Огонь. Она не твоя....

37

По руке Альбины пробежала дрожь — от кончиков пальцев к запястью, предплечью, плечу, как электрический разряд. Она замерла, её дыхание сбилось, но она тут же попыталась взять себя в руки.

— Мне… — Она откашлялась, пытаясь высвободить руку, но Ярослав держал её крепко, не позволяя ускользнуть. — Кажется… надо переодеться… и начать порядок наводить…

— Оставь, — мотнул головой Ярослав, наконец выпуская её ладонь. — Позавтракаем в гостиной, а я потом позвоню в клининг…

Альбина остановилась на выходе из кухни, её брови приподнялись, и она повернулась к нему, скрестив руки на груди.

— Мне кажется, — сказала она, её голос был полон сарказма, — или ты в моём доме командуешь, как в своём?

Ярослав на секунду демонстративно задумался, его губы дрогнули в лёгкой усмешке. Он кивнул, не отводя от неё взгляда.

— Да. Потому что это логично. — Его тон был спокойным, но с ноткой вызова. — Мы, кажется, ждём гостей… — При этих словах его щека недовольно дёрнулась, как будто сама мысль о Диме вызывала в нём раздражение. — Согласись, встретить их за уборкой — плохая идея.

— Дима видел и хуже, — пробурчала Альбина под нос, направляясь к двери, но тут же заметила, как глаза Ярослава потемнели, а его челюсть напряглась при упоминании имени её друга.

— О… не сомневаюсь, что вы очень близки… — прошипел он, открывая холодильник и наливая сок в стакан для Насти. Его движения были резкими, но он старался держать себя в руках, особенно при девочке.

Альбина проглотила ответ, который уже готов был сорваться с языка, опасаясь, что новая перепалка только усугубит всё. Она молча вышла из кухни, чувствуя на себе тяжёлый взгляд Ярослава, и направилась в спальню. Вчерашний вечер, утро, их ссора, короткое примирение, его поцелуй — всё это кружилось в голове, как осколки разбитого зеркала, каждый из которых отражал вопросы без ответов. Одно она понимала точно: всё изменилось, и игнорировать это было нельзя. Ярослав, Настя, она сама — они теперь были связаны чем-то, что не поддавалось простому объяснению.

Она опустилась на кровать, бросив на пол грязную футболку, пропитанную сиропом и молоком. Её взгляд рассеянно скользнул по комнате, но мысли были далеко. Настя прочно вошла в её жизнь, просочилась, как тонкий, звонкий весенний ручеёк, незаметно, но неотвратимо. Альбина впервые позволила себе признаться: после судов она не готова вернуть девочку своей матери. Это было не просто решение — это стало частью её существа. Настя, с её тёплыми объятиями, с её доверчивым взглядом, с её безусловной любовью, заполнила пустоту, которую Альбина годами выжигала внутри себя. Она привыкла к тому, что дома её ждёт кто-то, кто не спит, кто обнимает за шею, прижимается тёплым боком, кто любит её — изломанную, уставшую, с опустошённой душой.

О Ярославе, который сейчас командовал на её кухне, думать не хотелось совсем. Но отрицать очевидное было глупо и бессмысленно: её тянуло к нему, как магнитом, несмотря на всё — на его резкость, на его способность одним движением разрушить её жизнь, на ту опасность, которую он собой олицетворял. Этот мужчина был как буря — невозможно предсказать, но невозможно и не чувствовать его присутствия. Вспомнилась прошедшая ночь, когда она просыпалась на несколько мгновений и понимала, что Миита рядом не спит совсем. Но и не встает, не уходит на кухню или в гостиную, не уезжает домой. Лежит рядом с ней, положив на нее тяжёлую руку.

Каждый раз, когда она ворочалась или вздрагивала от боли в висках, он чувствовал это. Его рука поднималась к её голове, пальцы легко гладили рыжие пряди, унимая пульсирующую боль. Эти движения были такими нежными, такими не похожими на того Ярослава, которого она знала — резкого, язвительного, готового уничтожить всё на своём пути. Этот Ярослав был другим. Он проникал в её душу, будил давно забытые чувства — тепло, уязвимость, желание довериться. И это было опаснее всего.

