Особенности преддипломной практики

Глава 22

Надо поспать.

Надо.

Голова дурная.

Нет, она и обычно интеллектом не блещет, — выругалась я на саму себя, — но в последние дни это какой-то феерический идиотизм. Что творю, что делаю, аж самой страшно! Одного иномирца выхаживаю, словно мать-наседка, за другого замуж собираюсь, с третьим вообще заигрываю, серьезно надеясь на адекватный ответ. Пора браться за голову в прямом смысле этого слова и заканчивать любые отношения что с местными, что с пришлыми. А то такими таланами как пить дать без диплома останусь.

Сейчас я чуть-чуть поверну-у-у-усь на другую сторону и... Хм, а хорошее лекарство мне мерзейшество приготовил. Почти ничего не болит. Только желудок слегка напоминает о том, как ему было паршиво. Кстати, а откуда у Валосиреля так быстро появилось лекарство от отравления наркотическими ягодами? Он что, с собой всегда носит мини-аптечку в кармане?

Надо поспать.

Чтобы вылечиться побыстрее и окончательно выяснить все про жуткое происшествие на Дне урожая. Кому понадобилось травить местных горожан? Для чего? Да еще и иномирским наркотиком весьма специфического действия. Меня подставить? Да кому это вдруг понадобилось? Врагов у меня вроде нет, ни на Арлите, ни здесь...

А, кстати, что пишут в энциклопедиях про шаламиру?

На столике как раз валялась брошенная еще два дня назад брошюрка «Сто самых популярных лекарственных растений». Правда, у кого популярных — не уточнялось. Ну да ладно, может найду что по поводу сегодняшнего случая.

Итак, нам нужно на букву «Ш» — шагрень, шалфей, шамуж, шафран... А шафран тоже лекарство? Я думала это только специя... Шинхала, шисци-зхарината... Тьфу, язык сломаешь.

Но шаламиры здесь нет.

Впрочем, его мерзейшество вроде говорил, что луматийский кустарник окультурили специально для медицинских целей. И назвали... Как же назвали то? Что-то такое собачье. Не то похожее на пуделя, не то на болонку. Мальта... Мильта...Мальса... Мальтира... Мальтина...? Да, точно, мальтина!

Перелистнула справочник назад, нашла нужные страницы. Мак, малина, мальва... Не то. Маралдис, михва, мис, мьел...

В этом справочнике мальтины тоже не нашлось.

Ладно, сейчас посплю, мне еще больше полегчает и надо будет порыться в инфранете, там гарантированно есть информация. Но сначала надо поспать.

Надо.

Таэль молча вошел в мою комнату и оседлал тот самый стул, на котором недавно сидел его лучший друг. Я искоса глянула на высочество. Что ж, по крайней мере лицом не такой серый, как пару дней назад. Но все равно под ярко-зелеными глазами залегли глубокие тени, а хвост длинных светлых волос порядком растрепался. И на одной скуле виднелся не то синяк от удара, не то просто легкая грязь. Принц небрежно бросил свой камзол на пол рядом, оставшись лишь в рубашке. У высокородных это видимо на уровне врожденной привычки — кидать дорогущую одежду куда придется, словно половую тряпку.

— Как ты, юная селянка? — положил он руки на спинку стула.

А что, молодец. Сразу и к делу. Без нежных предисловий, без воющих стенаний, без заламывания рук, битья лбом об стену и клятвенных обещаний — если что, умереть вместе со мной, чтобы нас похоронили в одном гробу.

Просто и коротко — как я? И мне почему-то показалось, что он интересуется не столько моим физическим здоровьем, сколько душевным.

— Твой друг пообещал, что жить буду. И даже уточнил, насколько хорошо, разве что точный адрес проживания не дал.

Таэль коротко поднял бровь, верно догадавшись, что именно я имела ввиду. Чуть скосил голову и в тусклом свете настолькой лампы я увидела, что на точеной аристократичной скуле точно не грязь.

— И чем тебя не устроил фамильный замок Валосирелей?

Настала моя очередь иронично усмехаться:

— Когда мы договаривались с твоим братом об оплате за услуги сиделки, я полагала, что фамильный замок будет моим лично. И к нему не будут прилагаться все родственники бывшего хозяина, включая его жену.

Таэль понимающе кивнул головой, но мне показалось, что в уголках его глаз заискрила улыбка. Не то добрая, не то злорадная. Впрочем, зная высочество, я предполагала только худшее.

— Он предложил сайфэ?

— Ха, предложил! — фыркнула, — Это был скорее приказ собирать вещички и переезжать на новое место жительства. Причем, — я вдруг снова ощутила всю горечь его предложения, — жениться на мне он не может, а спать со мной — вот прям хоть сейчас!

И снова стало так обидно. Я что, не заслуживаю нормального предложения серьезных отношений? Только вот такого суррогата? Неужели я настолько...настолько...?

На глаза снова навернулись слезы. Сглотнула комок в горле и продолжила:

— Вот почему у вас все не как у людей? Любишь ты девушку, ну так женись на ней, родите детишек, живите долго и счастливо! Нет же. У вас главное — честь дома! Честь фамилии!

— Рода, — машинально поправил меня Таэль и задумчиво потер пальцем синяк на скуле, не сводя с меня пытливого взгляда.

— Рода, — я всхлипнула. Еще чуть-чуть и ведь позорно разревусь как маленькая девчонка, которую оттаскал за косы старшекласник.

— И между вами совсем ничего не было, да?

— Не поверишь, высочество, абсолютно, — прикусила нижнюю губу, чтобы не расплакаться, но она предательски дрожала.

— Не поверю — согласился он. Я гневно вскинулась, а он добавил с грустной усмешкой, — Ты плачешь.

— Я не..., — но он был прав, я все-таки не удержалась. Слезы полились из глаз и через пару мгновений я рыдала навзрыд, вытирая мокрые щеки полотенцем. Мне нужно было выплакаться, нужно было сбросить разочарование одним высокородным эльфийским поганцем. И Таэль это понимал. Он не лез с фальшивыми утешениями, не пытался ободрить или рассказать, что все пройдет. Он просто сидел на своем стуле и тихо ждал, пока я не успокоюсь.

