Особенности преддипломной практики

Глава 15

Перед отправкой на практику мы все проходили инструктаж и преподаватели отдельно касались вопроса проявления магии у местных жителей. Если заметим похожее, то первым делом необходимо известить куратора, в моем случае — Ольгу Леонидовну, затем действовать по обстановке. А там уже вступали в дело опытные профессионалы: беседы с новичками, их тестирование на уровень способностей. Если новоиспеченный маг изъявлял желание обучаться новому и необычному — подготовка документов для перевода в один из миров с магическими университетами, если же отказывался от талантов — то его блокировали, дабы неуч не навредил ни себе, ни окружающим.

Принц правильно сказал: Орит — мирок слабый, а значит чтобы использовать здесь магию, надо быть довольно чувствительным к ней человеком.

Надо будет пересмотреть записи моего предшественника касательно господ Верренсов, может он и оставлял что-то важное в своих заметочках. Честно признаюсь, я не особо вчитывалась в дневник, что вел первый практикант. Так, пробежалась глазами по верхам и особо примечательным фамилиям. Хотя на изучение и подготовку нам давалось отдельное время.

Что ж, теперь будет что почитать вечерком, а ведь собиралась открыть один из привезенных с собой романчиков. Как говориться, хочешь — не хочешь, а работа тебя везде найдет.

Завтракали мы без старшего Верренса. Ждали его, ждали, но видимо общение с семьей бывшей невесты надолго затянулось. Так и сели за стол: Йонас тихо всхлипывал и начинал периодически стенать о потерянной любви и предательстве; Таэль чему-то хитро ухмылялся, пока этого не замечал несчастный жених, а затем начинал усиленно того жалеть и клеймить позором неверных женщин; ну а Мэльст Валосирель, который присоединился к нам по умолчанию, размышлял о чем-то своем, впрочем не забывая уминать пышущие жаром пирожки со сладкими ягодами. По его длинным тонким аристократическим пальцам тек сок, но Мэльст, к моему высочайшему удивлению, ни разу не обкапался и не испачкался… чего не скажешь обо мне. Халат, который я так и не сменила перед завтраком, уже был украшен двумя большими темными пятнами от масла. Я подтянула к себе поближе полотенце, чтобы, выходя из-за стола, не опозорится перед моими иномирскими гостями (читай — Мэльстом Валосирелем).

Решив, что стенания юного Йонаса ему порядком надоели, Таэль снова начал испытывать мои нервы на выносливость:

— Эй, юная селянка...

— Маргарита, — прошамкала я, пытаясь вытащить зубы из ягодной начинки пирожка. Уж не знаю, что в нее положил наш шеф-повар, но зубы увязали в начинке, как в конфетках-ирисках, — Меня зовут Рогова Маргарита, в крайнем случае отзываюсь на Моргану.

Таэль, прищурившись, хмыкнул. Мэльст улыбнулся в ответ и что-то шепнул ему на ильфарийском. Я сумела уловить только “ириль”, так у эльфов называют мелких птичек типа воробья. Высочество кивнул, ухмыльнулся и снова обратился ко мне:

— Хорошо, Рогова Маргарита. Я в этом, — и он двумя пальчиками потянул за воротник рубашки, — уже два дня безвылазно. У тебя есть какая-нибудь чистая смена одежды?

— Я же предлагала вчера найти самостоятельно.

— Нашел. То, что налезло, толком не застегивается. Остальное — мне не идет.

Услышать про “не идет” от ильфарийского наследника было несколько необычно.

— Вот уж не думала, что твое высочество следит за подиумом.

— Следить не слежу, но и в тряпье ходить не буду. Так есть у тебя во что мне переодеться, Рогова Маргарита?

— Конкретно у меня — нет, — отрезала я, — В мои платья ты точно не влезешь.

— А не платья?

— Откуда? — переспросила я. — Глянь за окно, высочество. У меня здесь период позднего средневековья. Хорошо еще хоть в железные корсеты на болтах не заставляют одеваться.