Альбина боялась этого Ярослава больше, чем того, кто устраивал налоговые проверки, кто угрожал её бизнесу, кто мог сломать её жизнь одним движением. Тот Ярослав был врагом, с которым она знала, как сражаться. Но этот — тот, кто гладил её по голове в темноте, кто смотрел на Настю с виноватой нежностью, кто целовал её ладонь, — он был угрозой другого рода. Он заставлял её чувствовать, вспоминать, хотеть того, что она запретила себе годы назад. И это пугало её до дрожи, потому что она знала: если она поддастся, если позволит ему стать ближе, он сможет разрушить не только её бизнес, но и её саму.

Звонок в двери прервал тяжелое течение ее мыслей. Женщина быстро натянула свежую футболку и мягкие домашние брюки и направилась к дверям.

Правда ее уже опередили. Мужчина стояли друг напротив друга, и на долю секунды Альбина испугалась, что Ярослав захлопнет двери прямо перед носом Дмитрия. Они пристально смотрели друг на друга как два волка перед схваткой.

— Дядя Дима! — звонкий голосок Насти разрезал тишину, и девочка, не замечая взрослой войны, с разбегу прыгнула в объятия Дмитрия. Тот подхватил её на руки, его лицо мгновенно смягчилось, озарившись тёплой улыбкой.

— Привет, кроха! — Он чмокнул Настю в нос, его голос был полон искренней радости. — Я скучал!

Ярослав побагровел, его лицо исказила судорога гнева. Его глаза сузились, губы дрогнули, как будто он хотел выдать что-то ядовитое, но вместо этого он молча отступил в сторону, пропуская Дмитрия в квартиру.

— У меня сюрприз, кроха, — сказал Дима, демонстративно игнорируя Ярослава, который стоял в стороне, как сжатая пружина, готовая в любой момент распрямиться. Его голос был лёгким, но в нём чувствовалась провокация, как будто он наслаждался реакцией Ярослава.

— Бабуля! — раздался восторженный крик Насти, и Альбина, услышав это, сама вспыхнула гневом. Она шагнула вперёд, её глаза сузились, а в груди закипела ярость.

— Баба! — Настя уже тянула ручки к Анне, стоявшей в дверях.

— Дима, — прошипела Альбина, её голос был низким, полным сдерживаемой злости, — ты какого лешего…

— А ну, тихо! — Дима резко повернулся к ней, его синие глаза сверкнули сталью, и этот взгляд, такой непривычно жёсткий, заставил её замолчать. Он не просил, не уговаривал — он приказывал, и это было так не похоже на него, что Альбина на миг растерялась.

Её взгляд переместился на Анну, которая робко стояла в дверях, обнимая Настю. Мать выглядела так, будто время за три месяца высосало из неё все силы. Её волосы, когда-то тёмные с редкой сединой, теперь были абсолютно белыми, как снег. Глаза, прозрачные, почти выцветшие, смотрели на Альбину с виноватой робостью, словно прося прощения. Лицо, ещё весной сохранявшее хоть тень былой свежести, теперь было изрезано глубокими, тяжёлыми морщинами, которые делали её похожей на старуху. Ей было всего 64, но выглядела она на все 80 — хрупкая, сломленная, как будто жизнь выжала её до последней капли. Альбина почувствовала, как гнев в груди сталкивается с внезапным уколом жалости, и это чувство было таким острым, что она едва не задохнулась.

Ярослав стоял в стороне, его молчание было тяжелее слов. Его взгляд, полный льда и стали, метался между Дмитрием, Анной и Альбиной, он пытался удержать контроль над ситуацией, которая ускользала из его рук. Лицо оставалось каменным, но пульсирующая вена на виске выдавала бурю внутри. Альбина видела, как его пальцы сжимаются и разжимаются, как будто он физически сдерживает себя, чтобы не взорваться. И вдруг, неожиданно для самой себя, она поймала себя на мысли, что это выглядит одновременно смешно, глупо и… трогательно. Ей захотелось успокоить его, смягчить этот огонь в его глазах, хотя она тут же одёрнула себя за эту слабость. Перевела взгляд на Диму, который внимательно, хищно наблюдал за всеми, как стратег, оценивающий поле боя.

— Что с бровью, маленькая? — спросил Дима мягко, его голос был тёплым, но с лёгкой насмешкой. Он поднял руку и едва коснулся лица Альбины, его пальцы задержались у её виска, где запёкшаяся рана всё ещё напоминала о вчера.