— Мэл в любом случае развода не получит, — еле слышно проговорил высочество, когда поток слез наконец превратился в громкие всхлюпывания и сморкания. — Фарра беременна.

— Фарра? Его жена?

Он коротко кивнул.

— Валосирель знает?

Принц невзначай дотронулся до скулы:

— Теперь да.

Я глубоко прерывисто вздохнула и вытерла лицо многострадальным полотенцем, смывая остатки слез со щек. Что ж, вот и забит финальный гвоздик в так и неначавшиеся отношения. И хорошо! И так даже лучше! Значит, правильно, что сразу не согласилась!

Пусть живет со своей Фаррой и растит мальчонку, будущего наследника рода Валосирелей! Воспитывает его в своих традициях, объясняет про важность фамилии!

Я всхлипнула и зло сжала тряпку, в которую превратилось полотенце. И надо было реветь из-за этого ушастого поганца?! Да мало ли донов Педро в Бразилии, как говаривала моя бабушка? И вроде уже ведь успокоилась, но при мысли о ребенке Фарры слезы снова покатились на выход.

— Но сайфэ... Это хорошая альтернатива, Мэр. Для нас вполне достойная.

— Я не хочу быть вполне достойной, Таэль, — промокнула глаза в попытке удержать вторую волну, — Я хочу быть единственной.

Принц усмехнулся уголком рта.

— Что ж, я, например, ещё помню твое предложение мне руки и сердца.

Я вскинулась, мигом позабыв про его мерзейшество и свои пропавшие надежды:

— Какое предложение?

— Как?? — он трагично заломил руки, — Ты не помнишь?? Когда стояла передо мной на одном колене и с придыханием говорила — мой дорогой Тауриэль, я искренне тебя люблю и прошу жениться на мне. Клянусь быть хорошей женой и доброй матерью нашим детям.

Я слушала его и моя челюсть падала все ниже и ниже.

— Да не было такого!!

— Было! Совсем недавно, в гостиной на креслице!

— А я говорю — не было!

— А я говорю — было! И даже записал себе в ежедневник отмечать этот день как начало нашего брачного союза.

— Нагло врешь! У тебя даже ежедневника нет.

— То есть ты отказываешься от своих слов? — он уже собрался упасть в обморок, но сидя на стуле это сделать было проблематично. То так извернется, то этак, но эффектного падения не получалось.

— Категорически!!

Высочество выпрямился и с хитрым прищуром глянул на меня.

— Ну что, плакать больше не тянет?

А ведь верно. Реветь о несчастной любви расхотелось. Не скажу, что печаль ушла насовсем, но высочество своими шуточками умудрился как-то сгладить остроту момента. Я пару раз всхлипнула напоказ и на этом с любовной трагедией решила заканчивать.

Приподнялась на кровати и одеяло невзначай поехало вниз, едва не открыв всему миру мои самые тайные интересности.

— Это ты меня в постель укладывал? — буркнула я, подтягивая одеяло до подбородка.

Высочество иронично поднял бровь и видно было, что хотел двусмысленно пошутить, но глянул внимательней на мое заплаканное лицо и передумал.

— Не переживай. Ничего сверх ожидаемого я там не увидел.

— Боюсь спросить, что ты ожидал увидеть.

Я не обольщалась насчет представлений высокородного ильфарийца о женской красоте. Понимала, что блистать мне нечем, особенно в сравнении с именитыми эльфийскими красавицами. Но и просто так задаром разглядывать себя не позволю. В конце концов, высочество мне не муж и не любовник, а также не врач и не паталогоанатом, тьфу-тьфу, не сглазить бы.

— Бойся, — милостиво разрешил он и кивнул на «Сто самых популярных...», валяющихся рядом на постели. — Тебе снотворного не хватает в лекарстве? Я могу увеличить дозу.

— Думала найти здесь что-то про шаламиру.

Таэль посерьезнел:

— Сэлгрин этим делом уже занимается. Сама не лезь, он уже что-то нащупал.

— Как я понимаю, Йонас не виноват? — я не спрашивала, я утверждала. Представить, что молодой парень, который всегда так трясется над свежей морковкой и отбивными, рванет вдруг травить окружающих иномирским наркотиком, я не могла. Твердо была убеждена, что младший Верренс ни при чем. Не мог, не умел, не было ни малейшего повода. Кто угодно, только не Йонас.

— Нет, — подтвердил мою уверенность его высочество, — братья Верренсы абсолютно не виновны. По крайней мере, они — точно.

И тон, и осторожные слова Таэля подтвердили догадку мерзейшества. Народ обвиняет меня. Единственную не из этого города и даже мира, единственную, кто имеет возможность в любой момент получить импортные продукты, единственную ... ведьму, в конце концов.

— Интересно знать, кому я так насолила.

— Я бы сказал — нагадила, — мило улыбнулся Таэль.

Ну вот не может он без своих фирменных шуточек!

— Сэлгрин тебе поможет, в этом не сомневайся, — тут же продолжил, старательно не замечая моего гневного взгляда, — Он профессионал и настоящего отравителя найдет в два счета! Но...

— Но?

— Но для твоего же блага нужна магия.

Ах вот оно что! Я сощурила глаза, мигом поняв, куда дует ветер.

— Поэтому, отдай мне ключ от шкафа с накопителями. Тебе необходимо восполнить магический баланс...

— Благодарю, но нет, — я даже сложила руки на груди, усердно пытаясь удержать на месте край одеяла, — Справлюсь сама, своими силами. Завтра... — а за окном уже начало светать, — Нет, уже сегодня сообщу все куратору и она поможет.

— Как? Портал не работает! — резонно возразил высочество, точно так же сложил руки на груди. Я — лежа, он — сидя, упирались друг в друга гневными взглядами, — А на одних разговорах в твоем деле далеко не уедешь!

— Доброе слово помогает лучше плохого дела! — пафосно провогласила я. Комиссию, как ни крути, никто не отменял, а если она узнает, на какие нужды я потратила целый шкаф с накопителями, то меня в этом же шкафу и зароют.

