Отказная жена Феникса или Карьера дерзкой попаданки

Глава 5

Габби так доверчиво-беспрекословно влился в наш небольшой, но дружный коллектив (Дерси, лиса и я), что уже трудно было представить Алисси без Габби и Габби без Алисси.

Конечно, мальчишку весьма заинтересовали вид за окном кареты, наши скромные перекусы и погода. Но он ни разу не спросил, куда его везут.

Габби безоговорочно принял меня в качестве хозяйки, а горничную – моей подпевалы. Видимо, пока статус Дерси оставался для него непонятным: освоившаяся и всю дорогу радостно трещавшая служанка удивляла его некоторой фамильярностью в отношении благородной лэньи (которая, к слову, тоже вела себя как-то некорректно: позволяла горничной поправлять себя и учить жизни).

Впрочем, понаблюдав за нами и придя к выводу, что ссориться, драться и убивать друг друга мы пока не собираемся, Габби с облегчением посвятил остаток пути единственному, что на данном этапе жизни по-настоящему занимало все его внимание – лисенку.

Портал оказался обычным тоннелем в горе. Где-то в середине прохода его перегораживала нежно опалесцирующая всеми цветами радуги завеса. Люди оплачивали проход, спокойно входили в завесу и исчезали. Вот проехали несколько телег и тоже растворились в «мыльном пузыре».

Кучер с заметным облегчением высадил нас у пещеры, выгрузил багаж, попрощался и быстренько смылся.

Я чуть не запаниковала. Хорошо же будет, если нас никто не ждет. Мало ли что могло случиться. Сотовые в этом мире еще не изобрели. Спасибо, письмовницы существуют. В крайнем случае, напишу своему бывшему муженьку, но не уверена, что он «возьмет трубку».

К счастью, Фалькон заранее оплатил услуги Портала для меня и слуг. Билет купить пришлось только для Габби. Не позаботься Феникс заблаговременно, переход обошелся бы мне в золотой орел, крупную тяжелую монету с изображением гордой птицы. Впрочем, благодарить Гидеона лично я не собиралась.

За порталом нас ждали невысокая немолодая женщина в чепце и сутуловатый пожилой мужчина в грубой домотканой одежде, похожей на ту, что носили здесь крестьяне и ремесленники.

У мужчины была тележка, на которую он аккуратно погрузил наш багаж.

— Динфэй, лэнья, — представился слуга. — Я по хозяйству... по саду больше… и если починить что. А это тэнья Нэнси Гроуз, она у нас вроде экономки.

— Я и есть экономка, лэном Фальконом лично назначенная, — проскрипела женщина в чепце, неодобрительно поглядывая на Габби и Алисси.

Мальчика она так внимательно осмотрела с головы до ног, что юный «ведьмак-зверовод» стушевался и спрятался за моей спиной. Я искренне порадовалась, что делегации мы представили его приодетым и отмытым в реке. С Габби даже одежду снимать не пришлось, она сама осыпалась клочьями от контакта с водой.

Алисси спрятаться не успела, и ей достался полный выхлоп неодобрения. Поняв, что ей не рады, лисичка без всякой дипломатичности показала зубы, а Нэнси отпрыгнула с удивительной для ее возраста и комплекции ловкостью.

— Об этом, — на Алисси был направлен обличающий перст, унизанный золотыми колечками, — меня не предупреждали.

Несмотря на усталость и общее состояние организма с застывшей на внутреннем барометре (на шкале «паршиво») стрелкой, я решила не затевать скандал. Все потом. Сейчас главное – добраться до цели.

— Где наша карета? — спросила я у Динфея.

— Карета? — слуга сконфуженно почесал в затылке, и мое сердце вновь наполнилось самыми недобрыми предчувствиями.

— А кареты-то у нас нетуть, — злорадно развела руками Нэнси. — Телега у нас. Мы в поместье к скромоте привыкшие, а карету содержать...

— Ясно, — перебила я экономку, преодолевая желание заглянуть ей в рот: кашу она там непрожеванную держит, что ли? — Финансирования не хватает. Разберемся. Ведите нас к своей телеге.

Телега полностью соответствовала принципу «скромоты». Правда, в нее услужливо закинули пару пыльных покрывал для деревянных скамеек. Я чуть не прослезилась от такой заботы.

Дерси брезгливо подняла одно из покрывал двумя пальчиками, чихнула и отбросила дерюгу в сторону. Нэнси поджала губы, но когда горничная извлекла из хозяйственного кофра чистые коврики и облагородила интерьер телеги, экономка не моргнув глазом уселась на скамейку.