— Упала вчера… — пробурчала она, краем глаза косясь на Ярослава. Его взгляд, устремлённый на руку Димы, был полон такой яростной ревности, что Альбина почти физически ощутила его жар.

— Вы что, подрались? — ухмыльнулся Дима, не давая Альбине вымолвить ни слова в сторону Анны, которая смотрела на рану дочери с болью и страхом в выцветших глазах, а на Ярослава посмотреть боялась и вовсе. Его тон был лёгким, но провокационным, как будто он нарочно подливал масла в огонь.

— Ты сюда для допроса приехал? — Ярослав, наконец, заговорил, его голос был холодным, как лезвие, но в нём дрожала сдерживаемая ярость. Он шагнул ближе, его глаза сузились, и в них сверкнула смесь насмешки и угрозы.

— Нет, Миита, — Дима круто обернулся, его сапфировые глаза встретили взгляд Ярослава без тени страха. — Я приехал расставить точки над «и». Ты сам-то за столько лет так и не смог этого сделать.

Ярослав замер, его лицо побледнело, но вена на виске запульсировала ещё сильнее. Его губы дрогнули, как будто он хотел ответить, но слова застряли. Альбина вдруг с пугающей ясностью поняла: Дима сейчас доведёт Ярослава до срыва. Как тот когда-то довёл Витю. Потому что Ярослав, впервые в жизни, оказался в положении, где у него не было козырей. Ни одного. Он, привыкший держать всё под контролем, манипулировать, побеждать, стоял перед Димой безоружным — и это бесило его до белого каления. Его гнев, его ревность, его беспомощность были ощутимы, и все в комнате — кроме Анны, обнимающей Настю, и самой девочки — чувствовали это.

— Кофе будешь? — Альбина заставила себя успокоится, обращая внимание на еще одного участника сцены, робко жмущуюся в прихожей фигурку. — Варя?

— Простите, Альбина Григорьевна, — пробормотала та, явно горя желанием оказаться подальше отсюда, от этих трех людей с их могуществом и властью. — Дмитрий Николаевич….

— Дмитрий Николаевич, — перебил ее Дима, — позвал Варю помочь. Ибо разорвать друг друга на глазах у нашей крохи — последнее дело, которое мы можем себе позволить. Все согласны? Да, Насть? — он чуть щелкнул девочку по носу. — Согласись, малышка, взрослых тоже иногда в угол ставить надо за все их выкрутасы.

Настя робко улыбнулась ему, все еще обнимая бабушку.

— Интересно, и кто рискнет это провернуть? — с ледяной насмешкой спросил Ярослав, отходя к окну.

— Я, — точно таким же ледяным тоном ответил ему Дима. — И поверь, Миита, у меня есть что вам всем тут сказать. Нам всем, — поправился он. — Насть, выбирай: зоопарк, кино или выберете котят, которых дядя Женя снова пристраивает?

При волшебном слове «котята» глаза и у Насти стали похожими на два фонарика.

— Дядя Дима… — задохнулась она, но тут же резко сникла и посмотрела на Альбину вопросительно. — Тетя…

— Можно, — улыбнулась Альбина. — И даже нужно. Давно себе кошку хотела. Только выбери, ради бога, именно кошку. Котов в моей жизни и так более, чем достаточно.

— Правда? — Настя казалось, не могла поверить. Анна зажмурила глаза, по щеке стекла слеза.

— Конечно, мое солнышко.

Настя вдруг отбежала от бабушки и бросилась к Альбине, обняв её с такой силой, что та чуть не потеряла равновесие. Альбина прижала девочку к себе, закрыв глаза, и на несколько секунд позволила себе забыть обо всех в комнате — о Ярославе, пылающем гневом у окна, о Диме, чья холодная уверенность держала всех в напряжении, об Анне, чьё молчание было тяжелее слов. Она просто наслаждалась теплом Насти, её доверчивым объятием, её дыханием, которое щекотало шею.

— Я сама за ней смотреть буду… — тихим шепотом на ухо прошептала Настя, — правда… Как ты в детстве….

— Я помогу… — Альбина потерлась щекой о волосы девочки. — Иди переодевайся, бери Варю и идите.