Никогда правда

24

СОФИЯ

Сейчас

Я не переставала улыбаться все утро. Удивительно, что любовь и несколько умопомрачительных оргазмов могут сделать с мировоззрением девушки. Я не была угрюмым человеком, но и не была обычно жизнерадостной — никто никогда не приглашал меня принять участие в конкурсе Мисс Конгениальность.

Нико отвез меня на работу с упакованным ланчем и строгими инструкциями не покидать галерею, пока он не заберет меня в конце дня. Он признался, что следил за мной с тех пор, как его назначили охранником, и большую часть дня проводил в машине, наблюдая за мной. Хотя я была немного разочарована своими способностями к наблюдению, мне было приятно знать, что за мной присматривает кто-то из охраны. Мы решили, что если я не ухожу из галереи, он может провести день в своем офисе и заняться своими делами.

Когда я получила сообщение от Майкла с просьбой встретиться с ним в кофейне в двух шагах от галереи, я знала, что с ним я буду в безопасности, и это было всего в тридцати футах от работы. Что может случиться на расстоянии тридцати футов? К тому же, это было средь бела дня на оживленном Манхэттене. Я беспокоилась, что с копом что-то изменилось, и хотела услышать, что он скажет.

Была середина утра, поэтому у стойки стояла всего пара человек, и ни один из них не был Майклом. У заведения была небольшая секция для сидения в задней части, поэтому я проскочила мимо очереди, чтобы заглянуть туда. Как только я завернула за угол, что-то тяжелое обрушилось на мою голову, и все вокруг потемнело.

***

Разве зима еще не закончилась? Почему так холодно? Я думала, что сейчас весна, но все кажется таким туманным.

Мое сознание ожило в сонном омуте смятения, холода и боли — наиболее заметной была пульсирующая головная боль, которая злобно отдавалась в затылке. Когда глаза открылись, я подумала, не потеряла ли я сознание после выпивки и не страдаю ли похмельем. Все это не имело смысла.

Я попыталась потереть ноющие виски и обнаружила, что мои руки, как и лодыжки, связаны цепью стяжек. Адреналин встряхнул мой мозг, вернув ему работоспособность, заставив вспомнить о поисках в кофейне и боли, которая привела к темноте. Я резко выпрямилась, чтобы сесть на замерзший бетонный пол, и обнаружила, что я не одна.

— Наконец-то ты очнулась. Я начал думать, что, возможно, я был немного слишком усерден, когда ударил тебя. — Сэл. Бывший лучший друг моего отца расхаживал по маленькой комнате в помятом костюме и с многодневной щетиной на челюсти. Я никогда не видела его столь неидеально одетым. Его вид, такой растрепанный и взбешенный, сам по себе был достаточным основанием для беспокойства. Но зная, что случилось с Алессией, и проснувшись со связанными руками и ногами, я пришла в полный ужас.

— Они так внимательно следили за тобой, — продолжал он, продолжая шагать. — Алессия прыгнула в постель с этой гребаной дрянью Руссо, а Мария была не вариант, так что ты была моей лучшей ставкой, но я уже начал беспокоиться, что никогда не застану тебя одну. Повезло, что твой отец забыл отозвать мой доступ к его телефонному счету. Мне нужно было только войти в систему, чтобы получить записи твоих звонков — небольшое программное обеспечение, чтобы перепутать сигнал — и я смог заманить тебя в кафе простым сообщением. С машиной на задней дорожке, доставить тебя сюда было почти слишком просто. — Закончив, он одарил меня маниакальной ухмылкой.

Он совершенно сбился с пути. Неужели он всегда был таким и просто скрывал это? Чего он хотел от меня? — Зачем ты это делаешь? — Мой голос дрожал от страха и холода. Я не хотела показаться такой жалкой, но я не чувствовала себя способной на большее.

— Потому что у твоего отца половина Восточного побережья охотится за мной, чертов идиот. Если бы не тот факт, что мне приходится прятаться внутри, я бы ржал до упаду, зная, что нахожусь прямо у него под носом, на острове Стейтен. Ты — мой рычаг, чтобы выбраться отсюда с еще бьющимся сердцем. Это напомнило мне... телефон, мне нужен телефон, — пробормотал он, похлопывая себя по карманам. — Я собираюсь позвонить Энцо, и я знаю его — он потребует разговора с тобой. Вот почему мне пришлось ждать, пока ты проснешься. Скажи ему, что ты в порядке, но лучше не говори больше ни слова. Пока что ты нужна мне живой, но это не значит, что ты нужна мне целой и невредимой — поняла? — Он посмотрел на меня серыми, бездушными глазами, затем открыл толстую, запечатанную дверь и исчез.

