Особенности преддипломной практики

Глава 25

— Доча, обедать идешь? Все стынет уже, только тебя ждем!

Я нехотя закрыла книгу и вышла из комнаты. Голодна ты или нет, мою маменьку это вообще не волнует. Раз пришло время обеда, значит нужно идти обедать.

На кухне уже сидела вся семья — родители, младший брат Сашка и бабушка. В тарелках дымился свежий рыбный суп, в цветастой хлебнице нарезан батон, в кружки налит холодный вишневый компот.

Все очень вкусно даже на вид... Но есть мне не хотелось. Как и предыдущие две недели после моего возвращения домой.

Нет, это не практика закончилась. Это меня временно от нее отстранили. Сказали, что необходимо тщательно все проверить и удостовериться, что никакие мои действия не привели к тем результатам, что увидела комиссия в день своего прибытия на Орит.Что это не я испоганила казенную мебель и бытовую технику, не я вела себя неподобающе, не я истратила пять тысяч магических искр за раз. Не, ну а чё? Дурное дело ж нехитрое. Вбухать все накопители в портал, истратить сумму равную стипендиям за пять лет в новые шкафчики, стол и холодильник, ну и вишенкой на тортике влюбить в себя местного уважаемого жителя до потери сознания. Видимо, комиссия решила, что я для Инвара каждую ночь канкан танцевала на том самом новом столе и в такт прихлопывала дверцой холодильника. Да, соглашусь, тут любой обалдеет и станет вести себя неадекватно. Чего уж говорить про незакаленных жителей иных миров.

Конечно, за меня вступились Странник, мэр Маттеус и куратор. Градоначальник даже бумаги специальные написал, что ни к моей практике, ни к моей личности ни он, ни горожане никаких претензий не имеют и я вполне достойно представила любимый университет в чужом мире. Комиссию это не сильно убедило, хотя бумажку в мое дело они прикрепили.

Да и тот факт, что в Шайнвилле обнаружили столько потенциальных магов, а значит с магией на Орите оказалось несколько получше, чем показывали ранние исследования, добавило плюсов в мою копилочку.

Да, да, у всех отравленных шайнвилльцев диагностировали положительные результаты на тесты определения магических способностей и в скором времени Арлитский университет пополнится на еще нескольких новых студентов. Правда, пожилая Мирен Вальт в силу возраста, а бабульке исполнилось на днях восемьдесят два года, отказалась уезжать и обучаться новому и интересному. А маленькую Янину было решено пока оставить дома до окончательного излечения. Я, как и обещала, отдала ей лекарство мерзейшества и девочка быстро пошла на поправку. А остальные жертвы уже вовсю паковали свои вещички.

Как и братья Верренсы. Кузню они продали кузенам Йарну и Йохану, домашнее хозяйство — соседу, который давно облизывался на добротный двухэтажный дом и шикарный палисадник. Сами же перебрались в мой родной Совиный град и обживались в университетском кампусе. Деньги по совету той же Ольги Леонидовны Верренсы положили в банк, так как университет обеспечивал студентов из других миров полным пансионом.

Инвар даже в гости приглашал. Это было первое, что он сделал, когда взял в руки новенький искрофон и набрал мой номер. Я пообещала на днях зайти и взять их с братом на прогулку по городу. А Йонас на удивление молниеносно освоил соцсети и мы каждый вечер теперь болтали с ним по сети. И — да, я таки выполнила свое обещание и подарила братьям словарик эльфийского матерного.

Пару раз на мой адрес приходило почтовое извещение. Адресом отправления значился Сельфар, столица Ильфарийской империи. Я не пошла получать посылку. Мне ничего не было нужно ни от императора, ни от его родственников, а тем более друзей. Ушастых мне за время практики на Орите хватило по горло, хотя надо отдать должное Сэлгрину — он как мог защищал меня перед комиссией. Так же поднял контуры на чердаке, показывая, что это именно Тауриэль, мать его ильфарийскую королеву, вскрыл шкафы и украл накопители. Умудрился где-то найти останки горелой мебели, на которой отчетливо виднелись следы эльфийской магии.

Но меня все равно отстранили «до выяснения обстоятельств».

Мои друзья — Мила, братцы Уховы и даже Виктория Козловская, как могли поддерживали и я регулярно получала от них открытки и веселые картинки в стиле «не унывай», «держи нос по ветру, а хвост пистолетом», «мы за тебя всех побьем, а кого не догоним — на лету заплюем». В общем, они старались и отрывались как могли. Но помогало мало.

— Так, давай садись, — раскомандовалась матушка. Она всегда, когда не знала, как себя правильней вести, начинала командовать. — Суп сьесть обязательно, хотя бы пол-тарелки!

— Мам, а можно мне тоже пол-тарелки? — заныл братец. — А то я уже чипсов наелся.

— Я тысячу раз тебе говорила, не есть ничего перед обедом!

— Ну, ма-а-а..

— Нет, я сказала! — и матушка добавила в его тарелку еще половник густой жидкости с овощами и куском белой рыбы, — Ешь! Суп полезен для желудка!

Папа с бабушкой предусмотрительно молчали. Бабуля ломала ломтик хлеба на небольшие кусочки, отец делал вид, что очень занят переключением каналов телевизора. Фильм, еще один фильм, какая-то публицистика на тему столетней давности войны, документалка про пингвинов на далеком севере, новости...

— О, оставьте новости! — попросила матушка, следящая одним глазом за Сашкой, а вторым — за телевизором.

— Да ты их и так каждый час смотришь на кухне! — возмутилась бабуля.

— И что? Мало ли что новое случится, а мы не узнаем? Все равно смотреть больше нечего!

Папа пожал плечами, переглянулся отдельно с бабулей, отдельно со мной и оставил новостной канал. Экран телевизора на миг погас, подхватывая искру для новой трансляции, и тут же осветился в сиреневые цвета онлайн-канала.

— ... в ходе недавней дипломатической поездки в столицу Карна Им-Ир-Ти, как заявил официальный представитель...

— Ну вот что эти политики таскаются туда-сюда? — возмутилась бабуля, бросив на хмурую меня косой взгляд. — В своем мире, что ли, забот нет? Нам этот Карн сдался как собаке пятая нога.

— Ну вот как раз там то и есть пятиногие собаки! — фыркнул Сашка, прихлюпывая суп.

— Ага, и к нам их давайте тащить! Пятиногие собаки, двухвостые коровы, еще что?

— Мам, ты чего взьелась то? — подал голос папа, — На то они и дипломаты, чтобы ездить по другим странам и мирам и устанавливать новые ...

— Ага, ездить! Вон, одна уже доездилась! — в сердцах кивнула на меня бабушка, — Говорила я вам, нечего ребенку делать на этой практике! А вы одно заладили — пусть едет, пусть едет, ничего плохого не будет! Вот вам, пожалуйста! Уволили деточку! А все вы!! — ткнула бабуля пальцем в каждого из родителей.

