Отказная жена Феникса или Карьера дерзкой попаданки

Глава 14

Нас ждали теплый ужин и многочисленные вопросы. Я постаралась успокоиться, выбросить из головы встречу у портала. Кто бы это ни был во вселенной Эвери, в данный момент непосредственной угрозы он не нес. И даже если я ошибалась, исправить что-либо не представлялось возможным.

Клетку с Мелиссой мы занесли в сарай. Динфэй только цокал языком и качал головой. В открытую хозяйку не критиковал, но я уже поняла, что он считает мой поступок глупостью. Я и сама очень сомневалась, что поступила верно, поддавшись порыву.

Мне пришлось уйти из-за стола раньше всех. Не терпелось организовать место для хранения ветеринарных препаратов. На скорую руку подписала каждый пузырек и пакетик. Дорого и мало, но нужно же с чего-то начинать.

Пока решила хранить препараты в кладовке, распространив на них заклинание стазиса. Но в дальнейшем нужно задуматься об отдельном шкафчике с поддержанием нужной температуры. Каждый раз использовать заклинание – неудобно, к тому же я пока плохо понимаю в магии.

Через некоторое время в кладовку вошла Дерси.

— Пришло письмо, — сообщила она. — От твоей мамы. Еще днем.

Я тут же поспешила наверх. Письмовница светилась. Дерси принесла чай и деликатно удалилась. Когда я достала пергамент, надписи на нем свидетельствовали о том, что некоторое время сообщение путешествовало по служебным письмовницам для хранения неопознанной корреспонденции. Этому имелось несколько возможных объяснений: скорее всего адрес и имя были произнесен невнятно или неправильно от волнения... или же письмо проверялось перед тем, как попасть на мой пергамент.

«Дорогая Эвери, — прочитала я, —ты представить себе не можешь, как взволновало нас твое послание! Луна так распереживалась, что не спала целую ночь. И я с нею. До самого утра думала, стоит ли нам тебя обременять. Ведь как это бывает между молодыми: поссорились – помирились. Я до сих пор верю, что твой муж – человек благородный, честный и искренний. Тебя оговорили, девочка моя, но еще есть надежда, что Гидеон передумает. Тогда ты вернешься в Арх-Глан, и мы станем лишними. Луна всем сердцем рвется к тебе, а я стараюсь ее успокоить. Нужно быть благоразумными, и тебе, и нам. Подумай как следует, сообщи о своем решении. Мы примем любое,

Твои любящие мама и сестра»

— Вот же! — с досадой фыркнула я.

Но сомнения Амелины Роули, матери Эвери, были мне вполне понятны. С такой капризной дочуркой можно в любой момент попасть в неприятную ситуацию, например, оказаться лишней на чужом празднике жизни.

Я написала ответ, в котором настойчиво уверяла маму в своей лояльности семье. Был Гидеон да всплыл. Я по-прежнему отказная жена. И на сей раз признаюсь честно: мне нужна помощь близких. Мамочка, переезжай, пожалуйста! Мне столько всего нужно тебе рассказать... И показать. И в следующий раз четче называй адрес и имя дочери. Я уже не Люминор, я опять Роули.

Дом постепенно затихал, его взбудораженные обитатели успокаивались и расходились по спальням. Габби повис у меня на ноге, и мы пошли навестить Мелиссу вместе.

Две луны загадочно освещали лужайку перед домом. Похолодало. Осень полностью вступила в свои права. Алисси трусила рядом, нервно принюхиваясь. Еще бы! Столько новых запахов сразу!

В сарае царила тишина. Лиса не прикоснулась к еде, хотя кусочки курицы выглядели вполне аппетитно.

— Эй, подруга, — позвала я Мелиссу. — Вот так делать не надо. Мы все тут хорошо кушаем и тебе советуем.

И снова – бессвязный шепот в голове. Лиса явно решила не демонстрировать больше свои способности.

— Зря, — сказала я. — Только больной и хилой лисички нам тут недоставало.

… Убийцы! Притворщики!

Ненависть! Словно удар по голове… внутри головы… Я схватилась за виски и попятилась.

Просипела:

— Ты чего? Так не… честно! Мы же тебя спасли!

… Жадные твари!

Видимо, Габби тоже что-то уловил. Рыжик выпустил клыки и зашипел. Алисси обеспокоенно заметалась по сараю. Мелисса тряхнула клетку и попыталась дотянуться лапой до сородича. И видимо, поцарапала мелкую, потому что та взвизгнула. Это плохо! Тэн Лекрев божился, что отказной лисе сделаны все «прививки», но Алисси пока в серой зоне.

— А НУ ХВАТИТ! — рявкнула я, как-то умудрившись усилить приказ мысленной речью.

Теперь взвизгнула Мелисса, откатившись в угол клетки. Габби зажал уши и присел, а его маленький фамильяр сунул голову ему под мышку.

