Особенности преддипломной практики

Глава 4

Журнал поступивших обращений.

Дата — 15 августа. Время — пол-девятого вечера.

Бросила мельком взгляд за окно: уже стемнело. В августе ночь опускается на землю быстрее. Вроде только-только было светло, дети играли на улице и соседки друг к другу в гости забегали за солью и парой картофелин к ужину, и вот — на улице тишина, гаснут огни в домах и лишь в отдалении слышится приглушенная перекличка фонарщиков.

Я снова вернулась к надоевшему за сегодняшний день журналу. Козловская будет счастлива: документация впервые заполняется вовремя.

«Имя обратившегося — Йонас...»

— Ваша фамилия? — спросила я у посетителя.

Тот вопросительно глянул на меня и всхлипнул. Я недовольно поморщилась и протянула ему вторую коробку бумажных салфеток. Первая, уже пустая, валялась в мусорном ведре. Йонас манерно протянул тонкую, по-девичьи изящную ладошку, вытащил из коробки очередную бумажку и громко высморкался в нее.

Тьфу ты, разнюнился! Такими талантами он меня вообще без салфеток оставит.

— Фамилия? — грозно повторила, надеясь интонацией отвлечь от страданий.

— Чья? — он вытер нос салфеткой и начал ее аккуратно складывать, потом положил в сооруженную стопочку из уже использованных.

— Нас здесь только двое и свою фамилию я еще помню!

— Верренс, — провыл между рыданиями малохольный и протянул руку за следующей салфеткой.

Верренс, Верренс, что-то знакомое…

Глянула в журнал обращений — точно! Недавно приходил ко мне его однофамилец или родственник. Подозрительно глянула на своего посетителя — а не младший ли это братец кузнеца, что живет дальше по улице? Хотя на кузнеца Йонас явно не тянет. Худой, манерный, длинные русые волосы убраны под тонкий серебряный обруч. Да и одет в вышитую темными узорами льняную рубаху навыпуск, перехваченную широким кожаным поясом, плотные штаны и начищенные до блеска сапоги.

Помню я того Верренса — рост под два метра, в ширину — не меньше, но не из-за полноты тела, а из-за накачанных мышц. Такой наступит на лошадь и оставит от нее мокрое место. Мощный взрослый мужчина оказался на удивление вежливым и учтивым, все порывался с чем-нибудь тяжелым мне помочь в ответ на мои услуги или отремонтировать. Но я жестко и категорично отмела предложения, цинично взяв золотом.

— Инвар Верренс кем-то вам приходится?

— Старший брат, — Йонас горделиво приосанился и задрал красный от рыданий нос к верху.

О как! Брат, оказывается. А с виду то и не скажешь, что этот хлипкий хлыщ и тот здоровенный лоб — дети одних родителей.

— Итак, я вас внимательно слушаю, — я отложила ручку и приняла заинтересованный вид, — Что, где, когда произошло и прошу очень подробно.

Пропала невеста.

Жениться Йонас решил на давней подруге детства, дочери местного суконщика Изельде. Не видела ее, не знаю, но судя по рассказам потерпевшего, девушка была похожа на своего жениха — любила мрачное, трагическое и искала себя творчески.

Правда, когда младший Верренс мне это впервые сказал, я ушам не поверила. Брат кузнеца ищет себя творчески? Серьезно? Я была уверена, что у него дорога одна — взять в руки молот и встать рядом с Инваром у наковальни. Но, как оказалось, Йонас и петь учился, и музицировать, и даже пытался стать художником. Голоса, как и слуха, у творческого искателя не нашлось, а рисование для него было слишком грязным, марким и “редкие живописцы удостаивались славы при жизни”, а прозябать в нищете, чтобы прославится после смерти Йонасу не хотелось.

Зато хотелось любви. Большой, разделенной и желательно на всю жизнь.

