Непримиримые 1

Часть 1 Глава 2 (чуток школьных воспоминаний)

Глава 2

7 лет назад

Ирина

Три года в школе, где тебя если не гнобят, то игнорируют, тянулись, как резина. Я не умирала от одиночества, но иногда хотелось стать, как все. Поэтому старательно шла к тому, чтобы слиться с серой массой. И, надо сказать, кое-чего добилась.

Неброская, похудевшая… Мне удалось. Как-то резко вытянулась, и теперь уже клички, которыми закидывали после прихода в школу, оскудели. А ведь ребята жестоки в мире подросткового цинизма, поэтому безжалостно клевали каждого, кто априори был слабее и беззащитнее их.

Так что теперь лишь некоторые особи, желающие выглядеть более значимо за чужой счет, допекали меня, правда, их арсенал погонял сводился всего к одной: «Королек».

Игнат. Парень меня практически не замечал, а если и удостаивал вниманием, то либо одаривал брезгливо-презрительным взглядом, либо жалил словом.

— Хм, корольки вроде теплолюбивые птицы. Так что же ты, чудо деревенское, тут с нами зимуешь?! — Но так… как бы мимоходом, всем видом показывая, насколько равнодушен и плевать хотел, живу я на белом свете или нет. Хотя, догадывалась, что именно он и его друзья были виновниками всех обидных прозвищ, которыми меня щедро осыпали в школе. Да и сплетня, — мол, мой отец дочурку бросил на попечение бабки с дедом, а сам свою жизнь устраивал, скорее всего тоже исходило от Игната.

Вот только никто не хотел вникать, что случилось и почему так вышло. Папа не бросал. У него многомиллионные проекты, а отрывать меня от школы не хотел. На общем собрании семьи и было решено, что пока поживу с бабулей и дедулей, а отец по возможности будет на связи и приезжать. Как только прозвенит последний звонок, он меня заберет.

Так и было-звонил, писал, навещал…

Вот только Игнат на это плевать хотел!

Я так и не могла понять, чем не угодила. Нет, не мечтала о нем, и уж тем более о его любви, но жутко пасовала, когда сталкивалась.

За что? Что такого сделала, что он так со мной? Лучше бы вообще не замечал, как многих других.

Хотя, может, дело бы в том, что посмела вторгнуться в его мир увлечений?

Химия и биология. Так уж получилось, что именно к этим предметам у меня особая тяга. Видимо, наследственное. Отец довольно успешный ученый в этой области. Его разработки пользуются спросом, и многие проекты получают гранты и патенты. Я тоже мечтаю пойти по его стопам. И для этого делаю немало. Учусь, учусь, учусь…

Мне не до гулянок и не до парней уж тем более.

Так что это, должно быть, единственная причина, почему Игнат меня возненавидел. Ведь с моим появлением его значимость и награды на различных олимпиадах и конкурсах уменьшились. Уменьшились ровно настолько, насколько их стала завоевывать я.

Вероятно, он был зол, что посмела вклиниться в его мир и нагло занять свою нишу.

В остальном была ему не соперник. Серая, незаметная, молчаливая одиночка.

А Игнат — популярный парень в школе. К своим пятнадцати заслужил славу умника-задиры даже среди старшеклассников. Уникум! В кои-то времена отличник был звездой школы? Вот! Обычно заучки — забитые ботаны, избегающие компаний, а Селиверстов… был всегда в центре внимания, веселья не пропускал. Его знали педагоги и ученики. Спортсмен, один из главных интеллектуалов школы, кто не раз побеждал в олимпиадах и соревнованиях. При этом не уступал главным драчунам и повесам пальму первенства. Даже не знаю, когда успевал.

Человек не мог быть настолько совершенен… Но глядя на достижения Игната, сомневаться в обратном не приходилось. Он был хорош во всем, за что бы ни брался. Не удивительно, что девчонки пускали по нему слюни и не давали прохода.

Красив, популярен, талантлив, а что еще — разборчив и жутко непостоянен. Да и куда… в его-то возрасте?!

Игнат был притягателен, коварен и опасен, как огонь, а девчата — точно бабочки, боящиеся опалиться, но которых все же манит пламя — бросались на парня. И он не жалел ни сердец, ни репутации.