Она была непоколебимо убеждена, что именно мои папа с мамой виноваты. И сколько мы ее ни уговаривали, ни объясняли, что без практики диплом не действителен, что со справкой я не считалась бы полноценным специалистом... Нет! Любимую внучку обидели и виноваты в этом ее неразумный сын с женой! А еще добавило спирта в факел бабулиного негодования то, что родители не таскались в университет и не просиживали там дни и ночи, требуя восстановить деточку в практике. Они просто ждали информации, как и было велено Ольгой Леонидовной. Но бабуля то у меня боевая! Ей надо в бой, ей надо вперед на баррикады, ей надо всех защитить и всем показать, при этом обычно не самое цензурное! Если бы здоровье позволяло, сама бы поехала и взяла бы деканат штурмом!

Она сможет, я знаю.

— Ну, мам! — папа снова подал голос. Они с матушкой тоскливо переглянулись, понимая, что этот ураган уже не остановить.

— Не мамкай мне тут! — бабушка и правда разошлась не на шутку, — Весь в отца! Ребенка обидели, с практики прогнали, дрянь всякую на лоб налепили, а он сиднем сидит и чего-то там выжидает!! Да будь моя воля...

Пока бабуля рассказывала в лицах, где она, кого и как, я снова уткнулась в телевизор. А там как раз начали показывать репортаж о визите в Совиный град их императорского величества всея Ильфарии Мартелла Шестого, известного мне как третий принц старшей линии Тауриэль. Светловолосая скотина в белоснежном камзоле степенно вышагивал вдоль строя солдат, надменно задрав подбородок и презрительно поглядывая на окружающих с высоты своего титула. К нему быстрым шагом подошел наш президент и Таэль с явным недовольством протянул ему руку для пожимания.

Я сердито фыркнула. Тоже мне, высокородный император! Я то помню, как матерился грузчиком этот «да здравствует его императорское величество», когда пил мой отвар и еле-еле передвигался по стеночке до туалета.

Меня аж перекорежило от злости и Сашка ударил под столом по коленке.

— Эй, Марго, ты чего?

Я едва кивнула на экран телевизора. Тот глянул на экран и со взрослым для тринадцатилетнего пацана видом кивнул:

— Это который клеймо тебе поставил?

— Нет, друган его!

Сашка сочувственно что-то промычал, заглатывая очередную ложку супа.

— Что?

— Я говорю...

И тут прозвенел дверной звонок.

Мы переглянулись.

— Ждем кого-то? — спросила мама.

— Нет, — в унисон ответила вся семья.

— Может, это из университета? — резонно предположила бабуля, — Сашка, давай беги, глянь, кто там.

Брат вихрем сорвался из-за стола, лишь бы не доедать остатки супа. Минута, вторая, и тут из коридора донеслось очень странное «вау!». Едва слышное и сдавленное, как будто Сашке пережали горло. Мы резко подскочили на выход из кухни, захватив с собой кто что успел — я полотенце, мама нож, отец табуретку, а бабуля... Она только-только начала вставать из-за стола, но с таким угрожающим видом, что на месте разбойников, я бы очень призадумалась и сменила профиль работы.

В принципе, этому гостю я посоветовала бы реально кое-что в жизни поменять. Как минимум расу. Потому что к ильфарийцам с недавним пор я относилась с очень большим негативом.

Сэлгрин стоял в нашем маленьком коридорчике в торжественном костюме корпуса Странников. Белый воротничок, черный китель с двумя звездами героя на правой стороне груди, а под ними орденская планка в несколько рядов. А Сэлгрин то оказывается далеко не обычный Странник. Интересно, он нацепил на себя все имеющиеся у него регалии или в закромах еще что-то завалялось? В руках эльф держал черную бархатную папку, видимо, с документами.

Сашка не сводил с ильфарийца восторженного взгляда. Естественно, бредить пол-жизни корпусом Странников, знать всю атрибутику и звания, различия формы и рисунки петлиц, и вдруг неожиданно увидеть Странника в своем коридоре!

— Местра! — Сэлгрин склонил голову, завидев меня. Я отложила полотенце в сторону.

— Неожиданный визит, местр Сэлгрин, — поздоровалась я. — Вы просто на чай заглянули, мимо проходя, или по какому-то важному делу?

— По важному, — он с легким недоумением посмотрел на моих родителей. Матушка убрала за спину нож, отец опустил табуретку. А тут и бабуля доползла из кухни. Встала, руки в боки уперла.

— Ну, Маргарита Батьковна, — это она уже мне, оценив костюм пришельца, — Что гостя в прихожей держишь?

— Благодарю, мистир, — ответил ей Сэлгрин церемониальным поклоном, — У меня официальный визит и хотелось бы, чтобы при нашей беседе присутствовали все члены семьи местры Роговой.

Мама метнулась в большую комнату прибираться. Судя по доносящимся оттуда звукам, она просто распихивала и раскидывала вещи в шкаф, за диван и куда угодно, лишь бы влезло. Отец кашлянул и протянул руку:

— Владимир Леонидович, — А это моя мама Элла Львовна и младший сын Александр.

Сэлгрин точно так же склонил голову перед моим отцом и по простому протянул ладонь Сашке.

— Сэлгрин ди Андаре, четвертое подразделение Корпуса Странников.

— Вау! — только и смог повторить братец, тряся руку эльфа так, словно пытался ее себе на память оторвать.

— Проходите, пожалуйста! — мама позвала нас всех в комнату.

Как она умудрилась за пару минут превратить довольно захламленную комнату в стерильный музейный кабинет — уму не постижимо. Диван оказался застелен большим белым покрывалом, на котором четко видны были следы сгибов. На столе, за которым брат обычно играл в приставку, а папа разбирал какие-то свои электронные устройства, лежала теперь лишь цветастая вязанная салфетка. На нее мама водрузила старинные часы с механическим циферблатом, оставшиеся в наследство от дедушки. Окна полностью зашторены и я так подозревала, что это не случайно. Судя по большой тени за окном, матушка, что не смогла уложить в шкаф, выкинула на балкон.

Родители чинно расселись на диване, посадив в середину бабушку, как наиболее уважаемого члена семьи. Брат застыл статуей рядом со Странником, не отходя от него ни на шаг. Ну а мне пришлось встать у стола.

— Уважаемая местра Рогова, — обратился ко мне Сэлгрин, раскрывая папку и доставая какие-то бумаги, — По определенным причинам его императорское величество Мартелл Шестой не может лично поблагодарить вас за оказанные ему недавно ценнейшие услуги, но он попросил меня в частном порядке передать вам благодарность от всего государства Ильфарии.

Я медленно кивнула, понимая, что сейчас будет что-то. И не ошиблась.

— Когда мы с вами разговаривали о той помощи, что вы оказали его императорскому величеству, то вами были выдвинуты определенные условия.

