворачиваем круги по парку, площади и пляжу. – Задумчиво произносит Тая.

– Потому, что это последние теплые деньки. – Говорю я, щурясь от солнца. – Потом придут дожди и этот противный ветер, и для прогулок придется одеваться в куртки и кутаться в капюшоны.

– Не-а. – Хитро улыбается она и шумно пьет милкшейк через трубочку. – Просто тебя тянет в места, где вам было хорошо с Высоцким.

– Пха-ха. – Выдыхаю я.

– Разве не здесь он промочил ногу? – Подруга показывает на берег. – Не на этом пруду вы кормили уточек? А вон там, – она указывает в сторону, – тир, где вы стреляли, а там – фотобудка. Я видела ваши снимки из нее у тебя дома.

– Ох… – Вздыхаю я, внезапно осознав ее правоту. – А потом мы забрали Gibson из музыкального магазина…

Лицо Таи подергивается дымкой грусти, когда она смотрит на меня.

– Ты скучаешь по нему.

– Да. – Признаюсь я. – Но не уверена, что это не тоска по лучшим годам нашей дружбы.

– Думаешь, тебе не хватает общения с Никитой?

– Возможно.

– Так почему не позвонить ему? Не прийти в гости? Не замутить репетицию? Вы же уже неделю или больше не собирались с ребятами.

– Я боюсь дать ему ложную надежду.

– А, по-моему, ты саму себя боишься. – Хмыкает Тая. – И куда делась хулиганка Алена? Уж она-то не боялась показаться грубой или обидеть кого-то отказом!

– Не знаю. – Отвечаю я. – С каждым днем я запутываюсь еще только больше. Ищу Никиту глазами в толпе, гуляю по нашим местам, сплю в его футболке. Иногда мне кажется, что я думаю о нем чаще, чем о папе, от которого все еще нет вестей.

– Так в чем дело?

– Я хочу быть уверенной в нем. – Пожав плечами, говорю я. – Да. Наверное, так. Мне не нужно, как в любовных романах: чтобы он спел мне серенаду под окном, подарил миллион алых роз и стих собственного сочинения. Я как будто жду чего-то такого, чтобы понять: да, теперь он чувствует то же самое, он точно любит меня, ему нужна только я.

– Если бы ты писала любовные романы, это был бы полный провал. – Вдруг начинает хихикать Тая. – Никаких цветов и красивых слов, докажи свою любовь настоящим мужским поступком – подари мне медиатор для игры на гитаре! И усилитель! И кабель! И кусачки для струн!

– И каподастр. – Мечтательно произношу я.

– Боже, что за зверь такой? – Ржет подруга.

– Такая штука, которая меняет тональность инструмента, не меняя аппликатуру аккордов.

– С тобой даже шутить не получается. – Хрюкает она. – Все портишь своим музыкальным сленгом.

– Нет, правда, нужная вещь.

– То есть, мне стоит намекнуть Высоцкому, что этот, как его… скипидар? Что он подарит тебе уверенность в его чувствах?

– Вот дурочка! – Толкаю я ее в плечо.

– Ксюха, скажи, что она двинутая, да? – Обращается к третьему стакану Тая. – Даже ради алибастра не хочет дать Никите шанс!

– Каподастр. – Смеюсь я.

– А тебя, я гляжу, возбуждает это слово. – Многозначительно двигая бровями, усмехается она. – Каподастр! Каподастр-р-р-р!

И мы сгибаемся в приступе неконтролируемого смеха и хохочем до тех пор, пока в кармане ветровки Таи не начинает звонить телефон.

– Да. – Она отвечает на звонок. – Да, тетя Нина. Хорошо. Поняла. Ладно, ничего страшного.

– Твоя тетя? – Спрашиваю я, когда она заканчивает разговор. – Ну, что она сказала?

– Хм. – Задумчиво почесав подбородок, хмыкает подруга. – В общем, ничего конкретного. Вернуть деньги просто так не получится: нужно, чтобы отправитель написал заявление. А данные его, чтобы мы могли обратиться к нему сами, они тоже дать не могут: не положено.

– И что мне теперь делать?

– Оставь деньги себе, только пока не трать. Вдруг эта Эллина очухается, поймет, что ошиблась с получателем, и разыщет тебя сама – по номеру твоего телефона, по которому делала перевод.