— Это не касается случаев, от которых зависит твоя жизнь!

— Без накопителей!

— Отдай мне ключи!

— Ни за что!

Спорить мы могли еще очень долго, но высочество лишь коротко выдохнул, обозвал меня на эльфийском цхарной швырцей (кто бы показал, что это за зверь?) и потянулся за лекарством.

— Мэльст сказал, чтобы пила каждые два часа, — пояснил он в ответ на мой недоуменный взгляд. Налил сладенького синего на ложку, поднес к моим губам.

— Никаких накопителей, — зло прошептала я.

— Пей давай, — он лишь вздохнул. — Какая же ты упрямая!

А быстро вырубает это лекарство! Буквально за пару секунд!

Сквозь сон я почувствовала легкий поцелуй в губы. Едва их коснувшись, мужской голос шепотом произнес:

— Прости, Мэр!

Простить? За что? Не понимаю...

Сознание волнами уплывало в синюю даль. Мне снились высокие изящные башни, изумрудная зелень бескрайних лугов и глубокая синева долинных рек. Пестрые табуны забавных шестиногих единорогов паслись в алых маках...

— Вставай, Рогова!! Живо поднимай свою трижды проклятую задницу, ильмова мать тебя забери! Открывай глаза, дурища цхарная!! — и еще пара очень крепких нецензурных выражений.

Никогда не думала, что ильфарийские шестиногие каргаты будут так отборно ругаться ильфарийским же матом. Хотя что с них взять, лошади ведь. Пусть и с сияющим рогом посреди головы.

— Рогова, поднимайся, корова толстожо.... — а вот это было уже обидно! Не такая уж я и толстая! По крайней мере моя филейная часть гораздо аккуратней чем вон у того лилового единорожка, что сейчас лакомился маковым цветочком.

— Да проснись же ты, дура стоеросовая!! Чтоб тебя ишкрассы с кожей сьели и ....

Да что ж такое то?! И поспать не дают, и матом ругаются!

Я с трудом открыла глаза. Маковый луг куда-то пропал, лиловые единороги тоже. Когда взгляд сфокусировался на потолке, то яркой синевы небес я уже не увидела. Лишь побеленный потолок с трещинами посередине. Зато отчетливо узрела в дальнем углу паутину и даже смогла разглядеть черного маленького паучка. Только открыла рот для визга, как меня тут же опять обругали:

— Рогова, мать твою в ильм! Живо поднялась!

И тут до меня дошло, что обругивали меня в моем же собственном доме. И крики были на удивление знакомым мерзким женским голосом! А доносились они...

Я спрыгнула с постели и обернувшись простыней, как тогой, бросилась из комнаты.

Виктория Козловская в черном как уголь облегающем костюме застыла в позе «зю» в третьей ловушке по пути на лестницу. А мы молодцы с высочеством! Такие тонкие путы навязали, что даже наша отличница-спортсменка-комсомолка их не распознала и вляпалась по самый филей! Кстати, а где высочество? На такие вопли он давно бы уже первым прибежал. Небось, опять куда-то с мерзейшеством отправился. Ладно, пусть погуляет и проветрится. Как лечащий врач — разрешаю.

А Козловская то злая как сам черт! Шипит, дергается, ругательствами сыплет как опытный дальнобойщик. Интересно, что она здесь забыла и как вообще тут появилась?

— Что стоишь, зенки вылупила? — а злющая Козловская на самом деле пугала, — Живо наверх!

— Наверх? — не поняла я. — Зачем?

— Выпусти меня уже, дура набитая!! — заорала она еще громче, — Пока ты здесь застряла, этот шварный вшиз (позорный сын бродячей собаки — перевела я с матерного ильфарийского на привычный культурный) взламывает твой шварный архив со шварными накопителями!

По утрам я соображала обычно туго, но не сегодня. Мигом поняв, что мне пыталась донести Козловская, я парой жестов сняла с нее ловушку и рванула наверх, на чердак.

Дверь нашей переговорной была настежь открыта. Портал весело и задорно гудел, наполненный искровой энергией под завязку. Лампочки, показывающие заряд, сияли по всей портальной дуге. А шкаф, в котором хранились искровые накопители, был пуст как... как мой диплом с сегодняшнего утра!

Вот же сволочь этот высокородный принц, будь он трижды проклят!

Вся наша практикантская гвардия из пяти студентов и одного куратора сидела в моей гостиной ранним утром, судорожно пытая себя мозговым штурмом. Пытки получались, штурм не особо.

О краже накопителей я сообщила Ольге Леонидовне сразу же, как только перестала материться на одного очень наглого белобрысого вора. В целом, мне даже не надо было ничего объяснять. Ольга Леонидовна увидела раскрытый пустой шкаф и тут же объявила общий сбор на месте преступления.

Причем, что интересно — совсем не удивилась, увидев рядом со мной Викторию Козловскую, которую еще несколько дней назад разыскивали всем миром, как пропавшую без вести. Мазнула по ней суровым взглядом и лишь пригрозила наманикюренным пальчиком. Та даже не показала виду, что стало совестно. Зато Милана подошла и с размаху отвесила блондинке смачную пощечину.

— Ты хоть представляешь, как мы все за тебя переживали?!

Блондинка обозленно вскинулась, но не ответила ни словом, ни ударом. Лишь гневно зыркнула из под длинной челки да схватилась за покрасневшую щеку.

— Дядя твой ничего не знает! Мы ничего не знаем! Почему ты смылась и куда — никому не сказала! А если бы тебя портальным переносом размазало по какому-нибудь мертвому миру?! — Мила замахнулась на еще одну пощечину, но со спины ее ладонь перехватил старший Ухов:

— Я, конечно, рад посмотреть на драку двух красавиц, но лучше бы на ринге и в купальниках! — Мила на него зло обернулась, а Петр продолжил, — Давай позже, рыжая. Сейчас есть дела поважнее! Главное, что она, — и кивнул на Козловскую, — нашлась, высказать свое «фи» сможешь ей и после собрания.

