Невинная помощница для альфы

29. Порт

Шона

С тех пор, как на двери моей спальни щелкнул замок, прошло пара часов. Я лежу на кровати, пытаясь перестать плакать. Слезы льются неостановимым потоком. Похоже, Трэй решил таки передать меня мексиканцам, как того хотел Бартоломей. Иначе не стал бы запирать. Конечно, чего еще ждать от Белого волка? Хотя… какая разница, какой он породы? Речь о беспринципном типе, который ни перед чем не остановится для достижения цели. Грозовые предложили мир в обмен на меня, и Трэй запросто согласился. В вопросе: что важнее — жизни десятков белых волков или одна моя, черной волчицы? — ответ очевиден.

Уже от мысли о том, что я окажусь в лапах крупного волка с сигарой, которого Грозовые называют Сеньором Лауренсио, к горлу подкатывает тошнота. Мутит от отвращения. Это слишком страшно представлять, слишком больно осознавать вероломство Трэя. Мы же целовались. Я чувствовала его симпатию. Я ощущала влечение… И это все — пустой звук? Ему плевать на мои чувства? Конечно, плевать, ведь он о них не знает…

Но у меня не было возможности сказать ему, что я испытываю к нему и рядом с ним. За эти дни он стал мне настолько дорог, что без него трудно дышать. Если бы я призналась ему в любви, он бы наверняка расценил это как попытку подлизаться, приластиться. Скорее всего, растоптал бы этот порыв. На что ему я, черная омега, когда у него есть Лючия? Да, мы целовались и он меня хочет, но что это меняет? Наверное, сожалеет, что не успел трахнуть. Придется расстаться с игрушкой, так и не успев ее распечатать. Фу! Думать о Трэе становится противно! Предатель!

Когда на улице совсем темнеет и загораются фонари, замок двери снова скрежещет, и в спальню заходит Том с подносом, на котором стоят две тарелки с какой-то едой и пара бутылок воды. Усаживаюсь в кровати и провожаю его замыленным от слез взглядом. Он выглядит хмурым, молча ставит поднос на письменный стол и молча направляется к выходу. Даже не смотрит на меня.

То ли от голода, то ли от обиды желудок скручивает от боли.

— Я что теперь, как прокаженная?! — всхлипываю ему в спину. — Даже парой слов не перекинешься?

Ответ мне не так важен, как мысли. Заглядываю ему в голову, пока он не ушел — Том уверен, что меня в скором времени передадут мексиканцам. Нет надежды. Нет спасения. Трэй меня продал.

Дверь за спиной Тома захлопывается, шуршит замок. Откидываюсь на кровать. Рыдания рвутся наружу. Переворачиваюсь на живот и кричу в подушку. Как же больно! Тоска колет в солнечном сплетении. Обида застилает глаза. Нет сил сдерживаться. Нет сил терпеть.

К ужину так и не притрагиваюсь. Аппетита нет. Даже пить не хочется. Через какое-то время сон сам утягивает мое сознание.

Просыпаюсь уже утром, когда Том приносит мне завтрак. Чувствую по запаху, но даже не пытаюсь посмотреть, что он принес. Кажется, за одни сутки я скатилась в глубочайшую депрессию. Ничего не хочу.

Солнце ползет к зениту. На теннисном корте появляются две фигуры с белыми волосами — красивая женская и крупная мужская. Бартоломей и Лючия, не иначе. Конечно, они могут наслаждаться игрой, когда главная проблема решена. Всего-то надо обречь какую-то черную волчицу на мучительное и, скорее всего, недолгое существование в лапах мексиканского альфы.

Слез уже нет. Внутри ядерная зима, обрывки чувств оседают радиоактивным пеплом. Штиль. Все страсти отгремели и отбушевали вчера. Сейчас я не чувствую ничего.

Отворачиваюсь от окна и снова засыпаю. Видимо, нервное перенапряжение дает о себе знать.

Просыпаюсь от прикосновения к плечу. Кто-то тормошит меня. Открываю глаза и вижу Трэя. Его мрачный взгляд пробирает до глубины души, до костей. Я ожидала увидеть другое. Надеялась, что ему хотя бы будет жаль расставаться со мной. Жертва во имя мира, но не желанная, а вынужденная. А он холоден, сосредоточенно-безразличен. В глазах снова жгутся слезы. До чего же он безжалостный и бесчувственный! Особенно сейчас, когда смотрит на меня, как на вещь, которая явно залежалась на полке.

