Никогда правда

3

НИКО

Сейчас

После похищения Алессии Дженовезе все в семье были на взводе последние двадцать четыре часа. Когда ее нашли, стало понятно, что она нашлась, но напряженность все еще была крайне высока. Видимо, дела за кулисами шли плохо, потому что отец Алессии, Энцо Дженовезе, впервые вышел из тени и взял на себя роль босса семьи Лучиано.

Моего босса.

Я стал полноправным членом его банды — независимо от того, хотел я этого или нет.

Теперь это стало частью моей жизни, но так было не всегда. Как только меня посвятили, у меня не было выбора, кроме как принять свою судьбу и смириться со своей ролью солдата в организации. Я был ворчуном и хорошо знал об этом, поэтому меня удивило, что я получил приглашение на встречу.

Солдаты были пешками. Наши капо отдавали нам приказы, и, как правило, это было самое главное, с чем мы контактировали. Когда я вошел в конференц-зал на Манхэттене в здании, в котором никогда раньше не был, я был ошеломлен, обнаружив, что нахожусь в комнате, полной капо вместе с самим Энцо Дженовезе. Я знал в лицо только двух человек в комнате — моего капо, Гейба, и давнего друга, Тони Пеллегрини, который уже сидел в противоположном конце комнаты. Он одарил меня однобокой улыбкой и приподнял подбородок, но остался сидеть на месте. Я не знал никого из остальных мужчин, но, судя по их возрасту и дорогой одежде, я, скорее всего, был единственным солдатом в этой комнате.

Я старался сдержать напряжение в плечах - такие парни, как эти, могли учуять тревогу — но это было трудно, когда я не имел ни малейшего представления о том, что я здесь делаю. Гейб поприветствовал меня, когда я вошла в комнату, но никакой другой информации или инструкций мне не дали. Прибегнув к своему обычному образу действий, я занял место на одном из стульев вдоль стены комнаты и уселся поудобнее, чтобы наблюдать.

Мой отец был дегенеративным игроком, и его никчемность наложила отпечаток на мое восприятие организации, когда я узнал, что он был ее членом. Когда меня приняли в ряды, я не сразу понял, что в жизни есть нечто большее, чем мой отец. В каждом уголке Земли есть свои наркоманы и преступники. Но в нашей семье эти парни никогда не поднимались выше нижней ступеньки — солдаты, если им везло, но многие из них были лишь соратниками. В комнате было полно успешных бизнесменов, влиятельных и прочно обосновавшихся в организации, и я понятия не имел, какого хрена я здесь делаю.

— Ладно, господа, давайте начнем. — Энцо не нужно было кричать, чтобы привлечь внимание всех присутствующих. По его простой команде в комнате стало тихо, как в морге, и все взгляды обратились к Энцо, стоявшему во главе стола. — Как все здесь слышали, недавно мы пережили непростительное предательство. Мой доверенный заместитель, Сэл Амато, подставил мою дочь и меня под убийство и очернил имя семьи, стремясь развязать войну. Он пытался использовать мою анонимность, чтобы узурпировать мою роль босса. Все здесь знают, что мы ценим тайну превыше всего, чтобы защитить себя и свои семьи, но мое отстраненное присутствие сделало нас уязвимыми изнутри. Я говорю нас, потому что это было нападение не только на меня. Действия Сэла затронули всех нас. — Его испепеляющий взгляд окинул комнату, когда он обратился к группе, его голос звучал уверенно. — Мы больше не созываем таких собраний, потому что небезопасно собирать всех нас в одном месте, но это должно было произойти, хотя бы на несколько минут. Все изменится. Я хочу, чтобы каждый из вас услышал это прямо из моих уст. Я возвращаю себе эту семью.

Он не успел произнести ни слова, как зал разразился аплодисментами. Я присоединился к группе, аплодируя за возвращение сильного руководства в нашу организацию. Хотя у руля все еще стоял тот же человек, это имело огромное значение для восприятия нас, когда наш лидер гордо стоял впереди и в центре. Может быть, я и не был типичным доброжелателем, но я был частью организации на всю жизнь, и у меня не было желания видеть, как ею управляет человек, прячущийся в тени.