— Доча! — прошипела с негодованием мне матушка, а бабуля подмигнула и победно ухмыльнулась, — Моя деточка!

— Так вот, — Странник сделал вид, что не заметил семейных знаков внимания, — Исполняя обещанное, я объявляю, что государство Ильфария признает деяния местры Маргариты Роговой как неоценимые и...

— И неоцененные, — пробурчала я, припоминая, о чем конкретно был наш уговор с Сэлгрином. Деньги, драгоценности и земельный участок.

— Поэтому Ильфарийская империя со всей благодарностью передает в дар местре Маргарите Роговой участок недвижимости на территории столицы Сельфар, — Странник протянул мне лист пласт-бумаги с королевскими вензелями, — Также на имя местры Маргариты Роговой в Сильфарийском национальном банке открыт счет на пятьдесять тысяч крон, — мне в руки дали еще пару бумаг.

— Почти два миллиона! — папа быстро перевел эльфийскую валюту в арлитские деньги, а мама ахнула.

— ... А так как иномирец не имеет права ни владеть недвижимостью в Ильфарийской империи, ни открывать счета в наших банках, то Ильфарийская империя награждает местру Маргариту Рогову гражданством со всеми полагающимися привилегиями и обязанностями.

Мне в руки упала еще одна бумага.

Я ошарашенно оглянулась на родителей:

— Так я что, теперь ильфарийка, получается?

— Вот такие дела, ребята!

Братья Верренсы синхронно переглянулись и нахмурились.

Выглядели они сейчас, конечно, сногсшибательно.

Мощный торс старшего Верренса был затянут в светлую рубашку и жилет, на шею Инвар повязал темный галстук в тон. На крепких длинных ногах — черные джинсы и сапоги-казаки. Рукава рубашки закатаны по локоть, открывая накаченные тяжелой работой в кузне руки. Плюс модная стрижка с почти выбритыми висками.

И если Инвара в таком стильном костюме увидеть было неожиданно, то высокий и по-женски хрупкий Йонас в легком бледно-голубом джемпере и зеленых брючках, подвернутых у щиколоток, выглядел на удивление органично. Словно всегда так и ходил. Волосы зачесаны назад, на шее болтаются новомодные наушники на ярком шнуре.

В общем, обыкновенный брутал и типичный городской хипстер. Никто бы сходу и не опознал в этих двух парнях исконных жителей довольно архаичного по образу жизни мира.

Но на брутала заглядывались многие молодые девушки, а на хипстера — женщины возрастом постарше. Кто-то просто мило улыбался, кто-то — не сводил восторженного взгляда, а пара девиц даже попыталась неловко упасть перед Инваром. Не сработало. Во-первых, тот был закален глубокими реверансами Иржины Дивайн. Хотя, конечно, шайнвилльская мода с тугими корсетами и длинными юбками не шла ни в какое сравнение с открытыми и откровенными нарядами арлитских женщин. Короткие, порой до самого сокровенного, юбки, узкие до неприличного брюки, дерзкие стрижки и яркий макияж. Все это в первые дни вызывало у Инвара легкий шок и покраснение щек до уровня вареной свеклы, пока не привык.А во-вторых, чувства ко мне у бывшего кузнеца за прошедшие две недели так и не исчезли. Хотя, подозреваю, временно поутихли под наплывом новым эмоций и впечатлений.

Мы медленно прогуливались по университетскому парку в сторону центра города. И мне надо было подумать и разложить случившееся по полочкам, и ребятам — познакомиться с Совиным градом, ставшим их местом жительства на ближайшие пять лет. Погода была хоть и солнечная, но прохладная, начало осени как никак, поэтому я накинула на плечи теплую кофту.

— Госпожа... Эм, Маргарита...

— Марго, — в очередной раз поправила я Инвара. Ему было очень непривычно называть меня на «ты», но он старательно учился и впитывал новый для него мир с особым усердием. Как будто поставил себе целью стать своим для моего мира.

Чтобы стать своим и для меня.

Я это оценила. Видела, как ему было сложно принимать то, насколько моя привычная жизнь отличалась от той, что предлагал мне он. Автомобили и квадроциклы, метро и самолеты, небоскребы с исчезающими в облаках этажами, супермаркеты, в которых можно найти почти любой продукт в двадцати вариациях, компьютер и искрофон со свободным доступом к такому массиву информации, что и у арилитца порой от него голова кругом идет.

И женщины. Женщины, которые работают наравне с мужчинами. Развлекаются наравне с мужчинами. Ведут себя так же раскованно, как мужчины. Которые свободны в своем выборе и сами решают, кем они хотят быть и как хотят прожить свою жизнь.

— А чего от вас хотели в деканате?

— От тебя...

— Да, от тебя.

Я коротко вздохнула.

***

Деканат я посетила позавчера, сразу же после неожиданного визита Сэлгрина. Хотя «посетила» будет не совсем уместным выражением. Странник попросту приказным тоном распорядился мне одеться, спуститься вниз и ждать его у машины. Сам остался о чем-то переговорить с моими родными, куда включил даже младшего братца. Вышел Сэлгрин минут через десять и все это время я стояла на улице на холодном ветру и усердно делала вид перед соседями, что не имею аболютно никакого отношения к роскошному лимузину с посольскими номерами.

Профессор Шульцман, тот самый старикан с хриплым голосом и старыми очками в роговой оправе встретил нас с распростретыми обьятиями. Я узнала о себе так много нового и интересного. Какая я чудесная студентка, талантливая умница и творческая личность. Что все профессора умоляли чуть ли не на коленях не выгонять меня из университета, ведь все произошедшее лишь чудовищное недоразумение. Что я в любой момент...

— Вы можете в любой момент вернуться на Орит, мэр Маттеус заверил со всей ответственностью, что лучшей практикантки в Шайнвилле еще не было и горожане с огромным удовольствием продолжать работать с вами, Маргарита Владимировна, — профессор Шульцман покосился на Сэлгрина, — Однако, вы можете выбрать для прохождения практики и какой-нибудь другой мир. Мы предоставляем вам такую возможность абсолютно бесплатно! Например, Ильфария. Как вам, Маргарита Владимировна? — он хрипло кашлянул и отошел в сторону, уступая место передо мной Сэлгрину.

— Местра Рогова, полагаю, вряд ли захочет вернутся туда, где еще недавно ее арестовали по подозрению в отравлении горожан, — ледяным голосом, словно констатируя свершившийся факт, произнес ильфариец, — К тому же на Ильфарии у местры появились неотложные дела. Надо поработать с некоторыми документами, осмотреть некоторую недвижимость и встретиться с некоторыми лицами, — и он многозначительно посмотрел на мой лоб.

«Цветок семи грез» после моего возвращения домой о себе никак не напоминал, но я ожогом постоянно ощущала его на коже. Поняв, на что намекает Странник, я повернулась к профессору:

— Я буду благодарна за возможность смены места практики. Думаю, Сильфар..., — и Странник коротко кивнул, подтверждая мой выбор, — ... вполне подойдет.