Мила фыркнула:

— Да я на нее даже смотреть не хочу больше! — и ко мне уже: — А ты молодец, подруга! Хоть бы словом намекнула, что она у тебя тут ошивается!

— Да я даже понятия не имела, что она где-то в Шайнвилле! — Мила подозрительно подняла бровь, — Думаешь, я бы не сказала, зная, как вы ее разыскивали?

— Девочки, об этом — после! — и повинуясь жесту Ольги Леонидовны мы расселись кто в кресла, кто на диванчик. Мила все еще рассержено фыркала, но под суровым взглядом куратора постепенно успокоилась, — Итак, на повестке дня у нас два происшествия. Первое: массовое отравление местных жителей ядовитой мальтиной, — Ольга Леонидовна обвела нас всех суровым взглядом, отдельно остановившись на мне, — И второе: надо решить, как быть с пропавшими накопителями в преддверии университетской проверки. Раз портал заработал, — и снова мне достался уничижительный взгляд, — значит гостей из дома ждем в ближайшие пару дней. Рогова, тебе слово!

Я рассказала сокурсникам, как было дело. Что сначала на меня свалился его ильфарийское высочество, будь он трижды проклят. Затем из-за неработающего портала мне выпала сомнительная честь лечить его четырежды проклятое высочество (а я уже проклинала, да? Ну ничего, проклятием больше, проклятием меньше...). И чем в итоге мне этот малахольный отплатил за доброту и бесконечное терпение? И ведь знал! Знал, что нельзя трогать накопители, что у меня проверка на носу, что мне очень хорошо прилетит за их исчезновение!

Плюс это непонятное отравление местных, в котором по слухам обвиняют меня!

— С отравлением разберемся чуть позже, Маргарита, — Ольга Леонидовна сложила руки на груди, — Тем более, что Сэлгрин ди Андарэ еще в Шайнвилле, — она почему-то покосилась на Викторию рядом со мной, — а он из Странников. Думаю, не откажет в помощи.

— А если мы сломаем портал? Чуть-чуть? Чтобы в ближайшие пару дней гости до Морганы не доехали? — внес резонное предложение старший Ухов, — Будет время разобраться во всем.

Наша мать, сестра и любимая кошка в одном лице глубоко и очень устало вздохнула, с мученическим видом потерла переносицу и, явно посчитав про себя от одного до десяти для успокоения нервов, ответила:

— Петр, напоминаю в пятнадцатый раз, что порча университетского имущества...

— Так я не насовсем сломать-то предлагаю! — парень пожал плечами, — Всего лишь на несколько дней, пока не придумаем, что делать со всеми этими... — и он тоже на меня покосился, — трудностями.

Я нервно дернула носовой платок, который вертела в руках, и он разорвался на две неравные половинки.

Федор Ухов склонился ко мне:

— Ты чего, Мори?

— Этот… Да этот…. Козел… Принц, мать его…! Мне как теперь перед комиссией отчитываться? — я гневно вздернула голову и случайно ударила Федора затылком по челюсти. За пострадавшие места мы ухватились одновременно.

— Ты особо не кипишуй, Морганка, — миролюбиво потянул младший УХов, — Во-первых, твой Орит — самый дальний из всех наших миров, комиссия к тебе наверняка заявится последней, а значит уже уставшей, и копаться сильно вряд ли будет. Во-вторых…

— Да меня и первое не особо успокоило.

— Во-вторых, — он по-дружески обнял меня за плечи, — ты проучилась пять лет и уже на преддипломе. Комиссии не резон выгонять почти готового специалиста, так что …

— Мозг они вынесут, но выгонять не станут, — подошел с другой стороны Петька.

Надо же! Я растроганно им улыбнулась. Не ожидала такой поддержки от тех, кого всегда считала балбесами и разгильдяями. На глаза навернулись слезы от понимания, что меня в беде одну не оставят.

— Ну, не плачь, Морганка! — взлохматил мне волосы Федька, а его брат подал мне два кусочка носового платка. — Не переживай, придумаем что-нибудь!

— Конечно, придумаем! — подхватили остальные хором. — В крайнем случае все перед комиссией выступим, что ты не трогала накопители!

Я пару раз всхлипнула от наплыва чувств. Милана сорвалась на кухню и принесла мне кружку холодной воды. Следов отравления мальтиной я больше не ощущала, желудок не болел, а реветь перед всеми не хотелось, поэтому я с наслаждением в пару глотков выпила воду.

— Интересно, трижды проклятый сам вскрывал шкаф или ему родственничек помог? — задумалась я, поставив кружку на столик, — Высочество ведь совсем без сил был.

— Сил у Таэля хватает, — мрачно ответила Козловская, вертя в руках влажное кухонное полотенчико и периодически прикладывая его к побитой щеке, на которой наливался хороший такой синяк. — У него магии не было. А домой пришлось возвращаться очень срочно. Мартелл Пятый ночью скончался. Таэль теперь — его императорское величество Мартелл Шестой, да будет его правление долгим и милосердным.

Внимание всей нашей компании обратилось теперь на Козловскую. Та сидела на диванчике рядом со мной и старательно ни на кого не смотрела, очень занятая мокрым полотенцем.

— А с чего ты взяла, что он срочно возвращался домой?

— Откуда ты знаешь, что император умер?

— А зачем ему вообще нужно было...

— Почему ты называешь ильфарийского принца просто Таэлем? — перебила я Милану.

Виктория злобно глянула на меня поверх полотенчика, прижатого к синяку:

— Ну ты то называешь его просто трижды проклятым! И тоже не особо испытываешь уважения к его титулу!

— А у меня что, повода нет?

— Вот и у меня есть повод! — рявкнула она в сердцах, отшвыривая измочаленную тряпку.

— Погоди! — задумалась я, вспоминая все то, что было мельком сказано высочеством, Козловской, даже странное порой поведение Ольги Леонидовны рисовало общую невероятную картину, — Таэль попал ко мне с Тироля. Потому что именно туда закинуло местную девушку Изельду Штерн и она оказалась рядом с вашим домом, — я начала вслух складывать пазл произошедшего, — А что высочество вообще забыл на Тироле? Зачем приходил в ваш пансионат?

