Огонь. Она не твоя....

40

Двери захлопнулись, и Альбина на несколько секунд позволила себе закрыть глаза. Просто закрыть глаза, выпуская усталость и стараясь осознать все, что было только что сказано. Понимала, что впереди долгий путь переговоров и согласований с Ярославом, что они еще не один раз сцепятся по мелочам, но в целом война закончилась. И хорошо, что не закончилась трагедией.

Ярослав, сидевший рядом, пошевелился, нарушая тишину скрипом пружин. Его поза была напряжённой, как будто он всё ещё не мог расслабиться после разговора. Он откинулся на спинку, скрестив руки на затылке, и уставился в потолок, где тени от заходящего осеннего солнца играли в непостижимом танце. Его голова оказалась в нескольких сантиметрах от ее. Наконец, он нарушил молчание, пробурчав с едва уловимой хрипотцой в голосе:

— Он это сделает?

Альбина открыла глаза, медленно возвращаясь в реальность. И повернула голову, встречаясь глазами с темным взглядом Мииты.

— Даже не сомневайся. Если Дима решение принял, он его выполнит.

Ярослав хмыкнул.

— Хороший мальчик, — сухо бросил он, и в его тоне скользнула тень сарказма. — Только из-под контроля вышел, не находишь, Альбина Григорьевна?

Альбина выпрямилась, расправив плечи, и её голос стал чуть резче, с лёгкой ноткой укоризны:

— Яр, угомонись. Дима никогда не был простым исполнителем. Мы с ним партнёры. И всегда ими были.

Ярослав замялся, словно его слова застряли в горле. Тоже выпрямился, садясь так, что его плечо коснулась ее плеча, и в его взгляде мелькнула смесь любопытства и чего-то ещё — то ли обиды, то ли давнего, затаённого вопроса. Он кашлянул, будто собираясь с духом, и спросил, понизив голос:

— А… почему замуж за него не вышла?

Альбина застыла на мгновение. Её брови слегка приподнялись, а затем она чуть наклонилась к нему, и уголок её губ дрогнул в лёгкой, чуть горькой улыбке.

— Потому что мы — друзья, Яр. Открою тебе тайну, — она сделала паузу, словно давая словам осесть в воздухе, — не всё в этой жизни постелью меряется.

Его рука вдруг поднялась, медленно, словно он сам не до конца осознавал, что делает. Пальцы коснулись её щеки, осторожно, невесомо, скользнув по коже, тёплой и чуть влажной от духоты комнаты. Альбина едва заметно вздрогнула, но не отстранилась. Его рука задержалась, поглаживая, а затем скользнула к затылку, зарываясь в её распущенные рыжие волосы, растрёпанные и мягкие, будто огненные нити, ускользающие между пальцами. Вторая рука легла на её лицо, обхватив подбородок, удерживая, словно он боялся, что она исчезнет.

— Знаю… — хрипло прошептал Ярослав, наклоняясь ближе. Его голос дрожал, выдавая внутреннюю бурю. Его глаза, тёмные, с расширенными зрачками, жадно скользили по её лицу, задерживаясь на каждой черте: на тонкой морщинке у уголка рта, на едва заметной россыпи веснушек на скулах, на её губах, которые чуть приоткрылись, словно в ожидании. Время, казалось, замедлилось, и воздух между ними стал густым.

— Кофе будешь? — выдохнула Альбина, её голос был едва слышен, пропитанный смесью неловкости и нарастающего жара, который она пыталась скрыть. Её сердце колотилось так сильно, что ей казалось, Ярослав сейчас почувствует этот ритм, услышит его, как барабан, отдающийся в её груди. Внутри живота разливалось тепло, предательское, волнующее, и она невольно сжала пальцы, вцепившись в край дивана.

— Нет… — выдохнул он, и его губы накрыли её, жёстко, отчаянно, словно он пробивал невидимую стену, что годами стояла между ними. Поцелуй был не нежным — он был голодным, требовательным, срывающим все барьеры, которые они так долго строили. Его руки сжали её лицо крепче, пальцы запутались в волосах, и Альбина почувствовала, как её собственное сопротивление тает, растворяется в этом напоре. Она могла бы остановить его. Могла бы оттолкнуть, сказать что-то резкое, вернуть всё в привычное русло их колючих разговоров.

Но она не хотела.

