Невинная помощница для альфы

36. Столица (на правах эпилога)

Трэй

Шона смотрит на меня осоловелыми глазами и после недолгой паузы радостно вскрикивает:

— Да! — стекает с кровати на пол, обнимает меня за шею и шепчет на ухо: — Да, Трэй! Да!

Я и не ожидал другого ответа. Был полностью уверен, что она согласится. Хотя допускал, что может поломаться.

Отлепляю Шону от себя и, подхватив на руки, несу в душ. Крови почти не было, но ей в любом случае не мешает ополоснуться. Хочется проявить нежность — то, чего ей явно недоставало все время нашего знакомства. Она мне понравилась с первого же взгляда, но на войне не понежничаешь. Я не мог расслабиться, пока не покончил с мексиканцами, и, похоже, накопил в душе нерастраченный резерв теплоты, которую хочется отдать Шоне до последней капельки.

Вода в душевой включается сама по сенсору, температуру я уже настроил. Захожу под душ с Шоной на руках. Теплые струи бьют по плечам, забираются в волосы, ласкают кожу головы. Ставлю свою волчицу на ноги, и она ныряет ко мне под капли воды. Странно, сейчас от нее вдруг начинает пахнуть тревогой.

— О чем ты думаешь? — размыливаю гель для душа на мягкой фиолетовой мочалке и принимаюсь нежно тереть спину Шоны.

— Ничего существенного, — тихо произносит она, опираясь руками о стену, стоять ей, видимо, сложно. — Просто мысли.

Это что еще за фокусы?

— Шона, — прибавляю в голосе металла. — Я задал вопрос. Ответь, пожалуйста.

Она поворачивается и с тоской заглядывает в глаза.

— Я безумно счастлива стать твоей парой, правда, — ее ласковая ладонь блуждает по моей груди, размазывая облачка упавшей пены. — Но как ты собираешься это провернуть? Разве белый волк может взять в жены не белую волчицу?

— Может. Не встань я во главе волков США, у меня могли бы возникнуть сложности, но сейчас у меня есть возможность изменить традиции, — притягиваю Шону к себе и обнимаю за плечи. — В любом случае не забивай этим свою симпатичную головку.

Она вздыхает, мокрые волосы холодят кожу у меня на груди, а я ощущаю лишь исключительную нежность. Не хочу выпускать ее из объятий, терять из поля зрения. Она прекрасна настолько, насколько хрупка и беззащитна. Без меня. И я буду защищать ее от всех и вся до последнего вздоха.

— Ты моя волчица, Шона, — продолжаю, чтобы окончательно ее успокоить. — Когда ты станешь моей парой, тебе никто ничего не посмеет ни сказать, ни сделать. Ведь в противном случае он будет иметь дело со мной, а ты знаешь, что я делаю с теми, кто покушается на мое.

Она кивает и тянется ко мне. Касается моих губ своими, и я ощущаю новую волну желания. От нее дивно пахнет карамелью и ее собственным запахом омеги. Она заводит меня с полоборота. Мы жадно целуемся. Ее возбуждение подстегивает мое, и я снова готов вернуться в кровать. Вижу по глазам — Шона тоже.

Мы перемещаемся в спальню. На тумбочке около кровати так и стоят два широких стакана с розовой жидкостью. Черт, я совсем забыл про коктейли, а Шона не напомнила. Похоже, они были ни к чему.

Едва ее голова касается подушки, она мгновенно вырубается. Усмехаюсь. Моя девочка станет выносливее со временем. А этой ночью я дам ей отдохнуть.

Проходит трое суток, полных безудержного страстного секса, без телохранителей и телефонных звонков. В поместье минимум персонала — охранники, уборщик, бармен, повар. Только те, кто непосредственно задействован в жизнеобеспечении дома. Так я не отдыхал, наверное, лет десять, с тех пор как занял пост главы Калифорнии. Это блаженство.

Утро четвертого дня начинается с неприятного известия. Бармен по обыкновению приносит кофе и сообщает, что в поместье явился Бартоломей. С досадой вспоминаю, что я давненько не занимался бизнесом.

— Надеюсь, ты хорошо отдохнул, Трентон, — выговаривает Бартоломей, завидев меня и Шону, когда мы спускаемся на второй этаж.

Он сидит за барной стойкой. Перед ним чашка для кофе и молочник. Держа Шону за руку, приближаюсь к нему, помогаю ей усесться на высокий стул. Бармена вожак предусмотрительно отправил перекурить, так что сам направляюсь к холодильнику и наливаю нам с Шоной по стакану апельсинового сока. Усаживаюсь за стойку со стороны бара напротив Бартоломея.

Он демонстративно смотрит только на меня.

— Ты тоже, должно быть, неплохо погостил в госпитале, — произношу с сарказмом. — зачем пожаловал? Не Шону же игнорировать?