Я могла только порадоваться, что не испытывала к Селиверстову нежных чувств, а то бы возненавидела этот мир сильнее, ведь подобное издевательство было выше моих сил.

***

В мои тринадцать один случай стал решающим моментом, определившим, чего хочу для души.

Прижав к груди журнал класса и стараясь не привлекать внимания, я спускалась по лестнице, направляясь в спортзал, где должен был проходить следующий урок.

Школа гудела, шумела и, конечно же, по ступеням туда-сюда носились ученики, которых нет-нет, да пытались остановить проходившие мимо педагоги. Но застопорить стадо беснующейся ребятни сложно, поэтому я спокойно шла, не обращая внимания на толкающихся мальчишек и девчонок. По сторонам не смотрела, да и зачем?! Мне бы добраться быстрее до кабинета, переодеться к уроку и мужественно отстоять сорок пять минут.

— О, смотрите. — Слышу голос одноклассника, чуть выше по лестнице. Я как раз миновала второй этаж, и уже, было, шагнула на ступень ниже. — Королек летит!

Иду дальше, игнорируя выпады Гришки Рыжова.

— Слышь, убогость, журнал отдай! — угрожает парень.

Прибавила скорости, как вдруг меня дернуло так, будто встретила таран, и отлетела назад — парень, пытаясь остановить, ухватился за лямку рюкзака. Это было так неожиданно и резко, что не удержалась на ногах. Ткань треснула, а я, не устояв, ухнула, как дитя, задницей на пол. От боли скривилась. Подняла глаза и увидела, что Гришка лыбился во все тридцать два зуба.

Самое обидное, что этот гад мог бы меня подхватить, ну или смягчить позорное падение, но он не стал. Впрочем, как и его приятели: Серега и Генка. Они дружно отступили и любовались, как я с размаху плюхнулась на пол.

— О, ты еще на крыло не встала? — откровенно ржали одноклассники. — Тогда лучше в гнезде сидеть и не высовываться!

Было жутко больно, стыдно, а еще обидно. У меня, растерявшейся, пытающейся прийти в себя, выдрали из рук журнал и бегом помчались по второму этажу. Они давно хотели до него добраться, чтобы, так сказать, «подправить» пару недоразумений по нескольким предметам.

Я проводила их глазами и тотчас наткнулась на холодный взгляд Игната и, насмешливые, его друзей. Парни явно видели, что случилось, и теперь не скрывали своего отношения к моему позору.

Я, скрипя зубами и мечтая провалиться сквозь землю, попыталась встать, но зад болел сильно, да и ногу, видимо, подвернула, поэтому уже в следующий миг опять скривилась и осела на пол.

Девчонки, которые были в компании Игната, сразу же захихикали.

— О, зад у Королька такой тяжелый, что она его и поднять не может! — Это едко вставила Верка Линяева из восьмого класса, новая девушка Игната. Она с недавних пор на меня зуб точила из-за того, что физрук в школьную команду по волейболу записал и меня. Мол, подтянулась, рост хороший, а координация придет со временем. Вот только не очень у меня выходило по мячику попадать.

Девчонки смелись, и никто не желал оказать помощь или поддержать. Верка была капитаном и очень хорошим игроком. Признаться, завидовала ее грации, скорости, легкости и силе. У меня ничего не получалось, а она… Ясное дело, ее раздражало, что такого нерадивого игрока придется тянуть за собой. Она в раздевалке часто выговаривала другим, но явно для моих ушей, что лучше бы я удавилась собственноручно, чем на играх подвела ее команду. Что таким ботанам место в лаборатории, и то в качестве подопытной крысы.

Ее подружки-хвостики тотчас подхватили шутку и подло засмеялись:

— То-то на тренировке она и пяти сантиметров подпрыгнуть не может!

— С таким якорем трудно двигаться…

Я уже хотела сквозь землю провалиться. Краска жгла лицо.

— Игнат, — бросила Вера парню, который собирался уже отвернуться, — видел, Королек новый маневр отрабатывает — полет задом!

— Ну, у нее он хотя бы есть, — сухо резюмировал Игнат, чем озадачил не только меня, но и своих друзей.

