Отказная жена Феникса или Карьера дерзкой попаданки

Глава 23

Увидев меня, Яран вежливо поклонился, А я свирепо на него уставилась. Он лишь нахально улыбнулся, сияя, как начищенный самовар, сходство с которым подчеркивала его рыжая масть.

Отведя Феникса в сторону, я собиралась потребовать от него держаться подальше от Луны. Но он начал первым, сразу сбив меня с мысли:

— Эвери, будь очень осторожна. На виверне – метка, маячок, настроенный на тебя.

— Его пытались на меня натравить? — словно ледяной водой окатили.

— Скорее использовали как способ подобраться к тебе поближе. Пошпионить, возможно. Как думаешь, кому это было нужно?

— Дуарт Скелл.

— Мы с Гидди сразу на него подумали. Он прислал змея якобы для своего сына, но, видимо, с далеко идущими намерениями. Что сказал тебе виверн?

— Поклялся в вечной преданности.

— Ты уверена? — Яран потер яркую щетину на подбородке. Вот уж в ком огонь проявился и во внешности. — Вайзов нельзя заставить подчиняться. Наверняка Скелл использовал какой-то артефакт, чтобы выследить и поймать зверя. И даже усмирить его. Но заставить вайза лгать не способен никто.

— Он и не лгал,— заверила я старого... друга?... зная, что ментальная речь вайза не пропустит обмана. Вот люди совсем другое дело. Они и мысленно врут, и сами себе иногда.

— В общем, я тебя предупредил. В случае опасности сразу пиши Гидеону. Змея я оставил в чаще к западу от переправы.

— Почему я его не чувствую, не слышу? — насторожилась я. — В Тиндерге мы общались через весь город.

— Его змеешество предупредили нас, что изволят отсыпаться, — хмыкнул Яран. — Притомились они. Холод горным змеям нипочем. Когда я открывал портал, и твоя зверушка устроилась на скалах и преспокойно заснула.

— Спасибо, Яран, — поблагодарила я бывшего родича.

Тот снова хмыкнул:

— А ты действительно изменилась, Эвери, клянусь небесами. Как так вышло?

— Пережила катарсис, — буркнула я.

— Что? — сдвинул рыжие брови Яран. — Тебя прокляли?

— Муж из дома выгнал, — со вздохом уточнила я. — А у меня там, между прочим, мебель дизайнерская осталась.

— Сочувствую, — рыжий расслабился. — Ты знаешь, где найти нас с Гидеоном в случае чего. А кстати, вы с ним не собираетесь...?

— Не собираемся, — отрезала я, давая понять, что разговор окончен. — Не лезь не в свои дела, рыжик.

— Вот теперь я узнаю тебя, Эвери, — рассмеялся феникс.

— Катись к своему кузену, — беззлобно махнула рукой я, улыбаясь против воли. — И передай ему, я хочу с ним поговорить, завершить незаконченную беседу. Он поймет, о чем речь.

— Лучше напиши ему сама, — Яран активировал кристалл и вычертил овал портала. — Он и раньше был не подарок, а сейчас и вовсе стал невыносим. Вот я и думаю: к чему бы это?

Феникс бросил последний взгляд на Луну, которая с преувеличенным интересом рассматривала увядшие хризантемы в клумбе, и вошел в портал.

Я поднялась на крышу, чтобы окинуть взглядом окрестности. Может, так получится услышать горного змея? Сработало. Виверн еще спал, но его сознание начинало медленно реагировать на окружающий мир.

И что-то еще мелькало на периферии моего ментального слуха. Какая-то помеха. Я попыталась на ней сосредоточиться, но заметила, что крыша усыпана... пеплом и полусгоревшими перьями.

В прошлый визит фениксов мы все убрали, хотя большую работу проделал разыгравшийся ветер. Вот и сейчас пепел с перышками закручивало в мелкие смерчики и разносило по углам. Значит, Гидеоша был тут совсем недавно. Иначе холодные порывы разнесли бы улики по лужайкам.