— Вот и чудненько! — профессор Щульцман с облегчением выдохнул, словно со страхом ожидал моего решения, и тут же позвал секретаря, — Наталья! Наталья! Ты подготовила сопроводительные письма и личное дело Роговой Маргариты? Наталья...?!

Мне очень хотелось переговорить с глазу на глаз с Ольгой Леонидовной и, возвращаясь домой, я надеялась встретиться с ней в коридорах университета, но не повезло. Загривком чувствовала, что никакого выбора мне не давали и в моем новом назначении на Сильфар что-то не то. Попахивало оно слишком... не ароматно. Я понимала, что без белобрысого императора тут не обошлось. Хотя любой другой студент на моем месте танцевал бы от радости, сохранив за собой и практику и возможность получения полноценного диплома, мне же было не по себе.

До куратора я дозвонилась уже поздно вечером, когда мои родные легли спать.

— Марго, детка..., — Ольга Леонидовна выглядела очень уставшей и почему-то испуганной. Под глазами темные круги, из прически выбиваются пара прядей, а пальцы нервно постукивали по клавиатуре. — Я не понимаю, что происходит, но мне все это не нравится. Вчера к нам приезжал Странник ди Андаре и очень долго разговаривал с профессором Шульцманом и деканом твоего факультета. А сегодня тебе вдруг неожиданно предлагают Сильфар? Мало того, об этом лично просил молодой император, а ему, сама понимаешь, никто откзывать не будет. Возможно! — она сделала долгую паузу, — Возможно, Мартелл Шестой хочет облагодарить за свое спасение, но ..., — она недоуменно пожала плечами, — У нас и раньше были студенты, у которых практика складывалась ... сложно, но никому из них не предлагались другие миры для продолжения работы! Они возвращались туда, откуда их отзывали! — куратор потерла переносицу, — Как тебе практиковать у ушастых? Твои магические способности на среднем уровне. Любой эльфийский подросток сделает тебя двумя пальцами, — и она снова пожала плечами, выражая крайнюю степень непонимания происходящего, — В общем, будь там очень осторожна, Марго. Никому не доверяй, подозревай каждого, чуть что — зови меня и возвращайся обратно, — я закивала головой, как кукольный болванчик, — И вот еще что. Сэлгрин настоятельно просил, чтобы ты зашла на почту и забрала какую-то посылку. Понимаешь, о чем речь?

Я понимала. Но абсолютно не хотела что-либо получать из Ильфарии. Хотя... Может быть там какие-то документы на мой новый дом или счет?

Но сомнения по поводу сильфарской практики увеличились в десятикратном размере. Если уж такой тертый калач как Ольга Леонидовна подозревает, что дело нечисто, то...

С другой стороны, если подумать разумно. Я всего лишь студентка Арлитского Университета, проходящяя преддипломную практику. Да, случилась история с наследным принцем, я оказала ему помощь, он благодарит в ответ предложением практики в более привычных для меня условиях. Все-таки Сильфар это не Шайнвилль. Собственно, почему надо видеть обязательно какие-то скрытые мотивы? Тихо досижу до получения диплома, в котором будет написано, что я проходила практику в одном из самых магически развитых и приспособленных миров. А это в свою очередь даст мне возможность получить более выгодные карьерные предложения.

Так что, может оно все не так уж и плохо?

Мила, которой я позвонила после разговора с Ольгой Леонидовной, меня поддержала:

— Я тоже не вижу серьезных проблем. Практиканты ильфарийцам нужны как собаке пятая нога, поэтому дергать какими-то поручениями и заданиями тебя скорее всего не будут. Считай, что ты выиграла джекпот, — она выставила большой палец вверх. — Тем более, что Ильфария — это один сплошной курорт. Синее море, яркое солнце, зеленые пальмы и теплый песочек. Расслабишься, позагораешь в свое удовольствие, в море искупаешься. Два года в таком месте да еще и бесплатно — да это настоящий рай!

И тут мне в голову пришла мысль. Хорошая, что удивительно, и вовремя, что еще удивительней.

— А где сейчас наша королева бензоколонки?

— Ты про Козловскую?

Мы уже знали, что зовут ушастую дворянку совсем по-другому, но ее характеру так подходила эта фамилия, что мы не могли от нее отказаться.

— Может поговорить с ней? Вдруг что посоветует?

— Мы ведь сейчас о Козловской говорим, да? — иронично подняла рыжую бровь Мила и горестно вздохнула, — Не получится, она второй день в Совином граде прохлаждается.

А вот тут я удивилась:

— Ее тоже отозвали с практики?

Мила мгновенно вызверилась:

— Не помешало бы! За все то, что она своим побегом устроила. Выпороть так точно надо! — подруга зло сложила руки на груди, — Ты не представляешь как мы тут все перетряслись за нее, а она, оказывается, прохлаждалась неподалеку! Хоть бы предупредила! Записочку оставила! «Не ищите, я сбежала туда-то и туда-то»!

— Ага, и адрес, где искать вплоть до уточнения в каком шкафу.

— Было бы неплохо! Поставь себя на мое место: эта мымра белобрысая исчезла, каждый день народ валит со своими проблемами, так еще и неизвестная девица прячется у меня под окнами.

— Ты про Изельду Штерн?

— Про нее, красавицу! — Мила недовольно тряхнула распущенной копной волос и мне показалось, что на экране вспыхнул самый настоящий костер, — Твою, кстати, красавицу.

И тут я вспомнила вопрос, который периодически меня ставил в недоумение:

— А что вы такого наговорили ей, что она наотрез отказалась выходить замуж? У нее ж тут и жених был, и фата, и место на кладбище.

— Как продумано! — восхитилась Милана. — Вместе по жизни до последнего вздоха!

— Ну на тот момент, у парочки планы были не настолько далекоидущие. На кладбище просто планировалась свадьба.

— Хм, неожиданно.

— Не то слово! Так что вы невесте наговорили-то?

Мила выдохнула:

— Некогда мне было с ней разговаривать. Да и ревела она постоянно. Сначала от испуга, потом от голода. В общем, я собрала твоей Изельде поесть и посадила перед телевизором. На весь день. Там сериал какой-то шел, типа сивалийской «Любовной агонии», его и поставила.

Мда. Вот что надо закупить в Шайнвилле для тотального приобщения к современной цивилизации — телевизоры! А сериалы это вообще азбука жизни. После них все женщины мигом осознают необходимость получить образование. А то что это за цель в жизни — выйти замуж?

— Ладно, возвращаемся к нашим баранам. Так что с Козловской?

— Я ж говорю, она в Совином граде. Знаю, что заходила в кампус, ее там видели.