Её руки, словно сами по себе, поднялись к его плечам, цепляясь за ткань рубашки, сминая её в пальцах, срывая пуговицы, не заботясь ни о чем. Она ответила на поцелуй, сначала неуверенно, а затем с той же страстью, позволяя себе утонуть в этом моменте, в его тепле, в его запахе — смеси табака, кофе и чего-то ещё, такого знакомого и такого чужого одновременно.

Внутри неё словно взорвался вулкан. Альбина не ожидала от себя такой реакции — её тело, будто спавшее годами, проснулось с болезненной, пугающей яркостью. Каждый его поцелуй, каждый рваный вдох отзывался в ней дрожью, электрическим разрядом, пробегавшим от кончиков пальцев до самого сердца. Ярослав покрывал поцелуями её лицо, спускаясь к шее, к ключицам, его губы были жадными, нетерпеливыми. Его пальцы, грубые и горячие, скользнули под край её футболки, срывая её с плеч. Альбина выгнулась навстречу, её дыхание сбилось, стало прерывистым.

Ярослав задыхался не меньше. Его глаза, потемневшие от желания, горели, когда он смотрел на неё — не отрываясь, словно боясь упустить хоть мгновение. Он легко подхватил её за бёдра, его руки, сильные и уверенные, прижали её к себе. Альбина обхватила его шею, её пальцы зарылись в его волосы, пока он нёс её в спальню, не прерывая поцелуев. Его губы скользили по её коже, оставляя за собой горячие следы, а её собственное тело, казалось, пело под его прикосновениями, требуя большего, не в силах ждать.

Ярость, злость, усталость, желание — всё смешалось в один огненный коктейль, бурлящий в её венах, сжигающий остатки разума. Альбина подчинялась его движениям, его ритму, растворяясь в этом вихре ощущений. Ярослав, будто читая её мысли, угадывал каждое её желание — его прикосновения, уверенные и жадные, находили те точки, что заставляли её тело дрожать, а дыхание — срываться в хриплые стоны. Его руки скользили по её коже, горячие, почти обжигающие, оставляя за собой следы, которые, казалось, пульсировали в такт её бешено бьющемуся сердцу.

Она не сдержалась — крик вырвался из её груди, резкий, почти первобытный, и этот звук, казалось, подстегнул его. Ярослав ускорился, его движения стали ещё более напористыми, словно он стремился довести её до края, за которым уже не было ничего, кроме ослепительного наслаждения. Волна удовольствия нарастала внутри Альбины, мощная, неудержимая, затопляя всё — мысли, сомнения, реальность. Её голова отключилась, мир сузился до этого момента, до их сплетённых тел, до его дыхания, тяжёлого и прерывистого, у её виска. Она цеплялась за него, пальцы впивались в его плечи, оставляя красные следы, пока её тело, напряжённое, как струна, не содрогнулось в сладостной агонии, унося её за грань.

И вдруг она услышала его ответный стон — низкий, хриплый, вырвавшийся из глубины его груди. Это был звук, полный такой же неудержимой страсти, что захлёстывала её саму. Тело Ярослава содрогнулось, охваченное огненной волной, и он окончательно потерял контроль, отдаваясь этому моменту без остатка. Его пальцы зарылись в её рыжие волосы, сжимая их, словно он искал в них спасение, пока его губы продолжали покрывать её шею, скулы, губы жадными поцелуями. Альбина чувствовала жар его дыхания, его сердце, бьющееся в унисон с её собственным, и это единение, эта близость была почти невыносимой.

А потом, будто силы покинули его, Ярослав уронил голову ей на грудь. Его тёплое дыхание касалось её кожи, замедляясь, становясь глубже, пока он прижимался к ней, словно ища убежища в её тепле. Альбина замерла, её пальцы невольно скользнули по его затылку, перебирая влажные от пота волосы. Момент растянулся, хрупкий и уязвимый, как тишина после бури. Их тела, всё ещё дрожащие от пережитого, сплелись в этой тишине, и комната вокруг них, казалось, затаила дыхание, растворяясь в мерцании отсветов заката за окнами и их сбившихся ритмах.

Дыхание Ярослава медленно приходило в норму, становилось более спокойным, размеренным. Но он не спешил отстраняться от нее, напротив, прижал к себе сильнее, перевернувшись на спину и почти уложив ее на себя. Когда пошевелилась она — его руки силой удержали женщину рядом. Глаза Альбины закрывались сами собой, думать ни о чем не хотелось. Впервые в жизни она ощутила такое невероятно, полное, сладостное опустошение, на грани полного безразличия к тому, что будет позже. Ни один из ее любовников не приносил чувства такого удовлетворения. Её тонкие пальцы, словно сами по себе, зарылись в тёмные волосы на груди Ярослава, перебирая их медленно, почти бессознательно. А затем, неожиданно даже для себя, она наклонилась и робко, словно девчонка, впервые познающая близость, коснулась губами его кожи — чуть солоноватой, тёплой, пахнущей им самим. Это был не поцелуй страсти, а что-то бесконечно нежное, как признание, которое она не могла выразить словами.