После раннего ужина я отправилась в пристройку к Динфэю. Слуга подтвердил, что хозяин залетал в поместье в ипостаси феникса.

Динфэй увидел вспышку на крыше и поспешил в дом. Фалькон попросил открыть чердак. Пробыл он там не больше получаса. Чем-то гремел и двигал что-то тяжелое. Затем Гидеона почему-то понесло на хозяйственный двор. Там он побродил по руинам построек, похвалил новые вольеры, а сам был хмурый и недовольный.

— Морщился все, — пояснил Динфэй. — А когда я сказал, что тут работы на долгие месяцы, ответил, что это смотря как к работе подойти. А я что? Я согласился. Дюжину рабочих – и не на месяцы счет пойдет, а на недели. А, еще он про лабораторию спрашивал, дескать, нашли или не нашли. Я сказал, что не отыскали пока. Что сам-то ничего не знаю. Кто бы мне, простому смотрителю, секреты рассказывал?

— А сам он, — навострила уши я, — не намекал?

— Сказал, что тоже не знает. В хрониках семейных место не обозначено, а сам он родился, после того как последний хранитель фирмы помер уже.

Я поблагодарила Динфэя и вернулась в дом. Хотелось проведать Штормика и Колосок, наших разумных лисят, по словам Динфэя, полностью освоившихся на новом месте. Однако денек выдался суматошным. Хотелось поскорее принять ванну, переодеться в домашнее и отдохнуть.

Мама с луной уже готовились спать. Я обещала, что навещу их перед сном.

В спальне я не сразу заметила, что на туалетном столике что-то изменилось. Кто-то раздвинул футляры с нехитрыми украшениями и водрузил в середину столика бархатную коробку с семейным гарнитуром: сапфировыми серьгами, браслетом, кольцами и колье...

Гидеон вернул мне драгоценности, проданные у ювелирной лавки дэна Гогзли Смита.

Вот и думай, как это понимать. Интерес к чердаку и хозпостройкам еще можно кое-как объяснить: феникс проверял, не нанесла ли самозванка ущерб старым активам рода. Но зачем возвращать ей чужие украшения?

Я не услышала, как в комнату вошла лэньяра Роули. Догадалась только, что она здесь уже была и видела экспозицию на туалетном столике. И почему-то решила, что я продала несколько колец. Ах, да. Одно из них осталось в мешочке с выгаданным за украшения золотом. Его утащила Нэнси. Второе завалялось у меня в кошеле.

— Прости, что успела побывать в твоей комнате без приглашения, — Амелина затуманенным взором любовалась сапфирами. — Но мне так хотелось узнать, чем ты сейчас живешь. Чем наполняешь свое время. Как отвлекаешься от грустных мыслей.

— Грустные мысли? — улыбнулась я. — Как раз на них времени у меня нет.

— Теперь я это вижу, — кивнула лэньяра Роули. — И это никак не укладывается у меня в голове. Как будто ты это не ты. Ах, Эвери, как, должно быть, несладко тебе жилось замужем, если сейчас, в заботах и трудах, ты так весела и бодра. А я ведь ничего не знала. Ты не приезжала и не писала. Иногда приходили слухи... но я им не верила.

— Эти сплетни не соответствовали действительности, — жестким тоном заявила я. — Гидеон был хорошим мужем, а я была ему верна. Однако нашлись злые люди, которые захотели нас разлучить. Вот и получилось... что получилось.

Амелина обернулась и посмотрела на дверь. В глазах ее мелькнула напряженность.

— Давай продолжим разговор в моей спальне. Позволишь мне расчесать тебе волосы, как в детстве?

— Конечно, матушка.

Просьба лэньяры Роули меня удивила. Как будто она подозревала, что нас могут подслушать.

Получасом позже я сидела на кровати Амелины и нежилась от прикосновения к голове мягкой щетки.

