Непримиримые 1

Часть 2 Глава 27 (Серьезные дяденьки не шутят)

Глава 27

Игнат

Неизвестный абонент опять звонит, когда подъезжаю к универу, словно только и ждет, что включу телефон. Лишь на экране появляются значки — мобила начинает гудеть, вибрировать.

— Да, — отзываюсь на звонок. Выхожу из машины. Хлопаю дверью.

— Му”"*, ты почему телефон выключил?

— А ты не охр”* меня обзывать? — ответно хамлю.

Дожидаюсь, когда Лерка выйдет, и машину на сигнализацию ставлю.

— Совсем жить перехотелось? — продолжает наезжать звонивший — судя по голосу взрослый мужчина.

Так как Ионова смотрит испуганными глазами, бросаю, заслонив ладонью трубку:

— Малыш, иди на работу. Я тебя наберу!

Лера сомневается несколько секунд, быстро определяет на моих губах поцелуй и, постукивая каблучками, спешит в корпус.

Отворачиваюсь:

— Я жить люблю и не люблю, когда звонят и угрожают, даже не объяснив, в чем вина.

— А ты приезжай, поговорим, — тон уверенного в собственных силах человека.

— Куда и когда? — сердце испуганно грохочет, но я не привык отступаться.

— Да вот прямо сейчас…

— У меня универ, давайте, ближе к трем. Только скажите куда, кровь из носа приеду.

— В твоих же интересах, — кидает холодно мужик. — Клуб «ВинЧ», с заднего входа, — сбрасывает звонок.

***

Если я и идиот, то здравомыслящий, поэтому на стрелку зову Артемыча и Ромку. Первый лучше сечет с кем могу встретиться, ну и говорить знает как с подобными особями, второй — на тот случай, если разговор намечается короткий и придется махать кулаками. В двух словах обрисовав картинку телефонного наезда, о самом инциденте поведал еще вчера, — уточняю, смогут ли. Друзья подписываются, а Штык интересуется, не взять ли кого еще. У него полно ребят, умеющих доходчиво вести переговоры.

— Нет, лишнее, — отмахиваюсь. — Думаю, сами. Вряд ли кровь будет, скорее разговор да плевки в мою сторону. Возможно, повесить долг захотят… Но это уже будет зависеть от умения находить общий язык.

К назначенному сроку приезжаем к клубу. Я на своей машине, Темыч с Ромкой — «БМВ-Гран-Купе Мб» цвета глубокого моря.

— Ты это, как его, — останавливается возле меня Зур, бормоча в плечо. — Я пробил, кто да что. Шумахер — Родион Шувалов. Младший брат Евгения Петровича Шувалова, хозяина этого клуба. В узких кругах — босс. Бандит не самый крутой, но грязи на нем много числится. Должников не жалует, расправляется быстро, но мужик слова… Ты главное сразу не бросайся в бой. Попробуй договориться.

— Мгм, — киваю сухо.

У входа нас окидывает взглядом массивный охранник, но молча ждет.

— К боссу, — поясняю для особо одаренных.

Верзила уточняет по рации, так ли на самом деле и, когда сеть шуршит: «Пропустить», командует:

— Руки.

Темыч удивляет догадливостью, поднимает конечности, а мне посылает глазами: «Бл***, не тупи!». Когда охранник принимается ощупывать Зура на предмет незаконного оружия, мы с Ромкой терпеливо ждем своей очереди. Только с обыском оканчивает, толкает дверь. Там оказывается еще один мужик. Меньше, но лицо суровей, холоднее я бы сказал.

— К боссу, — кидает первый второму. Тот кивком командует: «Шуруйте!».

Странный молчаливый этюд в исполнении охранника, и мы шагаем по темному коридору, правда, недолго. Приближаемся к светлому проему и сворачиваем. Оказываемся в небольшой проходной комнате с двумя дверьми. Провожатый распахивает дальнюю. Коротко кивает: вперед! Уже складывается впечатление, что мужик немой. Лишь бы Герасимом не был, а нам участь Муму не досталась. Послушно ступаем друг за другом в очередной коридор, но уже оживленный. Туда-сюда бегают девчата и ребята в фартуках. Люди в однотипной униформе и светлых колпаках. Мы явно в пищевом блоке-кухне.

Мужик нас проводит дальше по коридору, который опять же оканчивается двумя дверьми. Одна — управляющий, другая — выход в зал. "Герасим" стучит к начальству:

— Да, — с некоторым запозданием слышится мрачный ответ.