Габби уселся на облучок рядом с Динфэем. Алисси устроилась у мальчика в ногах.

Нам предстояла долгая дорога, и я решила подремать. Проснулась от крика чаек и боли в шее. С изумлением уставилась на морской пейзаж с причалом и паромом у деревянного помоста. На некотором расстоянии от берега темнела полоска суши. Никто не предупредил меня, что поместье Фаир-Глан – это целый остров.

— Дерси, почему ты не сказала… что… что… Об этом!

— Так вы не спрашивали. Я тогда думала, вы знаете, — пожала плечами горничная.

— Но я видела карту!

— У хозяина в библиотеке все старинное, а после Раскола сюда море наступило. Вот полуостров водой и окружило.

— Не передать словами, как я рада, — прошипела я.

Я еще не знала, что там с хозяйством, но уже предполагала, что доставка грузов на остров будет стоить нам звонкой монеты. Уже сейчас мы заплатили три серебряных... птеродактиля? нет, гарпии... за перевоз людей и телеги на ту сторону.

Паромщик, разумеется, выглядел счастливым. В нас он явно видел толстосумов, способных обеспечить его заработком до конца жизни. А я все больше сомневалась, что вытянула счастливый билет.

На другой стороне пролива светило солнце. Удивительно было наблюдать четкую границу в небе – разрыв в облаках. Солнечные лучи щедро заливали лесок на берегу острова, а над другим берегом сгущались черные тучи.

Паром отбыл вдоль натянутых веревок. Паромщик и его помощники сердечно с нами попрощались, намекнув, что заскучать не успеют.

Зато я успела (пойдя против утверждения, что договариваться лучше на берегу) обсудить с паромщиком наше дальнейшее сотрудничество. Сошлись мы на сумме, которая худо-бедно устроила обоих. Я была готова арендовать паром два раза в неделю, не считая незапланированные переправы. А вдруг в кафешку захочется сходить, вот так, неожиданно.

Городок здесь имелся. Небольшой, но густонаселенный, портовый. Назывался он Тиндерг, что в переводе со старинного языка означало «алый огонь».

По дороге в поместье Динфэй объяснил странный солнечный феномен:

— Это фениксы, лэнья. Здесь была у них особая земля. Солнышко их любит. До Раскола на полуострове тоже имелось поместье, старое. От него только фундамент остался, но тогдашние Люминоры все отстроили.

— А город?

— Так эта… тоже назван в честь Алого Феникса, основателя Тиндерга. На острове всегда теплее, чем на Земле, и чудеса разные творятся.

— Какие? — подпрыгнул Габби. — Какие чудеса?

— Не чудеса то, а проклятие, — с видом знатока зловеще ввернула Нэнси. — Расплодилось зверья всякого, нечисть покоя не дает.

Динфэй укоризненно поглядел на экономку через плечо, но та добилась обратного эффекта: Габби не только не испугался, а восхищенно вздохнул. Наличие зверья и нечисти явно увеличило привлекательность Фаир-Глана в его глазах.

Меланхоличная лошадка впервые выказала признаки оживления, и за следующим поворотом открылся вид на поместье.

Двухэтажный особняк серыми окнами смотрел в сторону моря. Издалека он выглядел величественным и ухоженным. Я ожидала, что когда мы подъедем ближе, вид изменится. Старое здание без должного ухода, открытое морским ветрам...

Но даже вблизи дом производил неизгладимое впечатление.

Толстые стены с щербинами, изъеденные солью, кое-где с обнажившимися из-под известки камнями, тем не менее казались несокрушимыми.

Большинство окон на втором этаже лишились стекол и были забиты досками. На крыше виднелись хаотичные заплатки из свежего дерева. Лужайка перед домом заросла сорняками, щебень на дорожках размыло, а из клумб торчали не подлежащее идентификации сухие стебли.

И все же я ожидала худшего. Вокруг шумел лес, и остатки сада терялись в нем в паре десятков шагов от особняка. Море поблескивало в прорехах живописных зарослей, некогда, видимо, бывших аллеей для прогулок.

— Это... прекрасно, — сказала я, не найдя других слов.

Будто бы домой попала. Словно всю жизнь сюда стремилась и, наконец, добралась.

Внутрь я вошла, пребывая в легком трансе. Я как будто бы заранее знала, что увижу: огромную кухню с закопченным потолком, но холодными застоявшимися печами и запахом старого жира, несколько узеньких комнат-кладовок, гостиную с высокими окнами в эркерах, библиотеку с пыльными книгами и вытертым ковром, каменную лестницу наверх...