Мой отец... Я собиралась поговорить с отцом. От облегчения и надежды на глаза навернулись слезы, легкие задрожали от рыданий, но я быстро взяла себя в руки. Я должна была найти способ сказать отцу, где я нахожусь, но как? Что я могла сказать, чтобы он понял, что я все еще на острове Стейтен, а Сэл не понял?

Все еще на острове Стейтен.

Мое ожерелье.

Я потянулась и подняла кулон, но прежде чем я смогла справиться с застежкой, дверь начала открываться. Я дернула изо всех сил, сорвав цепочку с шеи и засунув ее в один из карманов джинсов.

Сэл вошел в мою замороженную камеру, уставившись на одноразовый телефон.

— Дядя Сэл, здесь так холодно. Пожалуйста, можно мне одеяло или что-нибудь еще? — На этот раз я была более чем рада придать своему голосу слабость. У меня был план, и я хотела, чтобы Сэл видел меня совершенно беспомощной, чтобы у него не возникло подозрений.

— Это вряд ли в морозильной камере, так что все будет в порядке. Если твой отец сделает то, что должен, ты скоро уедешь отсюда. — Он не смотрел на меня, бормоча свой ответ, пока возился с телефоном и еще каким-то устройством, которое держал в руках.

Посмотрев вверх, я поняла, что вдоль потолка тянутся ровные ряды задвижек, как будто их использовали для подвешивания вещей по всей комнате. Я была в морозильной камере? Зачем этот придурок поместил меня в морозилку? Неужели сотрясения мозга и связывания было недостаточно? Я была чертовой девчонкой с цветами на его свадьбе, а теперь ему было наплевать, что я истекаю кровью на его глазах.

Этот человек был полным социопатом, а я и не подозревала. Я считала себя исключительно наблюдательной, но он обманул даже меня. От паники мои мышцы затекли и сжались еще сильнее, чем раньше, борясь с холодом. Меня охватила дрожь по всему телу. Он не думал, что было слишком холодно, но он был на сто фунтов выше меня и одет в полноценный костюм. На мне была тонкая блузка и джеггинсы — я так стучала зубами, что у меня уже болела челюсть.

— Энцо, прошло много времени... Да, оставь угрозы для тех, кому не все равно. У меня здесь маленькая София, поэтому мне нужно, чтобы ты слушал... Так-то лучше. Ты отзовешь всех охотничьих собак — своих, Руссо и Галло, и особенно гребаных русских. Мне нужен безопасный выезд из города, и как только я выберусь, я скажу тебе, где ты сможешь найти Софию... Я подумал, что ты спросишь — уже. — Он положил руку на трубку и с вызовом посмотрел на меня, показывая, как ему понравится наказывать меня за любой промах.

Я попыталась взять телефон в руки, но он отмахнулся от моих рук, прижав трубку к уху. — П-п-папа? — Я задрожала, не в силах сдержать дрожь.

— София, ты в порядке? — Его голос был наполнен беспокойством, заставляя мою грудь сжиматься от желания убежать в безопасные объятия.

"Да-а-а, но я п-п-потеряла свое о-о-о-ожерелье, мне та-а-ак ж-ж-ж-жаль".

Сэл выхватил у меня телефон, сузив глаза, изучая сердитый красный след на моей шее. Я могла представить, что он задается вопросом, было ли оно там раньше, и было ли оно сорвано, когда он перевозил меня, или я пыталась схитрить.

— Достаточно, — прошипел он в трубку. — Твоя дочь сейчас немного замерзла. Тебе нужно следовать моим инструкциям, иначе все может обернуться для нее очень плохо. Я пришлю тебе инструкции, где ее найти, но только когда я буду в безопасности за пределами страны. Если до этого времени ты хоть пальцем меня тронешь, она умрет. — Он закончил разговор, его глаза сверкали победой. Не взглянув на меня, он вышел из холодильника, захлопнув за собой дверь.

Пока он не покинет страну? Сколько времени это займет?

Я не знала, как мне удастся продержаться час, не говоря уже о целом дне или даже больше.