Все так же молча, проводник толкает дверь и кивает: сюда, а сам остается в коридоре.

Ступаю внутрь, ребята за мной: останавливаюсь ближе к центру квадратного кабинета, Артем и Ромка встают рядом, плечо к плечу.

Небольшая прокуренная комнатка. Хорошо оборудованная экранами слежения за кухней, коридорами, залами. Широкий стол, за ним сидит невысокий мужик лет под сорок в светлом костюме. Модная стрижка, идеально уложенные волосы, цепкий взгляд голубых глаз. Длинные пальцы сцеплены в замок.

С обеих сторон от босса, — как понимаю, за столом именно он, — мощные мужики примерно того же возраста. Плечистые, мордастые, с холодными, пустыми взглядами, безэмоциольнальными лицами. Один-вальяжно сидит в кресле, другой на диване — следят за нами, но пугающе спокойно.

— Смотрю, подмогу позвал? — вскидывает брови главный.

— Друзей, — поясняю ровно.

— Друзей, — кивает своим мыслям мужик. — Ты знаешь, кто я?

— Да вот только узнал, и как догоняю, из-за Шумахера напрягаете.

— Ушлепок, — вместо босса рыкает мужик, что на кресле восседает и, судя по голосу тот, кто мне звонил и на стрелку позвал. — Ты слова подбирай, а не то язык твой в одно место засуну. Для тебя он — Евгений Петрович, тихо и с почтением.

— Если с почтением, тогда не ушлепок, а Игнат, — не собираюсь лебезить. Не в моем характере, даже если сейчас получу.

Громила хмурит брови, пилит взглядом темных глаз.

— Да ты борзой и смелый, — криво усмехается босс. Напрягаюсь сильнее, но вместо угроз, охрана коротко хмыкает. — Ты мне нравишься, даже не ожидал, — откидывается на спинку высокого кресла, подперев голову рукой.

— Вы тоже ничего, — соглашаюсь мрачно, поглядывая на мужиков. До сих пор не знаю, что у них на уме и чего ожидать. — Только ограничимся разговором. Обойдемся без обнимашек и поцелуев.

— Слыш, Саныч, — кидает насмешливый взгляд на верзилу в кресле, — видал мальца?

— Да любуюсь, — чеканит с уважительной грубоватостью мужик.

— Я вот думаю, его сразу закопать или пусть сначала объяснит, как так получилось, что он моего брата на койку больничную отправил?

— Пусть еще чего-нибудь скажет, — пожимает плечами бугай. — Уж больно независим, прямо интригует.

— А-ха-ха, — низко и коротко ржет второй, даже руки на спинку дивана водружает.

— Да я, вообще, пришел не оправдываться, — бурчу мрачно. Мужики перестают зубоскалить. — Вы позвали на разговор. Я не привык прятаться, да к тому же к знакомой заходили, а это уже совсем не катит. Она не при делах…

— Это нам решать, кто при делах, а кто нет, — холодно отрезает босс. Берет пачку со стола. Выуживает сигарету: — На телефон не отвечаешь, вот и дернули за ниточку, которую знали, — вжикает зажигалкой и прикуривает. — Или мать твою надо было спросить?

— Зачем других впутывать?

— А чтобы понял, что не шуткуем…

— Понял. Был занят и совершенно не скрывался, — каюсь, но без вины в голосе.

— Это хорошо, — выпускает серое облако главный. — Если бы пытался сбежать, мы бы и бабу порешили и мать твою… — Вот это не нравится еще больше, но молча слушаю дальше. — Я мало кому даю шанс столько говорить, поэтому тебе лучше оправдаться, мол, был неправ, сглупил, каюсь, Родиону принесу извинения прилюдно, заглажу недоразумение…

— Это вряд ли, — мотаю головой. — Он был неправ…

— Да ты что? — вновь откидывается на высокую спинку кресла и затягивается босс. — А ты, ясное дело, прав?

— Тоже погорячился, но ваш брат, в отличие от вас не умеет по-человечески говорить.

— А что он делает? — опять затягивается мужик.

— Ведет себя вызывающе, людей обзывает, злорадствует, посягает на то, на что не стоит посягать, а что самое главное — не умеет проигрывать.

Евгений Петрович в задумчивом молчании курит некоторое время. Напряжение витает жуткое, аж колючки по коже рассыпаются. Сердце неровным битом подсказывает, что этого мужика нужно опасаться, даже если он улыбчив и приветлив.