Мила недоуменно пожала плечами, она не видела принца, а вот Козловская нахмурилась еще сильнее и пробормотала какое то ругательство.

— Он к тебе приходил, да? — догадалась я и мысль пошла дальше, — Так вот почему ты тогда ночью ревела! Помнишь, я звонила, просила Милану разбудить? Он сказал тебе, что женится, а ты его в отместку шибанула по голове и выбросила в мой мир!

— Если все знаешь, чего спрашиваешь? — прошипела разозленная блондинка.

— Вот злобная ты все-таки женщина, Козловская! Ты же знаешь, что эльфы не заключают браки с иномирянами! — личный опыт — он такой, его не пропьешь, — Так зачем надо было вообще с ним роман заводить?

— Роман? — психанула Виктория и вскочила с дивана, — Да кому он нужен, принц этот, романы с ним заводить? Явился не запылился рассказать, как ему жаль, что заставляют жениться. И что он не хочет, и что всё понимает. А каково мне, он подумал? Хоть кто-нибудь вообще подумал, мне каково?

— Ну... все же знают, что ...

— Что все знают? — нашу красавицу-комсомолку-отличницу уже несло и над своими словами она не задумывалась, — Все прекрасно знают, что я не люблю Таэля, что брак между нами не будет счастливым, и им всем все равно! Моей матери! Его деду! — она в бешенстве схватила мою пустую кружку и швырнула ее в стену, — Всем все равно! Главное — политический союз! Главное — получить побольше земли, золота и инвестиций. А я? А мои чувства? Хоть кого-то волнует, что будет со мной??

— То есть? — опешила я, — Что значит — брак с тобой? Ведь Таэль женится..

— На мне! — она истерично зарыдала, — Его императорское величество Мартелл Пятый огласил в своем Императорском слове, что Тауриэль ди Андаре возьмет в первые жены Виккилин ди Арнатали. Меня, понимаешь, Рогова?! Он женится на мне!

Мы все ошарашенно смотрели на золотистые волосы Козловской, ее утонченные черты лица, сейчас, правда, искаженные истерикой, на идеальную фигуру, которой я втайне всегда завидовала.

— Так ты ильфарийка?!

Козловская зло скривила губы.

— Раз уж на то пошло, высокородная местра Виккилин ди Арнатали, будущая первая супруга его императорского величества Мартелла Шестого! — и, всхлипнув, отвесила нам короткий реверанс в черном обтягивающем комбинезоне. Пнула полотенчико, валяющееся на полу, и пошла на кухню.

— Ильфарийка! — я ошарашенно плюхнулась обратно на диван, во все глаза смотря как Козловская достает из шкафчика стакан и наливает в него воды из-под крана.

— Высокородная! — братья Уховы друг друга ущипнули, чтобы убедится, что они не спят.

Мила просто молча подняла полотенце и повесила его на перила диванчика.

— Я пытаюсь уложить это в голове! — ответила она на мой молчаливый вопрос. — Пока получается с трудом.

И я кивнула, соглашаясь с ней.

— А уши? — вспомнила, как разглядывала острые кончики ушей высочества, когда он только-только появился в моем доме.

— Что — уши? — спросила Козловская, возвращаясь на диван.

— У эльфов же уши другие!

Виктория скривила губы и сделала непонятный жест пальцами. Кончики ее ушей слегка заискрились и превратились в те самые знаменитые остроконечные ильфарийские.

— Легкое заклинание изменения формы, — пояснила она и братья Уховы закрыли друг другу отвалившиеся челюсти.

— Эльфка!

— Настоящая!

— И на будущее, — Виктория ... нет, Виккилин наставила изящный пальчик поочередно на них, — Не эльфка, а ильфарийка, раз уж не можете запомнить несложное «местра»!

И лишь Ольга Леонидовна никак не отреагировала на сногсшибательные новости. Как будто она давно все знала. Мы уставились на куратора кто вопросительными, кто возмущенными взглядами, и она, откашлявшись, развела руками:

— Да! Я знала! С самого начала знала! Потому что деканат не может допустить к обучению неизвестную девицу, которая приехала с дядей откуда-то издалека.

— Это была хорошая легенда, Ольга Леонидовна! — потупилась смущенно Виккилин.

— Это была никакая легенда и я твоему дяде так прямо и сказала! — категорично обрезала куратор и обратилась уже к нам, своим обычным арлитским студентам, — Местра ди Арнатали училась в нашем университете тайно и для этого есть причины. Поэтому я надеюсь на ваше понимание и молчание об истинном имени данной студентки.

Виктория показушно щелкнула пальцами, кончики ее ушей снова замерцали и превратились в обычные человеческие.

— Но все-таки! — а я не унималась, — Получается, что ты подбросила мне сюда Таэля, а сама сбежала от навязанного брака?

Козловская иронично ухмыльнулась:

— Ой, вот только не надо мне рассказывать о том, как плохо с ильфарийцем романы крутить. Сама-то вон даже на «Цветок семи грез» согласилась, недолго думала! — она кивнула на мою голову.

— Какой цветок? — я непонимающе огляделась. Ребята вдруг засмущались и начали разглядывать обстановку моей гостинной. Федька с Петькой заинтересовались столом, Милана — новым холодильником.

— Семи грез, бестолочь! У нас любовники такие ставят друг другу вместо брачных печатей!

— Какие любовники? — нет, сегодня определенно день ошеломительных новостей, — Какие печати! Ты с ума сошла?

Ольга Леонидовна вмешалась:

— Я тоже заметила ее на тебе. Хотела раньше поинтересоваться, кто поставил, но потом появились более важные дела, — она грозно уставилась на меня, — С кем ты связала себя, Маргарита?

И сокурсники вдруг очень внимательно начали меня разглядывать. И кивать друг другу, соглашаясь, что на мне что-то точно есть. Легкое такое, с первого взгляда и не заметишь. Похожее на...

— Да ни с кем я не связывалась, — пришла моя очередь орать на всех. — Не было ни с кем и ничего!