– М-да… – Тяну я. – Сумма не маленькая.

– Но и не большая. Не обеднеет.

– А вдруг она старенькая совсем? Бабулечка какая-нибудь. Сидит сейчас без средств к существованию и не знает, куда обратиться за помощью.

– Ох, боже мой, – закатывает глаза Тая. – Бабуськи сейчас, знаешь, какие активные и продвинутые?

– И все равно.

– Ладно. – Бросает она, вновь обращаясь к своему смартфону. – Тетя Нина сказала, что владелец счета из местных, попробуем найти ее в соцсетях. Тем более, имя довольно редкое, а фамилий на букву «Х» тоже, наверное, не особенно много. – Тая заходит в одну из соцсетей и задает параметры поиска. – Укажем «Лазорев», чтобы сузить список.

Через пять минут мы находим единственную Эллину, которая проживает в нашем городе, у которой фамилия начинается на «Х» – Харламова. Судя по немногочисленным фотографиям, ей около сорока, она симпатичная, и у нее двое чудесных детишек.

– Напишем ей сообщение? – Предлагаю я.

– Да, давай. – Соглашается Тая. – Оп, смотри. – Она переходит на страничку двенадцатилетней дочери Эллины и указывает пальцем на экран. – Девчонка много фотографирует и везде указывает геолокацию. Вообще, это в десяти минутах ходьбы от парка. Не желаешь прогуляться?

– Нет, лучше напишем. – Хмурюсь я. – А то взяли и приперлись без приглашения в чужой дом?

– Брось. Интересно же! Или ты уже не горишь желанием вернуть ей бабки?

– Ну, давай. – Нехотя соглашаюсь я.

– Ксюха, ты с нами? – Спрашивает Тая у стакана. – Нет? – Она поднимает на меня взгляд. – Ксю хочет остаться и еще немного полюбоваться на пруд.

– Как пожелаешь. – Говорю я стакану.

Мы встаем и уходим.

– Почему мы не можем просто подойти и позвонить в дверь? – Интересуюсь я, когда мы находим нужный дом, и Тая резко утягивает меня за дерево.

– Потому, что в детстве я обожала детективы Екатерины Вильмонт и часто представляла себя Дашкой «Лаврей» из ее романа, ведущей важное следствие у себя во дворе или в школе.

– Детективы?

– А ты думала, я в двенадцать лет сразу с любовных романов начинала? – Она придерживает меня за одежду, чтобы не высовывалась. – Будешь сегодня «Крузякой», моим верным помощником.

– Кем?

– Не бери в голову. О, смотри! Из дома выходит мужик!

– А вот и Эллина. – Шепчу я, заметив женщину, вышедшую на крыльцо, чтобы его проводить.

Мужчина машет ей рукой, садится во внедорожник и уезжает.

– Пойдем. – Говорю я, дергая Таю за руку.

– Блин! А как же тайны следст… – Она замолкает, поняв, что уже поздно, и женщина нас заметила.

– Здравствуйте! – Кричу я.

И ускоряю шаг, продолжая, словно на буксире, тащить за собой подругу.

– Здравствуйте, простите, пожалуйста! – Продолжаю я, и вижу, как женщина тут же меняется в лице.

– Ты? – Испуганно бормочет она. Бросает взгляд через плечо в дом, словно боится, что кто-то нас услышит, затем выходит на крыльцо и закрывает за собой дверь. – У меня там дети, не нужно, чтобы они… чтобы…

Ей слово не хватает слов, чтобы договорить.

– Вы ведь Эллина? – Уточняю я. Мы с Таей останавливаемся перед ступеньками, ведущими к входной двери. – И вы, похоже, знаете меня.

Женщина мнется, нервно теребит пальцами собачку на молнии своего кардигана. Бросив еще один беспокойный взгляд на дверь, она впивается в меня глазами и осторожно кивает.

– Да. А ты – Алена.

– Значит, это вы перевели мне деньги? – Растерянно спрашиваю я.

– Тише, пожалуйста. – Бледнеет Эллина. Она переходит на шепот. – Да, это так. Но я не хочу, чтобы мои дети услышали.

– Что происходит? Кто вы такая? И почему сделали этот перевод?

– Я… – Она вздыхает и сцепляет руки в замок. – Мы с твоим папой работаем вместе.