— А живет у дяди? — уточнила я, раздумывая, как бы подгадать встречу с Викторией. Ах, простите за мой франсайз, с ее светлостью высокородной местрой Виккилин ди Арнатали.

— А он и не дядя, — огорошила меня Мила.

— То есть?

— Сайран. Вольноотпущенник.

Ильфарийцы, конечно, гордятся своей высокоразвитой цивилизацией, но исправительно-трудовая система для проштрафившихся сограждан у них оставляет желать лучшего. В качестве одного из наказаний для преступника они лишают его свободы, но не заключая в тюрьму, а отдавая в рабство. Чаще всего потерпевшему. До полного искупления вины на усмотрение хозяина.

Мда, такое себе правосудие.

— И что, этот сайран на самом деле был рабом?

— Флестом. Рабы у них называются флесты, — хмыкнула подруга, накручивая на палец рыжий локон, — Так что ты там будь аккуратней, дорогая. Лишний раз не поленись бабульку через дорогу перевести.

— Особенно, если не просит.

Да уж, что-то ильфарийское гражданство мне перестало казаться хорошей идеей.

Милана вдруг ойкнула, выматерилась и задергала волосы.

— Не рви, а то без кудрей останешься! — посоветовала я, глядя как подруга безуспешно пытается вытащить локон, запутавшийся в кольце на пальце.

— Да меня это кольцо уже ... , — прошипела Милана. Психанула, подхватила на палец искру и безжалостно обрезала прядь. — Слушай! — ее осенило, — Может я тебе его отдам?

— Хрустальный иней? Ты сбрендила?

— А что не так?

— Во первых, это подарок тебе, во-вторых он же стоит...

— Вот именно! Это был подарок мне, а значит я могу делать с ним, что захочу. А во-вторых, подруга, ты уезжаешь в мир, где будешь слабее младенца...

— Да ладно! — что-то в последнее время все очень плохого мнения о моих способностях, — Я не настолько уж и плоха!

— И кто это тебе сказал? Белобрысое выосчество, которое тебя же и обворовало?

— Чистая случайность!

— Разумеется! Поэтому, чтобы тебя там еще раз не обворовали, забирай кольцо. Будет небольшой запас искр, если что — хоть на помощь позвать сможешь!

— Да не нужна мне никакая помощь!

— Мне видней, Моргана! Я сейчас его тебе порталом кину.

— Остань...

А на почту я зашла. Посылкой оказалась небольшая коробочка с двумя стеклянными флаконами, в которых бултыхалась какая-то жидкость, налитая аж под горлышко. Я открыла один и принюхалась. То лекарство, которым поил меня мерзейшество после отравления. Оставить или выбросить? С одной стороны, мне ничего не надо ни от Валосиреля, ни от Мартелла Шестого. Хватит, посчастливилось уже. С другой стороны, лекарство было действительно отличным, грех такое выкидывать.

В общем, пока решила оставить. Но только пока.

***

Я прокрутила кольцо с инеем на пальце. Как Милане удалось заставить меня его взять — ума не приложу. Догадываюсь, что это ее личная рыжая магия.

— Мне восстановили практику. Деканат счел меня невиновной в произошедшем, хотя и попеняли за «планируемый брак» с местным жителем, — и я остро глянула на кузнеца.

— Да, неудобно получилось, — понурился здоровяк и аккуратно поправил на мне кофту, чтобы не сползала, — Поверьте, госпожа Моргана...

— Марго.

— Да, Марго. Поверьте, госпожа Марго, я не хотел поставить вас в такое неудобное положение.

Мда, хотел бы — поставил бы в более удобное, сыронизировала мысленно я и хмыкнула. Если Йонас с первых же минут встречи ухватил меня за локоть и вел себя как давняя закадычная подружка, то Инвар, хоть и переоделся в современное арлитское, но привычки менял с гораздо бОльшим трудом.

— Это была всего лишь случайность. Не вините себя.

— И получается, что вы опять вернетесь в Шайнвилль? — с грустью спросил Йонас.

— Нет. Селгрин передал деканату очень настойчивую просьбу его величества Мартелла Шестого, чтобы я проходила практику в Сильфаре, столице Ильфарийской империи.

— Получается, мы в любом случае расстаемся надолго? — теперь уже Инвар грустно завздыхал.

— Получается так, — кивнула я.

— И снова я вижу тебя в окружении посторонних мужчин, моя ириль! Да быть того не может!

Я резко обернулась.

Неправда! Может!

Он стоял под деревом, красивый как солнечный луч, пробивающийся сквозь мрачные серые тучи! Мерзкий, как нечистоты, которые выливаются на газон из прохудившейся канализационной трубы!

Мэльст Валосирель собственной персоной. Темные брюки на стройных ногах, черная рубашка под удлиненным по эльфийское моде камзолом с богатым серебристым шитьем. Яркие синие глаза смотрели с восхищением на меня и с презрением на братьев Верренсов.

Сердце зашлось в томном восторге, а разум саркастично ухмыльнулся. Я была влюблена в Валосиреля, как мартовская кошка по весне, и ненавидела его, как благородная львица подлую гиену!

Все эти две недели я безумно по нему тосковала. Искала его в толпе взглядом, пристально вглядываясь в каждого высокого темноволосго мужчину. По ночам вспоминала его горячие страстные взгляды и снова ощущала на губах тот единственный поцелуй. В сети, когда родные не видели, искала любую информацию про Дом Валосирелей, знала, как выглядит его отец и жена, выучила наизусть его биографию.Несколько раз пересматривала коронацию Таэля от разных телекомпаний, надеясь увидеть хотя бы затылок Мэльста.

Но мозгом понимала, что все это становиться похожим на безумие. И да, я узнала, почему меня так не отпускают мысли об ушастом мерзавце. «Цветок семи грез», что он мне поставил, создавал в своем носителе мощное чувственное желание к хозяину заклинания. Как правильно тогда сказала Козловская, такие печати ставят друг другу ильфарийские любовники. Для ушастых это обычная практика, с недавних пор такими прелестями эльфы начали отмечать и своих иномирских женщин. Я неоднократно видела в Совином граде девушек с похожими рисунками на лбу. Контуры и цвета разные, значение — одинаково. Они были любовницами ильфарийцев. Да, да, теми самыми красавицами, на которых ни один ушастый никогда не женится и детей от которых никогда не признает.

Отличие между нами в том, что я своего согласия на эту «алую метку» не давала!

Перед глазами полыхнула красная молния и я схватилась за лоб. И тут гора мускулов рядом со мной зашевелилась:

— Ублюдок! — коротко рыкнул бывший кузнец и в мгновение ока очутился рядом с ушастым высокородием.

— Инвар, нет! — но остановить его не успела.

Один удар, второй, третий... И все впустую. От мощных атак кузнеца Мэльст уходил легко и непринужденно, словно танцевал. Все доставалось дереву позади мерзейшества. Щепки летели во все стороны, когда кулаки Инвара впечатывались в жесткую кору, но тот не прекращал попыток хотя бы задеть благородную сволочь.

