Непримиримые 1

Торможу уже на территории дома соседей и в этот самый момент Королек поворачивается. Снимает шлемак, зло дыша, и порывисто ударяет ладонью в стену, где находится кнопка закрытия гаража.

Сучка! Даже дверцу машины не захлопываю, выскакиваю. Ролл-ставни опускаются медленней, чем бегаю, поэтому успеваю кувыркнуться в небольшой проем, а поднимаюсь на ноги уже внутри.

Отряхиваю джинсы, куртку, не сводя пристального взгляда с девчонки. Королек в нескольких шагах от меня. В синих точно море глазах бушует непогода девятым валом, губы поджаты в полосу.

Меня тоже переполняет ярость, а еще возбуждение и… ревность. Да, черт возьми, ревную. К Лаве, к тощему хмырю, к любому уроду, что смеет заговорить с Иркой.

— Во вкус вошла? — подступаю, еще толком не понимая, что собираюсь делать.

— Тебе спасибо, — огрызается Королек, двигаясь синхронно мне, но от меня.

— Заразилась слабостью на передок? — давлюсь ядом, шагаю ближе.

На миг на лице девчонки мелькает негодование вперемешку с возмущением, но уже в следующую секунду Ирка берет себя в руки:

— Тебе спасибо, — суживает глаза, продолжая держать между нами дистанцию. Подступаю с осторожностью и выправкой хищника, готового в любой момент накинуться на жертву. Королек не выдерживает напряжения и бросает в меня шлем, который крутит в руках все это время.

Аж переклинивает, уворачиваюсь от снаряда и рывком прыгаю к девчонке — она проворно уходит в сторону, оставляя между нами байк.

— Ирк, а Ирк, ну что ты как маленькая? — скалюсь, ведь не собираюсь сдаваться. Поймаю девчонку. Дебил, знаю, но уже не остановиться. Дико хочу Королька. Прямо здесь. Прямо сейчас…

— Селиверстов, — шипит гневно соседка. — Блин, да что тебе нужно? — зеркально обходит мотик, старательно не выпуская меня из виду и не позволяя приблизиться. — Что пристал?

— Ирк, ты же знаешь, что у меня насчет тебя пунктик…

— Да хоть абзац, идиот! Вали туда, где ночевал последнее время.

На миг запинаюсь:

— Ревнуешь? — смахивает на надежду в голосе, но мне уже плевать если опровергнет, ведь по венам кипяток разливается от радости.

— Паникую, — признается Ирка. — Два дня спокойствия, и тут ты опять. Со своей жуткой ухмылкой, озабоченным блеском в глазах и замашками маньяка, только и думающего о сексе.

— Тогда просто расслабься и получай удовольствие, — заключаю самодовольно, хотя в подкорке сознания робко телепается мысль, что Ирка не зря боится. Самому страшно, что у меня на уме…

Королек метает испуганный и в то же время оценивающий взгляд на внутреннюю дверь из гаража в дом: пользуюсь секундной заминкой и перемахиваю через байк. Девушка ловко уклоняется от загребущих рук, но запинается за соседний мотик:

— Ах, — болезненно всхлипывает, с грохотом заваливаясь на пол.

А-ха-ха! Этот блядский падучий недуг! Чуть не ржу от счастья, подступая к девчонке. Королек пыхтя и взирая с ненавистью, на локтях отползает, пока не упирается в стойку с разными канистрами.

— Ирк, тебя всегда ноги подводят, когда я рядом, — не злорадствую, но и не жалею. — Признайся в слабости ко мне хоть себе, — криво усмехаюсь. Девчонка не сдается, порывается вскочить, но не позволю жертве вот так сбежать. Кидаюсь следом, но зацепив велик, ухаю вниз, правда, утаскивая и Ирку, которую в падении умудряюсь схватить за ногу. Наплевав на боль, простреливающую по телу, рывком подтягиваю брыкающуюся девушку к себе, наваливаясь всем весом:

— Ир, заканчивай меня дразнить, — молю с придыханием, еле сдерживаясь, чтобы к чертям собачьи не избавить с треском Королька от вещей.