Изельда полностью разделяла его увлечения и убеждения. Сошлись эти два голубка на довольно своеобразной поэзии, посвященной несчастной любви, смерти и кладбищам. Я только хмыкнула, услышав такой позитивный рецепт счастливого соединения любящих сердец. Если что, буду знать, как будущего мужа приманивать — костьми, черепами и могильными надгробиями.

Инвар Верренс против Изельды не возражал, семья суконщика тоже была рада отдать дочь в богатую семью, поэтому медленно, но верно, ребята начали подготовку к свадьбе. Это в моем мире зашел в загс и через пятнадцать минут вышел уже женатым, а в таком городке как Шайнвилль свадьба дело долгое, муторное и очень затратное. Нужно выбрать место проведения церемонии, пригласить пол-города гостей, пошить платье невесте и костюм жениху, подготовить тонну угощения...

Йонас рассказал, что днем они вышли с невестой на прогулку. Изельда похвасталась ему фатой, собственноручно вышитой, потащила показывать выбранное место для свадебной церемонии и … пропала.

Пока я записывала в журнал историю пропажи девушки, Йонас немного успокоился. Носом, правда, еще хлюпал, но заметно похудевшую упаковку салфеток отставил и начал оглядываться с интересом.

Писала, а сама следила за ним краем глаза — мало ли куда его понесет. Угадала. Понесло Йонаса на кухню любопытствовать. Втихаря, думая, что не вижу, он открыл шкафчики, вытащил пару тарелок, рассмотрел их со всех сторон и поставил обратно, удивленно присвистнул на холодильник и микроволновку.

— Ой, а что это вы тут делаете? — раздался его голос, глухой, как будто из бочки.

Почти из бочки. Йонаса потянуло к моей суповой кастрюле, которую я оставила на плите. Понюхал мясной бульончик и неприятно поморщился.

— Не поверишь, готовлю, — я закрыла журнал и сложила руки на груди. Еще не хватало, чтобы посетители критиковали мой талант кулинарить.

— Отраву? — он повернулся ко мне со священным ужасом во взгляде.

— Почти, — с готовностью подтвердила. — Суп.

— Дожили, — он осуждающе пощелкал языком, — Уже и из супа отраву готовить начали. И для кого это лакомство, госпожа ведьма?

Наивность вкупе с беспардонностью Йонаса меня порядком утомила. Да и это пресловутое “ведьма”!

— Для себя, — я подошла и закрыла крышкой суповую кастрюлю. — Жизнь — мрак, преподаватели все изверги, семья не понимает, любви не существует.

В глазах парня начал разгораться животрепещущий огонь сочувствия. Он настолько живо трепетал, что я даже задумалась, кто кого будет утешать. А то сядет сейчас несчастный женишок рядышком и протянет мне почти уничтоженную упаковку бумажных салфеток. Ага, вон уже потянулся.

— Да шучу я, — вовремя остановила гостя. — Шучу. Нормально у меня в семье все. За остальное не поручусь, но с семьей мне повезло.

Йонас укоряюще качнул головой.

— Грешно смеяться над такими вещами, госпожа ведьма.

— Чародейка, — машинально поправила я. — Что поделать, не я такая — жизнь заставила.

— Но, госпожа ведь… чародейка, а это тогда что?! — он обвел взглядом злосчастную кухню.

— Я же говорю — суп готовила.

— Просто готовила?! — ужаса в глазах посетителя прибавилось, хотя казалось, что больше некуда. В принципе, я Йонаса понимала. Кухня была вся в грязи и мусоре. Как бы сказала моя бабуля, словно Мамай прошелся. На столе лежали кое как располовиненные овощи во главе с луком. Сковорода на плите раскалилась почти докрасна и во все стороны брызгала каплями кипящего масла. Саму масленку я уронила на пол, когда второпях искала полотенце. Мусор рассыпался из корзины и создавал оригинальную инсталляцию творческого беспорядка для особо редких ценителей.

— Ну как просто... Совсем не просто, — и откуда местному мужчине знать основы поварского искусства, — поверь, приготовить суп это далеко не просто!

Йонас перевел на меня ставший подозрительным взгляд.