— В качестве первого пункта из повестки дня, — продолжил Энцо, утихомирив толпу. — Я рад назначить Гейба Фиоре своим новым заместителем. — Он жестом указал на Гейба, который встал со своего места за столом, чтобы пожать руку Энцо. Было ясно, что для Гейба это не было новостью, и я молча проклинал его за то, что он не предупредил меня.

Пока зал хлопал в знак поздравления, мои руки непроизвольно последовали его примеру, но мой разум стремительно пытался осознать последствия. Не успел я далеко углубиться в свои мысли, как меня отвлек звук моего имени.

— Антонико Конти, — объявил Энцо, и все взгляды устремились на меня. — Обычно такие вопросы решаются на более узкой сцене, но сегодня я хотел, чтобы здесь присутствовали все мои капо. В дальнейшем ты будешь исполнять прежнюю роль Гейба в семье в качестве капо.

Меня уже давно не заставали врасплох, но его слова заставили мое сердце заколотиться в груди. Руки тепло похлопали меня по спине в знак поздравления, и я опустил подбородок в сторону Энцо в знак признательности за оказанную мне честь. День начинался как любой другой, но я не мог поверить, как круто изменилась моя жизнь после нескольких слов.

Капо.

Меня назначили капо в семье Лучиано.

Учитывая, какое неуклюжее наследие досталось мне от отца, я не был уверен, что меня когда-нибудь будут рассматривать на такое повышение. Теперь я превзошел своего отца. Гордость ширилась в моей груди и бурлила до тех пор, пока я не смог сдержать улыбку, которая расплылась по моему лицу. Не многие мужчины в столь юном возрасте были выбраны для продвижения по службе. Получить звание капо было большой честью, и у меня были все намерения доказать, что я достоин этой должности.

Мне пришлось заставить себя отбросить нахлынувшие мысли и слушать Энцо, пока он продолжал.

— Мы не смогли заманить Сэла в угол, но мы это сделаем. Я обещаю вам, — сказал он с непоколебимой уверенностью. — А пока я буду упорно работать над улучшением наших отношений с Галло и другими семьями, а также с другими организациями.

У семей Лучиано и Галло была долгая история неприязни друг к другу. Недавно Сэл еще больше разжег этот огонь, убив сына консильери Галло и подставив Энцо. Хотя предательство Сэла было объяснено Галло, это не ослабило напряженности. Обе семьи за долгие годы накопили достаточно багажа, чтобы даже незначительная мелочь была воспринята как серьезное оскорбление, не говоря уже о смерти важного члена семьи. Нам повезло, что война не началась.

— В частности, у нас возникла серьезная проблема с русскими. Вчера двое наших солдат были отправлены к нам с сообщением о сделке, от которой мы якобы отказались, так что нам придется выяснить, что сделал Сэл, и найти способ сгладить ситуацию. — Сообщение — это способ сказать, что их избили до полусмерти. Русские были чертовски безжалостны и лишь немногим менее безумны, чем ирландцы. Перечить им никогда не было хорошей идеей.

Не желая испытывать судьбу, держа всех в одной комнате слишком долго, Энцо закончил свою речь и завершил встречу в считанные минуты. На выходе я получил еще несколько поздравлений и был представлен некоторым из тех, с кем никогда не встречался. Старшие мужчины легко приняли меня в свои ряды, и я почувствовал облегчение от того, что меня так хорошо приняли.

Так почему же, черт возьми, после этой встречи мне захотелось заехать кому-нибудь кулаком в лицо?

Все время, пока я сидел там, волнение бурлило во мне, как вода в кипящем котле. И только спустя час, когда я выплеснул неспровоцированные эмоции на своего спарринг-партнера Лео, я наконец сдался и признал причину своего гнева. Увидев Энцо, я вернулся к самой низкой точке в своей жизни. Он был ярким напоминанием обо всем, что я потерял. Не только жизнь, которую я потерял, но и ее — дочь Энцо, Софию.

Видя его, я вспоминал о ней.

Мысли о ней не были редкостью, но я больше не испытывал сокрушительного гнева и сожаления, которые приходили вместе с ними. По крайней мере, до тех пор, пока я не посмотрел на Энцо и не узнал в его лесных глазах ее глаза. Я думал, что эмоции, вызванные нашей разлукой, наконец-то рассеялись.