Нам с Дерси подготовили две смежные комнаты. Я распорядилась, чтобы открыли еще одну, для юного Габриэля, на Нэнси, уперев руки в боки, категорично заявила, что дел у нее и так хватает.

Динфэй робко вызвался помочь, но я отказалась. Слуге, довольно немолодому человеку, и так досталось за день. Я лишь попросила его отнести чемоданы в комнаты.

Переодевшись в старенькое платье, я в буквальном смысле закатала рукава. Пыль я не переносила, и как рассадник бактерий и прочей гадкой живности, и как аллергический фактор. У меня уже начинал подозрительно чесаться нос.

Натаскав воды, мы с Дерси отдраили светлую комнатку для Габби. А потом, переглянувшись и поморщившись, принялись за свои спальни.

Создавалось ощущение, что Нэнси прошлась по комнатам по какой-то странной траектории, держа по тряпке в вытянутых руках. Где задела там, считай, и протерла. Пол, кажется, подметали метлой из трех прутьев, вездесущий морской песок хрустел под ногами.

Одним словом, к концу дня мы так умаялись, что отужинали хлебом и сыром (Нэнси пыталась накормить нас вчерашним овощным рагу, но мой нос категорически воспротивился).

Ночью я лежала в кровати, раскинув конечности морской звездой и бессмысленно таращась в освещенный двумя лунами потолок.

Мне никогда со всем этим не справиться, сделала я вывод, заставив несколько мыслей лениво пошевелиться в черепной коробке. И какая еще, к чертям собачьим, финансовая независимость? Что я умею? Хорошо готовить? Вести хозяйство? Да, пожалуй. Но о том, чтобы превратить Фаир-Глан в процветающий курорт, не стоит и мечтать.

Никто еще не отменял такое понятие, как развитая инфраструктура. Это в художественной литературе шустрые попаданки из нашего мира в средневековье зарабатывают начальный капитал на внедрении посудомоечных машин и продвинутых сельскохозяйственных технологий.

У меня была только моя профессия. Вряд ли в городе поймут, если там появится лэнья-ветеринар. Да и договор предполагал, что я буду жить в поместье. По Кодексу Измененных я могла покидать Фаир-Глан лишь на один совокупный месяц в году и каждый выезд должна была согласовывать с Гнездом Люминоров и бывшим мужем. С такими ограничениями постоянная работа в городе мне не светила.

Хорошо хоть особняк не оказался развалинами. Если правильно рассчитать бюджет, можно потихоньку двигаться по пути ремонта и обновления. В конце концов, в договоре не указывалось, что я должна превратить Фаир-Глан в королевскую резиденцию.

Главным препятствием на пути к победе было отсутствие персонала. Насколько я успела выяснить, Динфэй выбивался из сил, а Нэнси больше воровала, чем работала. В своем мире я вела хозяйство на довольно приличные средства, но не могла позволить себе унизать шею и руки золотыми украшениями.

В полумраке спальни скрипнула крышка письмовницы. Не успела я изложить свою ситуацию, как разбуженный посреди ночи О’Дулли прислал возмущенный ответ:

Два часа пополуночи! Я увольняюсь, госпожа Роули!

Подумав, я накарябала ниже:

А мой бывший муж это одобрит?

Последовала глубокомысленная пауза.

Завтра постараюсь изучить все документы по поместью. Думаю, найду лазейку.

Спокойных вам снов!— вежливо написала я, но абонент воспользовался моим ноу-хау и захлопнул шкатулку.

— Я лэнья, вообще-то, а не поломойка, — возмутилась я на пятый день уборки.

Со стороны Дерси раздался подозрительный звук, похожий на смешок:

— Вот вы и привыкли называть себя лэньей, — сказала горничная... нет, уже просто помощница и подруга, а учитывая, сколько дел мы переделали вместе... Вот только уговорить ее перейти на «ты» я так и не смогла.

— Не смейся! — проворчала я. — Даже в загробной жизни отдохнуть не дают!

Тут мы обе рассмеялись.

— Моя тетя, — принялась рассказывать Дерси, — став отказной женой, чтобы заработать, лепила солонки из глины, а ее сестра, моя мама, продавала их на рынке. Потом, правда, тетин муж драк, мой дядя, умер, и тетя забрала меня к себе. А мама до сих пор лепит эти плошки, солонки и подставки и дарит подругам.