Он бросает на мою волчицу короткий злобный взгляд и снова переводит на меня. Напрягает своим присутствием. Хочу поскорее его выставить.

— Так зачем ты пришел, Бартоломей?

— Пришел предупредить, чтобы ты не задерживался тут, — басит он с серьёзным видом и сминает в руке белоснежную салфетку из бокса на столешнице. — Не стоит оставлять место вожака пустым.

— Принял к сведению, — отвечаю сухо.

Неприятно наблюдать этого волка в своем доме. Особенно после его пренебрежения к Шоне. Он смотрел на нее, как на вошь. Меня это оскорбляет.

— Встретимся в столице через две недели, — подвожу разговор к завершению.

— Спасибо за кофе, — Бартоломей отодвигает чашку и кидает в недопитый кофе бумажный шарик, в который он смял салфетку. — Две недели, Трентон.

Смотрит пару мгновений перед собой, будто разочарован. Встает и направляется к лифту. Шона провожает его опасливым взглядом.

— Он будет мстить, Трэй, — когда Бартоломей скрывается в лифте, тихо произносит Шона, точно он сможет ее услышать. — Все это время он хотел, но не стал говорить тебе, что против нашего союза.

— Он красноречиво это показывал без слов! — фыркаю.

Черт, внутренне закипаю. Шона в этой вспышке точно не виновата, так что держу эмоции под контролем.

— У этого волка морда лисья, Трэй, — тем же тоном говорит Шона. — В лоб не пойдет. Будет интриги плести.

Уже жалею, что не убил эту тварь во время дуэли. Но так я бы нарушил Кодекс. Мы, Белые волки, убиваем друг друга только в одном случае, как, например, с Ником — за предательство. Я так и так не смог бы пресечь месть со стороны Бартоломея. Но теперь, когда он намерен плести заговоры и интриги, мне будет за что присудить ему высшую меру. Черт подери! Я уже начинаю мыслить категориями политики.

Перевожу взгляд на Шону. От нее пахнет преданностью, теплотой и тревогой.

— Ты же помнишь, что я тебе пообещал? — спрашиваю ласково. — Помнишь ведь?

Шона испуганно смотрит на меня. Возникает неприятное ощущение дежа вю. Однажды я произносил точно эти слова, но тогда, как сейчас помню, был настолько на взводе, что вместо успокоения, только сильнее напугал мою девочку.

— Я никому не позволю обидеть тебя, — понижаю голос почти до шепота, чтобы звучать доверительно. — А сейчас давай позавтракаем и пора в офис. Твой контракт моей помощницы еще не истек.

Трэй

Шона улыбается на последних словах. Вот уж не думал, что вспоминать, с чего между нами все началось, окажется так весело. За это короткое время Шона успела повзрослеть, даже заматереть, судя по тому, что мне рассказал Марк об их ссоре с Лючией. Успела повисеть на волоске от гибели, стать женщиной. Тогда-Шона и Сейчас-Шона — две разные, сильно отличающиеся друг от друга личности.

Дурманящее собственническое чувство разливается по телу. Сейчас-Шона — лучшая и моя. И это не изменится. Потому что я, альфа всех волков США, так сказал. Точка.

Две недели на передачу дел оказывается катастрофически мало. Мы с Шоной крутимся, как белки в колесе. Я провожу совещание за совещанием, назначаю руководителей предприятиям, глав отделов холдинга. Власть над кланом передаю Тиггеру. Он молодец, справится. В отличие от того же Стэна или Аарона. Эти — исполнители.

Накануне нашего отбытия в столицу объявляю общий сбор, чтобы произнести прощальную речь.

Мы с Шоной спускаемся из пентхауса на шестой этаж нашего здания, где нас уже ожидает вся мужская часть моего клана. Двери лифта открываются, и огромная человеческая масса начинает расступаться у нас на пути, образуя почти прямой коридор к небольшому возвышению, с которого я буду говорить.

Я держу Шону за ледяную ладонь, которая ощутимо подрагивает. От нее прело пахнет смущением и пряно нервозностью. Интересно, ей так неуютно, потому что просто робеет? Или потому что теперь она официально моя волчица, и я выставляю это на всеобщее обозрение?

Ощущаю дискомфорт. Без образов, просто какой-то абстрактный дискомфорт. Похоже, это сейчас думает Шона. Ей жутковато находиться перед моим кланом. Надо будет поработать над этим, но не сейчас.

— Привет всем, Белые волки! — начинаю речь громогласным приветствием.

Шона стоит по левую руку, В первом ряду мои бывшие заместители. Оглядываю зал долгим взглядом.

— Мы пережили тяжелую войну, которая унесла жизни наших братьев, но мы отвоевали главное — безопасность и новые торговые маршруты в Мексику. Мы отомстили за любимых. Поставили выскочек на место!

Замолкаю, и зал взрывается аплодисментами.