Ярослав вздрогнул под её прикосновением, его грудь поднялась в резком выдохе. Его рука, лежавшая на её плече, чуть сжалась, пальцы впились в кожу, словно он пытался удержать этот момент, не дать ему ускользнуть. В его движении чувствовалась тень удивления — будто он не ожидал от неё такой нежности, такой беззащитной искренности после всего, что между ними произошло. Его взгляд, потемневший и глубокий, скользнул по её лицу, но он молчал. И Альбина отчетливо поняла, что он и сам боится. Боится того, что все, что происходит сейчас уйдет безвозвратно, как только они вернутся к привычным отношениям и насущным проблемам.

Поэтому просто легла снова ему на грудь, прислушиваясь к биению сердца, максимально растягивая мгновения до того, как придет пора разговора.

Почему-то невольно вспомнились слова Инны, о том, что Ярослав нежный и умелый любовник. И от этого на душе стало непереносимо горько. Она все-таки стала одной из….

Альбина села на кровати.

— Ты всё-таки добился своего, Яр, — её голос слегка дрогнул, губы скривились в легкой улыбке. — Я оказалась в твоей постели…

Ярослав нахмурился, его брови сошлись на переносице, и на мгновение в его глазах мелькнула тень чего-то искреннего — растерянности, а может, обиды. Но тут же его лицо разгладилось, и он надел привычную маску — ту самую, насмешливую, с лёгкой полуулыбкой, которая всегда помогала ему уйти от серьёзных разговоров.

— Ну… — протянул он, лениво потягиваясь, его голос был низким, с хрипотцой, но с явной искрой иронии. — Справедливости ради, любимая, это скорее я в твоей….

Он приподнялся на локте, глядя на неё с той же дерзкой уверенностью, но при этом чувствуя досаду.

— Но по-моему, ты не слишком от этого пострадала….

— Совсем не пострадала, — криво усмехнулась Альбина. — Для своего возраста ты еще…. Очень не плох….

— О как! А вот ты, любимая, не слишком-то опытна для той, кто пользовался услугами профессионалов.

Альбина открыла рот, чтобы ответить, но посмотрев в лицо Ярослава, промолчала, тихо засмеявшись.

— Кажется, Яр, наши переговоры переходят в новую стадию….

Ярослав не ответил сразу. Его взгляд потемнел, и в следующее мгновение он потянулся к ней, быстрым, уверенным движением опрокинув её обратно на кровать. Альбина, не удержавшись, взвизгнула — звук вырвался неожиданно, звонкий и почти девчоночий, тут же сменившийся смехом. Она попыталась приподняться, но его руки, сильные и тёплые, уже обхватили её талию, удерживая с лёгкой, но непреклонной силой.

— Что ты делаешь? — выдохнула она, всё ещё смеясь, но её голос дрожал от смеси удивления и нарастающего жара.

Ярослав наклонился ближе, его лицо оказалось так близко, что она чувствовала тепло его дыхания на своей коже. Его глаза горели, а губы изогнулись в той самой дерзкой улыбке, которая всегда выбивала её из колеи.

— Согласись, — произнёс он, его голос был низким, с игривой хрипотцой, — договариваться, лёжа в кровати куда удобнее, чем даже на диване.

Его пальцы слегка сжали её талию, и в этом жесте было что-то одновременно властное и нежное, как будто он балансировал на грани между игрой и чем-то более серьёзным.

— Богатый опыт? — поддела его женщина.

Ярослав рассмеялся. От души и громко.

— Если ты, мое счастье, хочешь знать больше о моей личной жизни и предпочтениях — я с радостью расскажу. И для этого не обязательно отращивать иглы, ежишка моя. Нет, Аль, я вообще ни с кем и никогда, кроме тебя сейчас, в постели не разговаривал. И тем более не вел переговоров. Более того, я и любимой никого, кроме тебя, любимая, не звал. Даже жену, даже когда наши чувства еще были живы.

Альбина замерла под его рукой.