— Я...! Да я убью тебя..! За госпожу Моргану...! — и каждое слово сопровождалось отдельным ударом и замахом.

А Мэльст, казалось, просто издевался над здоровяком.

— В следующий раз возьми чуть правее! — комментировал он с глумливой улыбочкой, — Нет, нет, еще правей! — щепки полетели с удвоенной силой, — Вот, умничка! Молодец! И вон ту ветку сломай, она кривая! — на землю упало небольшое бревнышко, — Не эту, идиот, следующую! Впрочем, чего я жду от недоразвитого клисса...

Йонас, видя весь этот цирк, пару раз порывался броситься на помощь брату, но я с силой его удержала.

— Куда?! Они зашибут тебя как котенка! Инвар по недоразумению, а этот гад — специально!

— Да он же...! Он же..!

— Скотина, согласна! — я удерживала парня за ремень, как собачник — рвущегося с поводка зверя. И пусть этот зверь не алабай, а всего-лишь карликовый пинчер, но нагавкать и укусить он тоже сможет.

— Я про Инвара вообще-то! — обиженно повернулся ко мне пинчер, — Госпожа чародейка, ему ж помочь надо!

А Мэльст играл с алабаем в светлой жилетке словно с маленьким ребенком. И я понимала, что лезть сейчас туда никак нельзя. Алабай меня зашибет и не заметит в боевом угаре, а мерзейшество... Я была уверена, что драться с кузнецом честно, как с равным, он не будет.

Заозиралась в поисках подходящей помощи, но гулявшие неподалеку мамочки с детскими колясками на первой скорости убегали от нас прочь. Подростки на скейтах тоже ушли на дальную площадку от греха подальше. Лишь у парковых ворот появилась небольшая группа людей, но она была еще слишком далеко.

— Я ведь предупреждал вас с братом не лезть к моей ириль! — Валосирелю надоело отворачиваться и он одним ловким жестом обездвижил Инвара и поднял его магией над землей. Невысоко, всего лишь метра на два, но лиловый искрящийся и плюющий молниями кнут крепко держал кузнеца за горло. Инвар начал краснеть и задыхаться, — Вам не хватило слова «убью»? Нужно пояснить более детально?

Понятия не имела, о чем говорит мерзейшество, но тут уже я не выдержала:

— Оставь его, сволочь! — заорала во все горло, но Мэльст лишь усмехнулся, едва поведя бровью.

— Инвар! — Йонас таки вырвался из моей «железной хватки», едва не вывернув мне пальцы, и, издавая яростный клич карликовых пинчеров, помчался на помощь брату.

Валосирель отбросил старшего Верренса на землю, словно пушинку, и тут же обмотал кнут вокруг Йонаса. Швырнул его на здоровяка и занес над обоими братьями магическое оружие.

Тут уже я не выдержала:

— Оставь их, скотина ушастая!

Перед глазами полыхнуло алым, но я не обратила на это никакого внимания! Измываться над слабыми?! Да как он посмел?! Лежачих не бьют!

Налетела на ильфарийца и с размаху полоснула его по морд... лицу. Мой кулак, хоть и маленький, но крепкий, впечатался в щеку Валосиреля, оставляя на ней длинный, мгновенно закровивший след.

Мы оба испуганно застыли. Я не ожидала, что удар окажется таким сильным. Отскочила назад и перевела удивленный взгляд на ладонь. Миланин подарок, хрустальный иней был окрашен высокородной кровью.

А Валосирель совсем не ожидал удара. Он коснулся пальцем длинного пореза на щеке, словно не веря, что это на самом деле произошло. Посмотрел на кровь и перевел на меня бешенный взгляд.

— Ты задолжала мне уже в третий раз, ириль, — кривая ухмылочка исказила губы эльфа. — Ударить высокородного! Да еще и до крови...!

— Я уже говорила, — проговорила внезапно осипшим голосом, — Назови цену — я выплачу!

А сама краем глаза следила за младшим Верренсом. Инвар то лежал без сознания, а вот Йонас потихоньку начал шевелиться. Но Валосирель этого не замечал. Его внимание было полностью сосредоточено на мне.

— Цену ты знаешь!

«Цветок семи грез» на моем лбу снова загорелся. Я зашипела от жгучей боли и схватилась за лоб.

— Ты мне сопротивляешься, ириль, — неожиданно ласково произнес Мэльст, делая шаг вперед, — Не надо! Ты ведь сама...

И в этот момент Йонас, шатаясь, поднялся на ноги. Светлый джемпер испачкался в земле, на горле светились фиолетовым наперекрест два тонких следа от эльфийского кнута, но в глазах шайнвильца горела убийственная ярость. Он неуверенно шагнул вперед, его ладони начало заливать белое пламя.

Валосирэль, не глядя, отмахнулся от парня, словно от назойливой мухи. Тот шарахнулся в сторону, но устоял на ногах.

— Не смей! — я метнулась заслонить собой парня, но не успела сделать и двух шагов, как Мэльст снова поднял руку. Внезапно что-то сильное ухватило меня за талию и отбросило в сторону, но свою дозу заклятия я получить успела. В глазах аж заискрило. Я покатилась по траве, закрывая руками зазвеневшую многострадальную голову. Проблеснул белой вспышкой магический щит, отбивая ударившее второй раз заклинание.

— Как ты, юная селянка? — надо мной склонился Таэль, сворачивая защитный экран, — Сильно ударилась?

Да твою ж ма...!!! Как больно то!

— Чем он меня шарахнул?

Таэль болезненно поморщился:

— Руной илийской молнии.

— Хоть не помру? — и он помотал головой. — И то хорошо. Ты то тут что делаешь? — прохрипела я, пытаясь выдохнуть. Голова еще звенела, как колокол, по животу как будто прокатили груженый бревнами вагон и наверняка я поставила несколько хороших синяков.

Величество помог подняться на ноги и начал отряхивать мою одежду от грязи.

— Твои родители оказались милейшими людьми и подсказали, где ты можешь быть.

Я оглянулась по сторонам. Император пришел с небольшой компанией. Рядом с ним каменными изваяниями замерли двое высоких поджарых мужчин в одинаковых черных костюмах, а чуть дальше тихо переговаривались Сэлгрин, Козловская и пожилой седовласый эльф.

Вот уж кого я точно не ожидала здесь увидеть!

— Погоди, ты был у меня дома?

— А бабушка у тебя вообще золото! — ответил величество чарующей улыбкой, которая мигом погасла, как только Мартелл Шестой увидел мое лицо. Он застыл и побледнел, радость встречи в глазах сменилась на глухую тоску и печаль. Он едва коснулся «цветка семи грез» и пытливо заглянул мне в глаза:

— Ты на это добровольно согласилась?