— Поднимайся, Шона, пора ехать, — его голос звучит грубо и хрипло.

В мыслях виды порта — корабли, контейнеры, вода. Он точно меня отдаст.

— Иди ты! — выплевываю язвительно и отворачиваюсь. — Сам и поднимай!

И в следующее же мгновение он подхватывает меня на руки и закидывает на плечо. Точно куклу! От унижения хочется кричать. Злюсь, с силой стучу по его спине ладонями, но ему плевать, будто вообще не чувствует. Выходя из моей спальни, лишь бросает Тому, чтобы тот захватил мою обувь.

Тоска и печаль затапливают сознание. Очень больно осознавать, что сейчас альфа отвезет меня в порт и выкинет, отдаст другому, как надоевшую безделушку. Как товар. Как разменную монету. И главное кому?! Врагу!

Не хватает воздуха. Собственный вес сдавливает ребра, не могу вздохнуть. Пытаюсь приподняться, отталкиваясь от крепкой спины Трэя, но это почти не облегчает ситуацию.

— Поставь меня, пожалуйста, — тихо скулю ему. — Я сама пойду.

Альфа сразу опускает меня на пол, а Том подставляет мне под ноги босоножки. Я так и не переоделась из светлого брючного костюма, который надевала на встречу с Оливером вчера, так что мексиканский волк получит красиво обернутую вещицу.

В паркинге Трэй сам сажает меня на заднее сиденье внедорожника и садится с другой стороны. Телохранители занимают свои места, и мы трогаемся в путь. Даже не пытаюсь читать мысли альфы. Бесполезно и слишком больно. Вскоре замечаю, что за нами едет еще одна такая же машина. Наверняка Бартоломей — хочет удостовериться, что Трэй все сделает правильно. Кажется, я сейчас ненавижу всех Белых до единого. Не-на-ви-жу!

— Зачем ты так поступаешь, Трэй? — не могу удержаться от вопроса, хотя и понимаю, что вряд ли ответ мне понравится. — Как ты можешь отдать меня мексиканцам?!

— Так нужно, Шона, — невозмутимо отвечает он, глядя перед собой. — Просто бизнес.

Перехватывает дыхание. Он слишком спокоен. Как так может быть?!

— То, что было между нами, для тебя ничего не значит? — не знаю, зачем спрашиваю. Может, он сжалится? Передумает? — Мне страшно, Трэй. Я не хочу… Не делай этого. Пожалуйста…

Трэй поворачивается ко мне. Каменное лицо, острый, точно дротик, взгляд. Разжалобить его — дохлый номер.

Шона

— Прекрати ныть, — отрезает с рыком. — Иначе я спрячу тебя в багажник.

Затыкаюсь. Трэй говорит на полном серьезе. И в мыслях уже не видит меня в салоне. От него пахнет адреналином и гневом. Вот же негодяй! Еще и сердится на меня. На меня?! Я единственная, у кого здесь есть основания сердиться.

Около порта вдоль проспекта припарковано с десяток черных микроавтобусов с решетками на окнах. Войско. Без поддержки Трэй не останется. Завидев его машину, несколько фургонов проезжает на территорию порта, и два наших внедорожника оказываются в толще колонны. Следом заезжают остальные.

Порт огромен. Никогда бы не подумала, как много тут контейнеров! Настоящий лабиринт! Но бесполезно смотреть по сторонам. Номера проездов или железных рифленых ящиков, составленных друг на друга высокими стенами, мне ничего не скажут. С замиранием сердца ожидаю остановки. Пора уже смириться, но в душе поднимается лютый протест. Я лучше прикончу себя, чем окажусь в лапах Сеньора Лауренсио!

Колонна наконец останавливается. У меня внутри все сжимается, ежусь. Дрожь охватывает тело. Колотит. Мне жутко. Безысходно кручу головой, наблюдая за приготовлениями к передаче меня мексиканцам.

Их делегация стоит далеко впереди в конце широкого сквозного прохода между стенами из контейнеров. Белые начинают выгружаться. Сначала из фургонов выходит внушительная армия Трэя и рассредотачивается вдоль контейнеров. Затем из второй машины выбирается Бартоломей с двумя волками, видимо, личной охраной. Направляются вперед и останавливаются в сотне футов (~30 метров) от жидкого рядка мексиканцев. После этого Том и Марк одновременно с Трэем покидают нашу машину, а затем альфа собственноручно открывает мне дверь и за плечо вытаскивает из салона. Пальцы неприятно впиваются мне в руку. Морщусь. Бросаю на него короткий взгляд, уже не надеясь дать понять, что он делает мне больно, и вдруг замечаю в его глазах… тоску? У него в мыслях Сеньор Лауренсио сажает меня в расплывчатый, без конкретики, седан. Ничего не изменилось. Разве что Трэй показал мне искренние эмоции? Смысл? Только травит душу!