— Что? — возмутилась Верка. — Совсем одурел? У меня модельная фигура, ни грамма жира, идеальные формы! — Так как парень вскинул удивленно брови, девчонка выплюнула зло: — Латиноамериканские булки а-ля Дженнифер Лопес не в моде… Жуть такая…

— Это на любителя, — пожал плечами Игнат и скрылся в дверном проеме крыла второго этажа.

Верка проводила его выпученными глазами, и как только парня не стало видно, обернулась ко мне:

— Вставай, коза, — испепеляла взглядом, — и не дай бог на тренировке летать корольком не будешь, я тебе крылья вмиг обломаю…

— Это что за угрозы?! — раздался голос Виталия Семеновича, директора

школы. Он поднимался с первого этажа и стал невольным свидетелем

стычки.

Мужчина поднялся на наш проем и, окинув собравшуюся компанию взглядом, повторил:

— Что за угрозы? Это кто и кому собрался крылья обламывать?

— Да что вы, — сразу залепетала Верка с раскрасневшимся лицом, — это я так пытаюсь боевой дух нашего Королька поднять. А то у нее ни черта, тьфу ты, ничего не получается на тренировках. Мы уже и по-хорошему пробовали. А это новый метод, от обратного, — частила, хотя всем было понятно, что лгала, не моргнув глазом.

— Линяева, после уроков в кабинет директора, — отрезал Виталий Семенович. Протянул мне руку, и только оказалась на ногах, добавил: — Королькова, пора бы тебе уже обрасти шипами, да научиться за себя стоять, а то ведь так трудно жить. Быть умной — замечательно, но в нашем мире этого маловато. Первым делом научись выживать!

— Ага, — уставилась в пол и нервно кивнула.

Уже в раздевалке выяснилось, что Гришку домой отпустили: у него синяк под глазом красовался. Парень отрицал, что подрался, сославшись на падение. Его приятели молчаливо стояли и тоже не выдали истинного происхождения фингала.

Девчата щебетали, что Гришка с кем-то из старшаков зацепился. Гонор у парня ого-ого, а вот силенок ответить за свой язык маловато оказалось. При этом шушукались, да на меня посматривали. Особенно недовольной была Верка.

Я жалела парня, даже несмотря на его поступок. Хотя, в глубине души немного радовалась — это кара за издевки надо мной.

После уроков пришлось остаться на тренировку по волейболу, где опять столкнулась с Верой. Она одарила столь уничижающим взглядом, что я поняла — мне не жить. Вероятно, дело было в вызове к директору.

Уже в зале подстерегал новый удар — намечалась не тренировка, а дружеская встреча с командой по волейболу парней нашей школы. Как говорил физрук Андрей Викторович: «Никогда не помешает провести спарринг с тем, кто сильнее, чтобы видеть, к чему надо стремиться».

Это была игра в одни ворота. Прямое избиение, ведь парни владели мячом великолепно, и даже наставления тренера, что ребятам нападать можно лишь со второй линии, а правшам с первой, но только левой рукой, не спасло нашего положения.

По обычаю, я запиналась. Не могла попасть по мячу, а он, как назло, меня находил, даже если стояла за пределами поляны или пыталась увернуться. Игнат был во всей красе, и словно специально бил в меня, да посильнее. Видимо, Верка нажаловалась, вот он и мстил.

А я… я слабое звено. Вот и пролетала партия за партией.

Пацаны откровенно скучали, развлекались обыгрыванием различных комбинаций и точечными попаданиями в Королька, где бы я ни была. Вера злилась и пыталась подтянуть команду, чтобы хоть пару раз дать соперникам отпор. Не тут-то было. Игроки сыпались друг за другом и не могли поднять ни одного мяча.

Я была хуже всех. После падения на лестнице и так лодыжка болела. Я молча терпела, но когда очередной удар Игната пришелся мне в ляжку, и то, чуть отвернулась, чтобы избежать прямого попадания, аж нога отнялась, так было больно. Я упала навзничь, тихо взвыв от злости, беспомощности и унижения. Парень не ржал, как остальные, но его холодный взгляд был красноречивее слов — он специально вымерял!