— А меня что, кто-то спрашивал? — огрызнулась в ответ. Таэль бессильно опустил руку и сжал ладонь в кулак.

— После разберемся. Сейчас важнее другое!

После чего разбираться он собрался, я выяснять не стала. Похромала к братьям Верренсам, но над ними уже склонились охранники императора и приводили пострадавших в чувство. Таэль бросил своим людям пару слов на ильфарийском и те лишь кивнули головой. Догадавшись, что Верренсы жить будут, я слегка выдохнула и повернулась к мерзейшеству.

Тот все так же выжидающе стоял и не сделал ни единого шага. Ни навстречу, ни в попытке бежать. Только молча следил за нами с видом полностью уверенного в своих действиях человека.

— Ты перешел границы дозволенного, Мэл! — тихо, но отчетливо произнес Таэль. Услышав голос императора, Странник со-товарищи подошли ближе. Не то защитники, не то свидетели.

— Не лезь, Таэль! — угрожающе нахмурился Валосирель, — Это не дело императорского двора!

— А я говорю сейчас не как император! Я говорю как друг!

— Чей друг? Её? Мой??

— Её! И твой! Что бы ты не задумал — остановись!

Валосирель набычился:

— Не вини меня, Таэль. Первым начал драку не я.

Мартелл Шестой скосил на меня взгляд и я вынуждена была согласно кивнуть. Как ни крути, но первым действительно напал Инвар. И даже сомнительные поступки Мэльста по отношению ко мне было сложно назвать провокацией на конфликт. Верренсам я никто — не жена, не сестра, не дальняя родственница. Так, просто знакомая.

— С этими двумя делай что хочешь, но Марго оставь в покое! — не отступал белобрысый император.

— Но девушка тоже напала на меня, — Валосирель говорил так же тихо, как и император. — И в этом нападении пролилась моя кровь, — он показал окровавленные пальцы.

Я виновато потупилась, а мерзейшество продолжал:

— Так как она теперь твоя подданная, Таэль, то должна ответить по законам твоего государства. Это будет справедливо.

— Справедливо? — вскинулась я, — Ты заговорил о справедливости после всего этого? — и показала на Верренсов. Таэль дернул меня за руку, призывая молчать, но я лишь отмахнулась от императора.

— Да, ириль. Я говорю о справедливости. Ты теперь гражданка Ильфарийской империи и должна знать какое наказание грозит тому, кто напал на высокородного, да еще и из королевской семьи!

— Не успела выучить ваш уголовный кодекс, прошу прощения!

— Что ж, в моем доме тебе будет доступна вся библиотека! — усмехнулся Мэльст, глядя только на меня, — Времени у тебя полно, можешь изучить!

— В твоем доме?! — ахнула я от негодования, — Ты до сих пор думаешь, что я после этого всего захочу стать твоей любовницей?

— Ну почему сразу любовницей? — поднял бровь Валосирель и как-то неприятно улыбнулся, — Всем флестам в моем доме есть чем заняться и без того, чтобы греть мою постель.

— Флестам? То есть... рабам?

— Ты же спрашивала о цене за свои долги.

— Но...

Я ошарашенно перевела взгляд на Таэля, потом на Сэлгрина и Козловскую со стариком. Император не обращал на мое возмущение никакого внимания, сосредоточившись на друге (возможно, уже бывшем), Странник лишь коротко кивнул, а Виктория пожала плечами, словно говоря «ну а что такого?».

— Ты напала на меня, ириль, — отчетливо повторил Валосирель, расплываясь в хищной улыбке. — По нашим законам я имею право на твою свободу!

— Но... Так нельзя! — я отшатнулась, не веря в то, что это происходит на самом деле, — Я свободный человек! Я арлитка, в конце концов! На меня ваши законы...

— Действуют, так как ты теперь и ильфарийская гражданка, — шагнул он ко мне.

— Да у тебя всего лишь царапина! Дай мне пластырь, я ее залеплю и все!

— Не имеет значения! — еще один шаг. И еще.

— Нет! — Таэль задвинул меня себе за спину.

— Она не будет твоей флестой, Мэл! — а это уже Странник решил подать голос.

— Не лезь не в свое дело, Сэлгрин, — угрожающе нагнул голову мерзейшество, — Девчонка напала на меня, на члена королевской семьи! Согласно закону я имею право на ее жизнь, но я буду милостив и возьму лишь ее свободу!

Я судорожно сжалась от злого взгляда, что метнул на меня Валосирэль. И это он утверждал пару недель назад, что влюблен в меня? Какие у него интересные брачные игры!

— Не возьмешь, — таинственно улыбнулся Сэлгрин.

Вытащил из-за пояса тонкий складной нож и кинул его пенсионеру. Седой мужчина с готовностью полоснул себя по запястью и мигом оказался рядом со мной. Схватил мою руку и ее тут же обожгла острая боль от пореза. Закапала кровь. Пенсионер с силой прижал свое кровящее запястье к моей ране.

— Теперь в вас есть кровь ильфарийца, местра Рогова, — с добродушной улыбкой сказал старикан и кивнул Страннику.

— Что? Нет! — Валосирель одним рывком преодолел расстояние между нами и замахнулся было отшвырнуть меня от своих сородичей. Таэль тут же поднял магический купол, закрывая нас от взбешенного Валосиреля, а Козловская закричала:

— Норайн! Осторожно!

Пенсионер мельком оглянулся на Валосиреля, но в следующее мгновение шепнул невнятно какое-то слово и над нашими запястьями взвился вверх тонкий ослепительно белый луч света.

— Я, Норайн Фэрл, признаю тебя, Рогова Маргарита, своей дочерью. С этого дня и до конца своей жизни ты будешь носить имя Мэралик Фэрл и...

— Нет! — отчаянные вопли Мэльста глушили меня своей злобой, — Ты не посмеешь! Она безродная! Клисса! Она никто!

Ошарашенная происходящим я едва слышала, что говорил Норайн Фэрл. Над моей головой разворачивалось настоящее сражение. Валосирель пытался добраться до старика Фэрла, Таэль держал над нами купол, а Сэлгрин и двое императорских охранников отчаянно нас защищали. Белёсый полупрозрачный экран звенел от вливавшейся в него магии императора.

И теперь я воочию увидела, почему Таэль говорил тогда, что Мэльст очень силен магически. Удары кнутом мерзейшества по куполу в попытке пробить его были настолько мощными, что заклинания прогибали экран, почти касаясь нас со стариком. И одновременно без всяких усилий Валосирель отмахивался от нападок Странника и охранников. Но он тщательно следил за тем, чтобы не задеть императора. Впрочем и Таэль тоже боевыми заклинанями Мэльста не бил. Только держал над нами с пенсионером магический барьер, краем глаза следя за тем, что старик делает.

— Она теперь носит такую же кровь, как и у нас всех, — Сэлгрин швырнул в мерзейшество изумрудную волну и та срезала по пути несколько веток деревьев, — А теперь становится членом ильфарийской семьи!

