Никогда правда

12

НИКО

Сейчас

Я никогда не был особенно вспыльчивым. Несомненно, так думали люди, когда узнавали, что я боксер, но это было не так. Я всегда гордился тем, что не был импульсивным. Мой отец был импульсивным и недисциплинированным. Из-за него наша семья погрязла в долгах и была обречена на провал.

Я отказался быть похожим на своего отца.

Много лет назад, когда я принял решение покинуть Софию, я не отнесся к этому легкомысленно. У меня было не так много времени на принятие решения, но я использовал каждую предоставленную мне минуту. Я тщательно взвесил свои возможности и попытался принять решение, основываясь на фактах и логике, без мутной дымки эмоций, затуманивающих мои мысли.

Теперь я вернулся назад и должен был заново решать, что делать с Софией. Охранять ли мне ее на расстоянии и позволить ей оттолкнуть меня или попытаться наладить отношения между нами и попробовать завязать настоящие отношения, несмотря на все опасности, которые это влечет за собой? Обстоятельства изменились с тех пор, как мы были детьми, но ориентироваться в ситуации было так же сложно. На этот раз я не был так уверен, что было бы разумно исключить эмоции из уравнения. Однако если я позволял своим чувствам иметь право голоса, это все усложняло. Как только ты впускаешь эмоции, они становятся тираническими и требуют полного контроля над ситуацией. Баланс был сложным. Я уже шел по пути чистой логики, и это не закончилось ни для кого из нас хорошо. На этот раз имело смысл делать то, что я хочу, а не то, что считаю нужным, но это могло закончиться так же плохо, если не хуже.

Неопределенность и нерешительность выводили меня из себя, даже после того, как я провел утро, занимаясь с увесистым мешком у Джо. Я был почти без сил и не приблизился к ответу.

— Этот мешок должен тебе денег?

Я повернулся и увидел Тони, который шел ко мне, неся спортивную сумку. Я не видел его с той ночи в баре, когда мне пришлось оплатить его счет, чтобы компенсировать удар по лицу. С парнями все было намного проще. Ты облажался, купил парню выпивку, и все было забыто. Но ничто на Божьей зеленой земле не могло помочь мне вернуть расположение Софии.

— Хотел бы я, чтобы все было так просто, — ворчал я, снимая перчатки со своих рук.

— Ничто так не усложняет жизнь, как проблемы с девушкой. Я так понимаю, что общение с Софией не было прогулкой по парку?

— Может быть, если бы этот парк был усеян минами и все были одеты в камуфляж.

— Черт, чувак. Что случилось?

Я огляделся и сократил расстояние между нами. — Она знает об Энцо. Она всегда знала.

Его глаза расширились от удивления. — Как, черт возьми, это произошло?

— Она видела, как убили ее брата, но никому не сказала.

Тони издал низкий свист. — Господи. Ты собираешься рассказать Энцо?

Я крепко сжал зубы, сделав глубокий вдох. — Она заставила меня пообещать не делать этого.

— Черт.

— Да, но все становится гораздо проще.

— Да ну?

— Она выяснила, что я работаю на него, и теперь она в ярости, что я ей не сказал.

— Она должна знать, что ты не мог.

— Она так не считает, — сказал я пораженным тоном. — Она все еще обижена, что я ушел, даже после того, как я попытался объяснить, что сделал это, чтобы защитить ее.

Губы Тони сжались. — Ну, после этого ей пришлось несладко. Как только ты ушел, эта сучка Брук Бриттон превратила ее жизнь в школе в ад.

Мой желудок перевернулся от такого намека. — Что, черт возьми, она сделала?

— Думаю, она положила на тебя глаз и обвинила Софию в том, что ты ушел. Раньше она устраивала всякие мелкие пакости, но ничего серьезного.

— Какого хрена ты мне это рассказываешь?

Он успокаивающе поднял руки. — Полегче, босс, — предупреждающе сказал он. — У тебя и так много дел, если ты забыл. — Его тон становился все более оборонительным, когда я направил на него свой гнев.

— Ты знал, как сильно я забочусь о Софии. Ты должен был сказать мне, — выдавил я из себя, схватив полотенце со скамейки и пытаясь остудить свой пыл.

— Это было всего несколько недель, потом у нее появился друг, который положил этому конец.

Я обернулся, ошеломленный его словами. — У нее появился друг? Кто? — Я попытался представить, с кем она могла подружиться в мое отсутствие, но ничего не смог придумать. Она почти ни с кем не общалась, кроме меня, пока мы были вместе.