— И, представляешь, Аль, я ни одну женщину так настойчиво замуж не тянул. Вообще ни одну не звал, а тебя прошу об этом уже третий раз. Это решение сразу избавит нас от кучи хлопот и проблем.

— Яр… — Альбина попыталась сесть, её голос дрогнул, но в нём звучала смесь протеста и усталости. Она хотела отстраниться, создать хоть какую-то дистанцию, чтобы собраться с мыслями, но его руки, тёплые и сильные, мягко, но непреклонно удержали её, прижимая к своей груди. Её щека снова коснулась его кожи, и она услышала ровный стук его сердца, который, казалось, заглушал её собственные мысли. — Не сходи с ума…

— Слушай, ну не хочешь по любви, выходи за меня как настоящая циничная сука по расчёту. — Его улыбка стала шире, но в ней мелькнула тень горечи, словно он сам не до конца верил в свои слова. — Каких-нибудь двадцать лет — и ты счастливая, богатая, я бы сказал, неприлично богатая, весёлая вдовушка. Представляешь? Свобода, деньги, никаких забот. А я, так уж и быть, постараюсь не слишком тебя раздражать всё это время.

— Ага, а через двадцать лет вернется Артур и….

Она мгновенно ощутила как напряглись мышцы под ее щекой и подняла голову.

Но слова повисли в воздухе, не успев оформиться. Она мгновенно почувствовала, как напряглись мышцы под её щекой, как тело Ярослава, тёплое и расслабленное мгновение назад, вдруг стало жёстким, одеревенело. Альбина подняла голову, её рыжие волосы скользнули по его груди, и она встретила его взгляд — тёмный, неожиданно серьёзный, с едва уловимой болью, которую он не успел скрыть.

— Артур никогда не вернётся, Аль… — тихо ответил Ярослав, его голос был пропитан усталой уверенностью. — Он ясно дал мне понять, что не желает иметь ничего общего ни со мной, ни с этой страной. А когда узнает, что я люблю тебя… — он сделал паузу, его губы дрогнули в горькой усмешке, — боюсь, на наших и без того натянутых отношениях можно будет ставить крест.

Альбина замерла, её пальцы, всё ещё лежавшие на его груди, невольно сжались, вцепившись в кожу. Его слова, такие простые, но такие тяжёлые, ударили её, как холодный ветер. Она смотрела на него, пытаясь найти в его лице намёк на привычную насмешку, но видела только обнажённую правду. Её голос, когда она заговорила, был едва слышен:

— Я не понимаю этого, Яр… — прошептала она, её глаза искали ответа в его лице. — Может, со временем все бы наладилось? Но почему? Почему, если это так, ты всё равно так настойчиво пытаешься…

— Жениться на тебе? — перебил он, хмыкнув. — Да потому что единственное, о чём я сожалею в своей жизни, Аль, это то, что семь лет назад, на той чёртовой свадьбе, не перекинул тебя через плечо, не извинился перед гостями и не потащил в ЗАГС!

Альбина моргнула, её губы дрогнули, и она не удержалась от короткого, удивлённого смеха, несмотря на тяжесть момента.

— Я бы тебе глаза выцарапала!

— Ничего, — парировал он. — Жила бы со слепым мужем. Кормила бы с ложечки, гулять водила… С моими деньгами это бы проблемой не стало. — Он поцеловал ее в макушку.

— Я думала… ты хотел меня в любовницы…

— Я тоже так думал, — серьезно кивнул он. — Пока ты не ушла. Пока не отпустил под тем фонарём. Пока не стал искать глазами повсюду… на каждом совещании, на каждом мероприятии. Пока ложась в постель с очередной куклой не вспоминал тебя. Пока не понял, что каждая новая любовница — отражение тебя. Но не ты…. Ни в одной не было той наглости и дерзости, той решимости, той безбашенной, если не сказать, психованной смелости.

— Почему, Яр? Почему ты не…. Не нашел меня… почему… молчал столько лет?