— Блин, Селиверстов, пусти! — обрушиваются на меня тяжелые кулаки девчонки.

Не больно, но в башке начинается звон, поэтому пригвождаю сначала одну руку над головой Иркой, а потом и вторую. Сцепляю своими, задыхаясь от чувств, разрывающих сейчас на части:

— Отпущу, Ир, опущу, — бормочу, не в силах отвести взгляд от губ, что манят словно доза наркомана. — Только трахну. Очень… очень надо, — каюсь страдая.

— Не смей, — визжит Ирка, извиваясь точно змея, — идиот…

Пока она нестерпимо близко поглощаю ее рот своим с остервенением алчущего до поцелуев малолетки. Уже было языком упираюсь в зубы, как Королек принимается брыкаться рьяней, кусаясь за что успевает, совершенно не страшась причинить боль.

Язык, губы… Стону с надрывом, даже на глазах слезы выступают, но мне плевать, не опущу. Одной рукой удерживаю запястья Королька, а свободной, фиксирую голову, нажимая на скулу, чтобы челюсть разжала. Девчонка всхлипывает и сдается.

Облизываю раненую губу, а потом, наплевав на собственные муки, — с большим смаком рот Ирки. Саднящим языком проникаю внутрь и теперь уже срываю стон девчонки. Не могу держаться — трясет от желания, в башке пугающая пустота и единственная мысль — взять девчонку, чего бы мне это не стоило.

Ира продолжает трепыхаться. Коленками пытается угодить куда получается. Головой крутит, чтобы избавиться от навязчивых губ. Но я с тем же упорством продолжаю насилие, только теперь уже распахивая на Корольке курку, полочки кожаных брюк, надетых поверх спортивных, чтобы промозглым днем во время езды не намочить.

— Хочу тебя, — покрываю лицо девушки жгучими поцелуями. — Хочу, Ирк, хочу, — звучит как заклинание, точно мантра, которую необходимо донести до паствы. — Хочу… Так хочу, что с ума схожу…

Королек на миг замирает, обвиняюще смотрит в глаза. Рвано дышит, бой ее сердца отдается в моей груди, а потом девушка гневно чеканит:

— Лерку свою трахай, — принимается с большим пылом извиваться, умудрившись освободить руку с размаху вмазать по щеке: — Светку, Юльку… кто там у тебя еще есть? — беснуется, точно дикая кошка. Лицо горит, в ушах звенит, в голове, вообще, ни одной мысли не остается. Больше нет терпения подавлять похоть, что уже в паху пульсирует. Да и сколько можно меня лупить?!

— Дура, — утыкаюсь лбом в ее. — Дура, — скриплю зубами. С горячностью приспуская поочередно: то с одной стороны, тот с другой штаны с Королька, а когда понимаю, что это тупиково, руки не достают настолько, чтобы полностью снять одежду, рывком поднимаюсь, за лацканы куртки дернув девушку на себя.

Ирка всхлипывает, осыпая градом ударов, но когда оказывается в моих объятиях болезненные ответы зубов и губ сменяются на жадные, голодные. Бля, она горит не меньше меня… Я бы даже проверил ее влажность, но боюсь пальцы нечисты.

Напираю безапелляционней, сминаю грубее и запоздало осознав, что теперь уже не я ее… Она меня раздевает. Махом расстегивает куртку. Миг- срывает и кидает. Бегунок джинсов тянет вниз, проникает ладонями под штаны и боксеры, освобождая плоть, что уже каменеет до боли.

— Ир-р-р, — рычу, потому что вот-вот кончу только от ее дерзких долгожданных касаний. Блуждаю руками по оголенным ягодицам Королька, вожделенно сминаю, наплевав, что могут остаться синяки, нетерпеливо приспускаю брюки, спортивки и трусики ниже, а когда понимаю — сдирать с нее столько шмоток разом… — бля, да мы ноги и руки сломаем. Поэтому обшарив лицо голодными поцелуями, разворачиваю девушку к себе спиной и прогибаю на мотик.

Пока не вздумала брыкаться или сопротивляться, врываюсь с таким жаром, что ахаем дружно и рвано.