Альфа в окружении телохранителей ведет меня в сторону мексиканской делегации. Все внутри меня сопротивляется этому, протест электрическими импульсами добирается до ладоней. Пальцы дрожат. Хочется кричать. Хочется вырваться и побежать. Только куда? Бесполезно.

Все. Бессмысленно.

Это будет безумно короткая отсрочка, которая еще и подорвет авторитет Трэя в глазах Грозовых волков.

Что за бред?! Откуда в душе берется это дебильное благородство? Зачем сейчас помогать Трэю сохранить лицо? Зачем беречь его авторитет?

Может, мне просто противно показывать слабость? Гордость требует принять участь с поднятой головой? Возникает жгучее желание послать эту гордость ко всем чертям, но не могу… Послушно перебираю ногами. Мексиканская сторона все ближе.

Трэй подводит меня к Бартоломею. Тот выглядит на удивление бледновато. И запах тревоги от него тоже кажется неуместным. От от кого-кого, но от альфы всех волков США я в последнюю очередь ожидала учуять такой флер. Он коротко кивает Трэю, и тот, продолжая стискивать мое плечо, начинает медленно приближаться к мексиканцам. От шеренги Грозовых волков отделяются трое и идут нам навстречу.

Сердце падает в пятки. Мне очень страшно. Мне жутко. Трясет. Уверена, Трэй чувствует это, такую дрожь нереально скрыть. Конечно, чувствует, но неумолимо влечет меня навстречу врагу. Останавливается на середине свободного пространства.

Троица мексиканцев подходит вплотную через несколько невероятно долгих секунд. В крупном мужчине по центру узнаю Сеньора Лауренсио — с большим одутловатым лицом, висящими, как у бульдога щеками, слегка раскосыми глазами и грязными прямыми волосами цвета вывалянной в грязи прелой соломы. Более щуплый волк по его правую руку — Тьяго. У него короткая стрижка и длинный косой шрам на лбу, точно от ножа. Третий волк Грозы выглядит, как типичный телохранитель и внешне ничем не выдается. От всех троих разит надменной уверенностью в себе. Еще бы! Они только что нагнули всех белых волков страны, в разы превышающей их родину по площади. Пока у всех на уме только одно — чтобы сделка прошла нормально.

Телохранитель Сеньора Лауренсио с опаской поглядывает на группу поддержки Белых волков. И правда, почему они просто не перемочат поганых мексиканцев, тем более, с таким численным преимуществом? Может, Бартоломей опасается, что волки Грозы будут мстить или снова вторгнутся в Лос-Анджелес, только еще большей армией?

Тьфу ты. О чем я думаю?! Цель номер один — сбежать от мексиканцев, как только представится возможность. Цель номер два… Рано. Буду решать проблемы по мере поступления. Пока надо пережить эту унизительную процедуру и хотя бы не разреветься. Нервы на пределе.

— Трентон Квин, — басит альфа Грозовых волков и протягивает руку. — Я — Лауренсио Эрнандес. Рад, что мы достигли договоренности.

Он стреляет в меня глазами, и я кожей ощущаю сальность этого взгляда. Как будто он не взглянул, а облизал меня отвратительным слюнявым языком. Гадко! Фу. Опускаю голову, смотрю в землю. Так я не смогу читать их мысли, но и видеть поганые рожи не буду.

Ощущаю запах негодования от Трэя, но вижу, как он пожимает руку мексиканца.

— Как я понимаю, все дальнейшие переговоры будут происходить на уровне Бартоломея, — говорит Трэй нарочито ровно, явно сдерживая рвущиеся наружу эмоции. По его движению понимаю, что он обернулся в сторону самого главного альфы. — Лос-Анджелес будет являться ближайшим торговым городом и перевалочным пунктом. Верно?