Йонас снова забегал по кухне, прибирая со стола, и в ответ на мое возмущение лишь что-то пробурчал про женщин, которым не угодишь.

— Да, болты это немного не мой стиль, — задумчиво потянул принц.

Я фыркнула в ответ. Посмотрела бы я на наследничка, затянутого в жесткий кружевной корсет с длинной пышной юбкой на кринолине. И ленточки вокруг, ленточки. А на запястье жемчужный браслетик и длинный веер из страусиных перьев.

Хотя... ему можно и без юбки. Но: обязательно с веером — прикрывать стратегические места.

Ой, какая же больная у меня фантазия. Бурная, но такая больная!

Что интересно, Мэльст Валосирель был одет сегодня не в черное с серебром. На высокородном был камзол ильфарийского покроя густого шоколадного оттенка, красиво оттенявшего цвет его темно-синих глаз. И по фигуре сидел хорошо, и вообще...

Интересно, он домой успел быстро за ночь смотаться и переодеться, или заранее притащил с собой чемодан сменной одежды? Кстати, вот и поделился бы с другом детства. Хотя... с Валосирелем у высочества размеры тоже разные. Тот был выше на голову и немного шире в плечах.

— Могу подсказать адрес местного портного, — предложила как отрезала, — или на крайняк — научить стирать. Благо, что стиралка у меня есть, а вот одежды для мужчины твоих размеров — нет.

Высочество лишь буравил меня строгим взглядом. Ух ты, а он серьезно! И не отвяжется ведь!

Жаль, за причинение тяжких физических да еще и королевской особе меня посадят надолго, а это морально убьет мою семью.

— А чего ты хотел, вашблагородие?

— Вообще-то я думал про твою арлитскую одежду — брюки, джинсы, футболки.

— Ты бы в них тем более не влез. Мы размерами не совпадаем.

— Да, грудь у тебя явно больше моей.

— Я бы удивилась, будь она меньше.

— Мне в любом случае нужны деньги.

Я немного удивленно глянула на высочество. То есть, мне еще и содержать высокородного принца? Ежедневно давать ему на карманные расходы?

— А Сэлгрин поделиться не может?

— Брат с утра уехал в местную столицу. Его до вечера точно не будет. Так что наше финансовое обеспечение сегодня полностью на тебе.

— Боюсь спросить, сколько тебе нужно.

— Бойся, юная селянка. Для начала я бы сказал, что золотых... — и он вопросительно переглянулся с другом, — двадцать? Или тридцать?

«Мне нужны твои одежда, деньги и мотоцикл.»

Вспомнилась фраза из одного фильма. Мотоцикла у меня нет, но на первые два белобрысое высочество уже решил наложить свои шаловливые ручки.

Тридцать золотых для Шайнвилля это были очень приличные деньги, для меня — тем более. Сложные работы, оплачиваемые полновесным золотом, заказывали не так уж и часто, а мой накопительный сейф пополнялся не так уж и быстро.

Интересно, для чего высочеству такая крупная сумма, учитывая слишком краткий срок пребывания в Шайнвилле? Решил себе лошадь купить с телегой и кучером? Претит ножками самостоятельно шаркать? Хотя, чего тут гулять-то осталось — пять дней. Как раз после Праздника урожая портал зарядится до максимума, да и высочество окрепнет для перехода домой — и прощевайте, гости дорогие, не поминайте злым словом. Ох, я скоро поминутно буду считать, когда их ильфарийские благородия покинут наконец благодатный оритский край и отправятся по своим делам.

После недолгого, но бурного спора с принцем мы остановились на двадцати золотых. Деньги я хранила в своей комнате, в маленьком железном сейфе. И мысли не было, что принц, а тем более Мэльст Валосирель решат меня ограбить, поэтому пригласила их к себе. Вытребовала у гостей расписку на получение и возврат золота, тщательно пересчитала и выдала мешочек с монетами. После чего, высокородные заторопились сначала к портному.

Таэль вышел первым, Мэльст задержался, обводя изучающим взглядом мою комнату.

