Отец моей подруги

Марат

— Хасан? Привет. Хорошие новости. Есть подвижки по твоему вопросу, — Ольшанский, как обычно, немногословен, и мне это импонирует.

Сам не люблю бесполезный пиздеж.

Новость на самом деле не хорошая, а просто охуенная. Я уже начинал сомневаться, что дело выгорит и что получится взять за яйца Захара Золотарева.

Но вслух это озвучивать у меня и в мыслях нет. У нас так не принято.

Если бы Демид понял, что не выгорает, сам бы набрал и сказал.

Два месяца его команда искала, как подобраться к Золотареву, и если Ольшанский говорит, что есть подвижки, то там как минимум два-три варианта возвращения родительских денег Стебельку.

Как максимум от пяти и до бесконечности.

— Но у меня засада, Демид. Прилететь смогу только на той неделе. Я вчера вернулся в Лондон, с завтрашнего дня начинаются встречи.

— Не вопрос. Сам привезу.

Сам так сам. Значит, я должен подготовить ему наличку. Иначе бы Демид дождался, пока я явлюсь. Такие вопросы закрываются передачей лично в руки. Никаких почтовых ящиков, мессенджеров и даже облачных серверов.

Я действительно вчера вернулся, еще даже дочку не видел. Она уже переехала в кампус, мы каждый день созваниваемся, поэтому я в курсе.

Конечно, у меня язык чешется спросить про Лизу. Но не спрашиваю. Не столько из-за Крис, сколько из-за себя. Смысл бередить душу?

Я по своим каналам пробил — Лиза заселилась в общежитие в кампусе. Ключ от квартиры, которую я для нее снял, она так и не забрала.

Дочка тоже предпочла кампус, но, уверен, это ненадолго. Попустит.

Звонит телефон, на экране отражается незнакомый номер.

— Здравствуйте, господин Хасанов, это миссис Флоренс беспокоит. Когда вам удобно будет забрать выпускной альбом Кристины?

Миссис Флоренс директриса пансиона, в котором училась Крис. И Стебелек...

Не отвлекайся, Марат. Прикидываю в уме.

— Завтра смогу подъехать.

— А вам нетрудно будет передать альбом Элизабет? Девочки дружили, может Кристина знает, где...

— Заберу, — обрываю словесный поток миссис директрисы.

Я сам знаю, где. Лучше бы не знал. Мысль о том, что она здесь, что мы в одном городе, не отпускает. Вызывает дурные мысли и желания.

К примеру, приехать в кампус, загрузить девчонку в автомобиль и увезти в ту квартиру, которую я для нее снял. Она так и стоит закрытая...

Альбомы забираю на следующий день. Они очень красивые и качественные, видно, что к их созданию подходили с любовью и заботой.

В машине листаю альбом дочки. Многие з этих фото я видел, но сейчас рассматриваю с утроенным вниманием. Здесь в основном фотографии Кристины и групповые, Лизу нахожу буквально на нескольких снимках. На групповых она как правило прячется за головами одноклассниц.

Зато в ее альбоме ее много. И я, глядя на фото серьезной малышки, ловлю себя на мысли, что это не Лиза.

Это совсем другая девочка. Лиза в детстве. Но та девочка исчезла, осталась на страницах фотоальбомов. А Лиза, которую знаю я, — другая.

Она не ребенок. Как бы я себя ни уговаривал и как бы ни убеждал.

Мой сеанс самотерапии с треском провалился. Я надеялся, что увижу маленькую девочку Лизу, и меня стошнит от собственной извращенности.

А вышло как вышло.

Точнее, нихуя не выходит.

Альбомы закидываю в офис. Отдам на выходных Крис, пусть передаст Лизе.

На следующий день прилетает Демид. Звонит из аэропорта.

— Ты на месте или где-то ездишь?

— На месте. Тебя встретить?

— Обойдусь. Ставь чайник, — и отключается.

Невольно улыбаюсь. От этого «ставь чайник» пахнуло прошлым, в котором я был безбашенным оторвой, а не добропорядочным и законопослушным бизнесменом. Хорошие времена были, и тогда я однозначно был счастливее.

Просто потому что над этим не парился.

Ольшанский приезжает прямо из аэропорта. Передает флешку, вставляю ее в ноутбук, и мы вместе просматриваем варианты.

Вариантов четыре. Первый предполагает добровольную отдачу — такие варианты предлагаются всегда. И если бы Золотарев прислушался к голосу разума и сам вернул племяннице отнятое, это было бы идеально.

Но такие жлобы как Золотарев редко расстаются с деньгами по собственной воле, поэтому выбираю третий вариант. Хотя и первый не исключаю, надо дать задание адвокату организовать мне встречу с ублюдком. Теперь мне есть с чем к нему идти.

— Ну, я в принципе так и думал, что ты этот выберешь, — Демид берет чашку с кофе и садится на диван. Окидывает заинтересованным взглядом лежащие на столе альбомы.

— Это моей Кристинки и ее подружки, — говорю ему. — Я сегодня в пансионе забрал. Хочешь посмотреть?

— Она ж у тебя пигалица еще? — Ольшанский выглядит сбитым с толку.

— Восемнадцать лет, — киваю и добавляю с ехидцей, — это мы с тобой старперы.

Демид пьет кофе и листает альбом Кристины, я просчитываю предварительный бюджет операции.

— Хасан, — неожиданно спрашивает Ольшанский сдавленным голосом, — когда было сделано это фото? Кто эта женщина? Ты ее знаешь?

Разворачивает ко мне альбом. На фото сцена, под сценой стоят зрители. Среди них женщина, я ее точно вижу впервые в жизни.

— Ты что, Демид? Это сто лет назад было. Меня там и не было на этом спектакле, — беру у него альбом, а он лупит кулаками в стол.

— Блядь, мне надо знать, кто она, Марат!

А у меня чуть не вырывается вслух «Алилуйя». Потому что это самый что ни на есть официальный повод увидеть Лизу.