Огонь. Она не твоя....

15

Уже в отделении полиции, сидя на неудобном пластиковом стуле в маленькой комнате для временного содержания, Альбина впервые за долгое время ощутила, что её по-настоящему подташнивает. И не от боли — кровь на коленке давно засохла, да и ладони почти не ныли — и не от страха. Не от паники, нет, потому что паника была ей чужда, но от холодного, липкого осознания того, насколько нагло, демонстративно ей нанесли удар. Она повидала многое: подставы, интриги, закулисные войны, шантаж и ложь. Но ещё никогда удар не был нанесён так точно и так близко к сердцу. Почти филигранно. И именно это не давало ей покоя.

Она знала: ситуацию из-под контроля не вышла. Есть связи, есть ресурсы, есть, в конце концов, мозги — и если действовать быстро, спокойно и по всем правилам, то из этой истории можно выйти. С потерями — безусловно. Но и без катастрофы. Тем не менее, мысль о том, как легко можно было её подловить, поймать в уязвимый момент — с ребёнком, с полным отсутствием контроля над происходящим, — жгла изнутри как кислота. А больше всего вызывало ярость то, насколько предсказуемо это выглядело. И она проморгала. Позволила себе быть уязвимой.

Настя тем временем сидела в углу комнаты, тихая, сжавшаяся в комочек, прижав к себе свою ужасную белку. Глаза у девочки были испуганные, огромные, и смотрели на тётку с тревожной настороженностью, как будто она боялась, что теперь и Альбина исчезнет — так же, как мать, бабушка и прежняя жизнь. Женщина заставила себя выпрямиться, придала лицу подобие спокойствия и даже натянула на губы некое подобие улыбки, хоть внутри всё кипело. Эльвира. Опять она. Даже будучи вне игры, даже лежа овощем в больнице — эта женщина умудрялась рушить её, Альбинину, жизнь. Теперь — через дочь.

В коридоре послышались голоса, среди которых Альбина явственно услышала голос Виктора Казанцева и своего юриста — Валерия Николаева. И слегка выдохнула.

Дверь распахнулась без стука, как и следовало ожидать, и в комнату шагнул Виктор, ухмыляясь, как кот, укравший сметану.

— А почему не в наручниках, Альбина Григорьевна? — лениво протянул он, оглядывая её с головы до ног. — Всю жизнь мечтал увидеть вас именно так: уставшей, в крови, на грани. Романтика, черт возьми. Теперь и с криминальным налетом.

— Витя, — Альбина встала и сверкнула глазами, — твой мультипликационный юмор сейчас, как бы, не уместен! Звонил Рябову?

— Ну, — с ленцой ответил он, бросая на стол тяжёлую барсетку и неторопливо проверяя циферблат золотых часов, — он вам, кстати, передавал привет. Сказал, что вы умеете весело жить, Альбина Григорьевна. И ему скучать не даете.

В этот момент Валерий, юрист с лицом человека, которого трудно удивить даже ядерной войной, шагнул вперёд, открывая папку с документами.

— Нам нужно поговорить, — сухо бросил он, не дожидаясь приглашения. — И очень быстро, пока дело не получило ход. На данный момент, Альбина Григорьевна, хоть Рябов, как начальник отдела полиции, может помочь, но я бы хотел знать всю картинку целиком.

— Кроха, — Виктор позвал Настю, — иди ко мне, в углу интересного ничего нет, а у меня — есть, — он достал из кармана телефон и, посадив девочку на колени, протянул ей. — Поставил Angry Birds, смотри, как тут птичек замочить можно! Только перья в стороны летят!

Альбина выдохнула и спокойно рассказала мужчинам свою историю, начиная с захода в парк и завершая задержанием.

— Значит, — подытожил Валерий, — вели вас с самого начала, от офиса…. Если прогулка была спонтанной, значит наблюдение давно идет.