Тренер, наконец, сжалился надо мной и посадил на скамейку запасных. Пока, стиснув зубы, растирала ушибленное место, продумывала, что скажу Василию Петровичу, лишь бы он больше не мучил и позволил отказаться от секции. Самым веским и достоверным доводом была правда: я не могу играть, не мое это… Даже подготовилась к нападкам своей команды, к уничтожению капитаном, но на удивление, когда упреки девчонок посыпались со всех сторон, за меня вступилась Ксения. Одноклассница. Красотка «от» и «до», номер два в команде.

— Что вы к ней пристали?! — подбоченилась Ксения. — Никто из вас лучше не смотрелся! Даже ты, Верка. Что смогла сделать? Пас давали. Так ты даже блок обвести не могла толком. Так что умолкли все! Лучше бы помогли Корольковой подтянуться. Позанимались бы с ней.

— Вот и занимайся, — кивнула Верка с издевкой. — Не ее это дело — по площадке бегать, да у сетки прыгать. Пусть лучше в лаборатории своей запрется, да отравится каким-нибудь химикатом.

— А вот и позанимаюсь, — отрезала Ксения. — Она вам еще покажет, как надо играть, правда, Ир? — перевела на меня вопрошающий взгляд. Но я и слова не могла произнести от шока и удивления. К тому же, это было так редко, когда меня называли моим именем, без приставок и насмешек. — Что молчишь? — допытывалась Ксения, похлопав ресницами.

— Ага, — я нервно кивнула и облизнула губы.

— Пошли в зал! — скомандовала девушка. Я, как овца, которую ведут на убой, поплелась вон из раздевалки. — Викторович обалдеет, увидев тебя на дополнительной тренировке, — тихо хохотнула Ксю, когда мы уже шли по коридору в направлении зала. — А завтра, если будет хорошая погода, мяч возьму, да к тебе домой загляну. Адрес главное напиши.

— Ага, — опять кинула я, все еще не веря услышанному.

Дополнительное время прошло гораздо эффективнее предыдущих нескольких месяцев обучения волейболу. Ксю терпеливо показывала правильные стойки при приемах как сверху, так и снизу. Закатывала глаза, когда мои корявые пальцы не желали аккуратно обхватывать мяч, а втыкались в него. Отпускала пошленькие шуточки по поводу моего зада и ног, но без зла, за что я была на нее не в обиде. Заставляла делать странные передвижения по залу: то елочкой, то приставным, то спиной. Я послушно выполняла задания, и вскоре Ксения объявила, великодушно махнув на выход:

— На сегодня хватит. Я убедилась, что ты не потеряна для спорта. Главное — стараться, а стальным поменьше на тебя орать. Слушай, а что с ногой-то? Я поздно заметила, что ты прихрамываешь…

— Да, — неопределенно мотнула головой. — Упала… Немного побаливает.

— И ты терпишь все это время? — изумилась Ксения. — Чокнутая! А вдруг вывих? Или, не дай бог, связки порваны или нога сломана?!

— Нет, только слегка побаливает. Терпимо, — принялась оправдываться я. — Лед приложу, и все пройдет.

— Будем надеяться, — резюмировала Ксю. — Ладно, потопали. Домой уже охота.

***

Выходили мы тоже вдвоем. Ксения подождала, и впервые за три года я шла из школы не одна. О подруге даже не мечтала, и сейчас боялась сглазить, вдруг очередная шутка, и Ксения сейчас рассмеется, мол, что, поверила? Вот дура!.. Но девушка шагала рядом, болтала, словно мы с ней подруги, и сейчас как обычно идем вместе. Я плохо понимала суть разговора, потому что в основном это было о парнях, шмотках, косметике… Но чтобы не выглядеть невеждой, коротко кивала и иногда бросала в ответ односложную реплику.

На улице столкнулись с парнями из команды. Они, как оказалось, не очень спешили разойтись. Игнат с приятелями на скейтах уже гоняли по территории школы. У нас для этих развлечений была оборудована классная площадка, и поэтому я чуть не упала, засмотревшись, какие трюки выполняли пацаны.

— Э-э-э, — одернула Ксения. — Ты что? — как и я уставилась на ребят.

— Тоже так хочу, — тихо обронила я, намекая на катание на скейте.