Пару секунд пытаюсь совладать с плотью, которая мечтает поспешней, чем хочу, извергнуться, а когда Ирка недовольно дергает бедрами, аж рыком давлюсь. Подаюсь назад и вновь вторгаюсь — там влажно, узко и так горячо. Королек, покачиваясь на шатком байке, всхлипывает от каждого моего толчка: я ни черта не ощущаю кроме адской боли, что каленым железом расползается по венам. Перевозбужден, с трудом дается каждое движение. Тугой ком застревает в паху и никак не рассасывается. Наоборот, уже напирает сильнее, разрывая от переизбытка семени. Толкаюсь яростней, мощнее, наращиваю темп, потому что тело требует ускорения. Как пистолету, чтобы пулю отправить в полет, спусковой крючок. В голове гулко пульсирует кровь. Да на хрен — ни черта не вижу, темные мухи прыгают перед глазами. От стонов и криков глохну, но глохну счастливым. Королек напрягается, прогибается сильнее, протяжно охает, вибрацией тела подстегивая к разрядке при этом, став жутко узкой, и это меня добивает. Похоть взрывается каким-то фейерверком, прострелив по телу и найдя выход где-то в девчонке… Никогда не испытывал такого оргазма.

Меня мощно трясет от блаженства через острую боль, сердце забывает биться, а если и делает удар, то где-то в глотке, ноги немеют. Плохо, но начинаю видеть. Про разум лучше молчать… Не тот момент, чтобы мозги были нужны.

Только, спустя некоторое время понимаю, что судорожно удерживаю Ирку перегнутую через байк, все еще прижимаясь к ее восхитительному заду. Я в ней! Черт. Про презик забыл, и выйти не смог. С шумным выдохом утыкаюсь лицом в спину девчонки:

— Тебе не больно? — нахожу силы для вопроса и даже не сразу осознаю, что тихий хриплый голос — мой. Нет, я не садист, чтобы без подготовки принудить девушку к анальному сексу, этот пунктик своего пожелания оставляю на следующий трах, но Королек все равно еще как девственница, поэтому и волнуюсь.

— Неудобно, — устало роняет девчонка, — но пока не шевелись, — торопливо шипит, — рухну.

Меня потряхивает от смеха и горечи:

— Не знаю, что делать с тобой, Ир. Правда, — целую линию позвоночника, с исступленной злостью понимая, что опять начинаю заводиться. — Убить, что ли…

— Ага, облегчи нам обоим жизнь, — подрагивает не то от смеха, не то от слез девчонка.

— Блядь, — заставляю себя отлепиться и выйти из Королька, хотя плоть вновь уже пульсирует желанием. — Пошли в комнату… — это даже не намек. Ирка скрипит:

— Ты меня переломал, не могу двинуться.

Теперь уже ржу:

— Я донесу. Неуверен, что далеко, — собираюсь развернуть Королька, но она неопределенно отмахивается:

— Прочь, не тронь. Блина, ты… что в меня кончил? — только сейчас понимает, что я лажанулся.

— Прости, мы что-нибудь придумаем… — заверяю клятвенно. — Ну, или женюсь, если вдруг…

— Да не хочу я за тебя «если вдруг», — на неверных ногах поворачивается Королек, зло прикусывая губу. Морщится, натягивая трусики и спортивные брюки.

— А если не вдруг… выйдешь? — совершенно тупая идея. И она мне не нравится. Даже не знаю, какой урод за язык дергает.

— Ни за что! — бросает Ирка с отвращением. Покачивается словно пьяная, стягивая с одной ноги кожаную штанину, с другой, но уже едва не падая. Мне даже приходится девчонку придержать.

— Не понял, — уточнить нужно. — Ты не хочешь за меня выйти? — это даже на шок мало смахивает, слабовато по размаху.

— Лучше самоубийством жизнь закончить, — резюмирует мрачно девушка. Меня словно в дерьмо окунают — до скрежета зубов обидно подобное слышать. Я ведь с открытым сердцем и душой. Ну, почти, даже осознанно делаю предложение, вроде как…