Виктор хмыкнул, но его зеленые глаза выдавали беспокойство и как бы говорили: «я предупреждал». Альбина чертыхнулась.

— Вот говнюк! — вырвалось у нее.

— Серьезный дядька, — кивнул Виктор. — Рябов ничего не знал, значит шли не через район, а через город. Я завтра утром с прокурором города встречаюсь, ему, на самом деле тоже ситуация не нравится — пробьём тех двух ментяр, что вас брали, уж сильно быстро они сработали.

Комната снова наполнилась густой, напряжённой тишиной, в которой шорох ручки по бумаге звучал почти неприлично громко. Валерий неспешно делал пометки в плотном кожаном блокноте, иногда приподнимая бровь и сверкая позолоченной оправой очков, будто фиксируя не только слова, но и реакцию самой Альбины.

— Что мне предъявят? — глухо, сдержанно спросила она, не убирая руки от лица, словно кожей ощущая нависшее над ней обвинение.

— Если в пакете окажется то, что я думаю, — 228, часть первая, — отозвался Валерий всё тем же бесстрастным тоном, как будто речь шла о погоде или расписании поездов. — Хранение без цели сбыта, но в вашем статусе и при ваших связях… любой намёк на "оборот" вызовет бурю. Будет шумно. Но мы оттянем предъявление…. Потребуем проверку. В парке повсюду камеры, этот ваш «мальчик» хоть на какой-нибудь, да засветился. Найдем….. да и ваших отпечатков на пакете, по идее, быть не должно. Отобъемся, Альбина. Даже не сомневайтесь.

— Народная статья, Альбина Григорьевна, — вставил Виктор, усаживаясь поудобнее на скрипучем металлическом стуле. — Хотели быть ближе к электорату — вот и стали. Поздравляю.

Альбина медленно опустила плечи, качая головой. Она прикрыла лицо рукой, стараясь справиться с нарастающей тошнотой и злостью. Её грудь тяжело вздымалась, как у человека, которому не хватает воздуха.

— Пиздец… — выдохнула она наконец, без эмоций, почти как диагноз.

— Я уже связался с нашими ребятами из пула, — продолжил Виктор, деловым голосом, не давая ей погрузиться в панику. — Журналисты поднимут волну. Сейчас всё через соцсети, подключим нужные площадки. Будем раскачивать как "дело Голунова"*, только с местным акцентом. Ты — известное лицо, много лет в публичной плоскости. И наркотики? Никто не поверит. Даже если кто-то сомневался — не в такую чушь. Но это не главное. Главное — удар в ответ. Или отступят, или просчитают риски. Если не удастся договориться кулуарно, начнём медийную бойню.

— В администрации это знают, — кивнула женщина. — Свяжись с благотворительными фондами, которым мы помогали, обрисуй ситуацию. Все, как есть. Выродок хочет запугать, получит волну в ответ. И, Витя, пошукай, может кто в том регионе у нас есть, сразу бить будем по двум направлениям. Я этот порошок ему в задницу кувалдой заколочу!

В этот момент двери к комнату открылись, на пороге возник дежурный полицейский, а с ним мужчина без формы.

— Старший следователь Степанов, — сразу представился он, протягивая женщине руку. — Просим прощения за недоразумение, Альбина Григорьевна. Вы свободны.

— Что? — она встала со стула и недоверчиво переглянулась с адвокатом.

— Простите, говорю. Но кто ж знал, что вы свою сахарную пудру в такой мешочек поместите? Уж простите, выглядело это…. Сами понимаете….

— Что? — переспросила Альбина, ощущая, что внутри у нее бушует уже не просто ярость, а самое настоящее бешенство.

— Сахарная пудра… — невинным тоном пояснил следователь. — Вот результат экспертизы, Вадим Павлович приказал максимально быстро провести — мы сделали. Сахароза. В чистом виде….