Очевидно, я ошибался.

Оказалось, что все, что я сделал, это похоронил страдания глубоко внутри себя. Один взгляд на него, и все это вырвалось на поверхность, как вода, прорвавшаяся через плотину.

Я выставил кулак и нанес сильный левый удар, который пришелся Лео в подбородок.

Его голова отлетела в сторону, и он сделал уверенный шаг назад. — Господи, мужик! Ты пытаешься сломать мне челюсть? Я думал, мы тут спарринг проводим. — Он снял перчатку и помассировал лицо, на котором уже образовался отек.

Я протяжно выдохнул, мои глаза блуждали по пыльным балкам. — Черт, извини. У меня много всего на уме, и я увлекся.

— Я думаю, тебе нужно вернуться на ринг. Когда ты дрался в последний раз? — Лео прислонился к канатам, пот стекал с его коротких светлых волос в глаза.

— Давно не дрался. Наверное, я больше не буду этим заниматься... не уверен. Сегодня они назначили меня капо. — Я снял перчатки и начал разматывать обмотки со своих рук, не поднимая глаз на своего давнего друга.

— Какого хрена? И ты говоришь мне об этом только сейчас? — Он не хотел меня волновать, но я слышал нетерпение в его голосе.

Я поднял глаза и посмотрел на него, уголок моих губ приподнялся в ухмылке.

Лео набросился на меня, обхватив руками за талию и подняв меня в воздух с криком. — Я знал, что у моего мальчика все получится. Теперь ты на высоте!

— Опусти меня, придурок, — рявкнул я со смехом.

Лео повалил меня, прежде чем ударить меня в плечо. — Это отличные новости, так что за дела? Как получилось, что ты разозлился настолько, что чуть не оторвал мне голову?

Я пролез между канатами и опустился на землю за пределами ринга. — Увидев Энцо, я вспомнил много дерьма, о котором не хотел думать.

— Ах, София, — со знанием дела сказал он.

— Они испортили всю мою жизнь. Дело не только в ней. — Я не был уверен, кого из нас я пытался убедить.

Судя по его ухмылке, Лео верил в это не больше, чем я. — Как скажешь, босс.

— Только не начинай меня так называть.

— Называть тебя как? — спросила Кайла Бароун, одна из постоянных посетительниц тренажерного зала, а также одна из моих главных помощниц в борьбе со стрессом. Ее подтянутое тело могло бы украсить обложку журнала Women's Fitness, и она не стеснялась демонстрировать его. Она не только была очень сексуальной, но и жаждала внимания.

Я познакомился с Кайлой до того, как начал тренироваться в Joe's Gym. Это было через несколько лет после моего прихода, и ее отец познакомил нас на вечеринке. Мы отмечали какой-то день рождения или очередной праздник — я даже не помню, что это был за дерьмовый предлог, — но многие из нас собрались, чтобы потягивать напитки с золотыми этикетками в модной одежде. Я ненавидел ходить на такие мероприятия, но это было частью бизнеса. На Кайле было серебристое платье-чулок, которое едва прикрывало нижнюю часть ее задницы. Она хлопала глазами и хихикала со мной достаточно раз, чтобы понять, что она — хорошая игрушка, но ее отец был капо, и я ни за что не собирался подписывать свидетельство о собственной смерти. Когда я не клюнул на наживку, она наклонилась над стулом и обнажила передо мной свою голую киску. Я покинул вечеринку так быстро, как только мог, пока не наделал глупостей. Только когда я начал ходить к Джо и услышал, как Кайла играет в ‘хоки-поки’ с половиной парней, я сдался. Она была хороша для быстрого секса в раздевалке или как девушка на случай, если мне понадобится свидание без обязательств. Кайла определенно была полезна, но ничто в ней не привлекало меня на более глубоком уровне.

Ни одна женщина не привлекала меня после Софии.

— Я назвал его боссом. Этого парня просто назначили капо, — сказал Лео и похлопал меня по плечу, направляясь в раздевалку. Обычно мы не обсуждали это дерьмо на публике, но наш спортзал принадлежал семье. Все здесь были так или иначе связаны друг с другом, даже Кайла.

