Никогда правда

25

НИКО

Сейчас

— Что значит, она в опасности? — Я набросился на Энцо. От ужаса я сосредоточилась на звуке его голоса, все остальное ушло в небытие.

— Она у Сэла. Я не уверен, в каком она состоянии, но она едва могла говорить, так сильно дрожала. Не думаю, что у нас есть много времени. Он требует, чтобы мы позволили ему покинуть страну — говорит, что сообщит нам ее местонахождение, как только освободится. Я собираю как можно больше парней, чтобы начать ее поиски. — Его напряжение было слышно в сдавленном голосе.

— Вы говорили с ней?

— Только коротко. Она упомянула о потере ожерелья, но я понятия не имею, что она имела в виду. Я не уверен, была ли она не в себе или пыталась мне что-то сказать - это что-нибудь значит для тебя?

Ее ожерелье — Париж. Сэл хотел уехать из страны, поэтому ее не было в Париже. Когда я подарил ей ожерелье, она сказала, что будет счастлива остаться на острове Стейтен, пока мы вместе. — Она на острове Стейтен.

Его глубокий выдох издал гулкий звук по всей линии. — Хорошо, это хорошо. Это поможет сузить круг поисков. Мы уже следили за его домом, так что мы знаем, что его там нет. Я не знаю, где он прячется, но мы его найдем.

— Дайте мне знать, если услышите что-нибудь еще.

— Я свяжусь с тобой в ближайшее время. — Линия оборвалась, и я в отчаянии уставился на свой телефон. Как, черт возьми, мы должны были найти ее в миллионном городе? — Ты слышал разговор? — спросил я Майкла.

— Да, у тебя есть предположения, где он может прятаться?

— Я не могу представить, чтобы он прятался где-то рядом с нашими людьми.

— А где ему еще быть на острове? Вы, итальянцы, практически управляете этим местом.

То, что он сказал, было правдой. Остров Стейтен был населен в основном итальянцами — не обязательно связанными с мафией, но, тем не менее, итальянцами. Мы плодились как кролики. Трудно было столкнуться с кем-то, кто не знал тебя окольными путями.

Думай, думай, думай.

Энцо сказал, что ей осталось не долго. Мне нужно выяснить, где она, и сделать это быстро.

— Он сказал, что она дрожала так сильно, что не могла говорить, — размышлял я вслух. — Так, может, ее держат в холодильнике или морозилке?

— Что, как у бакалейщика или мясника?

— Что-то вроде этого, но кто знает где. — Я беспомощно оглядывал улицу, разочарование и отчаяние пытались задушить меня. — Блядь, — шипел я, стараясь не раздавить телефон в сжатом кулаке.

— Бакалейные лавки, как правило, более крупные предприятия — больше сотрудников и сложностей. Я ставлю на мясника. Если у нас нет лучшего плана, мы просто начнем проверять мясников. Мы можем начать с северной части острова и двигаться на юг.

— Мне подходит, — пробормотал я. — Мне нечего предложить лучше, и я не хочу просто сидеть сложа руки.

— Поехали. Я поведу. — Он повернулся и помчался по тротуару, заставляя меня бежать трусцой, чтобы догнать его.

Мы проехали от Манхэттена через Джерси, затем заехали в Ranchers Best Meat недалеко от Байоннского моста. Когда там ничего не нашлось, мы безрезультатно проехали мясные лавки в Элм-Парке и Томпкинсвилле.

— Google показывает одну в Западном Брайтоне, так что мы можем поехать туда. Двигайся в сторону зоопарка, — проинструктировал я, не отрывая взгляда от карт Google.

— Этот закрыт.

— Может быть, тогда это идеальное место для проверки.

— Не могу представить, чтобы Сэл осмелился воспользоваться этим магазином. Он принадлежал Братве и находился в самой большой русской общине на всем острове Стейтен, — объяснил Майкл.