— Твои волосы стали еще пышнее, еще гуще, — радовалась матушка. — Как же хорошо, что ты унаследовала благородные белизну и пепел. Мне такого счастья не выпало.

— Отец плохо с тобой обращался, — решилась сказать я. — Но, полагаю, не только из-за цвета волос.

— Протри свой кулон, милая, — почти равнодушно проговорила Амелина. — Он немного запылился.

Я с удивлением потянулась к кулону и убедилась, что желтый цитрин по-прежнему чист и блестящ. Но Амелина еще раз указала на подвеску глазами. Я протерла кулон кончиком кружева с ночного пеньюара и внезапно почувствовала, как заложило уши.

Окружающие звуки увязли в вакууме. Я нервно сглотнула, и звуки вернулись: шум ветра за окном, треск пламени в камине, поскрипывание старого дома.

— Так лучше, — с удовлетворением сказала Амелина. — Танита на вид славная девушка, но я уже боюсь собственной тени. За нами все это время следили, все четыре года. Знаешь, такой... незаметный присмотр.

Похоже, семейный кулон оказался магической глушилкой. С его активацией лицо Амелины поменялось: стало тверже и сосредоточеннее. Даже ее манера говорить изменилась на более уверенную.

— Как ты поняла, что за тобой следят? — спросила я ее.

— Луна. Это Луна подсказала. Она заметила магическое воздействие. Ничего такого особенного. Небольшие магические помехи то тут, то там. Предположим, сидим и вышиваем в гостиной, и вдруг на несколько секунд замолкают птицы в саду. Я бы и внимания не обратила, но Луна как раз начала изучать магию, сама, по учебникам. Ее дар, пока неопределенный, стал проявляться. Позже появилась Танита, нам ее порекомендовали. Милая девочка, и за работу берет сущие медяшки. Но Луна говорит, все необъяснимые помехи происходят как раз в присутствии Таниты. Сегодня, впервые за долгое время, я не чувствую устремленного на меня взора. Возможно, девочка не виновата, и за нами шпионили как-то иначе.

— Мама, — сказала я, почувствовав, что еще немного – и как-то выдам себя. — Со мной произошла одна неприятность...

Я рассказала о соке пурпурной орхидеи. Что я, то есть Эвери, принимала его, чтобы забеременеть и спасти свой брак. Но однажды он сыграл со мной злую шутку. Проснувшись утром, я обнаружила, что потеряла часть памяти.

— Я очень плохо помню все, что было до этой ночи. Поэтому хочу, чтобы ты мне рассказала... О нашей жизни до моего замужества, об отце, о Луне, о моих женихах. Почему я выбрала Гидеона? Я ведь его не любила. Я никого не любила. Почему?

Амелине потребовалось несколько минут, чтобы справиться с чувствами. Лицо ее исказилось. Я ожидала, что она не выдержит и заплачет, но она справилась со слезами.

— Бедная... бедная моя девочка! Как же тяжело тебе пришлось! Сколько же зла сотворил твой отец! Ведь это Тедр сделал тебя такой!

— Запечатав мой дар?

Я несколько раз слышала, что маги с запечатанным по той или иной причине даром часто теряли собственную личность. Ничем хорошим это обычно не заканчивалось. Были, конечно, те, кто проживал остаток жизни как неодаренный человек, уходя в назначенный час. Но большинство таких магов находили способы укоротить свою жизнь. Об этом мало говорилось в обществе. Родители детей с запечатанным даром предпочитали этот факт скрывать. Гораздо проще было заявить, что ребенок просто родился без дара.

— Да, — Амелина вздрогнула. — Ты не должна была об этом узнать. Тебе было восемь. Твой отец оправдывал это тем, что пифия предсказала старшей дочери Роули тяжелую судьбу.

Опять пифии!