Босс неторопливо тушит окурок о пепельницу:

— Есть такое, — нарушает безмолвие и гнетущую обстановку. — Родя с детства наглый и борзой. Ему все с рук сходило, и если вдруг кто-то давал сдачи, он бежал ко мне. — В тоне нет бравады или злости, сухая констатация. — Но это мой брат, каким бы дерьмом он ни был, ты на него руку поднял, а этого просто так не оставлю.

Напрягаюсь, да и ребята мои тоже… Ромка даже руки из карманов вынимает, хотя до сего, был невозмутим.

— А какие предложения? — вклинивается в разговор Артемыч.

— А ты главный по предложениям? — улыбается одними губами Евгений Петрович, а голубые глаза недобро блестят, словно ледяные кристаллы.

— Типа того, — не растерявшись, кивает братан. На самом деле, Зур умеет вести переговоры, поэтому не пытаюсь одернуть. Одна голова хорошо, две лучше, и если он быстрее меня среагировал и что-то надумал — то пусть продолжает.

— Тоже молодой да дерзкий? — потирает идеально выбритый подбородок Евгений Петрович.

— Не совсем, — без особой учтивости, но и без гонора отзывается друг. — Пытаюсь быть справедливым и считаю, что каждый обязан отвечать за свои дурные привычки.

— Да неужели? — откровенно усмехается босс, вновь подавшись вперед и сложив руки замком. — И потому он, — кивает на меня, — не один приехал, а с подмогой?

— А вы бы в одиночку явились на встречу с незнакомцами, которые намекают на расправу?

— Я бы постарался в такое дерьмо не ввязываться, — ведет плечом Евгений Петрович. — А если бы вляпался, то не пожалел сил с достоинством из него выбраться!

— А я и не собирался ввязываться в дерьмо, — отрезаю просто. — Всего лишь погонять хотел и победить. Сделал и то и другое, а ваш брат… — запинаюсь, чтобы не ляпнуть какой-нибудь красноречивый эпитет, который сведет на нет смехотворную конструктивность данной беседы, — решил меня вывести из себя. А он это делает, уж поверьте, умеючи…

— Знаю, — сухо кивает босс. — И ты мне нравишься, — роняет устало. — Но я вынужден тебя проучить. Родион мой брат все же. Сжимаю зубы аж до скрипа:

— Без проблем, но ваш брат так и останется говнюком.

— Моим говнюком, — соглашается Евгений Петрович. — А свое, как понимаешь, не так воняет, как чужое…

Киваю, хотя еще толком не знаю, что от меня хочет мужик, точнее, какую месть учудит.

— Тачку твою заберу, в счет оплаты врача и морального ущерба, — резюмирует сухо босс.

— Я без колес не могу…

— А я не хочу слушать причитания брата, — перебивает недовольно Евгений Петрович, явно устав от разговора.

Мне реально становится хре*”. Моя девочка, моя «мицубиси» в руки мстительному уроду?

— Адругой вариант?..

— Если хочешь, могу твои яйца брату принести, — морщится Евгений Петрович. — Мне кажется, он этому даже больше рад будет, чем тачке, которую, скорее всего, битой разобьет в хлам!

Су”’! Что за выбор?

— Мне и яйца дороги, и машина, — гляжу исподлобья.

— Выбор за тобой, — разводит руками босс. — А времени мало. Решай. Быстрей.

— Верст, — придержав за плечо, шикает Артемыч. — Отдай, разберемся… — едва слышно, почти бормоча в мою грудь.

Можно, конечно, поспорить с братом, но сейчас не время и не место. Если Зур сказал: разберемся — ему верю!

Выуживаю из кармана брелок с ключами и сигнализацией:

— Страховка в бардачке, — документы на машину кладу на стол.

— Доверенность набросай, не хочу с ментами лишний раз по угону встречаться, — из ящика стола выуживает карточку-форму "доверенность” и небрежно бросает передо мной.

— Ого, да у вас на все случаи жизни бумаги есть, — подмечаю неуместно, за что вознаграждаюсь пытливыми и весьма мрачными взглядами охранников и едкой репликой босса:

— Работа такая, все должно быть под рукой. Ты лучше рот закрой и пиши. Ошибок меньше будет! — еще и ручку придвигает.