— Решай! — велела я, тяжело дыша. Что-то влажное щекотало верхнюю губу. Это из носа пошла кровь. Ох непроста ты, ментальная речь! — Остаешься с нами, с нормальной едой, уходом и адекватным отношением. Или я выпускаю тебя на волю. Завезу подальше в леса на материке и отпущу, обещаю. Только это не та воля, которая тебе нужна. Вряд ли ты там долго протянешь. Тебя не примут. Ты – другая. Умная… хитрая. В общем, времени у тебя до завтра. И молись, чтобы Алисси не заболела, в противном случае я тебя… просто убью.

Наверное, это было глупо – говорить с животным, пусть и почти разумным, как с человеком. Из детских объяснений Габби, что Алисси чаще создавала мыслеобразы, чем сами мысли, и из-за этого иногда ее было трудно понять. Но этот удар прямо в мозг…

— Мама, не делай так больше! — жалобно проговорил Габби, когда все успокоились.

— Как, малыш? — все еще слегка задыхаясь и бдительно следя за Мелиссой, спросила я.

— Не кричи так… в голове.

— Прости, прости, дорогой… мама так больше делать не будет. Я просто очень разозлилась. Испугалась, что эта… нехорошая особа… ранит тебя и Алисси.

— А тебя? Тебя она не ранила? — Габриэль с тревогой заглянул мне в глаза.

— Чуть-чуть, просто голова немного разболелась.

— Плохо, но пройдет. С Алисси тоже все будет хорошо.

— Это Алисси тебе сказала?

— Да. Она говорит, что рана маленькая и скоро заживет.

— Она не может знать наверняка, — покачала головой я.

— Это из-за крошечных невидимых существ?

— Ты умный мальчик. Алисси, покажи ранку.

Лисенок доверчиво протянул мне лапку. Я успокоилась и посмотрела на ситуацию трезвым взглядом. Господин Лекрев не стал бы держать потенциально заразное животное в общем бестиарии. Бешенство здесь называли фуриозой, и заводчик несколько раз с нажимом упомянул о сыворотке. И все-таки береженого боги берегут.

Я отвела Габби и его подружку в кладовую, промыла ранку лисы и на всякий случай капнула ей на холку своеобразный «коктейль». Знаю я несколько болезней с неприятными названиями, о которых в приличном обществе не упоминают, лисы ими тоже болеют. Хорошо, что помощник Лекрева разъяснил предназначение каждого лекарства, а я за ним записала.

— А теперь наклонись, — попросил Габби.

— Зачем?

— Я тоже могу лечить.

— Надеюсь, не лисьим усиком, — пошутила я.

— Нет, мам. Вот так.

Ребенок положил ладошки мне на виски. Пульсирующая после ментальной атаки боль начала отступать.

— Не знала, что ты так умеешь, — заулыбалась я, поняв, что инсульт мне не грозит.

Габби пожал плечами:

— Один господин сказал мне, что это… называется… — мальчик свел бровки, — защитный инструмент – вот! Иначе все оборотни и вайзы…

— Вайзы?

— Умные животные. Такие, как Алисси… тогда они друг друга поубивают. Мы так лечимся.

— И ты тоже умеешь… ну, нападать голосом в голове? — напряглась я.

К моему ужасу, Габби кивнул. Заметив мою гримасу, мальчик с нежностью погладил меня по щеке:

— Но ты не тревожься. Я никогда не стану убивать. Убивать – плохо. Так говорил жрец в деревне, возле которой я жил.

Я вспомнила, как Габби прятался за меня, когда на него нападала Нэнси. А ведь вполне мог организовать ей удар. Апоплексический. С ее комплекцией и наверняка слабыми сосудами тэнья Гроуз улетела бы на Небеса раньше, чем снова произнесла бы «тварь».

— Я ходил на службы в храме, — продолжал рассказывать Габриэль.

Мы перешли на кухню, и я организовала чай. Дом уже спал, только сверху доносилось поскрипывание – очевидно, Ксандриэль опять мерил комнату шагами. Он делал так, когда размышлял.

— … меня туда хозяйка посылала, чтобы изгнать бесов оборотничества… пока все равно не выгнала. Ранить тоже плохо. Эта лиса Мелисса поступила неправильно. Но она тоже очень сильно испугалась. Ты должна ей сказать об этом.

— В смысле… поругать? И все? А она опять нападет.

— Потому что не верит, — прихлебывая слабенький, но сладенький чаек, продолжал авторитетно рассуждать Габби. — Если кого-то обижают, он потом не верит. Никому. Наверное, Мелисса думает, что ты хочешь ее убить.

— Даже в мыслях не было… — в голове вдруг мелькнула догадка, — но я соврала дэну Лекреву, что пущу Мелиссу на опыты, — упавшим голосом договорила я. — Это объяснило бы сегодняшнюю агрессию. Ведь в бестиарии лиса вела себя спокойно. Как она могла узнать?

Но Габби уже клевал носом. Я отвела малыша в его комнату и заботливо подоткнула одеяло. Алисси, трогательно зевая, устроилась поверх пледа. Она почти не хромала, только периодически с подозрением принюхивалась к бинту.

А в моей комнате меня ждало еще одно послание, в этот раз от лэна Плинора, инспектора Гнезда Люминоров. Он напоминал о своем скором визите и оповещал, что прибудет вместе с лэном Гидеоном Фальконом.