— Мое мнение для Тедра никогда не существовало. Тебя отвезли к горным шаманам на хребет Роу. А вернулась ты совсем другой. Тедр говорил, что это к лучшему. Женщине, дескать, дар не нужен. Достаточно того, что ты родилась белокурой. Главное, удачно выдать тебя замуж. Когда пришло время, он начал подбирать жениха. Ты отказывала всем. Заставить тебя он не мог, боялся, что ты пожалуешься в Атрибуцию. Больше всего ему приглянулся вдовец Скелл, но ты и ему отказала. Тогда отец взбеленился и заявил, что больше не позволит тебе выбирать. И тут в наш дом явился Гидеон Фалькон, из рода Люминоров. Ты неожиданно отнеслась к нему вполне благосклонно, хотя...

— Влюбленности не было, — предположила я.

Амелина отвела взгляд:

— Думаю, к этому времени ты разучилась любить. Особенно остро это чувствовала Луна. Она всегда к тебе тянулась.

— Какой я стала? Не бойся меня ранить, мне нужно знать.

— Холодной, отстраненной... жесткой. Казалось, тебя ничто не радует. Потом появилась страсть к нарядам, драгоценностям. Выйдя замуж, ты много времени проводила в обществе... Дальше ты сама знаешь. Но, Эвери, что случилось с тобой? Потеряв память, ты словно стала той, прежней девочкой, которую мы почти забыли!

— Значит, — я выдавила улыбку. Не могу признаться, что Эвери больше нет, а я заняла ее место. Я пыталась. Я не могу, — все произошло к лучшему. Дело в том... что ко мне вернулся мой дар... И теперь я... ледяная визарда.

Некоторое время лэньяра Роули молчала. Я не знала, что услышу в следующий момент. Но новость, несомненно, поразила Амелину. Лицо у женщины стало странным. На нем попеременно отражалось то торжество, то гнев.

Щетка для волос упала на пол. Амелина встала и подошла к окну, прижав руки к груди. Потом обернулась, залитая лунным светом. На миг мне показалось, что она так же молода, как и я. Словно не было последних мучительных лет и седины в проборе. Ее каштановые волосы отливали белым в сиянии ночного светила. Мы казались близнецами.

— Нашей стихией всегда был лед… Я знала... — взволнованно пробормотала Амелина,— знала... но боялась признаться самой себе. Это все он... Он. Тедр ходил к Пифии, и она подтвердила...

— О чем вы, матушка? — осторожно спросила я.

— В предыдущие столетия в роду Роули рождалось три ледяных визарды. Три! Твой отец об этом узнал до женитьбы на мне, не знаю, как именно, ведь это скрывалось. Именно поэтому он на мне женился. Для отвода глаз ругал меня за то, что я родила девочек и не подарила ему сына. Он ходил к Пифии перед тем, как сделать мне предложение. И когда ты достигла возраста Пробуждения и его подозрения подтвердились, запер твой дар. Негодяй! Ты же могла погибнуть!

— Хорошо, — я начала кое-что понимать. — Но зачем отец запер мой дар, если предполагал, что в семье родится ледяная визарда? И как объяснил, почему это делает? Не верю, что он руководствовался лишь желанием выдать меня замуж… и чтобы муж был одареннее меня? Глупое объяснение.

— Нет, конечно. Никто не знал о твоем даре, только он. Даже не знаю, чем Тедр расплатился с пифией. Вряд ли деньгами, столько у него не было. В остальном все очень просто, — Амелина зловеще улыбнулась уголком рта. Теперь в ее лице было только презрение. — Весь твой талант достался бы сначала мужу, а при известном стечении обстоятельств – Совету магов. Ты не понимаешь, Эвери. Я когда-то тоже мечтала, что во мне проявится ледяная кровь, пока не узнала, что наследницу Хребта Роу сразу видно по волосам. Ледяные визарды рождались и в других семьях, Но их всегда объединял цвет снега. Прошло много времени с тех пор, когда род Роули подарил миру ледяную визарду. Мы забыли. А Тедр не забыл.