— Какой-то новенький, который перевелся во время семестрового перерыва. Кажется, его звали Майки или что-то вроде того.

Парень? Она подружилась с парнем, когда я уехал?

Образ того, как она садится в машину к какому-то другому парню, держит его за руку в коридорах и обменивается с ним украдкой взглядами, заставил мою кровь закипеть от ревности. Насколько близко она с ним общалась? Лишил ли он ее девственности?

Мне пришлось остановить эту мысль, пока меня не вырвало всем, что осталось в желудке после завтрака.

Я не хотел, чтобы она страдала, пока меня не было, но мне и в голову не приходило, что она может броситься прямо в объятия другого парня. Неужели все так и было? Подумала ли она о том, где я мог быть, прежде чем заменить меня, или ее гнев на то, что я сделал, дал ей очистить совесть? Когда я уходил, я не ожидал, что она уйдет в монастырь или что-то в этом роде, но я полагал, что ей потребуется хотя бы немного времени, чтобы забыть меня. Теперь я не был так уверен.

Но что насчет ожерелья? Было ли это признаком того, что она все еще испытывает ко мне чувства, или я был глупцом?

Вопросы были бесконечны, они проносились в моем мозгу и вытесняли все остальные мысли. Я повернулся к Тони, мои глаза пылали. — Я хочу знать все.

***

Поздним вечером того же дня я снова оказался в доме Дженовезе, получив приглашение от Энцо. У меня было достаточно времени, чтобы привести себя в порядок, и я был готов к выполнению своей работы. Пока что я должен был убедиться, что София в безопасности, и сыграть роль старого друга на ее выпускном вечере. Единственное решение, которое я принял — не торопиться с выводами, но этого было достаточно, чтобы снять напряжение, нараставшее внутри меня.

София знала, что я работаю на ее отца, поэтому мне больше не нужно было беспокоиться о том, как объяснить свое присутствие. У меня было время, чтобы наладить отношения между нами. Не было никаких сроков или ограничений по времени, чтобы разобраться в нашем дерьме. В какой-то момент мне придется решить, что делать с разговором с Энцо, но это может подождать. Пока что я буду делать свою работу.

На этот раз было легче войти в дом Софии. Горько-сладкое послевкусие старых воспоминаний все еще присутствовало, но на этот раз я был готов к натиску. В дальнем конце коридора было темно — София, несомненно, готовилась к выпускному вечеру, но какая-то часть меня надеялась увидеть бледный свет, сигнализирующий о ее близости. Я отбросил детскую тоску и сосредоточился на том, что Энцо, возможно, захочет обсудить со мной, пока я шел за ним в кабинет.

Он натянуто улыбнулся и жестом пригласил меня сесть напротив него за стол. — Я думал, что вы с Софией уже на пути к разрешению разногласий, но то, что произошло прошлой ночью, не увенчалось успехом. Сегодня она почти не разговаривает, и если бы я не знал лучше, я бы сказал, что она провела ночь в слезах. Я не знаю, что именно произошло, когда вы расстались, но она не собирается так просто это оставить.

В словах Энцо был явный намек на проступок, и я почувствовал непреодолимое желание защищаться. — Я сделал то, что должен был сделать, чтобы защитить ее, сэр. У меня не было выбора, когда я входил в эту жизнь. Когда все было сделано, я решил не тащить ее с собой. Я сделал то, что, по моему мнению, было лучше для нее. — Я почувствовал облегчение от того, что могу говорить за себя. Я просто надеялся, что не открываю дверь, из-за которой у меня будут неприятности.

Энцо скрестил руки, прижав кончики указательных пальцев к губам. — Ты был одним из новобранцев Сэла, если я правильно помню. Правильно ли я понимаю, что ты не хотел становиться частью этого подразделения? — Его черты лица были абсолютно бесстрастными, не давая мне понять, задают ли мне простой вопрос или я даю показания на собственном суде.

— Сэл хотел, чтобы я был на борту, поэтому он использовал все имеющиеся у него рычаги, чтобы заставить меня работать на него — потребовать моей преданности и стать человеком, которым я стал.

