Непримиримые 1

Часть 2 Глава 23 (Ира) (А благородные рыцари не перевелись… чуток видоизменились)

Ирина

Не знаю, как реагировать на его приезд. Помощь… Нет, она, конечно, нужна, особенно мужская, но это ж Игнат?!

Он… он не может помогать, при этом не сказав гадости. Думала, что повзрослела, научилась быть безэмоциональной, но он с легкостью рушит мою уверенность — одним словом, взглядом, жестом, улыбкой.

Руки дрожат, ноги не слушаются, мозг отказывается мыслить разумно. Мои демоны и страхи обрушиваются с новой силой, а я обязана быть сильной. Сколько лет училась противостоять своим бесам!

Я повзрослела! Готовилась к подобной встрече…

Стараюсь держаться нейтральней, меньше вступать в дискуссию. Бросаю взгляд на мрачного Селиверстова. Не уходит, ждет…

Может, накручиваю? Может, Игнат изменился?

Выталкиваю коробку с книгами из грузовика, где снаружи ее подхватывает один из наемных рабочих. Спешу за другой. Несколько коробок уже занимают выход, Селиверстов проигнорировав мою упрямость, тоже загребает ношу и шагает к дому. Возмущению нет предела, да кого это интересует?! От злой безнадеги выдыхаю, спрыгиваю с машины, беру коробку полегче и иду к дому.

Внутри распоряжается Ксения. Ловко, четко отдает команды, что, куда относить. Так уж получилось, что родственники выехали в город, оставив нашу дружную компанию самим разгребать машину. Я не в обиде, да к тому же Ксения здорово справляется с ролью хозяйки не без моей смекалки. Ведь собирая и пакуя вещи, я предусмотрительно подписывала коробки, чтобы при разгрузке не теряться…

— Э-э-э, — удивленно протягивает Ксю, таращась на Селиверстова. — КрасавчЭГ, а ты тут каким боком? — предостерегающе сощуривается подруга.

— По делам, товарищ начальник, — вытягивается по струнке Игнат. — Разрешите идти? — Думаю, если бы у него не были заняты руки, еще честь отдал.

— Его с вечеринки отпустить не может — решил дожать роль благородного рыцаря, — проходя мимо, не удерживаюсь от шпильки. Мда, после гулянки мы с подругой созвонились, и я рассказала в красках, что она пропустила, пока танцевала с Тохой, ведь при всех подробности не выдала. Так хотелось поделиться эмоциями, злостью. Конечно, Ксю как верная подруга, словно и не были мы в разлуке столько лет, встала на мою сторону. Поворчала на тупицу, поскрежетала зубами, при воспоминании о Зазурине, фыркнула о поступке Ромки, хохотнула на улов Нюты.

— Юморист, — резюмирует Ксения с коварной улыбкой. — Где костюмчик оставил? — подозрительно пилит парня взглядом, будто ожидает пакости.

— Там же где и ваши, полагаю, — не теряется Игнат. — Ой, — выпучивает глаза. — А в коробках, случаем не игрушки Тематиков?

— Все возможно, — игриво ведет плечом Ксю.

— Эту наверх, — киваю на ношу в руках Селиверстова. — Иди за мной.

Шагаю по лестнице, проклиная свою несообразительность. Надо было Игнату велеть поклажу оставить внизу, а сама бы дотащила в комнату. Черт! Это самые тяжелые коробки. С книгами… Ладно, пусть несет!

Кожей ощущаю въедливый взгляд, который наглым образом ощупывает затылок, спину., опускается. Чуть с темпа не сбиваюсь, ноги заметно тяжелеют.

Мысленно понукаю себя двигаться быстрее. Еще несколько шагов по коридору, сворачиваю в свою комнату. Аккуратно пинаю дверь, ведь руки заняты:

— Можешь коробку в коридоре оставить. Дальше сама…

Молюсь, чтобы послушал. Ставлю поклажу на пол, где уже неорганизованно несколько коробок ютятся. Оборачиваюсь, смахивая косу за спину и чуть вздрагиваю, едва не уткнувшись в грудь Игната.

— Куда? — без тени смущения дотошно исследует мое лицо парень.

— Сюда, — нервно машу на другие коробки. Селиверстов еще несколько секунд смущает пристальным взглядом. Мне однозначно не нравится ощущать себя настолько раздетой. Черт! Я ведь одета?! Так какого черта он меня облизывает глазами?

Не смотрю на него, жду.

Парень ставит коробку и вновь следует за мной. Нужно признаться, я бы с радостью избежала подобной ситуации. Поэтому тороплюсь — не хочу больше ни секунды оставаться с ним наедине.

Нет, безмерно благодарна за помощь, — хотя до последнего ожидаю какой- нибудь подставы или мерзкой, интимной колкости, — но лучше подальше от соседа держаться.

Нужно отдать должное, больше Игнат не появляется в доме. Решительно помогает на улице. Усердно разгружает машину, но коробки оставляет у порога, откуда их уже втаскивает в дом Антон и Спартак.