Виккилин криво улыбнулась, отпивая из стакана воды. Уж она то точно знала, о чем говорит!

— Ни один ильфариец не поставит такую печать, если не заручился доверием девушки, — она сощурилась, что-то считывая с моего лица, — Я так понимаю, Валосирель? Знакомый оттенок магии.

— Да я..., — и тут вспомнила, что ответила Мэльсту тогда в подвале.

«— Ты доверяешь мне?

— Да.

— Я запомню это, местра!» — и улыбочка на все тридцать два проклятущих белоснежных зуба.

— Зеркало! Дайте мне срочно зеркало! — и в карманном миланином зеркальце увидела на лбу тонкие алые контуры пятилистного цветка.

Я застонала и схватилась за несчастную голову, не в силах выносить такое отношение! Если бы я тогда только знала, что доверять эльфу, тем более Валосирелю категорически нельзя! А как говорил, как пел!! «Да я...! Да мы...! Да всегда...!» Сволочь! Мерзкая ушастая эльфийская сволочь!

Братья Уховы переглянулись между собой:

— Рит, ты только не ругайся! Мы тоже сразу заметили на тебе магическую печать, хотели высказать свое веское товарищеское, но..., — Федор потянулся было погладить по плечу.

— Услышали, какие именно люди бывали тут у тебя в эту неделю..., — подхватил его близнец.

— Да если бы люди! — рявкнула я в сердцах. — Свинота! Что один, что второй!

Ребята вскинулись, обидевшись:

— Ну вообще-то мы тебя еще не обзывали!

— Да я не про вас, — махнула на них рукой, — Эльфы эти, будь они прокляты..! — и в бешенстве уставилась на Козловскую, словно она одна была в ответе за всех эльфов вместе взятых, — Одного с того света считай вытащила, так эта скотина мне устроила большой бада-бум перед проверкой! И ведь знал, что нельзя трогать шкаф, знал! Сколько раз я говорила, объясняла, запрещала! А он наплевал! Скотина белобрысая! Ему надо — а остальные подвинутся! — завопила я, не в силах больше сдерживаться. — А дружочек его...

В этот момент открылась входная дверь. Все удивленно обернулись на нее, а я мигом заткнулась и лишь вымученно закатила глаза, прекрасно понимая, кого сейчас увижу.

Йонас Верренс собственной персоной! Со счастливой аж до ушей улыбочкой мой персональный повар-кулинар шагнул в дом. И тут же остановился, увидев меня в составе незнакомой и разношерстно одетой компании. На креслах развалились двое одинаковых внешне парней в белых футболках и синих джинсах. На диванчике сидела, положив ногу на ногу, белокурая девица в дико неприличном для шайнвильльского общества черном обтягивающем комбинезоне. Я в своем привычном домашнем халатике с подолом по колено. И лишь рыжеволосая красавица в полосатом платье на широком кринолине более-менее отвечала нынешним модам Шайнвилля.

А над нами всеми нависла монолитной стеной маленькая женщина лет сорока пяти в коричневом брючном костюме.

Мою студенческую компанию Йонас видел впервые и они его порядком удивили.

Впрочем, надо отдать парню должное. Он мигом понял, что пришел очень невовремя. Лицо Йонаса печально вытянулось, но он, даже не поворачиваясь, нащупал за спиной дверную ручку, открыл входную дверь и вышел обратно.

— Даже не спрашивайте! — сразу предупредила я, когда все те же удивленные лица сокурсников обернулись уже ко мне.

Ребята переглянулись между собой, затем все как один уставились на Ольгу Леонидовну. На нее я смотрела уже не могла.

Входная дверь открылась повторно. В полной тишине долговязый Йонас огромными шагами на цыпочках рванул на мою кухню, сбивая по дороге стул и табуретку. Ойкнул, кинулся было поднимать, но затем мельком глянув на нас, ошарашенно наблюдавших за ним, бросил мебель и в один прыжок долетел до холодильника. Привычным жестом открыл его, переставил пару кастрюлек с нижней полки наверх, убавив на сенсорной панели пару градусов.

И затем так же на цыпочках убежал обратно на улицу, аккуратно прикрыв за собой дверь.

— Вообще не спрашивайте! — повторно предупредила я товарищей, все так же старательно игнорируя куратора.

— Я так понимаю, Рогова, — она уточнила, медленно растягивая слова, — Что это один из тех двух выявленных местных магов?

Я коротко кивнула, не вдаваясь в объяснения.

— Что ж, — куратор прошлась из стороны в сторону, — Это в целом может добавить тебе плюсик при проверке. Нечасто в таких слабых мирах находят урожденных магов. Если мы отметим твой вклад по выявлению магчиеских способностей у местных жителей, то...

Я благодарно подняла голову, но суровый взгляд куратора показал, что свое личное мнение о местных жителях, которые заходят в дом иномирского мага-практиканта как к себе в сарай, она мне еще выскажет.

А от моей недавней эмоциональной вспышки не осталось ни следа. Наступило какое-то мрачное оцепенение, когда с каждой минутой понимаешь, что дальше будет только хуже и этого ожидаешь.

Козловская оставила стакан с водой на стол и осторожно дотронулась до моей руки:

— Рит, раз такое дело... Хоть ты мне и не нравишься, но..., — она избегала смотреть мне в глаза, — Если бы я не разозлилась и не выбросила Таэля к тебе в Орит, ничего бы не случилось. И накопители были бы в порядке, и с Валосирелем ты бы не столкнулась.

— Я ни с кем из них...

— Слушай, — мгновенно психанула Виктория, — я пытаюсь извиниться! Ты можешь просто заткнутся хотя бы на пару минут?

Догадавшись, насколько сложно высокородной гордячке, которая в жизни ни перед кем не склоняла голову, приносить извинения безродной иномирянке, я подавленно замолчала.