Ее лицо озарила широкая, ультрабелая ухмылка, и она прижалась своим телом к моему, ее руки лежали на моей груди. — Это потрясающая новость, — хрипло промурлыкала она. — Я бы с удовольствием отпраздновала с тобой, если ты... не против. — Она посмотрела на меня из-под накладных ресниц и прижала ко мне свою округлую силиконовую грудь. Ее формы не были моим идеалом, но они не помешали мне завестись посреди спортзала.

— Разве ты не начала встречаться с Калебом некоторое время назад? — Я не был с ним особенно близок, но он был приличным парнем.

Она пожала плечами. — Мы же не женаты. То, что он не знает, не причинит ему вреда. В конце концов, это же праздник.

— Я пас. — Я отошел, схватил полотенце с соседней скамейки и направился к раздевалкам.

— Вот где ты собираешься провести черту? Ты внезапно стал хорошим человеком? — выпалила она в ответ, возмущенная тем, что получила отказ.

— У всех есть границы. Мои, может, и хреновые, но они есть, — отозвался я через плечо.

— У тебя нет границ. Я знаю тебя, Нико Конти. Ты никого не обманешь.

Я не оглянулся, потому что ответа не было. Я не собирался спорить о своем законном месте в спектре добра и зла. Она могла думать, что знает меня, но она не знала и половины. У меня не было никаких сомнений в том, что я нахожусь между гнилым и непростительным.

Что говорит обо мне то, что я не стал бы трахаться за спиной друга? Ничего. Я все еще был преступником. За свою короткую жизнь я совершал ужасные поступки; некоторые из них заставляли меня чувствовать себя самым развращенным монстром. Образы того, что я совершил, не желали исчезать из памяти. Они регулярно преследовали меня во снах в мельчайших подробностях, напоминая мне, что я прочно обосновался в аду.

Кто-то может утверждать, что я исправился, потому что мог определить разницу между добром и злом. Я не был согласен. Я твердо верил, что именно это знание было моим проклятием. Психопаты больны. Они не видят черного и белого, добра и зла. Они не знают ничего хорошего. Но такой человек, как я, знает разницу, и все равно причиняет людям боль.

Это и есть определение зла.

***

Если встреча с Энцо была нежелательным путешествием в прошлое, то получение приглашения в тот же день встретиться с ним у него дома было сущим кошмаром. Я понятия не имел, о чем он хотел со мной поговорить, но когда звонит босс, ты обязан идти, как бы сильно ты этого не боялся.

Увидеть этот дом снова было серьезным ударом по яйцам — меня буквально выворачивало, когда я шел к тротуару. Я ненавидел эмоции, которые бушевали во мне при одном только виде этого места. Прошли годы с тех пор, как я поднимался по крутым ступенькам к парадной двери.

Я искренне верил, что больше никогда здесь не появлюсь.

До этой недели Энцо хранил свою личность в тайне. Несмотря на то, что он был моим боссом, у меня не было причин видеть его лицо или произносить его имя. Я узнал о его роли совершенно случайно в ночь моего посвящения — в мой шестнадцатый день рождения. Я увидел его за окном и понял, что он в этом замешан.

Для большинства детей шестнадцатый день рождения - один из лучших дней в их жизни. Для меня же это был день, когда моя жизнь закончилась. Я не только потерял свою невинность, но и потерял все хорошее в своей жизни в ту единственную ночь. Но это было давно. Я примирился с тем, как сложилась моя жизнь, и теперь я был другим человеком. Я сделал себе имя и пошел дальше. Я прекрасно прожил без нее, несмотря на бушующие эмоции, которые я испытывал в то время. Я был подростком в трауре, уверенным, что наступил конец света. Теперь, оказавшись по другую сторону, я не собирался зарываться в ту же эмоциональную песочницу.

Позвонив в дверь, я вдохнул полную грудь свежего вечернего воздуха и приказал себе не забывать, что я уже не тот подросток.

— Нико, рад тебя видеть. Входи. — Энцо открыл дверь, протягивая руку в знак приветствия.

— Я тоже рад вас видеть, мистер Дженовезе.

— Давай пройдем в мой кабинет и поговорим.