— Мда, кулинар из вас... — и осекся, вовремя уловив мой предупреждающий взгляд. — Может, вам помочь, госпожа чародейка?

Что ж, уже не ведьма — и то хлеб.

— Еще скажи, что ты умеешь, — стыдливо буркнула я и пошла поднимать масленку. На оставшееся от посудины жирное пятно на полу бросила тряпку и потопталась на ней немного, чтобы она впитала грязь.

В конце концов, уметь готовить деликатесы в моем мире не обязательно. Я и сама без пяти минут дипломированная чародейка, да и для кухонных работ придумано много всяких приборов и гаджетов, на самый крайний случай — всегда есть замороженные полуфабрикаты. Так что, с голоду не помру.

Щелкнула пальцами, добавив искру, и мусор убрался обратно в корзину, та встала рядом со столом, а сковородка перестала сердито шипеть и брызгаться.

Йонас еще раз обвел взглядом кухню. На его лице появилось сосредоточенное выражение, словно он что-то обдумывал.

— Ну вообще-то… Если вы мне покажете, как оно все работает… — он кивнул на плиту, — Разносолов не обещаю, но с обедом помогу, — и, отвечая на мой не заданный вопрос и удивленно поднятые брови, добавил, — Когда наши родители умерли, мы с братом остались одни. Родни толком не было, вот и стали жить вдвоем. Инвар работал в кузне, деньги зарабатывал, я в основном домом занимался — стирка, уборка, готовка.

Впервые за сегодняшний день я посмотрела на Йонаса с уважением. Уж если для меня, женщины, уборка в доме сравни апокалипсису в мелком масштабе, то что говорить про взрослого мужчину да еще в средневековых реалиях Шайнвилля, где ни пылесоса, ни искробрызгивателя, только швабра да веник с совком.

— Договорились, — с сомнением кивнула, — Обед в обмен на мои услуги поиска.

Надеюсь, не продешевила. Кто знает, чем этот младший кормил своего старшего, а то может у них основное блюдо — яичница с ветчиной.

— Не вопрос, — Йонас тут же развернулся к столу и покладисто взялся за полотенце. Оно, оказывается, висело рядом, на крючке.

Пока рассказывала и показывала, как пользоваться техникой моего мира, не переставала удивляться. Йонас оказался на редкость сметливым и схватывал все на лету. Только объяснила принцип работы искроплиты, ее четырех конфорок и духовки, как он тут же встал за стол и начал вполне профессионально и быстро разделывать овощи. На лук даже не поморщился, чему я втайне обзавидовалась.

Решив, что теперь Йонаса можно оставить и одного заведовать моим кулинарным хозяйством, я взялась за поиск дочери суконщика.

За те два месяца, что я прожила в Шайнвилле, заклинание поиска выучила наизусть. Терялось в Шайнвилле многое и часто. То коза от стада отобьется, то курица сбежит из курятника и ищи ее по близлежащим подворьям, то половник любимый затеряется среди кухонной утвари. Поэтому раза два в неделю я запускала рунный круг, украшая его искрой, словно вишенкой на тортике.

Правда, людей искать мне еще не доводилось.

Убедившись, что Йонас пока не отрезал себе пальцы ножом, ушла в дальний угол гостиной, который отвела для магических практик. Там в первый же день я поставила в шкаф небольшой комодик на три ящичка. В нем хранила некоторую рабочую атрибутику: уголь и мел для рунных рисунков, велюровую ткань на стол, толстые свечи, несколько разноцветных клубков ниток и два драгоценных кольца — бабулино наследство. С хрустальным инеем, что подарили недавно Милане, конечно не сравнить, но практическую ценность они тоже имели. Золотое кольцо со вставкой из кроваво-красного рубина могло усилить собственные магические силы носителя, правда, ненадолго, и восстанавливалось оно потом пару недель, а серебряное с простенькой гравировкой по ободу впитывал воду в неограниченных количествах. Если упадешь с ним в колодец — будь уверен, не утонешь.