Валосирель ловко увернулся и, напитав магический кнут чем-то огненным, ударил им по месту, где за мгновение до этого стоял Сэлгрин. Кончик кнута полоснул по куполу и его объяло рыжее пламя. Таэль с тихим оханьем подпитал барьер магией.

— Долго еще, местр Фэрл?

— Еще чуть-чуть, ваше величество! — прошептал старикан. Луч света вернулся к нашим все еще соединенным рукам и обвился вокруг запястий тонкой змеей.

— «Дар Фенчары»? — расхохотался Мэльст, — Вы хотите связать ее родством с бывшим рабом?

— Он гораздо благородней тебя, Валосирель! — вступилась за пенсионера Козловская. Она благоразумно не лезла в драку, но стояла в боевой стойке наготове. Но Мэльст не обращал внимания никакого внимания на будущую императрицу. Он был полностью сосредоточен на том, чтобы добраться до старика или прервать читаемое им заклинание.

Я в отчаянии заозиралась по сторонам. Это же какое-то безумие просто!

— Где же полиция? Нас тут почти убивают, а полицейских нигде не видно!

— Каюсь, юная селянка, я запретил вашим стражам порядка вмешиваться, — повинился Таэль, морщась на продавливаемый бывшим другом купол.

— Как запретил? Они что, не придут? Ты же император, вдруг тут тебя убивают?

— Я им заплатил. Достаточно, чтобы хорошо погулять на моих похоронах!

— Ты идиот?

— Я твой император, юная селянка, где уважение? — но руки у моего императора уже заметно тряслись. И на лбу выступила испарина.

— Да я тебе это уважение сейчас знаешь куда запихну??

— Но-но-но! Я к ней на помощь пришел, позаботился...

— Позаботился...? — слов нет, одни междометия и даже те нецензурные!

— Конечно! Как император я обязан заботиться обо всех своих поданных. И ты, кстати, одна из самых проблемных!

Световая змея постепенно вживлялась в наши с Норайном соединенные запястья, связывая нас своеобразным родством. Миг, другой и она полностью исчезла, оставив на коже лишь едва заметную чешуйчатую полоску.

Заметив это, Мэльст разом остановил сражение.

— Хватит! — он свернул кнут кольцами и тот исчез яркой вспышкой. Охранники и Сэлгрин тут же прекратили читать заклинания, но император купол опускать не стал.

— Что ж, раз так..., — мерзейшество гордо выпрямился, — Местра Маргарита является теперь членом ильфарийской семьи Фэрл. Я не могу променять ее жизнь на ее свободу, но согласно закону могу выставить виру семье Фэрл за нападение на высокородного. Десять миллионов крон вполне достойный штраф за неразумное поведение дочери семьи Фэрл, — и обратился уже ко мне, — Либо деньги, либо свобода. Выбирайте, местра Фэрл!

Таэль осторожно опустил купол.

— Опомнись, Мэл. Маргарита всего лишь дала тебе пощечину. Это не стоит десяти миллионов…

— Она подняла руку на члена королевской семьи. Либо местра иномирянка с ильфарийским гражданством и тогда отвечает передо мной своей жизнью, либо — ильфарийка и тогда платит штраф. Впрочем, и то, и другое я готов променять на ее свободу. Уйдет со мной — и я прощу ее проступок!

Норайн глянул на меня с непонятным выражением лица. Не то сожалением, не то обидой:

— Дорого вы мне обойдетесь, дочь моя! Таких денег у меня нет!

— А если по родственникам поискать? — шепнула я, — Может и наберем?

Тот криво ухмыльнулся:

— Семье Фэрл без году неделя, дитя мое. Ты да я — вот и вся фамилия.

— А вы поэт, местр Фэрл, — грустно признала я, понимая, что влипла по полной. Таких денег, что требовал Валосирель, у меня не будет, даже если я продам свою сильфарскую недвижимость. У меня что, совсем нет шансов?

Император выставил вперед ладонь, на которой появилось небольшое изображение. Таэль и я сидим в гостиной шайнвилльского домика, поедаем капустный салатик и весело беседуем.

— Не так давно местра Маргарита согласилась на мою защиту. И я, как император, готов выплатить за местру требуемую виру в десять миллионов крон.

— Защиту? — ахнула в установившейся тишине Козловская. — Почему ж ты молчала все это время, ильма ты шварная?!

Почти все ушастые уставились на меня с округленными глазами. Даже безмолвные охранники, даже Мэльст, хотя его удивление тут же сменилось каким-то веселым отчаянием. Он хохотнул и развел руками в стороны:

— Признаю, величество, ты меня сделал! Вот этого я не ожидал! Просчитал все, кроме твоей защиты! И как ты объяснишь эту трату перед правительством, Таэль? — издевательски спросил мерзейшество. — Это бюджет целой провинции. Кого оставишь без финансирования?

— Это будет личный взнос. Как за члена семьи.

Я дернула Таэля за рукав:

— Это ты сейчас о чем?

Тот странно улыбнулся и вздохнул:

— Не так я хотел все сделать, юная селянка, но другой возможности может и не представится! Еще ни одна рабыня не стоила так дорого! — и развернувшись к остальным, громко объявил, — Слово императора! Мэралик, дочь семьи Фэрл, является свободной, честной и достойной девушкой. Ранее от Мэралик, дочери семьи Фэрл, поступило предложение императору взять ее в жены.

Моя фигурка на ладони императора заговорила:

«— Давай поженимся тайно, а потом всем предъявим паспорта со штампиком, типа вот — чувства проснулись, мы не удержались, извиняйте, люди добрые...»

Таэль продолжил:

— Я, Мартелл Шестой, как император Великой Ильфарийской империи, с уважением и благодарностью принимаю это предложение и объявляю Мэралик Фэрл своей второй женой! Слово императора!

Странник с готовностью кивнул:

— Подтверждено и зафиксировано!

Это же повторили Козловская, Норайн Фэрл и охранники. Лишь Мэльст прожигал меня тяжелым взглядом, говорящим, что все только начинается и от меня он так просто не откажется. Лоб полыхнул алым.

— Что ж, — криво усмехнулся Валосирель, — Невеста императора с «цветком семи грез» другого мужчины — это и впрямь будет весело. На шлюхах императоры еще не женились! Посмотрим, что на это скажет Совет Первых!

Блеснула яркая вспышка и Валосирель исчез.

Я вдруг почувствовала, что на меня упал тяжеленный булыжник и придавил к земле так, что ни встать, ни повернуться. Что это все происходит не со мной, что это лишь какой-то кошмарный сон и я сейчас проснусь в своей кроватке дома. Но будильник все не звенел, мама не звала на завтрак, а братья Верренсы все так же в беспамятстве валялись у дальнего дерева.

В который раз я горько пожалела о том, что пошла в тот вечер на кладбище Шайнвилля!