Я последовал за ним в большой официальный кабинет недалеко от входа. Он закрыл за нами дверь, и я вздохнул с облегчением от того, что мне удалось войти внутрь без всякой драмы. Комната была заполнена книгами и памятными вещами, со вкусом расставленными на полках и в стеклянных витринах. Он обошел кресла с мягкими спинками в небольшой зоне отдыха и занял свое место за внушительным письменным столом из красного дерева. Я сел напротив него в одно из кожаных кресел и постарался не показать своего беспокойства.

— Надеюсь, это не доставило тебе неудобств. Я знаю, что это было очень быстро, — с уважением произнес он. Именно поэтому Энцо поднялся так высоко, как он это сделал. Он не сковывал своих людей страхом и не издевался над ними, как придурок. Босс Лучиано был очень умным. Он понимал важность уважения и чести при осуществлении своей власти над теми, кто следовал за ним. Несмотря на его анонимность, его стиль руководства чувствовался во всех рядах. Его усиленное присутствие только укрепит достоинство нашей организации.

— Вовсе нет. Для меня — честь быть здесь, — легко ответил я.

— Хорошо, хорошо. У меня есть важное дело, которое я хочу обсудить с тобой. Но сначала я хочу поздравить тебя с назначением на должность капо.

— Спасибо, сэр. Это было неожиданной новостью.

— Когда я обсуждал с Гейбом возможность стать моим заместителем, он быстро порекомендовал тебя на его место. Ты проявил удивительную преданность, стремление и ум. Поскольку большая часть нашего бизнеса сосредоточена в Интернете, я считаю, что нам важно иметь много молодой крови в наших рядах. Мы, старики, не так хорошо разбираемся в новейших технологиях. Такие парни, как ты и Тони, могут привнести свои идеи и стать отличным активом для нашей организации.

— Эта организация — моя жизнь. Я сделаю все возможное, чтобы служить семье.

— Приятно это слышать, потому что у меня к тебе деликатное дело. Как ты слышал ранее сегодня, у нас есть ряд сложных проблем, которые мы решаем в настоящее время, делая нашу жизнь значительно более опасной, чем это было в последние годы. Теперь, когда я снова в центре внимания, моя семья станет легкой мишенью. У Алессии, Марии и моей жены есть защита, но София — это совсем другое дело. Я знаю, что вы разошлись в разные стороны, но прошло уже много лет, и я надеюсь, что вы сможете восстановить разрушенную связь.

— Она ничего не знает о нашей семейной жизни, и я не вижу причин, по которым это должно измениться, что делает охрану для нее немного проблематичной. Она не понимает, почему ее нужно защищать, и, скорее всего, будет сопротивляться вторжению. Я надеюсь, что если бы ее телохранитель был другом детства, мы могли бы представить твою роль как своего рода воссоединение — возвращение старого друга в ее жизнь.

Чем дольше он говорил, тем громче звучал звон в ушах. Конечно, он мешал мне слышать, и я неправильно его понял. Он должен был знать, что я разбил сердце его дочери, и она ни за что не примет меня обратно в свою жизнь.

Это не может произойти.

Эти слова повторялись в моей голове снова и снова, но не имело значения, сколько бы раз я их не слышал, намерения Энцо были ясны. Он хотел, чтобы я охранял Софию. Я не был уверен, что меня больше пугало или злило. Уход от нее был одной из самых тяжелых вещей, которые мне когда-либо приходилось делать, а теперь от меня ожидали, что я открою эту рану и, возможно, снова пройду через весь процесс.

Что за дерьмо я натворил в прошлых жизнях, чтобы заслужить это?

Должно быть, все было очень хреново, потому что это должно было быть наказанием.

Я попытался напомнить себе, что я был предвзят. Задание было бы не таким уж сложным, если бы мы с Софией могли стать обычными друзьями. Мы оба выросли с тех пор, как я ушел, и время могло бы уменьшить боль.

Я был полным дерьмом.

То, что я сделал с ней, было непростительно.

Единственное объяснение тому, что Энзо мог допустить такой сценарий — это то, что он не знал. Если бы она рассказала ему о том, что я сделал, он бы не захотел, чтобы я был рядом с его младшей дочерью.