По следам, сохранившимся с прошлого поиска, привычно нарисовала угольком рунный узор. А вот сколько добавить искр? Для поиска мелких предметов хватало одной, для козы призывала две искры, а на взрослую девицу…

— Йонас, — позвала я нежданного повара, — опиши, пожалуйста, свою невесту.

Он задумался, на мгновение прекратив нарезать кубиками картофель.

— Высокая, почти с меня …

Я прикинула на глазок — Изельда, получается, была выше меня на голову.

— Красивая, пухленькая такая. Как матушка Шаллиса из «Трех корочек”.

Хозяйку таверны я хорошо помнила. Ее сложно забыть при росте в полтора метра и такой же широте тела. Впрочем, я зря иронизирую, матушка Шаллиса на редкость добродушная, заботливая и милая, хоть и крикливая, женщина. Свою полноту она порой и сама беззлобно высмеивала, чем неизменно веселила окружающих. Ее любили и было за что.

Значит, четыре искры точно, а если Изельда похожа на тавернщицу, — плюс еще две дополнительные. Только бы за десять не перевалить, а то опять — здравствуй, моя “любимая” бюрократия в виде журналов.

Но Йонас — парень влюбленный, а значит, мог и приукрасить очарование своей невесты, а кое-что и вовсе не замечать. Эх, была ни была, повешу на поисковый круг четыре искры по звезде ветров, две в центр и еще одной усилю заклинание в расчете на вес и рост одной крупной девицы.

Искры одна за другой на миг ярко ослепили и исчезли в рунных символах.

— Ой! — вскрикнул Йонас.

Я резко обернулась. Совсем забыла, что он орудует незнакомыми для шайнвильца предметами.

— Что, обжегся?

— Нет, госпожа ведьма! — он показал мне свои неповрежденные ладони, — Но перед тем, как пропала моя Изельда, было точно такое же свечение, аж в глазах заболело.

Я недоверчиво подняла бровь.

— Ты уверен?

— Абсолютно, госпожа ведь… чародейка.

Но я на поправку даже не обратила внимания, задумавшись о сказанном.

Забавно. Получается, бедняжка Изельда пропала не без помощи какого-то мага-доброхота. Но в параллели Орит искр довольно мало, поэтому она и считалась неподходящей для серьезных магических практик, и чтобы отправить взрослую девицу на расстояние, потребовалось бы очень много усилий.

А кто в Шайнвилле мог работать с искрами? Либо студентка-чародейка на практике, либо кто-то из заезжих гостей. А я не слышала, чтобы городок в последнюю неделю посещал кто-то из других миров. Надо будет проверить в магистрате, не было ли недавно туристов-иномирцев и заглянуть в «Золотую речку». Думаю, в помощи директор турагентства мне не откажет.

Пока размышляла над превратностями судьбы Изельды, по дому поплыли одуряюще вкусные ароматы. Я была безумно голодна и то, что доносилось с кухни, заставляло меня буквально подпрыгивать на месте в предвкушении пиршества. В кастрюле что-то булькало, на сковородке шипело, а мой желудок начал подпевать им в такт.

— Мммм, как вкусно пахнет, — потянулась носом к кухне вслед за ароматами. — И где ты так готовить научился? Неужели дома напрактиковался?

Йонас зарделся от смущения.

— Полгода в столичном цехе кулинаров стажировался, госпожа ведьма.

Одобрительно кивнула:

— Повара тоже творцы в своем роде.

Йонас даже ножкой зашаркал от удовольствия похвалы:

— Никогда не стремился быть кулинаром, но после пения и живописи решил сменить вектор творческой деятельности в сторону чего-то более нестандартного.

Мои брови поползли вверх.

— Где ты таких слов то нахватался? — вот уж не ожидала услышать современные тезисы деловых кругов от человека, который полчаса назад восхищался холодильником и духовым шкафом.

— Не я, это брат так сказал, — Йонас отвернулся обратно к плите и выключил конфорку, — Он очень умный и много читает.