А в следующую секунду Виктора буквально сложило пополам. Он согнулся в кресле, зажимая живот, разразившись таким хохотом, что тот отдался в стенах и потоком понёсся в коридор. Настя, сидевшая у него на коленях, испуганно вздрогнула, а потом с удивлением посмотрела на всех.

— Пудра?! — прохрипела Альбина, вырывая у следователя листок и сверяясь с его содержанием. — Вы… вы серьёзно?!

— Увы, — подтвердил Степанов. — Проверка прошла. И вы, как я понимаю, в дальнейшем… будете аккуратнее с выбором упаковки для кондитерских нужд?

— СУКА! — от бешенства у Альбины потемнело в глазах. — Тварь! — прорычала она, — уничтожу!

— Меня? — охренел следователь, даже сделав шаг назад, — вы в своем уме, Альбина Григорьевна?

— Да причем вы-то здесь? — рявкнула она, от души приложив ногой в сломанной туфельке по табурету на котором только что сидела.

— Так, всё! — вмешался Валерий. Его голос был холоден, как хирургический скальпель. — Альбина Григорьевна, на выход. Сейчас. Пока вам тут ещё статью за порчу имущества МВД или, не дай бог, за угрозу следствию не припаяли.

Он шагнул вперёд, быстро, уверенно взял её под локоть, чуть сжал — не больно, но жёстко, чтобы привести в чувство.

— 317 и 318 — это, если вы забыли, «угроза жизни должностному лицу» и «применение насилия к представителю власти». Нам их сейчас ну очень не надо, согласны?

Альбина, всё ещё дыша тяжело, сжала губы в тонкую линию. Её пальцы дрожали, а лицо медленно, по миллиметру, собиралось в ледяную маску. Она наклонилась, поправила ремешок туфельки и выпрямилась.

Виктор подхватил на руки девочку, и пошел следом за Альбиной мимо очумевшего следователя.

У Альбины тряслись руки от злости. А на улице ее уже ждали несколько журналистов.

Она натянула улыбку на лицо, но комментарии попросила отложить на чуть более позднее время, хотя позволила сделать несколько своих снимков. Виктор, словно бы невзначай, встал чуть позади нее, держа на руках Настю. Оба действовали не сговариваясь, отточенными движениями: улыбка, полуоборот, удачные ракурсы.

А после, оставив отдуваться Валерия, поспешила к машине Виктора, в которую тот уже усаживал девочку.

— Альбина Григорьевна, — позади нее послышался сдержанный голос.

Она обернулась и с удивлением обнаружила позади себя одного из курьеров Яндекс.

— Да?

— Вам просили передать, — он протянул ей огромный букет белых пышных роз, источающий одуряющий аромат.

— От кого? — спросила резко, цедя слова сквозь зубы.

Курьер пожал плечами:

— Не сказали. Только адрес, имя, и пожелание вручить лично. Всё по правилам. Там, кажется, открытка внутри.

Она не сразу взяла букет, секунду просто смотрела на него, как на подброшенную гранату. Затем всё же протянула руку и осторожно приняла цветы. Виктор вышел из машины, внимательно наблюдая за происходящим.

Среди великолепных, почти идеальных роз была действительно вложена записка. Альбина развернула ее и тот час узнала почерк: быстрый, четкий, стремительный.

«Хорошего вечера и сладких снов, любимая, — она крепко сжала зубы, машинально оглядываясь по сторонам, — Твой Ярослав.»

Ублюдок и не думал таиться.

* Дело Ивана Голунова — это резонансное уголовное преследование российского журналиста-расследователя в июне 2019 года, которого обвинили в попытке сбыта наркотиков. Широкая общественная поддержка, включая митинги, заявления СМИ и правозащитников, привела к беспрецедентному решению — обвинения были сняты, а Голунов освобождён через несколько дней. Позже было доказано, что наркотики ему подбросили сотрудники полиции, пятеро из которых впоследствии были осуждены.