Я поднесла к лицу белокурую прядь. Она заискрилась в лунном свете. Крупные хрустальные искры щекотали пальцы. Впервые я видела свои волосы такими. «Как же это будет выглядеть рядом с огнем Гидеона?» — мелькнуло в голове.

— Тедр не хотел ни с кем делиться. Ведь его дочь была способна заклинать горных змеев и повелевать подземной нежитью. Ты смогла бы пробудить шахты и изгнать зло из рудников. Поэтому твой отец так тщательно выбирал женихов. Его бы устроил человек, с которым можно было бы легко найти общий язык... Такой, как Дуарт Скелл, бывший хрономаг. Думаю, Тедр рассматривал и другие варианты. Несчастный случай с зятем, например, после которого сломленная вдова вернулась бы в отчий дом. Иного пути для тебя бы не было. Разве что монастырь. Но и монастыри бывают разные. В горах Роу женщину спрятать легко, а там, посчитав отчий долг исполненным, распечатать ее дар и управлять им, как заблагорассудится.

— Матушка, вы говорите страшные вещи, — содрогнулась я, явственно представив себе судьбу Эвери, сложись все по-другому. Лишенная дара, о котором ничего не знала, отвергнутая мужем, опозоренная, случайно ли она выпила столько сока орхидеи? — Мне стыдно это признавать, но я не горюю по папе. Как он погиб? Когда? Я этого не помню.

— Через полгода после твоего замужества. Он отправился в горы. Тедр часто туда ходил, охотился на вивернов. Говорят, он отослал охотников и сопровождающих, чтобы помедитировать на живописном уступе. А потом его нашли в ущелье. Перед этим загонщики почувствовали подземные толчки. Шаманы утверждали, что духи Хребта разгневались и уничтожили Тедра из-за его гордыни.

Гидеон Фалькон

Гидеон вышел из комнаты, пошатываясь, и тяжело опустился на резную лавку напротив окна. В голове гудело, к горлу подкатывалась тошнота. Его расспрашивали около пяти часов. Маги и некровиты. Мягко и вежливо, но с упорностью красты, вцепившейся в добычу.

Он старался не злить королевских менталистов – отвечал четко и ясно. Во второй раз, в третий, в десятый на один вопрос… если они хотели…

Напряжение, обычное после процедуры ментального чтения, схлынуло, сменилось головной болью. Час от часу не легче. Теперь нужно постараться, чтобы унять пульсацию в висках. Это будет не легко. Обычные отвары против магического истощения не помогают. Лекарские руны тоже. Легче просто дождаться, когда тело и аура сами восстановятся.

—… хотите сказать, в течение четырех лет брака способности лэньяры Люминор никак не проявлялись?

— Я не замечал.

— В мелочах? В странностях?

— Мы мало общались. Если что-то и было…

— Вы были женаты.

— Моя бывшая супруга… у Эвери сложный характер. У нас не все складывалось гладко.

— Но она избрала вас из других претендентов?

Менталист поднимает бровь. Его помощник скрипит пером по бумаге. От этого звука внутри Гидеона поднимается гнев. Пламя, вспыхнувшее на волосах, отражается в поверхности отполированного стола. Кроме него из мебели только три стула и скамья вдоль стены. На ней в тени сидит третий маг. Некровит, догадывается Люминор.

— «В выборе супруга решение остается за девой». Таково правило, — скрипнув зубами, он цитирует Кодекс Измененных. — О мотивах лэньи Роули спрашивайте ее саму.

— Могла ли ваша жена использовать свои способности тайком?

— Нет, не могла. Иначе это бы обязательно затронуло и меня.

— Вы имеете в виду тот факт, что она позволила выслать себя?

— Именно этот факт я и имею в виду. Понимаете, — Гидеон мысленно считает до пяти. — Было видно, что она не ожидала… когда дар льда пробудился в первый раз…

Теперь его расспрашивают об их ссорах и виверне. Счет до пяти больше не помогает.