— И что бы я сказал тебе, малышка? Что ошибся? Что не забыл? Много раз хотел…. Много раз, закрывая глаза, брал билеты и мысленно летел к тебе….. Но, Аль… ты бы меня услышала? Или снова решила, что я играю тобой? К тому же твоя карьера стремительно шла вверх, ты на глазах становилась сильной, решительной и успешной женщиной. О тебе начинали говорить региональные элиты, тебя опасалась сама Илона — мастер политических игр. Я наблюдал и гордился тобой. Гордился глупой, необъяснимой гордостью… Но каждая твоя победа делала тебя все дальше от меня… Аль, я ведь много раз делал тебе предложения о работе, справедливо полагая, что если ты хоть немного, хоть что-то чувствовала ко мне, то приедешь. Делал через подставных лиц, заманивая тебя домой. Думал, если приедешь, если пересечемся… я постараюсь все с начала начать… Хоть малюсенький шажок…. Хоть тень намека, и я бы бросил все силы, чтобы быть рядом. Но ты отклоняла все предложения снова, снова и снова…. Вызывая злость, ревность, бессилие что-то изменить. …

— Я не бралась за работу из-за тебя, Яр… — глухо призналась Альбина, утыкаясь лицом в его плечо. — Я так долго возводила барьеры, чтобы больше ничего не чувствовать. Так долго старалась избавиться от слабостей, вызываемых чувствами, и знала — встреть я тебя снова, и ты снова перевернешь все. Что по итогу и произошло. Ты всегда вызывал у меня эмоции — сильные, неправильные, опасные. Будил во мне огонь…. И это было опасно для меня….

Оба молчали, глядя в потолок.

— Так мы и потеряли семь лет… — подвел итог Ярослав. — А мне оставалось только скрипеть зубами, злиться, порой до ненависти, ревновать к каждому, кто приобнимал тебя за талию, и присматривать за тобой, чтобы не натворила глупостей со своей безбашенностью.

— Ну как-то справилась без тебя… — фыркнула Альбина.

— Да ну? — насмешливо переспросил Ярослав. — Аль, ты хоть представляешь, что с тобой москвичи сделать хотели, после твоего выступления на ПМЭФ? После того как ты им правду матку при международных журналистах фиганула?

— Ой, да ладно… Ничего бы они мне не сделали!

— Конечно! — язвительно бросил Ярослав, его брови взлетели вверх, а в голосе зазвучала смесь раздражения и сарказма. — После того количества коньяка и виски, которые я в себя влил на тех переговорах, они, конечно, смягчились! — Он театрально закатил глаза, но в его тоне чувствовалась неподдельная досада. — Альбина, пожалей печень старого мужика, не делай так больше.

— Что? — Она резко подняла голову, её глаза расширились от шока, и она уставилась на него, словно не веря своим ушам. — Ты серьёзно?

— Аль, а что мне оставалось делать, как не прикрывать твои тылы? — вспыхнул он, его голос стал громче, но в нём сквозила не только злость, но и что-то похожее на заботу. Он приподнялся на локте, его лицо оказалось ближе, и в его глазах горела смесь упрёка и тревоги. — Не спорю, впечатление ты произвела… незабываемое. А я потом два месяца печень восстанавливал, таскаясь по их кабинетам, чтобы они тебя не разорвали!

— Яр!

— Дима бы все равно тебе это рассказал, — пробурчал Ярослав. — Сученыш и правда ведь почту мою вскрыл….Уволю к херам всех айтишников!

Альбина не знала, что сказать.

— Яр… а что ещё… он вскрыл?

Ярослав помолчал, его взгляд, устремлённый куда-то в потолок, стал тяжелее. Тени от почти севшего солнца дрожали на его лице, подчёркивая резкие черты и морщины, которые, казалось, стали глубже в этот момент. Он облизал губы, словно подбирая слова, и наконец ответил:

— Завещание моё… — Он сделал паузу, словно давая ей время осознать. — Оно тоже на почте было.

— Ты спятил? — Альбина резко приподнялась на локте.

— Аль… — Ярослав вздохнул, его рука на её талии дрогнула, но не отпустила. Он снова облизал губы, будто слова давались ему с трудом. — Давай-ка посмотрим правде в лицо. Мне пятьдесят два. Никто не знает, сколько мне ещё отпущено. — Его голос стал тише, но твёрже, словно он уже давно принял эту мысль. — Видишь ли, любимая, Артур… он живёт своей жизнью. Его право. Ему достанутся все активы в Штатах — этого больше чем достаточно на пару поколений безбедной жизни. Да и не потянет он бизнес здесь… нет ни характера, ни упорства…..

— Яр… — начала Альбина.

— Да, знаю. Говорю сейчас не как отец, а как ревнивый мужик. Что поделать, я ревнив. Но всё моё в Европе и России… — Он замолчал, его взгляд стал глубже, почти болезненным. — Я хочу оставить это той, кого обидел….