На мгновение мы оба замолчали. Затем наши глаза встретились, и я увидел, что его мысли привели его в то же место, что и мои. Возможно, это было единственное место на острове, где итальянцы не осмелились бы искать Сэла, что делало его идеальным укрытием — до тех пор, пока русские не догадаются об этом.

— Я полагаю, ты прикрываешь меня в этом вопросе, — заметил я. — В других обстоятельствах мне пришлось бы что-то согласовывать с Бибой, прежде чем я смог бы шпионить на территории русских.

— Ты со мной, так что проблем нет. И я не отвернусь от тебя. Это было бы то же самое, что отвернуться от Софии. Этого не случится.

Майкл испытывал возможности своей машины, виляя то в одну, то в другую сторону. Пока он вел машину, я сообщил Энцо о том, что мы задумали. Он ничего не слышал от Сэла, а в данном случае отсутствие новостей не было хорошей новостью. Мы припарковались через два дома от мясной лавки и решили, что я займусь фасадом, а Майкл обойдет сзади. Я ждал у входа, пока Майкл использовал свои навыки взлома замков, чтобы попасть внутрь. Я старался не надеяться на успех, зная, насколько малы наши шансы. По крайней мере, эта затея занимала меня и позволяла чувствовать, что я чем-то помогаю.

Через минуту или около того входная дверь открылась, и Майкл провел меня внутрь, уже с пистолетом в руке. Как только я оказался за пределами улицы, я последовал его примеру и достал свое оружие. Если не считать того, что мясо было убрано, в остальном помещение выглядело нетронутым.

— У задней двери есть лестница, ведущая, как я полагаю, в квартиру наверху, — прошептал Майкл, когда мы прошли за прилавок.

Когда мы беззвучно прошли через распашную дверь в подготовительную комнату, мы оба повернулись друг к другу. Воздух внутри был заметно теплее от воздушного компрессора, а между ручкой морозильника и трубой, идущей параллельно двери, была намотана веревка. Я бросился к двери, отвязал веревку и потянул ее на себя, пока Майкл прикрывал меня сзади.

Порыв прохладного воздуха встретил меня, и я увидел крошечную Софию, свернувшуюся клубочком на полу. Я бросился к ней, сердце застучало в горле при виде ее синих губ и призрачно-белой кожи. — Соф, проснись! — Я растирал ее прохладные руки, проклиная и умоляя ее подать признаки жизни. Я заставил себя оставаться неподвижным достаточно долго, чтобы наблюдать за ней и увидеть небольшое движение в точке пульса на ее шее.

Она была жива.

Слава Богу.

— Она жива? — шипел Майкл, приближаясь к двери.

— Оставайся за дверью. Я не хочу, чтобы мы все оказались здесь в ловушке. Она дышит, но мы должны ее согреть. — Воздух на самом деле оказался не таким холодным, как я боялся, но из-за длительного пребывания в нем температура ее тела была опасно низкой. Я осторожно поднял ее на руки, но не успел сделать и шага, как откуда-то из магазина донесся звук.

Мои глаза встретились с глазами Майкла, и между нами установилось молчаливое общение: я буду охранять Софию, а он разберется со всем, что будет впереди. Я вынес ее из морозильной камеры, но остался в подсобном помещении, пока Майкл тихо пробрался к прилавку.

Несколько секунд спустя в маленьком магазине раздался выстрел - серия быстрых выстрелов нарушила тишину вокруг нас. Я присел на корточки, прижимая Софию к груди и повернувшись спиной к входу. Перестрелка длилась всего несколько секунд, затем в комнате снова воцарилась тишина.

— Черт! — гневно рявкнул Майкл. — Ты можешь выйти, Нико. Он ушел.

Я поднялся на ноги, затем выглянул вперед, изо всех сил стараясь не выпустить пистолет, но при этом держа Софию. Майкл прислонился к боковой стене, сгорбившись, и кровь растекалась из огнестрельной раны в его бедре.

