Особенности преддипломной практики

Глава 3

Через пару мгновений окно моего визора разделилось на три части. В левой продолжала сурово буравить меня взглядом Ольга Леонидовна, Мила автоматически уплыла вправо, а по середине появилось новое окно, в котором повисли наши сокурсники, близнецы Уховы — Петька и Федька. Когда им нужно, они умные и ответственные, а по большей части — балбесы и шуты. Близнецы были высокими, смуглыми и черноволосыми, чувствовался прилив южных кровей. Многие девчонки по ним с ума сходили. Я — нет. Мне хватило пары подложенных в сумку тараканов и магической искры под юбку. Визжала я так, что уши заложило у всех окружающих, и эффект привлекательности братьев в моих глазах исчез, словно и не бывало. Впрочем, они тоже не воспринимали меня хоть сколько-нибудь серьезно.

Рядом с Милой в окне появилась ее напарница, Виктория Козловская. Она тут же ткнула мою подругу локтем в бок, заставляя подвинуться. Та состроила раздраженную рожицу, но чуть-чуть место уступила.

Вот и думай — то ли не повезло мне, что я одна и без напарницы, то ли наоборот. Дали бы мне в партнеры по миру кого-то типа Козловской, я бы волком выла. Девчонка — то она симпатичная — фигурка модели, лицо красивое, волосы светлые, длинные и кудрявые; но настолько противная и въедливая, что общаться с ней лишний раз не захочешь. Виктория была среди моих сокурсников первой занудой и ботаничкой.

Когда наша небольшая группка магов-практикантов с явным обожанием уставилась на куратора, та заметно стушевалась и кашлянула. Еще бы — мне самой стало не по себе, когда я увидела эти обожествляющие взгляды. Виктория на полном серьезе боготворила Ольгу Леонидовну, мы с Милой относились к ней с уважением, а вот братьям Уховым только дай волю над чем-то или кем-то пошутить-поглумится. Чьи взгляды были наиболее подобострастными, можно легко догадаться.

— Так, все собрались? — и Ольга Леонидовна погрозила пальцем, на что Петька с Федькой переглянулись и заржали. Куратор нахмурилась, — А вот сейчас все вместе и посмеемся! Итак, я к вам с пренеприятнейшим известием, к нам едет ...

— Ревизор? — подала голос Виктория. Классику литературы все в школе изучали.

— Почти. Комиссия из министерства.

Мы с Милой переглянулись.

— А что случилось-то? Мы ж только два месяца на практике, что проверять?

— Спасибо нашим братцам-затейникам! — и куратор грозно глянула прямо на меня. Конечно, этот взгляд злобной мегеры предназначался только Уховым, но поежились под ним мы все. Козловская, сидящая рядом с Милой, закатила глаза и простонала:

— Ну, кто бы сомневался-то!

А Мила рявкнула:

— Вы, придурки, что на этот раз натворили?

— Отстань, рыжая, — Федька фыркнул, — Тебе не понять…

— Да я искр не пожалею, чтобы добраться до вашего вшивого мирка и задницы вам надрать!

Куратор ругань с близнецами резко оборвала:

— Никаких искр! Сейчас главное — привести в порядок все дела, чтобы комиссия ни к единой запятой не придралась. Козловская и Серегина — с вас проверка всех журналов группы, Уховы: ваша задача — накопители. Рогова…

А я мысленно схватилась за голову. Все журналы заполнять?!

А у меня там не то, что конь — слон не валялся! Ни единой заполненной строчки!

Для документального ведения практики нам были выданы журналы по учету магических иск и накопителей, общий по практике, отдельно по каждому виду магии, учетный журнал входящей информации, куда я должна была записывать каждого, кто обратился ко мне за помощью и так далее и тому подобное. Наш деканат очень уж любил официальные бумажки и бюрократию.

И все это надо ежедневно заполнять. Разумеется, я этого не делала.