— А вы неприхотливы в жизни, местра Моргана.

Я вслед за ним окинула взглядом одежный шкаф, рабочий стол, постель, тумбочку у изголовья с раскрытой книгой, которую я уже неделю дочитать не могу. Ни настенных картин или панно, ни ламп и букетов для декора. Все просто и по-спартански лаконично.

Да, не дворец, но меня вполне устраивала такая обстановка. Все равно, это лишь временное жилище. Хотя, наверное, на взгляд одного из предполагаемых наследников престола, тут и впрямь небогато, но...

Но почему мои щеки аж загорелись от такого обычного замечания? Или всему виной его красивый бархатный голос? Или мой такой яркий сон?

— Я здесь лишь на практике, — смущенно пожала плечами и начала складывать расписку принца, — Мне незачем обустраивать эту комнату, как будто я всю жизнь здесь собираюсь прожить.

Валосирель мягко улыбнулся:

— Да, эту комнату вам обустраивать не за чем.

Мне показалось или он как-то отдельно выделил слово «эту»?

Улыбка ильфарийца словно мягким облаком обняла меня. Я поневоле сама заулыбалась ему в ответ.

— Мэльст — гаркнул высочество, — Ты застрял?

Валосирэль склонился передо мной в церемониальном ильфарийском поклоне и поспешил на зов друга.

Инвар появился, когда я спускалась со второго этажа. Мрачный, неразговорчивый, в мою сторону он даже взгляда не бросил. Ильфарийцы подвинулись, пропуская его в гостиную и вышли на улицу, а старший Верренс буквально упал на стул. Йонасу хватило одного взгляда понять, что к брату сейчас с расспросами лучше не лезть. Он молча поставил перед ним тарелки с дымящейся едой, но старший Верренс их отодвинул и лишь хлебнул горячего чая.

— Есть разговор, госпожа Моргана, — буркнул он и показал на стул напротив.

Мне совсем не хотелось разговаривать с Инваром, когда он в таком мрачном настроении. Можно сказать, кладбищенском. Я кивнула Йонасу, чтобы тот посидел с нами рядом, но младший братец бросил на Инвара опасливый взгляд и ускакал в самый дальний конец кухни намывать посуду. Загремел там кастрюльками-сковородками, даже специально повытаскивал из шкафа чистые, громко причитая, что женщины посуду мыть вообще не умеют и конкретно на этих кастрюльках до сих пор видны жирные пятна.

Инвар покосился на брата, взял пирожок и начал разделывать его на составляющие, буравя меня хмурым взглядом.

— Хорошая сегодня погодка, господин Инвар, — начала я издалека, смотря как под огромными пальцами кузнеца мякиш пирожка превращается в мелкие крошки. — Солнышко такое яркое, небо голубое, облачка...

— Я с губернатором разговаривал, — перебил он мои восторги погодой.

Началось.

— Да, я слышала. Изельду нашли.

— Нашли, да, — он кивнул и взял другой пирожок. Первый в состоянии кашицы лежал перед кузнецом на скатерти, из сухой и белой постепенно превращающейся в мокрую и бордовую, — Мэтр Маттиас сказал, что ваша вторая мать против нашего брака.

— Вторая мать? — не поняла я. Вроде бы, у меня пока только одна и я ее не готова променять на другую.

— Да. Она так представилась ему перед вашим приездом. Ваша мать, тёща, золовка и вообще самая ближайшая родственница, — ага, теперь, кажется, я догадалась о ком речь, — Маттиас сказал, что она разбудила его глубокой ночью и в очень громких и неприличных выражениях запретила даже думать о том, чтобы… как же он сказал…, “обрюхатили и захомутали ее девочку”. Она уверена, будто мы специально решили устроить эту свадьбу, чтобы вас навсегда оставить в Шайнвилле как мага.

Мда, со своими студентами Ольга Леонидовна порой бывает чересчур жесткой, но с людьми посторонними она обычно воспитана и мила. Видимо, до поры до времени.