— Не могу поверить, что я позволил ему уйти, — прорычал он, ударив кулаком по стене. — Должно быть, мы услышали скрип лестницы. Я поймал его, когда он зашел за угол, но я не ожидал, что он будет вооружен. Мы оба выстрелили, и он убежал. Я попал ему в плечо, но не смог за ним угнаться.

— Мы не можем беспокоиться об этом сейчас. Софии нужно согреться, а тебе нужен врач. Ты можешь дойти до машины, или мне вызвать скорую?

— Давай сначала отвезем ее домой. Я буду в порядке, когда все перевяжу. — Он стянул ремень, затем застегнул его вокруг верхней части бедра.

— Обопрись на мое плечо. — Я открыл переднюю дверь и держал ее открытой, пока мы вдвоем пробирались наружу. Как только он оказался на заднем сиденье, я посадил Софию к нему на руки, а затем, как летучая мышь из ада, поехал к дому Энцо. Я предупредил его, что мы уже едем, и он позвонил семейному врачу, чтобы тот встретил нас у дома. Если это было возможно, мы избегали посещения больницы. Они вели записи и задавали вопросы, а мы не любили ни того, ни другого. Если Софию можно было лечить дома, то травма Майкла, скорее всего, потребовала бы операции, а значит, и поездки в больницу.

Когда мы подъехали к дому, один из наших парней уже ждал и был готов оказать Майклу необходимую медицинскую помощь. Я крепко пожал ему руку, заверив, что буду сообщать о Софии. Он не очень хотел уезжать, но я сказал ему, что он только причинит ей боль, если истечет кровью, спасая ее. Он назвал меня разными именами, но нехотя согласился уйти.

Как только мы оказались внутри, я спросил Энцо, можно ли воспользоваться его ванной. Карлотта провела меня в ванную комнату, где помогла мне набрать ванну и раздеть Софию. Когда мы сняли с нее одежду, она начала дрожать, дрожь сотрясала все ее тело.

— Позаботься о моей малышке, — задыхалась Карлотта, ее лицо было обеспокоено.

— С ней все будет в порядке, как только мы согреем ее, и лучше всего это сделать в ванне. Вода проводит тепло гораздо лучше, чем воздух, — сказал я, мои слова должны были успокоить меня так же, как и ее.

Она кивнула, затем тихо вышла из комнаты. Я быстро разделся и отнес Софию в теплую ванну. Вода показалась мне почти прохладной, но мы не хотели, чтобы она была слишком теплой и причиняла боль ее и без того травмированному телу. Когда я опустил нас в воду, она издала хныканье. Мое сердце забилось, когда я услышал, что она подает хоть какие-то признаки жизни, даже если это звучало болезненно. Я положил ее спиной к себе, положил ее голову себе на грудь и прижал ее к себе.

Видя ее такой слабой и хрупкой, я отдал бы все, чтобы помочь ей, включая свою жизнь. Разрыв отношений между нами чуть не убил меня, но, по крайней мере, я знал, что она жива и здорова. Я не был уверен, как бы я выжил, если бы потерял ее навсегда.

— Давай, Божья коровка. Вернись ко мне, — прошептал я ей на ухо. — Я только что вернул тебя; не оставляй меня сейчас.

В течение получаса я работал над согреванием ее тела. Я выпускал часть воды, затем снова добавлял более теплую воду, чтобы подогреть ванну. Постепенно ее дрожь ослабевала по мере того, как ее сведенные судорогой мышцы согревались и расслаблялись, но она так и не проснулась. В конце концов, я поднял ее из воды, надел на нее халаты, которые Карлотта оставила для нас, и отнес ее в спальню.

Ее мать использовала электрические пледы, чтобы согреть ее постель, поэтому, когда я снял с Софии халат и положил ее под простыни, она мирно свернулась калачиком и уснула. Я собирался вспотеть до смерти, но мне было все равно. Я не был готов покинуть ее. Я забрался рядом с ней, обхватив ее своим телом в коконе тепла.