— А у меня до сих пор нет напарника! — напомнила я, — Когда я буду журналы заполнять, ночью?

— Ты все равно по ночам только спишь — зря время теряешь! — хохотнул Петька.

— А ну, тихо! — прикрикнула на него Ольга Леонидовна, — Рогова, напарника тебе уже определили, скоро познакомитесь. Насчет журналов — Виктория, думаю, не будет против помочь с их заполнением?

Козловская глянула на меня с мрачностью голодного дракона.

— Не против, — процедила она сквозь зубы.

Но Козловская на подхвате — это прощайте выходные. Мила сочувственно глянула на меня — кому как не ей знать, каково работать с зануднейшей девицей нашего курса.

— Вот вы вдвоем с Морган… тьфу, Маргаритой и подготовите всю документацию, — довольно резюмировала Ольга Леонидовна, — Если Виктория возьмется за дело, я могу не беспокоиться за результат.

— И когда нам ждать комиссию?

— Точной даты пока не знаю, но в ближайшие недели. Кстати, господа Уховы, отдельно к вам обращаюсь — позаботьтесь удалить малейшие напоминания о прошедшей вечеринке.

— Да мы уже..., — и глаза честные-пречестные, наивные-пренаивные.

— И дракона отправить обратно в зоопарк!

— Да мы и это уже...

— А василиска выпустить на волю!

— Да сделали мы уже все!

— До жалобы местного губернатора в деканат Университета или после? — уточнила наш любимый хомячок и дедушка в одном лице.

Уховы мрачно переглянулись и промолчали. Ольга Леонидовна еще раз пронзила их грозным взглядом, дала пару наставлений, как себя вести перед комиссией, и закончила конференцию. Братья, видимо осознавшие, что проверка из министерства — это не клоунада на пляже, быстро попрощались и тоже отключились. Козловская даже прощаться не стала.

— Все журналы! — горестно простонала я.

— И накопители! — ужаснулась подруга.

— Что, много потратила?

— Было дело! — горестно скривилась Мила, — Помнишь, я тебе рассказывала про эпидемию поноса у местных. Вот тогда...

— Но это же было оправдано!

— Комиссии это расскажи!

Вдруг что-то звякнуло и тренькнуло, словно дверной звонок. Подруга на мгновение пропала из магвизора, но затем появилась, грустно вздыхая.

— Что там? — заинтересовалась я.

— А ничего уже, — она махнула рукой, — Я думала, это Даннат снова пришел, а там всего лишь какой-то крестьянин. Пускай наша Виктория с ним и занимается.

Что-то в голосе подруги заставило меня насторожиться.

— А кто есть такой Даннат?

— О-о-о, — Мила закатила с придыханием глаза, — Это рыцарь. Красавец-мужчина! Он взялся немного за мной поухаживать, — она хихикнула, — а я была очень даже не против.

— Милка! — я грозно помахала пальцем.

Деканатом очень осуждались межполовые связи студентов с жителями иных миров. Наказание было суровым, вплоть до исключения. Вот когда выйдем из опеки Университета — хоть трава не расти, но пока мы числимся студентами — никаких шашней. Конечно, на это распоряжение мало кто обращал внимания, но если кого ловили, то исключали сразу и без права восстановления. А вылететь из вуза после пяти лет обучения и без подтвержденного практикой диплома, не хотелось никому.

Поэтому никаких браков, романов и даже глазки построить нельзя.

— А что? — она закрутила в пальцах длинный рыжий локон, — Не виноватая я, он сам пришел. Люблю, говорит, вас, дева ясноокая, выходите за меня замуж. Я, разумеется в отказ. А он же рыцарь. Тогда подарите, говорит, мне цветок, который бы постоянно о вас напоминал. Приколю к доспеху и буду беречь как зеницу ока до конца дней!

Зная Милану, я зашлась смехом.

— До конца своих дней или цветка?

— Он не уточнял.

— И долго этот рыцарь крапивой обжигался?