Она замерла, её дыхание сбилось, а пальцы, всё ещё лежавшие на его груди, невольно сжались, впиваясь в кожу. Его слова были как удар — не резкий, но тяжёлый, оставляющий после себя гул в груди. Ярослав продолжал, не отводя взгляда, и его голос стал ещё ниже, пропитанный виной и решимостью:

— Я не знаю, что было бы, останови я тебя на той свадьбе, не дай я тебе совершить то, что ты сделала. Но факт остаётся фактом — Настя без семьи осталась по моей вине…

— По моей… — глухо отозвалась Альбина, её голос дрогнул, и она опустила глаза, словно не могла выдержать его взгляд. Воспоминания, которые она так старательно хоронила, всплыли, острые, как осколки стекла.

— Нет, — твёрдо перебил он, его рука сжала её талию, притягивая ближе, не позволяя отстраниться. — Тебя ломали все, кому не лень. И я в том числе. Ломали, не задумываясь о последствиях. Я старше, Аль, я опытнее. И я допустил это. Подтолкнул тебя к этому… Моя ответственность. — Его голос стал жёстче, но в нём чувствовалась боль. — Я был зол на Артура за его дурость, на тебя за твоё чёртово упрямство, на Эльвиру за то, что вскружила голову моему бестолковому сыну. Я прошёлся по вашим головам и судьбам, Аль. И моя вина не меньше, чем у твоей тупоголовой мамаши, испоганившей жизнь вам обеим.

Он замолчал, его грудь поднялась в тяжёлом вздохе, и он прижал Альбину ещё ближе, будто боялся, что она растворится.

— Я и правда знать не хотел о девчонке… пока не увидел её, — продолжил он, его голос стал тише, почти шёпотом. — Случайно увидел. Вот уж поистине — судьба. Кисмет. Настюше было года три, она с Анной гуляли в парке перед одним из наших объектов. И меня точно молотком по голове ударило, Аль. Знаешь, что я увидел?

Альбина молча ждала, её дыхание стало неровным, а в глазах застыла смесь страха и ожидания. Она понимала, что не сможет вымолвить ни слова, но её молчание было красноречивее любых вопросов.

— Нашу дочь, — тихо сказал Ярослав, и его голос дрогнул, как будто эти слова разрывали его изнутри. — Нашего с тобой ребёнка. С твоей внешностью — красавицы-мамы — и моими глазами. Тогда я и стал помогать… Эльвира позвонила мне, и я ответил. Сначала передал деньги через помощника, потом…. Потом хотел видеть девочку хоть краем глаза. Старался делать это осторожно, чтобы Эльвира не догадалась, как мне интересна Настя. Пару раз они приезжали ко мне, но чаще — я к ним.

Он почувствовал, как напряглась спина лежащей рядом женщины и быстро погладил ее, стараясь снять напряжение.

— Аль, я никогда не заходил дальше прихожей. Отдавал деньги, быстро видел Настю и все. Уходил. Я с Настей лишь парой слов за это время перекинулся. А надо было забрать! Пойти по головам и забрать! Но я всегда думал, что забирать ребенка у матери… это последнее дело! Самое подлое… то, на что даже у меня совести хватило не делать. Я и подумать не мог, что твоя сестра настолько…. тварь! Кома Эльвиры дала мне право на Настю… Аль… я не надеялся вернуть тебя… Ты четко дала понять, что берешь над ней опеку, чтобы отдать Анне. И я перешел все границы, чтобы хотя бы она была рядом. Наша дочка, наша девочка….

— Все активы, Аль, достанутся Насте. А до 25 лет ты станешь ее душеприказчиком. В любом случае. Хотя… — он вдруг перевернул Альбину на спину и прижал к кровати, — любимая, сейчас я все равно дожму тебя до брака.

— Да твою ж… Яр! — она ощутила, как он снова покрывает ее поцелуями, опускаясь все ниже и ниже. — Отстань!

— Яр! — внутри снова вспыхнуло яростное пламя, тело само выгнулось навстречу горячим рукам и губам.

— Выходи за меня… — прошептал он, чуть приподняв голову.

— Яр!

Ярослав продолжил сладкую пытку, то отступая, то наращивая темп.

— Выходи….

— Яр! — сквозь зубы простонала Альбина, теряя голову и тая под руками, под губами, которые казалось, сейчас сжигали ее до костей. — Пожалуйста….

— Альбина, я могу продолжать долго….

— Я…. да согласна я! — выкрикнула она, не в силах больше терпеть.

А потом ее накрыла горячая волна, уносящая последние мысли и сомнения.