— Так вот... Ааа, шварный ильм! — будущая ильфарийская императрица дернула себя за волосы, — У меня было продумано несколько запасных вариантов, но твой мир был ближе, да и в тот день я так часто туда-сюда прыгала, что активировала его на автомате. Прости! В том, что с тобой в итоге приключилось, есть и часть моей вины. Если Валосирель упрется, как баран, и откажется снимать печать «Цветка семи грез», скажи мне. Я знаю, как на него надавить.

— Я тоже знаю! — злобно буркнула я, представляя во всех подробностях, куда и на что буду давить мерзейшеству своими туфельками с очень длинными и острыми каблуками. Калекой оставлю этого гада ушастого! Детей у него уж точно больше никогда не будет!

— Что ж, это все, разумеется, прекрасно — дружеская помощь, студенческое братство и все тому подобное, — при этих словах куратора мы с Козловской одновременно переглянулись и презрительно друг на друга фыркнули, — но у нас есть и более серьезные проблемы!

— Ольга Леонидовна, — Мила подняла руку как первоклашка, — а как вообще проходят эти проверки?

— Ну как… как…, — наша любимая жена и собака задумалась на миг, — Комиссия ездит по мирам. Проверяет порядок в доме, документацию, саму работу, может опросить местных жителей, — а при этих словах братья Уховы как-то заметно сбавили свои улыбочки и погрустнели, — Журналы , — тут уже Виктория выразительно хмыкнула, — Искроносители — а вот тут уже я понурилась.

— Что-что, а эту проверку я точно не пройду.

Глубоко вздохнула и начала мысленно собирать список вещей, которые нужно будет упаковывать домой. Не забыть бы тарелочки для бабули, что я с таким трудом по новой собирала после незабываемой встречи ильфарийских родственников в моем доме.

— Погодите! — Мила отвлекла меня от пятнадцатого пункта, в который я собиралась записать местные полотенчики для мамы — настоящий натур подукт, не то, что наши арлитские с добавлением всякой химии, — А комиссия — это надолго вообще? День, два, неделя?

— Да нет, от силы пара часов на каждый мир, — пожала плечами куратор.

— Тогда у меня есть план!

Вкратце задумка была такова: комиссия должна обязательно первым делом проверить братьев, затем побывать в мире Милы и Козловской, а ко мне отправиться напоследок. А вот когда университетские дяденьки будут рассматривать тирольские журналы, ребята втайне перетащат ко мне свои искроносители, чтобы создать видимость полного шкафа.

— Не получится, — качнула головой Ольга Леонидовна, — Накопители все маркированы. В любой момент можно сверить номер упаковки и узнать, к какому миру она причислена.

— Но если комиссия будет очень уставшей, то вряд ли они станут досконально проверять Моргану. Она никогда не была замечена в университетских скандалах, тихая и спокойная мышка, даже учится почти на отлично. Зачем шмонать такую примерную студентку?

Идея подруги мне нравилась все сильнее с каждой секундой, хотя за мышку я показала ей сжатый кулак.

Но ведь и правда, это могло сработать! Как правильно сказал Федька, университету нет резона исключать почти готового специалиста. И если мы сделаем видимость целехонького шкафа, а с остальным у меня более-менее все хорошо, то...

— А если комиссия не будет тормозить? — Ольга Леонидовна пыталась продумать все ошибки и слабые места в плане, но видно было, что и ее эта мысль захватила. — Один — с местными общается, второй журналы смотрит, третий...

— Значит, наша с Викторией задача их задержать. Мы можем… можем…, — вот тут Мила запнулась и беспомощно оглянулась на меня. А что мы можем? Чем промурыжить суровых дядечек из университета, чтобы Уховы успели наполнить мой шкаф?

— Можем приготовить обед для комиссии, — хмуро перехватила ее мысль Козловская. — Три блюда и компот. Сытно, вкусно и очень обильно. Погодка-то у нас сейчас на Тироле замечательная стоит. В такую погодку надо на улице на травке пикник организовывать, а не корпеть над корявым почерком студентов. Они ж после этих красавцев сразу к нам, а там и дело к обеду подойдет, а то и к ужину. Шашлычок, курочка жареная, гратен грибной, нарезочка овощная…

— Наливочка ягодная — мечтательно улыбнулись братья.

— А куда ж без нее?

— Без наливочки, — оборвала их куратор и подняла большой палец вверх, — но идея отличная. С вас, девушки, обед для комиссии. Расчитывайте на пятерых и чтобы это были самые лучшие и отборные блюда! — она тут же глянула на нашу принцессу, — Виктория...?

— Сделаем! — та согласно кивнула, — Я им такой стол соберу, императорская кухня будет нервно завидовать в коридоре.

— А мы… — Уховы переглянулись, — мы тоже устроим им незабываемое шоу.

— Фейерверки, например.

— Или бассейн.

— Или…

Я слушала и мои глаза наполнялись слезами благодарности. В этот момент я была готова расцеловать даже Козловскую.

Неожиданно раздался осторожный стук в дверь. Неужели снова младший Верренс?

На пороге стоял старик Партанс. В парадном коричневом сюртуке, в петлицу которого была вставлена маленькая красная розочка-иссамиль. Волосы гладко причесаны, я бы даже сказала — прилизаны, седая борода тщательно разобрана волосок к волоску и заплетена в две небольшие косички. В одной руке он держал любимую курительную труку, в другой — непонятный увесистый мешок.

— Ну, как ты, девонька? — он хозяйски отодвинул меня в сторону и, чуть прихрамывая, вошел в прихожую, — Ожила? Или животом все еще маешься?

Оглядел с ног до головы и довольно кивнул.

— Да, тот иномирец оказался и правда неплохим врачом, вон ты уже как прыгаешь.

— А вы знаете, что он меня вылечил? — удивилась я. Честно говоря, хоть я и готова была ночью лететь на подвиги для защиты собственного честного имени, но с утра подостыла и встречаться с местными побаивалась. А ну как камнями закидают ведьму-отравительницу. Но старик Партанс всегда был своеобразным рупором маленького городка. И раз он добродушно посмеивается, значит горожане в целом не склонны винить меня в происшествии на Дне Урожая.