— Эта война показала нам, кто друг, кто враг, внесла ясность в заключенные договоры, вывела на чистую воду предателей! Один из них жил среди нас. Мы все помним Ника Шайна. Я казнил его за предательство. За то, что продал Дэна!

Толпа рокочет. Я слышу и улавливаю в воздухе запах их негодования. Если бы я обличил его перед кланом и отдал им, его бы разорвали на мелкие клочки.

— Но кроме того, эта война показала мне истинную суть нашего вожака Бартоломея, и я вызвал его на дуэль. Я победил его, — впечатываю каждое слово в умы своих волков. — И законно занял место во главе всей фракции. Завтра отбываю в Нью-Йорк.

Снова делаю паузу. Слышу шелестящие шепотки, тихий ропот. Члены моего бывшего клана притихли, похоже, ожидая, что я объявлю турнир или вроде того за свое место.

— Никаких соревнований не будет, — отвечаю на незаданный вопрос. — Кто-то из вас, может быть, расстроится, кто-то обрадуется. Никому не придется драться с братом, поскольку я уже выбрал себе преемника.

Делаю Тиггеру жест подняться на сцену и отхожу на полшага в сторону.

— Принимайте нового альфу клана Белых волков Калифорнии, — произношу торжественно и веду рукой в сторону Тига. — Тиггер Флинн. Кому-то босс, кому-то мистер Флинн, а кому-то просто Тиг.

Новая волна аплодисментов наполняет зал.

— Все вы его знаете. Превосходный командир, отличный друг, верный волк, — даю ему рекомендацию, но скорее уже просто для того, чтобы красиво закончить со всеми формальностями. — Принимаете Тига? А, волчары?

Толпа в зале начинает скандировать Тиг-гер Тиг-гер, яростно хлопать в ладоши и отстукивать ногами в ритм. Пьянящее ощущение единения окатывает с головы до ног. Я был их альфой, а еще их другом, защитником, судьей и палачом. Они любят меня, поэтому поддерживают. И Тига они тоже любят, поэтому приняли без вопросов.

Жду некоторое время и осекаю ликование толпы поднятой вверх ладонью.

— Мы были дружной тесной семьей. Для меня честь быть вашим альфой, — за запястье поднимаю руку Тиггера в воздух, точно обозначаю его победу на ринге. — Вот ваш новый альфа! Любите его так же, как меня! С ним вы сила!

Зал топнет в хлопках, свисте, топоте, улюлюканьях. Они приветствуют нового альфу и будут подчиняться ему. Мой авторитет неприкосновенен. Я сделал ровно то, что когда-то Бартоломей, ставя меня во главе здешнего клана. Конечно, потом мне пришлось несколько раз сразиться с выскочками, но я отстоял свое лидерство. И Тиг отстоит. Он отличный боец.

На этом завершаю речь и направляюсь к лифту. Теперь ладонь Шоны, которую я сжимаю в руке, теплая. А пахнет от нее восхищением. Нет ничего приятнее, чем восхищенный взгляд твоей женщины. Да, девочка, пока ты так на меня смотришь, я буду горы сворачивать и бросать к твоим ногам!

А на следующий день мы отправляемся в аэропорт. Тома, Марка и Эвана мы берем с собой. Верных телохранителей не оставляют.

Крылатая махина медленно набирает ход, разгоняется и, вдавливая нас в сиденья, взлетает. В салоне бизнес-класса только мы и охрана.

— Трэй, — вкрадчиво спрашивает Шона, задумчиво глядя на гладь облаков в иллюминатор. — Что будет в Нью-Йорке?

— Ну, для начала… свадьба, — отвечаю с серьезным видом и впитываю мгновенно обнажившиеся эмоции моей волчицы.

Сначала на нежном личике возникает тень неверия, потом она все же видит мой настрой, удивляется, несколько мгновений сверлит меня взглядом, а потом наконец улыбается широко-широко, что даже ямочки на щечках проступают.

— Так ты не против начать прямо с нее? — подначиваю, подогревая радость Шоны.

— Не против… — она мнется. — Я очень этого хочу. Но как же дела?

Умница. Она все понимает. Продолжает, отводя глаза в сторону, а потом снова поднимает на меня, взгляд, от которого я чувствую себя рыхлым воском на солнце. Плавлюсь от ее чар.

— А еще… — она снова замолкает и, судя по аромату смущения, стесняется спросить.

— Твоя родня? — догадываюсь, она кивает. — Я обещал тебе перевезти их. Так и будет.

Шона выдыхает с заметным облегчением.

— Так что, займешься подготовкой свадьбы, когда устроимся в Нью-Йорке? — спрашиваю с заговорщической улыбкой. Это правда. С Эваном я отпущу ее куда угодно. — Готова взять на себя эту задачу?

— Готова! — шепчет она со слезинками в уголках глаз. — У нас будет лучшая свадьба!

Не сомневаюсь. Моя девочка справится, потому что моя!

Больше книг на сайте — Knigoed.net