Помощник менталист напряженно глядит на его пылающие волосы. Гидеон нечеловеческим усилием принуждает себя успокоиться. Не нужно, чтобы подумали, что он не контролирует эмоции. Но его силы на исходе.

Перед Гидеоном вырос королевский распорядитель.

— Лэн? Все ли у вас в порядке?

Гидеон покачал головой и молча указал на дверь слева. Слуга понимающе кивнул и предложил:

— Воды со льдом?

— Да, пожалуй.

— Ваши волосы, лэн…

— Все в порядке, пройдет. Благодарю за заботу.

Кончики некогда белых волос черны. Это признак магического истощения. Не удивительно. Даже проверка на лояльность в год восстания хрономагов не была такой утомительной. Тогда в темной комнате его продержали не более двух часов.

— … что вы знаете об отце лэньяры Люминор?

— Он был неприятным человеком. Мне несколько раз казалось, что жена хочет о нем поговорить, но потом она словно пугалась и замолкала.

— Лэньяру Люминор считали лишенной магического дара.

— Да. Подозреваю, семья его… запечатала.

— Мотив?

— Не имею представления. Но ходили слухи, что Тедр Роули собрал отряд шаманов и охотников и искал залежи кристаллов в горах Роу. Он мог что-то знать о даре дочери и запереть его, чтобы в дальнейшем использовать в своих целях?

— Каких же?

— Вы прекрасно знаете каких. По легенде ледяным девам подчиняются горные недра. Но это лишь моя догадка.

— Очень интересно, лэн Люминор.

Взгляд менталиста почти благосклонен. А тот, что на лавке, подается вперед. Внезапно открывается дверь, и входит немолодой сутуловатый мужчина.

Он молча протягивает менталисту какую-то бумагу и демонстрирует магическое клеймо на запястье – грифона со змеиным хвостом. Маг за столом кривится, некровит едва заметно качает головой.

— Седрины? Кто бы сомневался. Мы слышали о вашем… вмешательстве, — морщится менталист. — Оказались в нужном месте в нужное время.

— Трехименные Оспреи Седрины из Логова Грифонов, посредники и правозащитники, — кланяется сутулый с едва заметной издевкой. — Логово послало меня, чтобы вести переговоры от лица лэньи Эвери Роули. Отныне лэн Гидеон Фалькон Люминор также под моей защитой, о чем свидетельствует магическое клеймо и…

— Ладно-ладно. Мы все почти закончили.

Гидеон чувствует, что давление на голову слабеет. Поверенный Седринов уходит, даже не взглянув в его сторону. И на том спасибо.

Стемнело резко, по-зимнему, небо заволокло тучами. Когда Люминор очнулся, на небе светил Кэрос. Сколько же он просидел здесь, потягивая холодную воду?

Королевский замок был тих. У Гидеона могло не хватить сил даже на короткий перелет. Тетя приглашал его к себе в свой столичный дом, но феникс решил построить короткий портал… в гостиницу. Ни тети, ни Вивиен он сейчас не выдержит.

Он активировал кристалл, задав адрес ближайшего постоялого двора и… обнаружил, что стоит на крыше поместья Фаир на острове Фаир-Глан.

Вспыхнуло горное масло, оповещая о визите истинного хозяина земель. Но в доме царила тишина. Гидеон стоял на посадочной площадке, с удивлением оглядываясь. Как он мог перепутать? Почему перенесся сюда?

И крылья… Его крылья феникса проявились в человеческой ипостаси. Святые Небеса! Такое случалось с ним только в детстве! Камзол треснул на спине… не беда… Ведь это чудо!

Откуда-то донесся ментальный зов, недовольный.

Виверн. Горный змей проснулся и спрашивал, что понадобилось здесь незваному гостю. Это территория Серпа, фамильяра ледяной хозяйки, и всяких фениксов тут не ждут.

Гидеон успокоил зверя (заверив в своих добрых намерениях) и подпрыгнул. Крылья удержали его в воздухе. Он спит? Это сон?