Не имея возможности прислониться к холодной стене, я свернулась в клубок, прижав ноги к груди, насколько это было возможно без того, чтобы стяжки не перерезали кровообращение в руках. В комнате стало жутко тихо, когда мои бешеные мысли наконец успокоились. Может быть, это и хорошо, что я не слышала, как компрессор нагнетает еще больше холодного воздуха, но в моей ситуации трудно было увидеть хоть какой-то плюс. Если наблюдение за кастрюлей, пока вода не закипит, замедляло время, то сидение в мясной ловушке делало его бесконечным. Здесь была только я и каждый из моих замерзших вдохов, вырывающихся маленькими облачками.

Ладно, София, не помогло.

Я мысленно встряхнулась и с трудом поднялась на ноги, подскочив к двери, чтобы убедиться, что безумец действительно запер меня. Тяжелый металл не сдвинулся с места. Хотя это была долгая попытка, проверить стоило. Стараясь не унывать, я напомнила себе, что нужно двигаться дальше. Мой отец найдет меня, и я должна быть жива, когда он это сделает.

Я немного попрыгала, но стяжки начали больно резать лодыжки, поэтому я прибегла к приседаниям с сомкнутыми ногами и йоговским приветствиям солнцу. Я чередовала занятия, делая по пятьдесят упражнений, а затем немного отдыхая. Когда зубы снова начинали стучать, я вставала и делала пятьдесят упражнений.

И так снова и снова.

Должно быть, часами.

Сэл не возвращался, а в комнате не становилось теплее.

Невозможно было не позволить крохе надежды, которую я выращивала, ускользнуть сквозь мои замерзшие пальцы. Страх был коварным, как таракан, его невозможно было убить, и он процветал в самых худших условиях. В голове бесконечно крутились что-если — извращенный саундтрек из вопросов и сомнений.

Колющие муки голода стали последней каплей. Я не плакала с тех пор, как попала сюда — я разрыдалась, но так и не позволила себе полностью отключиться. Проделав сотни, если не тысячи, упражнений и выдержав еще один раунд болезненной дрожи, только чтобы добавить к этому голод, я наконец сломалась.

Я положила голову на руки, подтянула ноги к подбородку и зарыдала.

Я рыдала до тех пор, пока у меня не заболели ребра, а горло не жгло от сильных рыданий. Когда слезы начали высыхать на моих онемевших щеках, на меня навалилась глубокая усталость, как будто я всю ночь занималась или выпила сироп от кашля. Наверное, это была плохая идея — долго сидеть неподвижно, но я так невероятно устала.

Если я просто отдохну несколько минут, может быть, время пройдет быстрее. Может быть, к тому времени, когда я проснусь, папа будет здесь, чтобы спасти меня.

Это было слишком заманчиво. Дискомфорт и страх так отнимали силы, а обещание забвения сна было слишком заманчивым, чтобы его игнорировать.

Всего несколько минут...

Говорят, что судьба переменчива, но время так же непредсказуемо. То, что казалось несколькими минутами, могло быть часами, а то, что должно было быть днями, могло казаться минутами. Я понятия не имею, сколько времени я дремала, но это было достаточно долго. Когда я очнулась от сна, я почувствовала мучительную скованность во всех своих суставах, застывших на месте, в то время как мои мышцы неконтролируемо дрожали.

Мне нужно было встать и двигаться, чтобы разогнать кровь по телу, но я не могла даже подняться на ноги. Я неоднократно пыталась, но теряла равновесие или мое тело сжималось под давлением.

Сколько времени прошло? Может быть, мой отец войдет в эту дверь в любую минуту, или до моего спасения еще несколько часов?

Я все равно не выживу.

Мне было так холодно, и я не могла представить, что когда-нибудь снова согреюсь. Слезы угрожали еще больше, но я слишком устала, чтобы рыдать. Все, что я могла делать, это лежать на боку, мои волосы были единственной преградой между мной и морозным бетоном. Верхнее плечо раскачивало меня, всего на дюйм или около того, взад и вперед. Это успокаивало, как будто я была в чьих-то объятиях.

Объятия Нико.

Я только что вернула его. Смогу ли я когда-нибудь снова почувствовать эти сильные руки, обхватывающие меня?

Все эти годы я видела его только во сне. Я научилась создавать свои сны и манипулировать ими, чтобы Нико оставался в моей жизни. Я знала, что это нездорово, но мне было все равно. Это был единственный способ заполучить его, поэтому я брала все, что могла. Если сон мог дать мне передышку от страданий моего положения, то я так и поступила.

Я закрыла глаза и погрузилась в сон.