Ксения и Нюта крутятся в зале и на кухне. Распаковывают коробки, разбирают содержимое. Не так все страшно, как видится. Я не привезла с собой кучу ненужностей. Лишь ценное, душевное и памятное. Просто в разных коробках, чтобы не путаться и легче разгружать.

В итоге, когда грузовик большей частью разгружен, спешу в гараж, где уже томятся самые долгожданные вещи. Точнее, не вещи, а друзья: велобайк и пара мотоциклов. Их выгрузили первым делом, и сейчас не могла удержаться, чтобы не проверить, как доехало мое сокровище.

Гараж большой, вместительный, на два габаритных авто. Сейчас частично пустует из-за того, что родственники на одной машине уехали. Вторая, то есть моя тачка, скромно припаркована ближе к центру, ведь к стене, под углом подогнала два мотика.

Любовно провожу рукой по чехлу первого. Мах — и оголяю верного друга.

— Ого, — слышу восхищенный свист. Оборачиваюсь, Игнат держит большую поклажу, из-за которой едва виднеется его голова. Да, помню, в коробке разные масла, краска для мотоцикла. — Что за чудо?

— Златогривое, — ворчу под нос и уже громче: — Коробку поставь ближе к стене.

— Ты меня приятно шокируешь, — раздается из-за спины усмешка. Не хочу оглядываться. Молча соплю.

— Ничего такой, конь, — присаживается возле велика Игнат и по-свойски принимается осматривать. Руль, колеса, педали, раму. — ВМХ?

— Типа того, — нехотя киваю. Не желаю, чтобы так много обо мне знал сосед. Не его жизнь, не его дело! — Балуюсь… — это уже бубню под нос.

— Типа, могла себе позволить, купила? — стреляет пасмурным взглядом.

— Ага, — прикусываю губу.

Игнат поднимается, медленно, слово барский кот обходит мотоциклы:

— Да у тебя тут транспорта на все случаи жизни. Гонки, мототриал? — вскидывает удивленно брови. Упорно молчу. — О, — кивает понятливо, — не твои. Память от друга? — с явной издевкой. — Можно? — намекает на ближайший мотоцикл. Вся сжимаюсь в тугой узел. Не люблю, когда прикасаются к моим вещам. Это личное пространство, и сейчас его беззастенчиво нарушают! Не дожидаясь ответа, Игнат перекидывает ногу. Ловко убирает подножку — мотик возмущенно прогибается под весом чужака. Я аж дергаюсь:

— Осторожно, — хватаюсь за руль.

— Ого, — цинично хмыкает Игнат. — Такая ревность, что даже завидно. Ты его желаешь больше мужика?

— Слышь, сосед, вали к себе, — цежу сквозь зубы.

Парень ловко соскакивает с байка и замирает возле меня, так грозно нависнув, что непроизвольно отступаю. Задом сшибаю со стола поддон с какой-то мелкой ерундой. Оборачиваюсь на грохот, но лишь становлюсь неуклюжей зачинщицей очередного принципа домино. В надежде остановить, нервно взмахиваю руками, но локтем цепляю сборную подвижную пластиковую полку на ножках. Она кренится. Вроде умудряюсь поймать, но она такая тяжелая, что все же проваливается сквозь хват. Ухает мне на ноги. Тихо взвываю, отшатываясь назад, и, как назло, налетаю на второй мотоцикл. Позорно заваливаюсь на него и теперь уже зажмуриваюсь от стыда и боли.

Погром страшный, грохот жуткий, боль пронзительная, стыд унизительный.

По щекам скатываются предательские слезинки. Еще толком не прихожу в себя, как слышу:

— Гляжу, — протягивает с нескрываемой издевкой Игнат, — свою падучесть не растеряла. Значит, и впрямь мотики для красоты купила. Ни в жизнь не поверю, что с твоей неуклюжестью можно гонять на столь мощных конях. — Парень стоит надо мной и криво усмехается.

Ни черта он не изменился! Такой же наглый, мерзкий тип! У-у-у, и я тоже не изменилась. Все через одно место получается, такая же неуклюжая дура, правда, только когда этот хам рядом. А так ведь на деле, я очень даже нормальная, адекватная и весьма устойчивая…

— Ты по мне скучала? — вводит в ступор очередной вопрос Игната. Присаживается рядом, глядит в упор до невозможности честными серыми глазами, словно не валяюсь на полу в груде гаражной утвари, а сижу рядом в кафе. — Ну хоть вспоминала?

Я бы подумала, что шутит, если бы не его серьезный вид, внимательный взгляд, подрагивающее дыхание.

— Ты ненормальный, — выдвигаю догадку, хочу подняться, но тотчас кривлюсь от вспышки боли.

— Что болит-то? — уточняет сухо.

— Эго, — пристыженно отвожу взгляд, не знаю, куда деться от внимательных и столь дотошно изучающих меня глаз, что вызывают безотчетный шквал эмоций.

Игнат неопределенно встряхивает головой и тянет за лодыжку:

— Дай гляну!

— Пусти! — нервно дергаюсь. — Тоже мне врач.

— Ну, положим, первую помощь могу оказать, — отрезает недовольно Селивертов.