И так как подробностей женщина выкладывать не спешит, мне приходится задать новый вопрос.

– Служите вместе на аэродроме?

– Да. – Отвечает она и нервно сглатывает.

– Вы знаете, где мой отец? И при чем здесь деньги?

Эллина делает судорожный вдох.

– Нет. Нет, Аленочка, я не знаю, где Андрей. Мы все очень ждем, что он вот-вот найдется, и что его обнаружат целым и невредимым. Я… я ведь просто очень переживала, как ты без него, как будешь одна, и я… – Она облизывает губы. – Я думала, деньги тебе пригодятся, пока он не вернется. Андрей ведь говорил, что у вас никого больше нет…

– Я не понимаю.

– Я просто хотела помочь. – Эллина дергает плечами, как заведенная. – Вдруг ты совсем без средств.

– Что тут непонятного? – Вмешивается Тая. – Она спит с твоим отцом.

Для меня эти слова звучат как гром с неба. Мы с Эллиной обмениваемся взглядами, в которых застыли целые глыбы невысказанных эмоций. И так как она не спешит опровергать это предположение, становится очевидным, что моя подруга угадала.

– Пожалуйста. – Просит женщина, бросая на Таю умоляющий взгляд.

– Это правда? – Тихо спрашиваю я.

– Я… Мы с Андреем… – Голос ее подводит, она невольно касается ладонью шеи. – У нас… Мы дружим.

– Это правда. – С сожалением констатирую я.

– Мне просто хотелось позаботиться о тебе. – В отчаянии шепчет женщина, протягивая руку ко мне.

– Я верну вам деньги. – Отстраняясь, презрительно бросаю я.

– Не надо. Пожалуйста, оставь их себе, Аленочка. – Эллина прикладывает руку к груди. – Я ведь от чистого сердца. Если еще что-то будет нужно…

– Дайте угадаю, ваш муж не в курсе про вашу дружбу с моим папой? – Все мое тело начинает дрожать.

Она, молча, мотает головой из стороны в сторону.

– Ясно.

– Алена! – Окликает меня Эллина, когда я уже разворачиваюсь, чтобы уйти.

Я оборачиваюсь.

– Я не хотела, чтобы ты узнала об этом вот так. – С сожалением произносит она. – Мне очень жаль.

– Я не виню вас. – Отвечаю я обессилено. – Мой папа нравится всем.

– Спасибо. – Пытается улыбнуться женщина.

– Поэтому, если вы хоть что-то чувствуете к нему, вам лучше отпустить его, чтобы он мог завести нормальные отношения, которые не придется скрывать. – Я возвращаю ей вымученную улыбку и добавляю. – Если он вернется, конечно.

– Он вернется, Аленочка. Обязательно вернется! – С трудом сдерживает слезы Эллина.

– Всего хорошего. – Говорю я и ухожу.

Тая нагоняет меня уже у дороги.

– Аленка, да погоди ты, не психуй! – Берет меня под руку.

– Я не психую. Я в шоке. – Бормочу я.

– Ну, ты же не думала, что все эти годы у него никого не было, да? Ты же знаешь, мужикам надо иногда – ну, это – ласку! Дядя Андрей ведь не железный.

– Она – замужем, у нее дети. – Бросаю я взгляд на дом.

Эллина все еще стоит на крыльце и провожает нас взглядом.

– Да, служебный роман. У нее семья. И все это плохо. – Пытается успокоить меня подруга. – Но у него, хотя бы, кто-то был, с кем можно поговорить и… снять стресс. Работа у него, сама знаешь, какая – сложная! Или ты боишься, что она твоей мачехой собиралась стать?

– Ничего я не боюсь. Мне их обоих жалко. Сошлись, наверное, от одиночества. Просто так ведь романы на работе не заводят. Надеюсь. – Я бросаю еще один взгляд через плечо. – Да и видно, что она моего отца по-настоящему любит, раз решила обо мне заботиться, пока его нет. Хотя, ее никто не просил. Просто неправильно все это. Мерзко.

– А когда в жизни бывает правильно?

– Когда мы поступаем от ума, а не от сердца.

– Думаю, как раз наоборот. – Не соглашается Тая.

– Поэтому ученые до сих пор об этом и спорят. – Усмехаюсь я.