— Обижаешь! Carduus crispus, в простонародии чертополох кудрявый. Специально все цветочные магазины в последний выходной оббегала. Даже на горшок глиняный расщедрилась, там расцветочка была веселенькая, зелено-малиновая. Ядреная такая, вырвиглазная. К доспехам идеально подходит!

— И небось пара-тройка искр, чтобы цветок твоей красы подольше не увядал.

— А то! — она тоже хохотнула, — Каждый раз, как встречаю его — сразу интересуюсь, как поживает мой подарок! Не засох ли, вовремя ли получает нужные удобрения?

Верховой рыцарь при полном доспехе с цветочным горшком в руках развеселил нас надолго. А может это была просто истерика после сообщения Ольги Леонидовны. И вроде бояться нечего, ведь наша практика только началась и особо накуролесить мы еще не успели, но и коленки заметно подрагивали.

Посмеявшись, мы начали прощаться.

— У тебя-то хоть все в порядке для проверки?

Мила вздохнула:

— А ты как думаешь? «Если за дело взялась Виктория Козловская, я могу не беспокоится за результат», — процитировала она нашего куратора. Я снова заулыбалась — уж больно похоже получилось.

— Ладно, ничего страшного, — махнула она рукой, — Переживем мы все — и Козловскую, и комиссию. До завтра!

— Еще бы понять, кто из них хуже, — буркнула я и выключила визор.

Ольга Леонидовна права — известие и правда пренеприятнейшее.

— Почему здесь не написаны даты обращений?

— Так люди почти каждый день приходят, мне каждый раз дату писать!? Указала в самом верху — и хватит, потом прочерки…

— Твои прочерки выглядят как минусы. Что комиссия должна по ним понять?

— Нормальные прочерки, ты придираешься!

Козловская раздраженно на меня глянула и бросила журнал на стол:

— Рогова, стираешь все эти каракули и вписываешь дату каждого обращения!...

…

— Это что за имя?

— Нормальное имя!

— Вальис?!

— Варис!! Имя такое у человека! Можешь пойти к нему и спросить, почему его родители так назвали?!

— У тебя кошмарный почерк! Исправь это!

— Почерк?

Злобный взгляд в мою сторону:

— Если бы! Имя исправь, чтобы прочесть можно было!

…

— Рогова, ты дура? Потратить двадцать две искры на свадьбу дочери ткача? На свадьбу?? Простой горожанки?? Ты с ума сошла столько тратить?

— Козловская!!

— Виктория!

— Да плевать! У девушки свадьба, грандиозное событие в жизни! Оно должно незабываемым!

— Незабываемым его сделает для тебя комиссия, когда заставит писать объяснительную!

— Надо будет — напишу!! — и мстительно добавила, — А у тебя с такими придирками даже такой свадьбы никогда не будет!

Козловская аж полыхнула лицом, я забоялась, что она меня сейчас прибьет на месте. Нет, вроде обошлось, Виктория повторно обозвала меня дурой, получила в ответ «от такой слышу» и взялась за следующий журнал.

…

— А тут почему не заполнено?!

…

— А здесь написано с ошибками! И где запятые? Что у тебя с грамотностью, Рогова!?

…

— Куда ты дела алфавитный журнал посетителей? Совсем пустой? Как и твоя голова, Рогова! Немедленно заполнить! И мне плевать, что почти ночь на дворе!

…

— Нечитаемо!

...

— Переписать заново!

...

— Нечитаемо! И гора ошибок!!

...

— Переписать! Переписать!! ПЕРЕПИСАТЬ!!!

…

И это была только суббота!

Козловская меня выбесила до белого каления! Постоянные придирки по мелочам, указания что и как я должна делать, вечные дергания этой паршивой комиссией! “Исправь, переделай, напиши, дорисуй, вычеркни, сожги...”

Под конец дня мы уже ругались, как базарные торговки, осыпая друг друга оскорблениями.

