Нелюбовь

20.1.

Стоит признать, идея заявиться на стадион была не самой лучшей. Нужно было позвонить Кощееву и назначить встречу где-нибудь в нейтральном месте, подальше от посторонних глаз, но я действовал импульсивно: как только идея поговорить с ним посетила мою голову, мои ноги тут же понесли меня туда, где он в такой час мог быть. И теперь я топчусь на бровке, ожидая, когда меня заметят. Тренировка уже подошла к концу, и футболисты просто дурачатся, заканчивая игру в одни ворота, толкаясь и смеясь.

В ожидании я думаю об Алене. Она весь день в школе уже привычно меня избегала. Мы сдержанно поприветствовали друг друга перед первым уроком, а потом она вообще не смотрела в мою сторону до окончания всех занятий. Зато и с Кощеевым я ее в коридорах ни разу не видел вместе, что давало мне небольшую, но надежду на то, что она еще не сделала свой окончательный выбор.

И я остаток дня истязал себя мыслями о том, что же мне сделать, чтобы доказать ей, что люблю ее, а потом меня вдруг осенило: нужно сначала поговорить со Стасом и предельно честно расставить точки над «i».

Я понимал, что, узнав о моих чувствах, он может специально начать подлить и ни за что не отступится от Алены. Но мне хотелось быть честным. Кощеев встречается с Аленой и должен знать о серьезности моих намерений. Попытки увести ее у него за спиной непременно вызовут у Стаса приступ бешенства. Я же хотел играть в открытую. Потому и затеял этот разговор – чтобы взглянуть противнику в лицо.

– О, привет, Высоцкий. – Привычно насмешливо приветствует он меня.

Отделяется от товарищей по команде, подходит и жмет мне руку.

– Привет, Стас. – Киваю я.

– Ты откуда здесь? – Спрашивает Кощеев, вытирая пот со лба.

– К тебе пришел. – Честно отвечаю я.

– Хм. – Хмурится он. – Зачем?

Вот тут я немного теряюсь. Не так уж легко сразу вывалить главное, как казалось. Уверенность немного уходит под его взглядом, и слова уже не так просто складываются в предложения, как это было в моей голове в момент, когда я придумывал, что скажу.

«Не юли. Просто будь честным» – подбадриваю я себя. Делаю вдох, затем шумно выдыхаю и выпаливаю:

– Это насчет Алены.

– Ага. – Кивает Стас.

Его лицо остается спокойным. Значит, он не догадывается о том, что я собираюсь ему сообщить, а также не знает о нашем с ней поцелуе. Возможно, он даже не в курсе моей симпатии к лучшей подруге – хотя, по тем советам, которые я давал ему перед свиданием, даже идиот бы догадался.

– У меня к ней чувства. – Бодро заявляю я.

– И? – Спокойно спрашивает он.

Значит, не идиот. Видимо, Кощеев все видел и понимал, но это его совершенно не беспокоило.

– Я хотел сказать… – От напряжения мои ладони потеют. – Ты ведь не любишь ее так, как я.

На лице Стаса не дергается ни один мускул. Он просто смотрит на меня, и мне приходится продолжать:

– Мы с ней с детства вместе. И все знаем друг о друге. Да, мне понадобилось время, чтобы понять, насколько серьезно то, что я чувствую. Но теперь я понял. И сказал Алене об этом.

– И? – Он приподнимает одну бровь.

– И я буду ее добиваться. – Решительно выдыхаю я.

– Хм. Ясно. – Буднично отвечает Кощеев.

– «Ясно» и все? – Удивляюсь я.

– Ну, а что ты от меня хочешь? – Усмехается он, склоняя голову набок.

Если честно, я готов был к тому, что он меня ударит. Кощеев так обычно и решает свои проблемы. Его ледяное спокойствие меня смущает.

– Я хочу, чтобы Алена сама решила. – Говорю я ему в лицо. – Если, конечно, у нее тоже есть ко мне чувства. И чтобы ты не мешал. Не ставил палки в колеса. Ты ведь не глупый, все видишь, понимаешь. Зачем она тебе? Еще одна девчонка в коллекции. Ты ведь никогда не будешь любить ее так, как я.

– Хочешь, чтобы я исчез из ее жизни? – Его рот подергивается в хитрой ухмылке.

– Нет. Я хочу, чтобы ты поступил честно. Если не любишь Алену, если у тебя просто симпатия к ней, то отступи. Ты ведь и сам видишь, что происходит между нами: она неравнодушна ко мне, а я к ней. Мы оба это чувствуем. И пока есть хоть малейший шанс, я не сдамся.

– Тогда встань на колени и попроси. – Пожав плечами, с вызовом бросает мне в лицо Стас.

– Что, прости? – Переспрашиваю я.

– Если хочешь, чтобы я уступил тебе Алену, встань передо мной на колени и попроси. – С улыбкой повторяет он. – И тогда можешь забирать ее себе.

Сначала мне показалось, что я ослышался, но теперь внутри меня рождается настоящий ураган.

– Ты серьезно? – Все еще не верю я.

Пчелы в моем животе устраивают вечеринку, а в ушах жужжат осы. Я вглядываюсь в довольное лицо Кощеева: он реально ждет, что я сейчас встану перед ним на колени. Мои ноги в миг становятся ватными, а пульс разгоняется до сумасшедших величин.

– А что? – Дерзко ухмыляется Стас. – На колени не умеешь вставать? Мог бы и постараться ради своей «большой любви»! – Говоря это, он рисует в воздухе кавычки.

И на меня будто опускается мутная пелена ярости. Я в таком бешенстве, что кулак выстреливает вперед со скоростью реактивного снаряда. Стас даже не успевает понять, что сейчас произойдет, как его голова отлетает назад.

Но, едва поднявшись на ноги, он бьет в ответ. Мне чудом удается отклониться. Зато следующий удар, увы, достигает цели. Как только я немного прихожу в себя, мне попадает снова – и снова по лицу. Я теряю равновесие, меня поводит в сторону, и вот уже мое тело встречается с дорожкой, покрытой резиновой крошкой.

Кощеев, воспользовавшись моментом, тут же бросается на меня: садится сверху и начинает молотить кулаками. Я пытаюсь отмахиваться и несколько раз даже попадаю ему по голове. Мы схлестываемся, словно обезумевшие бульдоги – разница только в том, что не используем зубы, но деремся беспощадно, до последнего издыхания. И тут подбежавшие парни начинают нас разнимать.

– Высоцкий, ты чертов псих! – Орет Стас. – Не думал, что ты такой отбитый! – Он сплевывает кровь.

Я тоже не думал, что придется так часто драться в старших классах. Надеялся, что все разборки остались в младшей школе. Но, как бы то ни было, я готов снова ринуться в бой, если он еще раз повторит сказанное до драки.

– Валил бы ты. – Брезгливо бросает мне один из его товарищей по команде.

Я поднимаюсь на ноги, чувствуя, как что-то горячее капает с лица на шею и грудь. Перед глазами все расплывается, лицо онемело, и только сердце продолжает колотиться как бешеное. Кощеев матерится, сопротивляется, когда товарищи по команде пытаются увести его с поля, а я так и стою, пошатываясь, и глядя на свои окровавленные руки и содранные костяшки пальцев. Он сейчас, хотя бы, умоется в душевой, а мне в таком виде еще тащиться через весь город.

Не боясь испачкать, я достаю телефон и, с трудом попадая по клавишам, набираю Дениса.