— Слушай, Дерси, — рискнула спросить я, — а почему твоя тетя, будучи обеспеченной женщиной, не дала тебе образование?

— Как это не дала? — возмутилась помощница. — Я умею готовить, шью, хорошо стираю, знаю много рецептов зелий и отваров от головной боли.

— Рецепты от головной боли – это сила, — признала я. — Тебе цены нет. Да мужья хозяек с тебя в любом благородном семействе пылинки сдувать будут. Тебе просто с Эвери не повезло. Она и без головной боли сумела мужа достать.

— А вы, хозяйка, — Дерси вздохнула. — Что с вашей семьей случилось?

При упоминании моей предшественницы горничная всегда печалилась. И это при том, что Эвери обращалась с ней, как с рабыней.

— Случилось, что я себя переоценила, — призналась я. — Взяла на себя ответственность, с которой не справилась. А меня, наоборот, опустили до статуса говорящего пылесоса. Был у нас такой робот-пылесос. Я как-то загрузила в него программу шутливого общения. Йориком назвала. Он все время бормотал: «Бедный Йорик, бедный Йорик, за что тебя... в этот свинарник?»

— Шаловливый дух, — с ходу классифицировала хозяйственную «нечисть» Дерси. — У нас такие на ярмарках продаются, для розыгрыша. Можно в любой предмет вселить. Только не все такие шутки понимают.

— Вот и меня не поняли, особенно падчерица. В ее комнате Йорик ругался активнее всего.

— А муж?

— Митя? Он был милым, пока мы встречались. Казался таким... наивно романтичным. Всегда мной восхищался... жалел. Я много работала, а он хотел домашнюю жену. Не знаю, зачем я согласилась. Митя убедился, что я уже никуда не денусь, и переложил на мои плечи свой дом, свою дочь, даже больную маму.

— Вы были очень одиноки, — резюмировала Дерси, — оттого, наверное, и померли.

— Думаю, ты в чем-то права. Во мне разрослась болезнь, как… паук.

— Так это прокляли вас, — не менее авторитетно заявила помощница.

— Но у нас нет магии.

— А лукавый дух? И вообще, моя мама говорит: миров много, и в каждой свое волшебство, иногда маленькое, слабенькое.

— Тоже верно, — спорить не хотелось.

Я с кряхтением разогнулась, оценив проделанную работу.

Гостиная заметно посвежела. Выстиранные шторы, камин без свисающих сталактитами комьев копоти, блестящий пол, местами, правда, вытертый. Чистенько, но бедненько.

Нужно средства и слуги. Пятьсот орлов раз в полгода – жалкие слезы. Боюсь, мы с Гидеоном виделись не в последний раз. Следующий будет, когда я науськаю на него О’Дулли.

— Придется жестко экономить, — пробормотала я.

Дерси только пожала плечами, тетушкино воспитание ее нехило закалило.

— Я силки на кроликов ставить умею, — гордо похвасталась она. — Небось не оголодаем.

— Дерси, да ты просто бриллиант! Дай тебе бог мужа хорошего! — воскликнула я, и девушка слегка зарделась.

Впрочем, насчет оголодать у меня уже сейчас имелись некоторые опасения. Нэнси готовила ужасно. Я вообще не подозревала, что можно так портить продукты.

Нам уже пришли заказанные в городе мясо, мука и овощи. Все благополучно растворилось в недрах кладовки, при этом всякий раз, когда я заговаривала об улучшении качества питания, Нэнси упрекала нас в обжорстве, особенно Габби.

Мальчик действительно хорошо кушал. Но упрекать молодой растущий организм в том, что он растет, было как-то ниже моего понимания.

Я недоумевала, почему экономка ведет себя так нагло. Неуязвимая она, что ли? Уверена, что на ее место желающих не найдется?

— Надеюсь, одними кроликами питаться не понадобится, — сказала я. — У нас есть золото от продажи украшений. Как ты там говорила, целых полсата монет?

— Да, полмешочка. А целый сат – это большой мешочек, — напомнила Дерси.

Я старалась запомнить здешние меры и не запутаться.

На кухне что-то брякнуло и булькнуло, а в коридоре – скрипнуло. Потянуло горелым.

— Пойдем-ка прогуляемся, — предложила я, принюхиваясь, — Динфэй обещал экскурсию по хозяйственной части поместья.

Недавний ураган (такое на побережье случалось часто) разворошил и разбросал остатки старой «инфраструктуры» имения. Целыми остались лишь те постройки, которые Динфэй регулярно укреплял и обновлял: дровяной сарай, амбар и конюшня.