— Да, — голос мексиканца с выраженным акцентом царапает мне мозг, хотя он и низкий. Мне вообще нравятся подобные голоса, но этот конкретный вызывает почти тошноту. — Как я и обещал вашему вожаку, рынок Мексики с радостью примет ваши товары. Все кланы на территории страны находятся под моим покровительством. В обмен на эту очаровательную дюймовочку вы сможете заключать любые торговые и производственные союзы. С учетом того, что ведьм со своей территории мы вытравили, у Белых волков появится огромное количество голодных до товаров и услуг потребителей.

Холодею, понимая, насколько выгодные условия предлагает Сеньор Лауренсио. И все это лишь в обмен на меня. На месте Бартоломея я бы не задумываясь приняла предложение. И, наверное, на месте Трэя тоже. Как бы ни было больно это осознавать. Для деловых людей экономическая эффективность превыше чувств, особенно, запретных. И угораздило же меня влюбиться именно в Белого волка! Вообще с момента побега из отцовского дома я только и делала, что шла прямой дорогой к трагичной судьбе, и вот она меня настигла.

Слезы сдержать все же не удается. Жжение в глазах разливается по векам соленой влагой, стекает по щекам. Мне становится до одури себя жалко. Я еще совсем девчонка, мне бы жить и жить, влюбляться, встречаться, расставаться, смеяться, целоваться… А вместо этого я сначала угодила в рабство к одному волку и вскоре стану собственностью другого. Сеньор Лауренсио наверняка учуял мой запах. Как он со мной поступит? Это Трэй оберегал меня даже от мысленных посягательств членов своего клана, а мексиканец может оказаться не настолько джентльменом. Повезет, если не пустит по кругу. Повезет, если я выживу…

— Договорились, — скрипит Трэй. Его голос вырывает меня из мыслей, возвращает в невыносимую реальность, где меня вот-вот передадут ужасным людям. — Вы забираете черную волчицу, мы получаем рынки Мексики и торгово-производственного партнера. Все верно?

— Да, — сдерживая нетерпение отвечает Сеньор Лауренсио.

Вскидываю голову и пристально вглядываюсь в его мысли. Я нужна ему не только из-за дара. В клане Грозы несколько черных волков, альфа хочет получить черных волчат. Сам он даже пальцем меня трогать не собирается, но ждет, что я буду рожать детей от членов его клана. Похоже, они — обладатели незаурядного дара, и альфа Грозы надеется получить не менее выдающихся щенков. Боги, насколько крепко я влипла!

— Она ваша, — Трэй выталкивает меня вперед, разжимает пальцы, и волк-телохранитель сразу перехватывает меня за другое плечо.

Сердце стучит в груди так, что вот-вот вырвется наружу. Все. Конец. Неосознанно пробегаюсь по мыслям Сеньора Лауренсио и вижу, как он в каком-то привычно мрачном кабинете отдает приказ собрать новую армию и снова напасть на Лос-Анджелес. Упираю в Трэя предупреждающий взгляд, но он не смотрит на меня. Изо всех сил начинаю крутить в голове только что полученную информацию, но мой… уже не мой альфа словно не замечает. Может, внедрение мыслей работает, только пока объект испытывает ко мне какие-то чувства? При такой логике, Трэй перестал что-то ощущать в мой адрес.

Я головой приняла этот факт, но на душе от такой мысли становится совсем грустно. По щекам снова бегут слезы. Шмыгаю носом и опускаю голову. Все кончено. Трэй своим поступком красноречиво все мне показал. Во всем признался. Мне изначально не следовало обольщаться на его счет!

— Приятно иметь дело, Трентон Квин! — альфа Грозовых снова протягивает руку, и Трэй пожимает ее. — Разошлись краями. До встречи!

— Лучше бы не встречаться, — рычит Трэй. — Желаю нам больше не пересекаться.

Сворачиваю голову, вглядываясь в Трэя. У него в мыслях смазанные образы расправы над мексиканцами. Аналогично и у Сеньора Лауренсио. Эта сделка — чистой воды фарс! Обманка, чтобы забрать меня у белых!

Отчаянно смотрю на Трэя, надеясь, что мои мыслеобразы натолкнут его на правильные размышления, но все бестолку. Похоже, он перестал меня слышать.

Телохранитель Сеньора Лауренсио ведет меня к одной из припаркованных за спинами мексиканцев машин. Бросаю последний взгляд на Трэя, уже лишь чтобы насмотреться напоследок, и замечаю азарт в глазах.

— Лауренсио Эрнандес, альфа клана Грозы, — громко произносит он в спину мексиканца. — Я вызываю тебя на дуэль!