— Ну, мать, этому обучить не могу. Я только в волейбол играю, но знаю ребят, которые могли бы тебе дать пару уроков. Если правда хочешь.

— Очень! — теперь уже рьяно кивнула.

— Хорошо, — повела плечом Ксения, и мы пошли дальше.

Уже на следующий день в школе девушка села рядом, хотя до сего момента я по обычаю была одна.

— Привет, ботан, — кинула она и легко плюхнулась на соседний стул.

— Привет, — выдавила я затравленно, чуть подвинув свои вещи и глядя с недоверием, как Ксю принялась доставать из рюкзака книгу, тетрадь и ручку.

Не я одна была в шоке — надо сказать, весь класс оторопел, когда увидел подобное! Но звонок на урок и голос учителя: «Доброе утро, класс!» — заставил отвести от нас взгляды.

А следом отворилась дверь, и на пороге застыл незнакомый парень. Очень высокий и мощный, точно шкаф. Какой-то мутант, но довольно интересный на вид.

— А-а-а, — протянула классный руководитель. — А вот и Леонид Спартаковский. Новый ученик нашего класса, — не теряя ни секунды, объявила Галина Игоревна. — Прошу любить и жаловать.

— Можно ни то, ни другое, — ровно пожал плечами парень. — Лишь бы мир был во всем мире. — С равнодушием окинув взглядом класс, прошел и сел за парту прямо передо мной и Ксенией.

Полетели смешки, свист, шепот. Мы с Ксю лишь переглянулись: вот и чудак в нашем классе.

— Вы моим глазам милее, — как бы мимоходом объявил нам и принялся готовиться к уроку. — Выживать должны самые красивые и лучшие! Вы красивы, я умен!

Обескураживающе…

Леонид? Спартаковский?.. Хм, не надо говорить, что у парня тотчас появилась кликуха «Спартак».

***

Ксю не обманула, и уже через неделю притащила меня на уличную площадку, где катались на скейтах. Познакомила с двумя парнями, которые были на год постарше, но очень общительными и веселыми. Они сразу же взяли шефство надо мной и с усердием принялись обучать навыкам катания. Спасибо, не ржали над моей корявостью. Чуть подначивали, и только.

В остальном я была жутко благодарна Ксю, за что позволяла списывать домашку и помогала с контрольными и самостоятельными.

Дружба! Да, видимо, именно такие отношения и назывались дружбой!

Немногим позже Ксения как-то призналась с грустью в голосе:

— Дружба — стервоза еще та! Изменчива, непостоянна, ветрена, лжива, когда шагает без взаимного уважения. А бывает искренней и доверительной, вот только достается тем, кто умеет держать нос по ветру. Тем, кто не боится нести груз ответственности за себя и других. Кто замечает щепку в своем глазу и умеет игнорировать бревна в чужих. Мне всегда хотелось быть рядом с человеком, который стойко выносит удары судьбы и продолжает шагать в своем направлении, наплевав на других. Кто умеет прощать и избегает обижать. Так что не думай, что я просто так за тебя заступилась…

Я мало поняла запутанную речь, но она запомнилась своей глубиной.

С тех пор с тихой надеждой гордо называла себя подругой Ксении.

Уже к концу учебного года тренер по волейболу, довольный собой, резюмировал, что не ошибся на мой счет, и теперь я стала не просто одним из игроков, а важным членом команды, на которого он мог бы положиться. И за это я тоже не преминула поблагодарить свою подругу. Ксения была на седьмом небе от счастья:

— Я же говорила! Раз плюнуть! Ты еще порхать будешь, как птичка, Линяева удавится от зависти!

М-да, сплетни ходили, что Верка и Ксения дружили, но поссорились, и теперь были если не кровными врагами, то точно противниками. А после нашего с Ксю сближения яд красотки стал изощренней, но мы не обращали на нее внимания, и девушка быстро успокоилась. Ну или, по крайней мере, перестала открыто с нами враждовать.

Но злиться продолжала: Линяева не ожидала, что смогу справиться с руками и ногами. Хотя, возможно, больше на общее настроение повлияло то, что ее бросил Игнат. После разрыва девушка несколько дней даже прогуливала школу, а когда явилась, все догадались, что она провела это время в слезах, хоть и пыталась казаться спокойной.