Пиздец.

В моей голове пронеслись панические мысли, пока Энцо продолжал. — Следующие пару недель она будет жить с нами и будет находиться под моей защитой. Я хочу, чтобы ты использовал это время для повторного знакомства, чтобы, когда она переедет в свою новую квартиру, у тебя была причина оставаться рядом с ней. Обычно такую работу поручают солдату, но учитывая все обстоятельства, я думаю, что ты лучше всего подходишь для этой работы. Она не будет постоянной, просто пока мы будем разбираться с другими семьями и чертовыми русскими. Как только все уляжется, я назначу ей водителя, который будет выступать в качестве ее охраны. Возможно, это не совсем обычная задача капо, но для меня она важнее, чем любая другая. Моя семья в опасности, и пока все не уляжется, ее защита имеет первостепенное значение. Я думаю, что ты, как никто другой, защитил бы ее ценой своей жизни. — Он улыбнулся мне, полагая, что оказал мне великую честь, что и произошло. Но он даже не представлял, насколько невыполнимой была эта задача.

Двойной пиздец.

Как я мог отмазаться от своего первого задания в качестве капо? Я не мог. Я должен был выполнить свою работу, какой бы нереальной она не казалась. Я должен был сделать все возможное, чтобы защитить ее на расстоянии, потому что шансы на то, что она примет меня обратно в свою жизнь, были ничтожно малы.

— Мы с Карлоттой сделаем все возможное, чтобы помочь вернуть тебя обратно, а остальное мы оставим на твое усмотрение. Когда ты не будешь активно работать над этим заданием в ближайшие недели, Гейб поможет ввести тебя в курс дела по работе с документами на его территории. Надеюсь, с твоим опытом работы на боях, у тебя уже будет хорошее представление.

— Безусловно, — заверил я его. По крайней мере, с документами я был уверен, что справлюсь. — Я несколько раз работал с Гейбом над его записями, так что это не должно быть проблемой.

— Отлично. Я горжусь тобой, сынок. Я знаю, что все это может показаться слишком сложным, но я бы не спрашивал, если бы не думал, что ты справишься. За последние годы ты впечатлил всех в организации своей преданностью и верностью. Продолжай в том же духе, и я уверен, что в твоем будущем тебя ждут великие достижения. — Он тепло улыбнулся мне, и я заставил себя ухмыльнуться в ответ.

— Спасибо, мистер Дженовезе. Обещаю, я вас не подведу. — Я встал и протянул ему руку, крепко пожав ее.

— Мне нужно позаботиться о нескольких вещах. Ты сможешь выйти сам? — Если бы я не знал лучше, я бы сказал, что в его глазах появился озорной блеск.

— Конечно. Хорошего вам вечера. — Я наклонил голову и направился в коридор, посмотрев налево, намереваясь повернуть направо к входной двери. Но при виде света в конце коридора ноги меня подвели. Изменив направление движения, я зашагал дальше по коридору навстречу мягкому свету. Я понятия не имел, что, черт возьми, я делаю. Казалось, что мой мозг отключился, и инстинкт взял верх. Внутри дома, где она выросла, я чувствовал присутствие Софии повсюду.

Я не был готов уйти.

Самые счастливые моменты моей жизни были проведены с ней, и какая-то часть меня жаждала пережить их снова. Вернуть тот кусочек моей жизни.

Она только что окончила университет, и я был ошеломлен, когда получил приглашение на ее вечеринку. Теперь, когда я получил задание, все стало гораздо понятнее. Энцо сказал, что она будет жить у них. Она уже вернулась домой? Из дверей ее старой студии лился свет. Я не смог устоять перед искушением преодолеть небольшое расстояние и заглянуть в комнату.

Как говорится, любопытство убило кошку.

Сделать эти последние шаги было огромной ошибкой, и я понял это, как только увидел ее золотистые волосы, собранные на голове в беспорядочный пучок. Я помнил шелковистую текстуру ее волос, когда мои пальцы пробирались сквозь ее длинные волны. Я знал мягкое тепло ее кожи на моих губах, как будто с момента нашего последнего поцелуя прошло всего несколько часов. Я даже мог вспомнить странное чувство стеснения, которое возникало в моей груди каждый раз, когда она смотрела на меня с обожающей улыбкой на лице.