Но как она узнала вообще о моей предполагаемой свадьбе? Я ведь даже Миле об этом не рассказывала.

— Госпожа Моргана, — тяжело вздохнул Инвар, — мать это самый главный человек в жизни любого. И вы должны… нет, вы обязаны были поставить ее в известность в первую очередь. Поэтому я настаиваю, госпожа Моргана...

Так! Я коротко выдохнула. Достаточно! Мне теперь эти любители телеги и булыжников будут указывать, что я кому должна говорить и показывать?

Мне местных средневековых традиций уже по горло хватит. Что ж это такое: из дома одна, конечно, не выходи, но как на свою свадебку — так вылетай, теряя тапки?

А меня кто-то вообще спрашивал, хочу ли я замуж?!

— Что? — ошарашенно переспросил Инвар и я поняла, что последний вопрос задала вслух. На его лице было написано огромное удивление, словно он не предполагал даже, что девушка может отказаться от замужества.

Я медленно вышла из-за стола и ледяным тоном осведомилась.

— Повторяю, господин Верренс, меня хоть кто-то здесь спрашивал, а хочу ли я замуж? — пора заканчивать с этим фарсом. Будь что будет, но нам надо объясниться. И я беспощадно бросилась в бой.

— Господин Верренс, я все понимаю. В вашем мире приняты определенные правила и традиции. Но я человек из другого мира. Из! Другого! Мира!

Я не кричала, нет. Просто с каждым словом повышала голос, пытаясь достучаться до этого твердолобого приверженца средневековых устоев.

— В моем родном мире принято интересоваться мнением девушки: хочет ли она замуж, а не переезжать в ее дом со своими тапками по принципу “главное привез, остальное докупим”. В моем мире за девушкой принято ухаживать, дарить ей подарки и цветы, посещать вместе кафе и рестораны, парки и кино, концерты и спектакли, а не давить морально на следующий день после знакомства в стиле “завтра женимся, через год — дети”. В моем родном мире…

— Госпожа Моргана! — Инвар попытался было меня перебить, но моя ладонь вдруг полыхнула ярко-синим пламенем. Кузнец испуганно отшатнулся, из угла кухни донесся слабый писк Йонаса.

— Ведьма Моргана! — яростно поправила я Инвара, — И с почтением! — я ткнула в него горящим пальцем. Кузнец изумленно переводил взгляд с моего лица на языки пламени и обратно. — Вы хоть раз поинтересовались, чего я хочу? Вы хоть раз попытались спросить, а как я вообще к вам отношусь? Я женщина, а не посудомойка! Я привыкла сама решать что, где и как я делаю! Особенно, когда дело касается моего замужества!

— Госпожа…

Я шагнула ближе и почти уперлась ему в грудь. Инвар шарахнулся от меня назад, стараясь уберечься от огненной руки.

— Когда я решу, что мне нужны муж и дети, тогда именно я и озабочусь этим вопросом! Когда я сама захочу свадьбу и белую фату, тогда я и буду все это покупать! Если я захочу работать — я буду работать! Захочу рожать потомков — буду рожать потомков! Но это все я буду делать только тогда когда я! Сама! Этого! Захочу! И никто не смеет решать все за меня!

И ставя точку в своем импровизированном монологе за права нуждающихся, я, как в типичном вестерне, убрала от лица Инвара пылающий палец, дунула на него, туша синий огонь, словно сдувая дымок с револьвера, и села обратно за стол.

— Вы ведь именно это хотели обсудить, господин Инвар? — с милейшей улыбкой повернулась я к белому как мел кузнецу.

Йонас, стараясь остаться незаметным и буквально обтекая по стеночке, добрался до входной двери и пулей вылетел на улицу. Старший брат оказался морально более закаленным и просто молча рухнул обратно на стул. Под его весом мебель скрипнула, но не сломалась. Молодец, Инвар, хорошо починил.

— Я бесконечно благодарна вам, господин Инвар, за помощь и ремонт дома после вчерашнего, но моя благодарность не распространяется на замужество, — уже более спокойно добавила я.