Моя мечта завести свинок и курочек постепенно гасла. Все опять упиралось в деньги и персонал.

Плодов сад давал немного. Пара старых яблонь, несколько кустов смородины, терновник и дикая слива едва-едва обеспечивали потребность двух-трех человек. Динфэй сушил садовые дары, зимой из них готовили сладкие отвары.

Сил обновить и облагородить сад у пожилого слуги не хватало. Правда, в лесу рос дикий кизил, и его ягодки уже начали розоветь. Как-то сразу предположилось, что заготавливать ценный продукт придется мне, Дерси и Габби.

Рыжик уже впрягся в работу. Динфэй не мог на него нахвалиться. Привыкший к тяжелому труду мальчишка за утро переделывал кучу дел. Он предпочитал быстро выполнить поручения и потом бродить по лесу вокруг поместья с Алисси, осваивая новые территории для игр. Больше всего я опасалась, что ребенок и лисенок однажды одичают.

— А это что за место? — спросила Дерси, когда Динфэй вывел нас на неухоженную лужайку за садом, окруженную длинными низкими постройками.

— Так эта... как его... бестиарий тут был, прежних хозяев, — сообщил слуга. — Люминоры здесь своих бестий разводили.

— Фениксов? — подняла брови я.

Сразу представилось, как будущий наследник магической семьи, Гидеон Фалькон Люминор вылупляется из яйца.

Старик шутку оценил, захихикал:

— Остры вы на язык, хозяюшка. Люминоры – высшие фениксы, они от союза с огненными бестиями пошли: с птицами, значит, разумом поделились, а те с ними – магией. Туточки жили их фамильяры. Вот то – башня соколиная, а это лисятник. Я еще мальчишкой был, когда семья покинула поместье, но лисичек отлично помню. Малышки, но ладненькие, прямо как ваша, из особого помета. Мини... миниатюровые, в общем. Благородные лэньи только их и покупали, а ихние горничные носили за ними лис в красивых корзинках с лентами. Вот.

Динфэй поднял кверху заскорузлый палец, дабы мы сполна оценили его лекцию.

— Слышала? — обратилась я к Дерси. — В корзинку – и носить за госпожой.

Помощница сделала вид, что намеков не понимает, а Габби на всякий случай подхватил Алисси на руки и прижал ее к себе.

— А каких еще зверей здесь разводили? — поинтересовалась я.

— Нечисть! — рявкнули у меня за спиной. — Нечисть разводили, для некромантов всяких и бестиловов, прости господи. Вот Люминоры проклятие и схлопотали. Родники пересохли, ураганы жилье расшвыряли. А еще женились на ком не попадя, — экономка окинула меня неприязненным взглядом.

— Вот как-то определитесь, — холодно подсказала я, — от нечисти или от мезальянсов.

Нэнси таких сложных слов не знала. Она смачно сплюнула на землю и бросила:

— Обед остывает... лэнья, разогревать не буду, некогда мне.

Мы почтительной процессией потянулись к дому. Есть хотелось всем. Я была морально готова даже к переваренному рагу, которым пичкала нас Нэнси третий день подряд.

— Неужели прям-таки настоящую нечисть разводили?

Динфэй кивнул:

— Настоящую. Она потом по лесам разбежалась.

— А сейчас? — тихо спросила я, непроизвольно ежась и оглядываясь.

— И сейчас попадается, — подтвердил Динфэй.

— Ой… а как же Габби? — взволнованно пискнула Дерси.

— За мальца не волнуйтесь, с ним лиса, — благодушно отозвался слуга. — Нечисть фениксовых фамильяров боится, не подойдет, помнит, кто в доме хозяин.

— Все равно, — мотнула головой я. — Габриэль, от дома далеко не отходить, понял?

Мальчишка кивнул. Алисси тявкнула.

— На всяких тварей интерес большой, и был, и есть, — продолжил Динфэй. — А Люминоры… эта… хорошо бестий разводить умели: хозяевам послушных, умных да опасных. Некромантам всяким только такие сгодятся. Обычную дикую нечисть никак не приручить, а если маленько помагичить над выводком – совсем другое дело. Так сразу под будущих хозяев фамильяров и растили. А кто лучше от других тварей некроманта и бестилова защитит, чем такая же тварь?

Логично. Значит, лисы и соколы. Интересно, сколько персонала было тогда у Люминоров. Лекари зверей так точно имелись. И почему я не попала сюда лет сто назад?