Это было не просто воспоминание Я внезапно утонул в потоке воспоминаний — ее цветочный запах, который прилипал к ее волосам и одежде, звук ее визжания, когда я щекотал ее, и то, как я с нетерпением ждал встречи с ней каждый день в школе. Воспоминания захватили мои легкие, заставляя мою грудь гореть в знак протеста.

Хорошо, что она стояла ко мне спиной, погрузившись в свою картину, потому что я не мог отвести взгляд.

Я все еще был полностью и окончательно влюблен в нее, и это меня чертовски злило.

Я должен был знать, что сейчас мои чувства будут такими же сильными, как и тогда. София была не из тех девушек, которых можно забыть. Она не была похожа ни на одну другую девушку, и точка. Это было легко увидеть в ее работах, если не сказать больше. Даже будучи маленькой девочкой, София не рисовала радугу и цветы. На ее полотнах были изображены стаи крикливых черных дроздов или маленький корабль, обреченный в открытых водах бушующего моря. В своей импровизированной студии, одетая в крошечные шорты и топик, спадающий с одного плеча, София рисовала на холсте, изображая стопку из трех черепов.

Это было мрачно, болезненно и захватывающе.

Часть меня задавалась вопросом, что бы она сделала, если бы я дал о себе знать. Будет ли ее лицо искажаться от гнева, когда она будет вспоминать ужасные вещи, которые я говорил и делал? Она бросила бы в меня свои кисти и закричала, чтобы я уходил? Или было бы еще хуже? Она будет смотреть на меня с полным безразличием? Эта мысль застряла у меня в горле, когда я отступил от дверного проема.

Независимо от того, какой будет ее реакция, я скоро все узнаю.

Я не торопил судный день.

Я молча дошел до входной двери и вышел. После прошедшего дня я был готов потерять себя в бутылке виски, пока воспоминания не превратятся в размытую дымку.

***

Бар Saddle был местным заведением, спрятанным в подвале, с едва заметной вывеской, направляющей новых посетителей к его полуразрушенному входу. Посетителями бара были либо постоянные клиенты, либо люди, которых привел кто-то из постоянных клиентов. Это было место, где тусовалось большинство знакомых мне парней, и где я планировал провести остаток своего восхитительного вечера, доводя себя до одури.

— Ну, посмотри, кто здесь. Давно тебя тут не видел. Я уже начал думать, что ты нашел другое место, чтобы утопить свои проблемы, — воскликнул бармен, как только я вошел.

— Пити, ты же знаешь, что так просто от меня не отделаешься, — ответил я, садясь на табурет в дальнем конце бара. Пит владел и управлял баром Saddle и знал почти каждого мужчину и женщину, которые входили в его двери. Он помогал им добраться до дома, если это было необходимо, и легко забывал, кто к нему заходил, когда его допрашивали власти или разгневанные жены. Ему было под семьдесят, но он был крепким парнем. Благодаря ему здесь можно было чувствовать себя как дома.

Я даже не успел сделать глоток своего напитка, как через мое плечо протянулась рука.

— Кто у нас здесь? Я бы сказал, что это кто-то, кто только что получил повышение. Поздравляю! — Мы с Тони Пеллегрини были друзьями еще в начальной школе и прошли инициацию примерно в одно и то же время. Его отец был уважаемым капо, и когда тот скончался, Тони занял его место, хотя он был молод для этой должности. — Я подумал, что ты будешь праздновать сегодня вечером, хотя твоя маленькая вечеринка из одного человека здесь - не совсем то, что я себе представлял. — Он занял место рядом со мной, обняв меня и громко похлопав по спине.

— Спасибо, Тони.

— Твое волнение зашкаливает. Постарайся успокоиться.

— Дело не в этом. — Я огляделся по сторонам в поисках подслушивающих. — Сегодня я получил свое первое задание, и я понятия не имею, как, черт возьми, я должен его выполнять, — объяснил я, говоря тихо, чтобы нас не подслушали.

— О, да? Ты можешь об этом рассказать?

— Мне не запрещали. Просто сегодня вечером босс сказал, чтобы я охранял Софию. Я должен вернуться в ее жизнь, стать другом и защищать ее без ее ведома.