— Признаюсь, я был удивлен, когда узнал, что ты стал членом семьи. Когда ты был еще совсем юным, и ты так сильно понравился Софии, я поговорил с твоим отцом о том, чтобы ты не знал о нашей деятельности. Я не хотел, чтобы эта информация попала к Софии. Я бы предпочел, чтобы у нее были друзья вне семьи, чтобы облегчить жизнь, но она так переживала после смерти брата, что я не мог помешать ей подружиться с тобой. Пока вы росли, я гадал, чем все это закончится. Насколько я слышал, ты ничего не знал о семье, пока внезапно не оказался в наших рядах. Потом вы расстались, и это больше не было проблемой.

— Я ничего не знал о семье, пока Сэл и мой отец не провели для меня краткий курс. Я случайно увидел вас той ночью возле склада, куда меня привезли. Я подумал, что, возможно, вы принимали участие в моей вербовке, что вы заказали мое посвящение.

Он покачал головой, поджав губы. — К сожалению, нет. Это было еще одно неверное решение, принятое Сэлом. Никому не нужен человек, который не хочет, чтобы его вербовали, но назад дороги нет. Надеюсь, теперь это не проблема? — спросил он, слегка приподняв брови.

— Это было целую жизнь назад. Я смирился с тем, где я нахожусь, и нашел для себя семью. — Я вложил в свой взгляд каждую унцию уверенности и спокойствия, которыми обладал. Я не хотел дать Энцо ни малейшей тени сомнения в моей преданности.

Спустя вечную секунду он опустил руки. — Тебе нужно будет уладить дела с Софией. Она скоро переедет из нашего дома, и я хочу, чтобы ее кто-то охранял.

— Я работаю над этим. — Не по тем причинам, о которых вы думаете. Он хотел, чтобы я защищал ее, а я хотел, чтобы она была обнажена подо мной. Короткий поцелуй, который мы разделили, не переставал воспроизводиться в моей голове, независимо от того, насколько запутанной была ситуация. Я хотел большего. Чертовски много большего. Если я выполню свою миссию, будет ли важно, как я это сделаю?

Маленький голосок внутри меня прочистил горло и сказал, что сейчас самое время рассказать Энцо, что его дочь знает о семье. Я присягнул организации, поэтому я должен был быть абсолютно предан этому человеку. Так почему же мои губы отказывались двигаться? Семья должна была превзойти наши личные отношения. Превосходить любые другие обязательства. Но при виде разбитой Софии на моих руках все прочие обещания рассыпались в прах.

Ничто не стояло выше моей Божьей коровки.

Даже моя собственная жизнь.

Энцо вернул меня в настоящее, когда продолжил говорить. — Завтра утром у нас встреча с русскими, чтобы разобраться с тем беспорядком, который устроил Сэл. Я хочу, чтобы ты был там. Как только мы разберемся с русскими, надеюсь, мы сможем сгладить отношения с Галло и добраться до Сэла.

— Не проблема. Дай мне знать, когда и где, и я буду там.

Он кивнул, затем встал и протянул руку. — Возможно, это не та жизнь, которую ты себе представлял, но я рад, что ты с нами. Ты хороший человек, Антонико.

Я крепко пожал его руку. — Спасибо, дон Дженовезе.

— У нас еще есть несколько часов до начала мероприятий, но ты можешь оставаться здесь. Я не был уверен, что у меня будет возможность навестить тебя, когда Карлотта поручит мне работу, — добродушно сказал он.

— Нет проблем. Мне нужно выполнить пару поручений, но я вернусь вовремя.

Я извинился и пошел обратно к машине. Мне нужно было позвонить старому другу, чтобы узнать, что я могу накопать на этого Майки. Я не был уверен, зачем мне лезть в прошлое Софии, но что-то не давало мне покоя. Возможно, это была беспричинная ревность. Преследовать какую-то ее школьную влюбленность было не совсем рационально.

Когда дело касалось Софии, все логические мысли покидали меня.

С каждым днем, с каждой минутой, проведенной в разлуке, я все больше и больше убеждался в том, что должен сделать ее своей. Если бы только существовал простой способ сделать это. Нутром я понимал, что есть только одна возможность, но она имела столько же шансов сработать, сколько и обернуться против меня.

Я должен был рассказать ей все, даже если она никогда больше не заговорит со мной.

Это был риск — не только потому, что она может оттолкнуть меня, но и потому, что я нарушу свою клятву во второй раз. Моя потребность обладать Софией должна была стать моей смертью, но то, что она будет моей, сколько бы это ни длилось, стоило бы того огненного спуска в недра ада.