Так как присесть не предлагают — не наглею. Внаклонку несколько минут трачу на заполнение. Липовые данные не думаю указывать — себе дороже встанет. Живьем закопают, а в суде докажут, что так и было.

— Хочу ее обратно, — упираюсь ладонями в столешницу, только заканчиваю писать. — Передайте своему брату, что я готов еще раз его поздравить со вторым местом. Пусть время и место назначит…

— Азартный? — вскидывает брови Евгений Петрович. — Хорошо, — чуть склоняет голову, — но не думаю, что это скоро случится. Пока Родя оклемается, то да се… Ты бы лучше домой спешил, пока я не передумал. Забудь на время о такой мелочи, как тачка…

— А вы бы забыли, что у вас есть брат?.. — бросаю зло.

— Нет, — щурится подозрительно босс.

— А тачка для меня дороже, она как часть меня, и в отличие от вашего брата — не подводила ни разу, ни на кого не наезжала, да и вообще, вела себя, как настоящий человек…

— Ха-ха-ха, — открыто смеется Евгений Петрович, и его охранники подхватывают настрой босса, — ты мне нравишься! Правда! Вали отсюда, а с братом поговорю…

— Легко отделался, я бы сказал! — с благодушной ленцой альфа-самца гиббона заявляет Саныч, словно одаривает титулом и жалует земли.

Хочу огрызнуться, но предостерегающий взгляд Артема и удерживающий жест дают понять, что не стоит!

Покидаем клуб в полном молчании, но только оказываемся на улице, и дверь закрывается, выплевываю свои гнев и боль:

— Тварь! — пинаю какую-то банку из-под пива, что попадается на глаза. Она с обиженными коротким скрипом отлетает, ударяется в противоположную стену и, изрядно помятая, шмякается на асфальт.

— Совсем ополоумел? — чеканит Темыч.

— Су’”! — бью кулаком в стену и тотчас стенаю, сжимая окровавленные костяшки.

— Правильно, еще головой еб”’, эффективней будет! — холодно ерничает братан.

Оседаю на асфальт, глядя в никуда:

— Я смертник без колес!

— Давай не будем позориться. У них тут, наверное, камеры, — рассуждает разумно Зур. — Все в машину, — отдает тихо команду. Ромка послушно загружается на заднее сидение. Артем меня подталкивает к авто. Сажусь на соседнее с водительским. Братан за баранку. — Штык, глянь аптечку за сидением, не хочу, чтобы клоун мне тачку кровью забрызгал. — Просто и по- дружески. Даже не обидно. Куда гадливее ощущение, что теперь я на ногах, без "мацушечки". Несколько секунд Ромка пыхтит.

— Руку протяни, — бурчит.

Нехотя подчиняюсь. Не смотрю, да и пох”*, что друган делает. В голове навязчиво жужжит, что нужно вернуть машинку.

— Все, — заключает Штык и безэмоционально гляжу на творение приятеля. Ладонь перебинтована.

— Спасибо, — брякаю, снова погружаясь в неутешительны© мысли.

Даже не слышу, как включает зажигание, и мы срываемся с места.

— На игры постараюсь раздобыть для тебя колеса, — кивает Зур, чем выводит из ступора. — Не уверен, что супер-тачку, но такую, на которой сможешь рвать.

— Мне нужна такая… — ворчу, бездумно глядя в окно, — чтобы этого…хера опять натянуть.

— Ну, без качественной резины секс с подобным гав”" опасен, — хмыкает братан, явно стараясь разрядить обстановку.

— Вот и говорю: мне нужна нормальная тачка и сверх крутая резина.

— А пока на мотике походишь, — продолжает Артем. — Все лучше, чем ногами.

— Мгм, — утыкаюсь в боковое окно, прохладой обжигающее лоб. Не хочу говорить — настроение паршивое. Хотя сам виноват, что позволил злости взять вверх. Вот и расплата. По чести — небольшая, если судить с кем зацепился.

— Сегодня предлагаю посидеть. Девчата, выпивка, танцы, — Зур прям из кожи вон лезет, чтобы отвлечь.

— Да, видимо, это теперь мой предел, — соглашаюсь вяло, мысленно постукиваясь головой о холодную поверхность.

— Ура! — без особой радости подает голос Штык. — А то ржавею. Оторвусь сегодня. Давненько так не трясся, так что клятвенно заверяю, буду пьян, неуправляем и похотлив.