И журналы заполнять она мне не помогала, лишь указывала, где что и как должно быть написано. А то я без нее не разобралась бы! Мало того, чтобы сэкономить время и быстрее закончить с писаниной, я обычно где-то сокращала, где-то объединяла данные. Так нет же! Нельзя! Все должно быть написано полно и подробно! Как будто комиссия будет читать каждую страничку в журнале!

Кому вообще нужна вся эта бюрократия? На дворе давным-давно технический прогресс — по улицам ездят машины, люди смотрят визоры и разговаривают по искрофонам, дела ведут на компьютерах и выходят в глобальную инфосеть!

Нет же! Эта проклятая ботаничка требовала пунктуального следования инструкций, написанных каким-то старым занудой еще в позапрошлом веке.

“Потому что бумага вечна, а техника может сломаться в любой момент!”

“Так написано в инструкциях, а их писали люди умнее тебя!”

“Комиссия будет проверять именно журналы, а не твои умения и навыки!”

Комиссия, комиссия, комиссия!

Как же Козловская меня забодала этой комиссией! Я даже начала искренне желать скорейшего появления проверяющих, чтобы получить побыстрее свою долю замечаний и вздохнуть с облегчением. Верно ведь говорят — пять минут позора, и ты на свободе.

И это мне только сегодня довелось плотно пообщаться с нашей занудой, представляю, каково Милане приходится! Я искренне пожалела подругу — вот уж кому не повезло, так не повезло.

Козловская ушла поздно вечером, мрачно пообещав явится с утра пораньше и проверить, как я выполнила ее указания. Я ей мысленно пожелала сломанного портального кольца, хотя и знала, что такого в принципе быть не может. К моему огромному сожалению.

Время почти девять вечера.

Чтобы хоть как-то отвлечься от противной сокурсницы, я решила наконец-то пообедать. Метнулась к холодильнику, открыла, а там — шаром покати. Когда ж я успела съесть все, что было заготовлено непосильным трудом? Да и из продуктов осталось всего ничего — несколько картофелин, масло,молоко, яйца, мясные бульонные кубики… Можно было бы яичницу приготовить, но она мне уже поперек горла стоит. Последние несколько дней я ее столько раз жарила то с помидорами, то с гренками, то с сыром и копченой ветчинкой… В общем, на яйца уже смотреть не могу. И идти в таверну «Три корочки хлеба» к матушке Шаллисе не хочется, слишком вымоталась с заполнением проклятущих журналов. Хотя она меня всегда привечает и голодной я в «Трех корочках» точно не останусь.

Что ж, придется совершать подвиг — варить суп!

Вот странное дело: в детстве я ненавидела супы. Обед всегда превращался в настоящую пытку, во главе которой стояла глубокая тарелка, заполненная противной жидкостью с ошметками вареных овощей. Но стоило повзрослеть и начать жить самостоятельно, как начала понимать, что питаться надо правильно и в маминых требованиях есть суп не было никакого злого умысла на отравление.

Первые несколько недель практики я, оторванная от родительского стола и маминых разносолов, питалась как придется. То холодной жареной курицей поужинаю, то пирожки в «Трех корочках» куплю. Хорошие, кстати, пирожки, вкусные, с разными начинками. Но долго на пирожковой диете не посидишь — для фигуры чревато. Вот и пришлось вставать к плите и вспоминать мамины уроки кулинарии.

Кашеварить я никогда особо не любила и не умела, но никто же не придет и за меня не сделает. Поэтому все сама и своими ручками. Благо, что продукты в Шайнвилле только натуральные, с огородов местных бабулек.

Ни тебе добавок для усиления запахов, ни новомодных экстрактов для комбинирования вкусов. Попробовала я их как-то — жареная рыба на кокосовых дольках, покрытые жидким шоколадом с марципаном, та еще гадость.