— Да все уже знают! — старик сунул трубку в рот и пыхнул на меня дымом, нахмурился, — Что я говорил тебе, а? Что? Думай, дурья ты голова, прежде чем сделать! Думай! А ты...?

А я виновато понурилась. Он прав, как ни крути. Хорошие мысли — они всегда задние, поэтому и поздние.

Старик неодобрительно покачал головой и зашагал дальше в гостиную.

— Ольга Леонидовна, рад вас видеть! — поклонился он куратору под отвалившимися челюстями всех студентов.

— Господин Юрген, как поживаете? — расплылась в счастливой улыбке наша единственная сестра, кошка и любимый попугайчик, — Очень, очень рада с вами снова встретится!

Она кокетливо протянула руку для поцелуя и смущенно, но довольно захихикала, когда Партанс к ней приложился губами.

— Как ваша дражайшая супруга?

— Грельда,увы, преставилась год назад, — тяжко вздохнул старик. Махнул рукой эльфийке и Милане и те как ужаленные подскочили с диванчика. Юрген Партанс со вздохом облегчения рухнул на то место, где они только что сидели. — Теперь вот живу один, молодежь на ум наставляю, — он кивнул в мою сторону и пыхнул трубкой.

По гостиной поплыл запах ароматного табака и Уховы потянулись носом поближе к Партансу.

— Вы что, знакомы?

Ольга Леонидовна сложила руки на груди и победно нас всех оглядела.

— Ну а вы как думаете, кто следит за университетским имуществом в других мирах, когда студентов на практике нет? Университет давно уже заключает соглашения с отставными Странниками и местными жителями. Да и за вами они присматривают, пока кураторы заняты, — она кивнула на старика, — Юрген Партанс — Странник в отставке.

Наши челюсти упали где-то на уровень пояса.

Чтобы вот этот ворчливый, порой жутко надоедливый старикан был когда то высоким стройным солдатом элитных войск?

Старик Партанс мельком бросил на меня искрящийся смехом взгляд из под седых кустистых бровей. Доволен как кот у миски со сметаной, что так долго скрывал такой секрет!

Но... погодите! А как же тогда я его лечила от подагры? А наш разговор про мою внезапную свадьбу со старшим Верренсом, ведь он искренне удивлялся тем технологиям моего мира, о которых я рассказывала! Как так то?

— Ну вы уж расписали меня, Ольга Леонидовна! — хрипло засмеялся старик, — Ребята сейчас придумают невесть что! — он искоса глянул на меня, — Вон, одна уже нафантазировала! — он затянулся табаком, — Странник — это слишком громко для меня. Служил на отшибе на складе, ничего серьезного. Подвигов не совершал, в другие миры не ходил. Заработал повышенную пенсию и перебрался с женой в более приятный мирок, чем мой родной. А потом вот подвернулось такое предложение — поработать тайным смотрителем. От меня-то что требовалось — чтобы дом в отсутствие жильцов совсем не развалился, да когда студентики приезжают, в один глаз за ними приглядывать, чтобы чего криминального не натворили.

Хм, а ведь верно. Предыдущий практикант выехал из Шайнвилля год назад. А когда я вьезжала два месяца назад , то дом блестел чистотой и порядком.

Я как-то и не задумывалась, кто же следил за всем имуществом, пока здесь никого не было. Можно, конечно, все списать на арлитские технологии, но садик был более менее ухожен, а дорожка к калитке подметена.

— То есть, в наших мирах... — ребята переглянулись, — тоже...?

— Разумеется! — Ольга Леонидовна уселась в кресло напротив старика Партанса, —

— На Тироле — мадам Винсара, местная, но очень лояльная к иномирянам.

Я мельком глянула на Милу и та кивнула, видимо, зная, о ком говорит куратор.

— А у нас? — в один голос поинтересовались братья.

— Хлиз Шра. Он как раз из бывших военных, как и господин Юрген.

Судя по мигом сморщившимся в недовольстве лицам, Петька и Федька с этим товарищем тоже хорошо знакомы.

Старик смерил осуждающим взглядом нашу эльфийку в облегающем черном костюме, поцокал языком и бросил ей свой мешок:

— Иди, внучка, переоденься. А то у тебя не одежда, а срамота одна!

Виктория подхватила баул и быстренько умотала с ним наверх, в одну из жилых комнат. Судя по близкому хлопку двери — в мою.

— Вы и с ней знакомы?

Юрген Партанс чуть помолчал, затягиваясь трубкой, выдохнул тонкую струйку дыма в потолок и пояснил:

— Один уважаемый человек попросил приютить ее на несколько дней. Девочка в беду попала, я уж не знаю, что там случилось. Не спрашивал. Но лишней комнаты и булки хлеба мне для знакомой местра ди Андаре не жаль.

Я уже устала удивляться, честное слово. Если в следующую минуту прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете, то от бесплатного кино я откажусь точно. Мне за сегодняшний день столько чудес показали и рассказали, что, боюсь, моя удивлялка просто не выдержит перегрева и я свихнусь!

— То есть все это время Виктория Козловская жила здесь, в Шайнвилле? У вас?

Партанс лишь коротко кивнул.

Какой сегодня, оказывается, невероятный день великих открытий!

Утро начал белобрысый теперь уже император, своровав как обычный уголовник чужие искровые накопители, а его друган без спроса заклеймил меня своей любовницей (сволочь!). Ближе к обеду выясняется, что наша сокурсница — будущая ильфарийская королева. Полдник заканчиваем новостями о тайных университетских дворниках... Боюсь, такими талантами до ужина моя психика не доживет.

— Итак, — резюмировала Ольга Леонидовна, хлопнув по коленям, — что делать дальше, мы решили. Вы, — она кивнула Уховым и Миле, — сейчас возвращаетесь к себе и готовитесь к комиссии. Виктория, — повернулась к переодевшейся Козловской, — на тебе вся кулинария. Ты справишься, я за тебя не беспокоюсь. Маргарита..., — и тяжелый взгляд уперся теперь в меня, — Мда... Осталось отравление твоих горожан. Ладно, это тоже решаемо. Нам нужно лишь подождать...

Новый стук в дверь прервал куратора.