Меня не волновала ее судьба, мальчишки, разборки, вечеринки. Отныне меня грела мысль, что я не просто серость — помимо учебы и в других сферах смогу добиться пусть незначительного, но успеха!

***

Когда нас награждали в конце учебного года, с гордостью шла между рядов к заветным грамотам в руках классного руководителя, которая распиналась о моих заслугах, но когда возвращалась обратно, из всего зала лишь один взгляд пригвоздил к месту. Игната!

Парень пронзал недружелюбием. Было так неуютно под этим колючим взглядом, что даже запнулась. Словно я — его главный соперник, и сейчас обходила по всем статьям. А еще прочитала угрозу и брошенный вызов, ведь Селиверстов тоже получил много грамот и дипломов: по учебе и спорту, за личные достижения и за активное участие в жизни школы. С ним могла сравниться по значимости и успеваемости только я… Ия посмела это сделать!

Черт! Нужно срочно обрастать шипами, как и советовал директор. Иначе не дотяну до выпускного класса.

— Подруга, — шикнула Ксю, только я села на место. — Лучше не смотри на него так.

— На кого и как? — уточнила робко.

— На Селиверстова, — отчеканила тихо Ксения. — Он раздавит тебя, и я не смогу помочь.

— Да я и не смотрю…

— Вот и не смотри, — с нажимом повторила подруга. — Катька Ленская тебе глаза выколет. Они вроде встречаются!

— Вот пусть и встречаются, — мотнула я головой. — Мне сейчас о разработках думать надо, да и в спортклуб скоро.

Правда, когда все ребята торопились прочь из актового зала, директор уже у выхода нагнал и попросил зайти к нему в кабинет.

Я особо не волновалась, ведь знала, что нигде не косячила. Шла из-за интереса, и только.

В кабинете было довольно уютно — минимум мебели и максимум папок и документов.

Лунообразный стол, несколько стульев, на один из которых я и присела в ожидании разговора с директором.

Виталий Семенович не торопился переходить к главному, а когда раздался стук, сердце пропустило удар. И не зря.

С разрешения директора дверь отворилась, и на пороге застыл Игнат. Если меня и заметил, то даже глазом не моргнул:

— Вызывали? — поправил рюкзак на плече.

— Да, проходи, садись, Селиверстов, — кивнул Виталий Семенович, и теперь с улыбкой посмотрел на меня:

— Ирина, ты в этом году заняла на олимпиаде по химии второе место.

Сконфуженно покосилась на Игната, который уже вальяжно устроился на соседнем стуле, и с равнодушием подпер рукой подбородок, безразлично разглядывая убранство кабинета.

— Да, — непонимающе подтвердила то, что и так было известно.

— Молодец, мы всем преподавательским составом очень тобой гордимся. Как, впрочем, и твои родственники.

— А я тут причем? — не выдержал пустой болтологии Селиверстов.

— А при том, — опять кивнул директор. — Ты победитель, и как все предыдущие годы, тебе положено приглашение на экскурсию. В этот раз — научно-технологическая фармацевтическая фирма «Полисан».

— Круто, — тихо улыбнулась я.

— И? — встряхнул головой Игнат.

— В том-то и дело, что победитель ты, а я бы хотел отдать приглашение Ирине, — сцепил кисти в замок на столе Виктор Семенович, строго глядя на парня.

За долю секунды я воспарила до небес. Восторг, радость и… неловкость. Быстро опустилась на землю, только услышала:

— Это с какого перепугу? — возмутился сухо Игнат. — Я победил, значит, мне и ехать!

— Игнат, право твое, — продолжал директор. — Но, во-первых, ты ни разу так и не посетил ни одного предприятия с прошлых раз. А во-вторых, Ирина — девушка, а дамам положено уступать.

— Это что, новые правила — пропаганда феминизма?

— Селиверстов, — осуждающе протянул Виктор Семенович, — признайся, что тебе не интересно. Почему бы не отдать приглашение тому, кто с радостью пойдет?

Я нервно сглотнула и заерзала на стуле. Опять покосилась на Игната.

Он, словно киллер, с первого выстрела убивающий свою жертву, пригвоздил меня к стулу взглядом. Морозным, пасмурным, уничижающим.