А здесь, в Шайнвилле натур продукт во всей своей прелести. Зашла с утречка на рынок и купила, что можно и нужно. Правда, кажется, в последний поход я переборщила с количеством купленного — зачем мне, к примеру, три килограмма лука? Ладно, часть продуктов отправлю втихаря порталом родным, пусть тоже натуральным питаются, пока есть возможность. Главное, чтобы куратор не засекла, что я портал не по крайней нужде использую.

Кстати, спасибо родному деканату, не оставившему студентов без привычной бытовой техники из родного мира. Обеспечили и микроволновкой, и холодильником, и плитой нормальной, на искрах работающей, и даже всякие мясорубки-соковыжималки в шкафчик кухонный поставили. Не представляю, как бы я здесь печь топила. Дровами!

Итак, суп. Обычный картофельный. С чего надо начинать? Мясной бульон есть, картофель очистить и порезать, дальше … Что самое ненавистное в супе? Лук! Обжаренный с мелко натертой морковью. Тереть морковку есть на чем, жарить — тоже.

Но лук! Ненавижу его! Все бы ничего, овощ как овощ, но этот запах?! Это же настоящее природное оружие, причем бьющее с разбега и наповал!

Взяла в одну руку нож, в другую — луковицу. Ладно, соберись, Моргана, ты недавно залечивала открытый перелом (ох, не вовремя вспомнилось!), что тебе какой-то там овощ? Ты же маг-практик, твоя стезя — бытовые заклинания!

Сняла слой шелухи, взрезала тонкую кожицу. Сок брызнул на руки, в нос сразу ударил луковый ядреный запах и глаза заслезились. Нож пошел глубже, вспарывая слой за слоем. Я всхлипнула. Ничего, Мори, держись, ты его победишь! Ты уже наполовину победила-а-а…

Я не сдержалась и заревела. Отложила расчлененную луковицу, вытерла ладонью слезы и взвыла, ругаясь, что есть сил и голоса: луковый сок с рук попал в глаза.

Ах ты ж мать моя королева! Да что ж такое! Кто только придумал эту гадость окультурить?! Зашарила руками вокруг, пытаясь найти полотенце, но попадалось все не то. Пару раз вляпалась в мусор, один раз — в открытую масленку. Да где ж это проклятое полотенце?!

И в этот самый миг раздался стук в дверь. Кого там принесло так не вовремя?

Метнулась к двери, с размаху открыла, едва разлепив глаза от слез. Яркий фонарь у входа высветил высокую смутно знакомую мужскую фигуру в холщовых штанах с черной вышивкой и темной рубахе. В руках гость бережно держал какую-то белую тряпку.

— Как вовремя! — я выхватила ее и прижала к своим глазам.

Промокнула слезы, вытерла щеки, и наконец решила посмотреть на спасителя и благодетеля.

Молодой парень застыл как вкопанный. Со священным ужасом он переводил взгляд то на меня, то на тряпку, то опять на меня, то снова на тряпку.

Я аккуратненько рассмотрела, что же конкретно он мне принес. Ничего особенного — длинный до пола отрез белой тонкой, почти прозрачной ткани. Похоже на газ или шифон. По одному краю шла серебристая вышивка крестами и розами, по другому тянулись две ленточки на завязки.

Это было очень похоже на… фату?... или саван?

Смущенно сложила отрез и протянула обратно владельцу.

— Чародейка Моргана, — привычно представилась, — Чем могу помочь?

Парень откашлялся, боязливо огляделся по сторонам и глянул на меня так, что я все поняла без слов. Шагнула с прохода, простерла руку в приглашающем жесте:

— Может быть, войдете?

Он с готовностью закивал и рванул внутрь, словно за ним кто-то гнался. Я медленно закрыла дверь, попутно пытаясь вспомнить, где ж видела этого любителя мрачного рукоделия.

Парень застыл посреди прихожей, как-то по-детски всхлипнул, утер рукавом нос и промямлил:

— А у меня невеста пропала, госпожа Моргана.