Я так устала, что эта новость меня совсем не впечатлила. Да пусть делают что хотят! Пущусь в бега. Да! Соберу всех и эмигрирую… куда-нибудь!

В полудреме начала подсчитывать количество человек, которых придется брать с собой, и приуныла. Какой-то цирк шапито получился.

… Встреча получилась… торжественной. В указанный час все мы стояли на крыше особняка. Мы Ксандриэлем выдвинулись вперед, за нами чинно выстроились Дерси, Динфэй и Габби, слуга и моя помощница – в отглаженной униформе, которую мы откопали на чердаке в тех же щедрых сундуках.

Мелкий держался поближе ко мне. Я пока не собиралась посвящать в свои планы по поводу мальчика ни мужа, не представителя Гнезда Люминоров. Николель работал над документами для опекунства. Это было первым шагом к усыновлению. По местным законам моему поверенному требовалось начать поиски родителей мальчика и доказать, что они от него отказались по собственной воле и без принуждения.

Крыша была вычищена от копоти, пыли и мусора, нанесенного ветром. Наступали сумерки, и Динфэй разжег сигнальные костры по углам площадки.

Фениксы почти одновременно опустились на каменное ограждение. Обе птицы не спешили оборачиваться, встряхиваясь после долгого полета и горделиво осматриваясь.

«Они прекрасны», – мысленно признала я со вздохом. Очень похожи на те картинки, что иллюстрировали сказки про фениксов в наших книжках. И жар-птиц. По крайней мере, именно такими я жар-птиц в детстве и представляла.

Орлиная голова. Окрас перьев переливается от бледно-розового до ярко-оранжевого, по кончикам крыльев бегают красноватые огоньки.

Я шагнула вперед и поклонилась господину представителю. Лэн Плинор милостиво кивнул, наклонив голову набок.

— Добро пожаловать в Фаир-Глан, — учтиво сказала я. — Мы полностью к вашим услугам.

Развернулась к бывшему мужу и тем же вежливо-официальным тоном проговорила:

— С возвращением, лэн Люминор.

Ксандриэль деликатно кашлянул за спиной. Я опомнилась и отступила на несколько шагов. Находиться рядом с перекидывающимся фениксом было опасно.

Птицы окутались ярким огнем. Я не ошиблась: тот, кто слева, оказался лэном Плинором. Он шагнул с парапета на крышу, покряхтывая и поводя плечами:

— Простите, лэнья Роули. Расстояние большое, а я уже не так молод. Нужно было воспользоваться порталом, но я не очень их люблю, потом долго прихожу в себя.

Гидеон, надо отдать ему должное, был, как всегда, великолепен, особенно с этими искорками, все еще пробегающими по его волосам. Расшитый серебром камзол, элегантно облегающие сильные ноги бриджи… Я отвела взгляд, стараясь не таращиться.

Лэн Плинор отошел к эльфу, тут же вовлекшему ревизора в светскую беседу о погоде, дальних перелетах и недостатках одноразовых порталов. Очевидно, господин проверяющий не ожидал встретить в старом поместье столь утонченных особ и был приятно удивлен. И очарован манерами ученого эльфа. Оба двинулись к люку с лестницей, на ходу жарко что-то обсуждая.

В большой столовой уже бы накрыт ужин. Не слишком шикарный. Скромный. Нам же деньги нужны, в конце концов.

Странно, но у лэна Плинора не было с собой никаких документов. Ни портфеля, ни папки. Я сразу задумалась, как перемещать грузы в образе птицы. В клюве нести?

Гидеон не торопился вниз, а испытывающе смотрел на меня:

— Надо же, — сказал он. — На сей раз ты угадала, хотя всегда путала меня с другими фениксами. Как-то меня узнала?

— Твои глаза, — пожала плечами я.

— Неужели? И что в них такого?

— Бездна высокомерия. Утонуть можно, — бросила я, поворачиваясь, не собираясь сопровождать бывшего вниз.

Сам справится. Дорогу знает.

А что касается глаз, то вот ни капельки не соврала. Только было в них не высокомерие... что другое. Я побоялась бы себе признаться, что увидела... радость от встречи. Такого просто не могло быть.

— Мило, — кисло кинул мне в спину Гидеон.

— У нас однажды два кота жили, Семка и Темка... Это давно было, в моем детстве, — быстро уточнила я через плечо. — Совершенно одинаковые кошаки. Но я их даже в полумраке различала, по степени наглости на морде.

— Ты не рассказывала.

— Наверное, забыла.

— Они были фамильярами?

— Нет, самыми обычными котами.

— И у кого степень наглости была выше?

— У Темки.

— Ты говорила, что все забыла… прошлое… и никогда не вспомнишь. Резко обрывала меня, когда я интересовался твоим детством, — донеслось до меня.

Я остановилась на лестнице и медленно обернулась. Медленно, чтобы успеть согнать растерянность с лица. Неужели в юности Эвери все было так плохо?

— Я передумала, — сухо заметила я. — Я ведь… ветреная… легкомысленная…

— Не в этом, — качнул головой Гидеон.

— Ты ничего обо мне не знаешь.

— Похоже на то.