— Гы-гы-гы, — гогочет Темыч. — Как бы ни пришлось из передряги какой доставать. Ты, главное, кулаки при себе держи, а то больше не пущу! Да и помни — у тебя скоро бои… Какие на хе’" проблемы?!

— Обижаешь, — протягивает насуплено Ромка.

Пока едем, Артемыч созванивается с друзьями и договаривается на вечеринку в его доме. Заглядываем в магазин, затариваемся, грузимся…

На звонки упорно не отвечаю — просто выключаю телефон. Вечер, ночь и день заливаюсь алкоголем. Беспробудно, зло, безнадежно. Щупаю каких-то девок, в разговоры не лезу. Меня все больше утягивает в пучину безысходности и отчаянья…

— Может, нужно было предложить крупную сумму? — рядом плюхается Ромка с бутылкой пива. Я нахожу более-менее пустой уголок в доме Зура, где не снует и не гудит народ, не так сильно грохочет музыка.

— У меня нет "такой" суммы, да и, вообще, нет даже равной моей машине, — порывисто опустошаю бокал с водкой и хрущу кусочками льда, тщетно пытаясь забыться в алкогольном угаре.

— А если Артемыча попросить. В долг? — подкидывает вариант друг. Да я и сам об этом думал, но нет… Я не так жалок, чтобы опускаться до подобного. Свои проблемы решу сам. К тому же деньги… Как показывает практика, дружба длится ровно столько, сколько не впутаешь в нее деньги. Браки разваливаются, ближайшие родственники, друзья становятся кровными врагами… Видел не раз… видимо, поэтому мы так долго дружим с ребятами: Ромка, я, Артем, еще несколько пацанов со школьной скамьи. Какие бы у нас ни были жизненные ситуации, никогда не просим денег. Можем сами всучить, насильно, но безвозмездно. А такая сумма… полдома, что у нас с матерью. Выиграл больше года назад у мажора, накопления вложил в прокачку… Это мое чудо. Любовь… и сейчас меня ее лишили!

— Спасибо за помощь, но нет у него таких наличных.

— Как нет?! — озадачивается Штык. — У него же родители… Да и сам упакован да подстрахован, — подносит бутылку к губам, но так и не делает глотка.

— О чем говорим? — словно услышав наш разговор, подплывает Зур, потягивая Хеннеси.

— Да я спросил, можно ли у тебя сумму одолжить, чтобы предложить за машину. Может, наличные увидит и все же сжалится?

— Я бы дал, — спокойно встряхивает головой Темыч, без тени лжи. — Но у меня свободного бабла почти нет. Все, что зарабатывается — вкладываем. Родители и я. Это закон бизнеса: деньги делают деньги. Да к тому же вы знаете, я столько вложил в организацию СВМА, проекты смежные с ним, плачу ребятам, что хакерят… Я гол… Могу выручить рыжиком, двумя, ну полтинником, но не лямы. Как вариант, перезанять у знакомых, но… — ведет плечом Зур, — в наших кругах ничего не делается просто так. Потребуют процент. В итоге — машина станет в астрономическую сумму. Вы на это готовы?

— Нет, — отрезаю хмуро. — Я не позволю вам в это вмешиваться, да и сам понимаю, что бессмысленно. Мне просто надо переболеть!

Еще через день пинаю себя: включаю мобильник. Перезваниваю только тем, кому считаю нужным. Потом еду в универ, заглядываю в лабораторию, где на меня бросаются с обвинениями ребята: моя команда с которыми работаем над проектом. Знаю, что борзею — все на них оставляю, но у меня проблемы. Наспех проверяю, что уже получилось… Пару часов тружусь над пробирками, химичу с пробниками, формулами. Как только нахожу небольшую зацепку для дальнейшего действия, оставляю Галину, Евгешу и Сеньку одних. Но уйти не успеваю, нас вызывает Вирзин собственной персоной и судя по его голосу, разговор намечается очень важный, если даже не судьбоносный.

Матернувшись, созываю ребят и пока собираются отвечаю на новый звонок «неизвестного абонента».

— Да, — настороженно кидаю в трубу, уже подозревая, кто звонит.

— Родион идет на поправку. Сказал, что тачку свою сможешь вернуть, только если выиграешь большую четверку. Я не понял, что это за хр***…

— Зато я понял, — киваю горьким мыслям. — Спасибо.

— Бывай, чемпион, — хмыкает холодно Евгений Петрович и у меня, наконец, опять появляется цель в жизни.