Протянул вторую ложку мне и я тоже присоединилась к снятию пробы.

Это было божественно! Бульон, что я сварила, Йонас дополнил специями и овощами так, что получился не столько суп, сколько густая наваристая похлебка, в которой ложка едва не стояла. Поверху плавали горошинки черного перца и пара лавровых листков.

— А что в сковородке? — я потянулась той же ложкой, на что Йонас строго вытащил ее из моих рук и взамен дал другую.

— Мясное рагу с картофелем и морковью, — и на вкус оно оказалось не хуже, чем похлебка. — Но ему еще надо настояться, поэтому рагу вам на ужин, госпожа ведьма.

— Ну, судя по вкусу, вектор ты сменил очень удачно.

— Брату нравится моя стряпня, я в принципе и учился, чтобы его побаловать.

Я потянулась снять вторую пробу с похлебки, но Йонас категорично прикрыл кастрюлю крышкой и начал расставлять тарелки на стол. Два комплекта.

Что ж,он прав, пока идет поиск, можно и перекусить.

— А ваши родители давно умерли?

Йонас запнулся на полпути от серванта к столу и я только сейчас поняла, что вопрос-то не очень корректный.

— Девять лет назад. В доме ночью пожар случился, они и угорели. Мы с Инваром выжили, потому что на речку убежали, а они..., — он замолчал, вспоминая тот страшный день. Поджал губы, нахмурил брови, но все равно я заметила слезы в глазах. Тихо выругалась на свой длинный язык. Парень до сих пор тосковал по родителям, а я так не вовремя напомнила о потере. — С тех пор обо мне только брат и заботится. А для него главное, чтобы я доволен был и ни в какие происшествия не попадал.

— А из взрослых родственников никого нет?

Он отрицательно покачал головой.

Печальная история, конечно. Выжить двум мальчишкам в средневековье да не стать преступниками, — дорогого стоило. Я смутно помнила Инвара — высокий, плотный, мускулистый. Брутален, как сказали бы в моем мире, но вежлив и очень порядочен. Он приходил всего лишь попросить наложить заклинание крепости на его инструменты. Дела на пять минут, но Инвар благодарил так, словно я ему золотое ожерелье с бриллиантами подарила.

Теперь же после рассказа Йонаса кузнец мне открылся с другой стороны. Вытянуть на себе дом со всем хозяйством и вырастить младшего брата — это та еще задача. Молодец Инвар, смог. Сдюжил. Неудивительно, что он и мне предлагал помощь по дому. Явно понимал, каково это — жить одному.

В это время поисковое заклинание прозвенело, показывая что поиск завершен.

Я нахмурилась. Обычно при успешном финале над кругом символов висело дымчатое изображение того места, где находился потерянный предмет, а его контуры слегка подсвечивались. Но сейчас руны погасли без визуального маяка. Ошибки быть не могло, поиск никогда не сбоил, а значит…:

— Знаешь, Йонас, Изельды нигде не обнаружено.

Он только-только закончил разливать вкуснющий супчик по тарелкам и испуганно обернулся с половником в руке:

— Что значит — нигде?

Я кивнула на потухшие руны:

— В пределах пятнадцати километров ее точно нет.

— Пятнадцати чего?

Я мысленно перевела привычную мне метрическую систему расчетов в принятые у шайнвилльцев мили.

— В девяти милях.

Инвар охнул:

— Так где же она?

— Вот поедим, — начала убирать уголь в верхний ящик комодика, — и пойдем на место вашей прогулки. Будем искать там зацепку.

— Ночью на кладбище?! — его глаза стали похожи на блюдца, а ужас в них можно было половником черпать.

Я замерла над комодиком, физически ощущая, как темнеет в глазах, кровь отливает, руки немеют:

— На кладбище? А что вы там со своей невестой забыли?

— Так Изельда же показывала место для свадебной церемонии.

— На кладбище?!

— Мы же днем ходили. Днем не страшно.

На кладбище?