— Не мне! — отрезаю уверенно. — Не тронь, — шикаю испуганно, скидывая ладонь парня, который наплевав на угрозы, осмеливается коснуться.

— Да цыц ты, — беззлобно осаживает Игнат и рывком поднимает на руки. Аж дух захватывает. Не хочу, но обвиваю за шею. От тела Селиверстова идет жар, перекидывается на меня, сразу же жжет щеки, но свободы не хочется до омерзения к самой себе. Неожиданно приятно, тепло, уютно. — Зачем ты вернулась? — звучит так, словно парень раздумывает вслух, не для моих ушей.

И вот опять активируется старая донельзя идиотская черта, которая проявляется только рядом с этим хамом — ощущаю себя робкой дурой и против здравого смысла, не отталкиваю или пытаюсь вырваться, а прижимаюсь сильнее. Мне нравится слышать мощный бой сердца Игната — словно заряжает жаждой жизни. Вдыхать аромат: мужской, слегка парфюмированный, глубокий. Ощущать на себе шумное, горячее дыхание. Волнительно чувствовать крепкие мышцы, напряжение. Рассматривать профиль.

— Отпусти, а, — пьянею от нежности, бормочу тихо и чуть ерзаю, в надежде, что парень поторопится исполнить просьбу.

— Мгм, — ровно кивает Селиверстов, мазнув по мне мутным взглядом. Шагает размашисто, ногой распахивает дверь, ведущую из гаража сразу в дом. — Ты только задом поменьше об меня трись. Я ведь не железный, — последнее выдает без тени на шутку. Понимаю подтекст и торопею от пошлости.

— Твоя озабоченность моим задом откровенно раздражает, — признаюсь, как на духу.

— А ты им не крути, и не буду замечать! — отрезает холодно.

— Дурак! — шикаю в сердцах. — Озабоченный, — шиплю гневно.

— Вертихвостка, — парирует просто. — Неисправимая…

Еще несколько шагов и Игнат опускает меня на мягкий диван уже в зале.

— Э-э-э, — раздается удивленный возглас Ксю. Запыхавшаяся подруга спускается со второго этажа. — А почему это она уже на диване? — это подмечает колко и, вместе с тем, с насмешкой.

В этот же момент в зале появляется и Спартак, и Тоха, и Анька. Прям, аншлаг!

— Упала, — иронично выдает Игнат. — Как меня видит, так сразу и падает. Даже не знаю, эта болезнь заразная?

Зло пилю взглядом наглеца, а он и не думает умолкнуть:

— Ты, смотри, заканчивай с этим, — лукаво подмигивает, вгоняя в более едкую краску. — Не все такие, как я благородные. Подумают не бог весть что и воспользуются!

— Твое благородство как… пирамида МММ. Мыльный пузырь! — нахожусь гневно.

— Кх-кх-кх, — прокашливается деловито Ксения. — Нам, наверное, лучше уйти? — косится на меня, намекая на себя и остальных друзей.

— Подруга называется! — взрываюсь негодованием. — Выпроводи лучше этого… Этого, — давлюсь злобой, — благородного!..

Так как никто не двигается с места, машу на коридор:

— Дверь вон там!

— Что? — наигранно ухмыляется Игнат, его явно забавляет ситуация и моя реакция. — За помощь даже чаем не угостишь… Поцелуем не одаришь?

— Ага, — ржет Спартак. — На диванчике не предложишь вместе поваляться?

— Спартак! — это уже выкрикиваем синхронно с Ксенией.

— Да я че… — разводит руками парень и умолкает.

— Ладно, — деланно обижается Игнат. — Пусть моя голодная смерть на твоей совести будет.

— О, — кривлюсь от пафоса. — Клятвенно обещаю, на твоих похоронах бутерброд зажую. Самый большой! В память…

— Значит, придешь? — тотчас придирается парень. — И даже помнить будешь?

— Тебе пора! — отрезаю хмуро, скрещивая руки на груди.

Он уходит. Больше ни слова не говорит. Я рада. Наконец-таки вдохну полной грудью. Ксения подозрительно косится, Спартак точно забывает о случившемся, выполняет указания первой. Тоша и Нютка ковыряются в последних коробках. Благо их остается всего ничего.

Размяв ногу, тоже принимаюсь за работу, правда, немного похрамывая. Уже через несколько минут открывается дверь и на пороге появляются родственники:

— Ой, какие вы молодцы, — охает ба. — Уже почти все разобрали.

— Значит, — резюмирует отец, — заслужили обед!

— У-у-у, — тотчас радуется Спартак. — Хоть кто-то в этом доме заботлив. — Я уж подумал, что умру голодной смертью.

— О, — не скрываю сарказма, — и ты туда же… — получает от меня подушкой, которую хватаю с дивана. Непродолжительная война заканчивается, только ба оповещает:

— Все на кухню!

Голодных студентов к столу звать дважды не надо — вваливаемся толпой. Усаживаясь, вспоминаю о визитке и протягиваю отцу:

— Вирзин просил срочно перезвонить!

— Ага, — кивает коротко папа, изучая карточку.