Кузнец молчал. Долго молчал. Смотрел на оставшиеся пирожки, но больше разделывать их на запчасти не брал. Переводил взгляд то на новый холодильник, мигающий голубыми светодиодами, то на микроволновку, то на оставленную Йонасом гору посуды в раковине. Скатерть в бордовых пятнах от ягодной начинки, занавески в цветочек, деревянные резные стулья, вымытый пол… Он смотрел куда угодно, главное, не на меня.

Я уже решила, что перегнула палку, когда он подал голос.

— Госпожа Маргарита, я так понимаю, что замуж вы не хотите?

Алилуйя! Да неужели дошло наконец?!

— Да, господин Верренс, не хочу.

— Вообще или именно за меня?

— Вообще, господин Верренс.

— То есть, против меня лично у вас претензий нет?

Я глубоко вздохнула. Неужели все по-новой?

— Инвар, послушайте, — я мягко коснулась его ладони, лежащей на столе, — Вы очень достойный порядочный и хороший человек. Вы будете отличным мужем кому-то из местных девушек.

— Но не вам? — и получилось так грустно, что даже я чуть не всплакнула.

— Но не мне, — отказалась наотрез, — Я не хочу замуж вот так, когда за меня все решили, сделали и повели как кобылу к жеребцу, — машинально затеребила край халата. Своего домашнего халата, который носила на Арлите. Тот самый, у которого подол выше колен. Легкая вискоза, незнакомая здешним модницам, привыкшим к натуральным тканям, приятного салатового оттенка. Прямой силуэт без всяких дополнительных фижм и подкладок, тонкий пояс, очерчивающий талию, и кружевная лента по подолу. Именно сейчас я выглядела как настоящая иномирянка.

— И я не хочу навсегда поселиться здесь, в вашем мире, Инвар, — я встала и заходила по кухне. — Мой мир… Он гораздо больше! Я там столько могу сделать! И столько хочу! Ездить на метро и летать самолетами, пользоваться порталами и посещать другие миры, ту же Ильфарию, Лума-Ти, Ардар. Я хочу выходить в инфрасеть и читать новости этого часа на куче сайтов, а не узнавать их уже недельной свежести от своих соседок по огороду. Моя домашняя библиотека умещается в маленьком гаджете и вмещает пятнадцать тысяч книг, а у вас двадцать томиков уже считаются богатством. А музыка? Вы бы слышали музыку моего мира, господин Инвар! Ее столько и она такая разная! И там, у себя я могу заниматься музыкой, понимаете? Музыкой, рисованием, наукой, да даже машины собирать. Я могу делать абсолютно все, что захочу! В моем мире у меня гораздо больше возможностей, чем в вашем, и я не собираюсь их терять, — я оперлась руками о стол, склоняясь ближе к кузнецу, — Поймите, Инвар, мы из разных миров. И в моём мире женщина сама решает, что ей делать. Моя “вторая мать”, — я невольно улыбнулась на это прозвище Ольги Леонидовны, — она большой ученый, профессор. Моя первая мать работает, — кузнец удивленно вскинулся, — Да, да, работает в крупной корпорации.

— Но, ваша мать… Она замужем и при этом работает?

— И при этом она может, умеет и знает гораздо больше, чем любая ваша местная женщина, — я покачала головой, — Инвар, я не буду менять свой мир с такими огромными возможностями на ваш, где я могу лишь выйти замуж и рожать детей.

Он с силой сжал руки в кулаки.

— Значит, если…, — кузнец поднял на меня странный взгляд, — Если я перееду в ваш мир, мы сможем быть вместе?

Что?!

Я застыла, чувствуя что не хватает воздуха. Кузнец сумел меня огорошить. Обернулась к нему и увидела взгляд, наполненный такой отчаянной надеждой, что просто не смогла сказать категоричное “нет”.

— Инвар, я ...

Меня прервал стук в дверь. Легонький, еле слышный скрип и приоткрытую щель протиснулась голова Йонаса.