Тони и Лео были единственными двумя людьми, которые знали о девушках Дженовезе и о моем прошлом с Софией. Лео был телохранителем Алессии, а Тони был капо достаточно долго, чтобы знать босса и его семью. Только они двое могли понять, в какой ситуации я оказался.

Тони издал низкий свист. — Господи, ты в полном дерьме. — Его брови поднялись почти до линии волос. — Лучше выпей. Тебе это понадобится.

Мы звякнули бокалами и выпили янтарную жидкость, от которой у меня в груди все горело.

Тони показал Питу на следующий бокал. — Ты уже видел ее? — спросил он, настороженно глядя на меня.

— Нет. — Мы с Софией не разговаривали, так что это не было ложью. Не думаю, что Тони спрашивал, не смотрел ли я на нее издалека.

— Как ты собираешься заставить ее подпустить тебя к себе?

— Без понятия, — проворчал я, делая глоток своего пополнившегося напитка.

— Знаешь, наверное, все, что для этого нужно, это извиниться. Девушки любят такое дерьмо.

— Не думаю, что это сработает с Софией. Она более сложная, чем большинство девушек. — Я поднял одну из барных подставок и провел пальцами по изогнутым краям.

— Вы, ребята, были неразлучны всю школу. Я был там, помнишь? Она должна скучать по тебе так же, как и ты по ней.

Мои глаза метнулись к его глазам. — Почему ты думаешь, что я скучаю по ней?

— Потому что я не слепой. Это написано на твоем жалком лице. Не думаю, что я видел тебя таким разбитым с тех пор, как ты порвал с ней. Ты любил ее тогда, и ты любишь ее сейчас. Такую любовь просто так не забудешь.

— Спасибо за ободряющую речь, придурок. Все не так просто.

— Все настолько просто, насколько ты хочешь, чтобы это было так.

У меня запульсировало в висках, и мое разочарование нарастало. Тони был хорошим другом, но сейчас мне хотелось заехать ему кулаком в лицо.

— Ты подумал о том, что было бы, если бы ты просто сказал ей? — Чувствуя мое волнение, он смягчил свой тон, не желая еще больше меня расстраивать.

Я длинно выдохнул воздух, как пар из клапана для снятия напряжения. — Конечно, я так и сделал. Я все обдумал тогда и повторял это бесчисленное количество раз на протяжении многих лет. — Я не мог сказать ей, что я сделал, потому что она никогда не посмотрела бы на меня так же. Кроме того, это раскрыло бы секреты ее отца, а это могло привести к тому, что меня убили бы. Я должен был оставить ее и убедиться, что она не будет бороться за мое возвращение, потому что я не был достаточно силен, чтобы сопротивляться.

Если бы она долго настаивала, я бы положил все свои секреты к ее ногам.

Она не заслуживала той жизни, которую я вел, и я не хотел быть человеком, который опустил ее до своего уровня. — Это был бы не сказочный конец, это точно. Все прошло именно так, как и должно было быть, и я буду делать свою работу, как и положено. Наше прошлое ничего не меняет.

— Ну, я знаю, что это не поможет, но я думаю, что это нелепо, что они не сказали об этом девочкам.

— Нет, так будет лучше. Она может жить своей жизнью вне организации, и закон никогда не сможет ее тронуть. Я бы предпочел, чтобы она была в безопасности, а не я. — Я выпил остаток бокала, чувствуя, как алкоголь начинает действовать на мои чувства.

Позади нас зал разразился стонами и освистыванием. Все телевизоры в баре были настроены на футбольный матч — играли New York Jets, и квотербек был перехвачен.

— Прекрасно, я ненавижу эту гребаную команду, — пробормотал я себе под нос, чтобы не вызвать бурю негодования.

— Ненавидь человека, а не команду, — ответил Тони, зная о моей неприязни ко всему, что связано с отцом.

— Я не могу. Эти двое неразлучны.

— Да, с некоторыми вещами так бывает, я думаю. — Он окинул меня тяжелым взглядом, который я тут же смахнул с его лица кулаком. Моя реакция была неуместной, но, черт возьми, мне было приятно.