Даже мурашки по позвоночнику строем пронеслись. Сердце загрохотало так сильно, что от гулких ударов плохо стала понимать происходящее.

— Это кто решил, что мне не интересно? — перевел взгляд на директора парень. — Я, может быть, всегда мечтал именно на этот, как его… фирму… эту съездить!

— Ты даже название не помнишь, — уличил Виктор Семенович. — Это ведь неправда, ты не хочешь и, скорее всего, не поехал бы…

— И что с того? — насупился парень. — Не помню, чтобы чужие награды мне отдавали… — Нервно махнул рукой в мою сторону: — Королек, между прочим, в двух последних олимпиадах по химии и биологии меня обошла на пару баллов.

— Не Королек, а Ирина Королькова, — терпеливо поправил Виктор Семенович. — И… это были промежуточные, внутришкольные олимпиады, а у тебя городская, — мягко настаивал.

— Какая разница?! — возмутился Игнат. — Тогда не ездил, а теперь прям мечтал, а вы… вы мне… мечту разрушили! — выплюнул с кривым смешком.

Всем в кабинете было понятно, что он выдумывал на ходу и совершенно бездарно отыгрывал роль обиженного.

— Даже не знаю, — выдал, откидываясь на спинку стула. — Стоит ли после этого жить? — вот теперь вообще вызвал снисходительную улыбку директора.

— Перестань паясничать, — отрезал беззлобно Виктор Семенович. — Я с тобой как со взрослым говорю. Не иду в обход, а признаюсь, что собираюсь сделать. Ведь ты же понимаешь, что я мог бы и втихую, за твоей спиной решить этот вопрос.

— А чем лучше сейчас поступаете?! Вы мне в лоб говорите, что мою награду отдадите Корольку!

— Не Корольку, — поправил уже строго директор, нахмурив брови, — а Корольковой Ирине.

Признаться, уже порядком надоел разговор. Льстило, что Виктор Семенович радел за меня, но унижаться и упрашивать наглого парня совершенно не хотелось. Видно же, что уперся, как баран.

— Виктор Семенович, Игнат, — тихо вклинилась в перепалку. — Спасибо вам, — киваю директору. — Мне, правда, очень лестно, что вы так… пытаетесь, но не стоит. Селиверстов прав. Он победил. Его и награда. А как он с ней поступит — его личное дело. В следующий раз я буду стараться лучше. Надеюсь, смогу победить.

На миг показалось, что Селиверстов даже зубами скрипнул. Я метнула на него непонимающий взгляд. Игнат же, наоборот, меня упорно игнорировал

— смотрел на директора, если вообще не сквозь него.

— Ир, вот ты очень хорошая девочка, — вступился Виктор Семенович. Опять померещилось, что проскрежетали зубы. Затравленно покосилась. Селиверстов, точно монумент, глядел вперед, только желваки на скулах ходили вверх-вниз, резко натягивая кожу. — Так что прекрати глупить, это тебе не к лицу, — строго, но вместе с тем по-отцовски тепло отрезал директор. — А ты, Игнат. Ну никак не ожидал, что будешь артачиться. Не по-мужски это.

На Селиверстова не смотрела — жуть, как боялась, поэтому замерла, стиснув рюкзак, который давно покоился на коленках.

Директор несколько секунд молчал. Потом взял со стола небольшую карточку размером с открытку и протянул парню:

— Как видишь, пустует только именная строчка. Сам подпишешь, а ты, Ирина, подожди. Я сейчас, — подхватил телефон с края стола и, недолго изучая, приложил к уху.

В общем, в считаные минуты Виктор Семенович решил вопрос с моим экскурсионным приглашением. На фирме пошли навстречу и пообещали в течение ближайших дней прислать еще одно.

Надо ли говорить, что на экскурсию Игнат не явился…

***

На следующий год я победила и в городской олимпиаде, а еще моя идея имела колоссальный успех на выставке, посвященной элементарной химии.

Насмешки Игната стали более злыми и колючими, а его окружение считало себя обязанным постоянно зло подшучивать надо мной: то подножку поставить, то из раздевалки вещи утащить, да в коридор выбросить.