Под маской порока-2-Не отпускай меня

Глава 17

Пользуясь представившейся возможностью, я забрала сумку из холла, поднялась на второй этаж, собрала еще кое-какие вещи, подозревая справедливо, что вряд ли вернусь сюда в ближайшее время. Да и, говоря откровенно, не больно-то хотелось возвращаться.

Я-человек мечтала лечь рядом с любимым, крепко уснуть и по пробуждению узнать, что все и впрямь было дурацким сном, и только.

Я-сирена желала сделать хоть что-то, лишь бы помочь своему мужчине. А если помочь не удастся, так отомстить.

Лестер меня не волновал. В общем и целом я догадывалась, что с ним произошло, — необратимо поврежденное тело умирало, но яд Галена то ли отсрочил неизбежное, то ли остановил процесс, пусть и, как заметил Марк, не исцелил полностью.

Уже готовившийся отбыть за грань дух оказался заперт в своей физической оболочке: и он не способен ее покинуть, и она явно никогда не восстановится как должно. Пес разберет, что и как ощущал Лестер, каково ему существовать в теле, еле-еле подчиняющем, ставшим фактически чужим. Неудивительно, что несостоявшийся правитель сошел с ума, — эксперименты с возвращением и удержанием души в умирающей оболочке, даже ее собственной, никогда не могли похвастаться сколько-нибудь приличными результатами. Более того, были времена, когда за подобные попытки отправляли прямехонько на костер, да и ныне с некромантией не стоило баловаться открыто, не суть важно, человеческий колдун ты или представитель другой расы.

Дверь в гардеробную я не закрыла и потому легкие шаги услышала, когда Коринн только поднималась по лестнице. Экономка миновала коридор, замерла на пороге комнаты, глядя мне в спину, пока я с повышенным вниманием изучала гардеробную, прикидывая, что еще прихватить.

— У вас ведь есть сестры? — спросила Коринн вдруг.

Я кивнула.

— И если им что-то или кто-то будет угрожать, вы сделаете все ради их безопасности, ради благополучного будущего?

Кивнула снова.

— И я тоже делаю все, что в моих силах, ради Кейли. Она вся моя семья, единственный родной человек, оставшийся у меня на этом свете.

Не то чтобы мне сейчас было интересно слушать про чью-то там сестру…

— Зачем вы мне это говорите? — я обернулась, посмотрела на Коринн, сжавшуюся, словно в ожидании наказания, но при том глядевшую прямо, с вызовом.

— Не хочу, чтобы вы решили, что я тоже что-то скрываю… от ваших мужей. Господин Маркус может думать что хочет, но Галену и Вэйдаллу известна правда, они знают, что почти все заработанные деньги я отправляю сестре.

— В Афаллию?

— В Гаалию, — экономка скривилась, будто при виде неудачно поданного блюда. — Кейли сейчас там… это не настолько большая тайна, просто я не хочу распространяться о ее местонахождении… особенно перед другими членами братства. Галену и Вэйдаллу я верю, если бы они хотели, то уже давно рассказали бы обо всем старшим или избавились сами…

Так, а вот теперь я чего-то не понимаю.

— Зачем ордену ваша сестра?

Коринн огляделась, шагнула ко мне и произнесла, понизив голос до едва слышного шепота:

— Она лунная, понимаете?

Не очень. Одно дело целый храм уничтожить и совсем другое — бегать по половине континента за отдельными лунными девами. Этак братство и о партиях позабудет…

— Она там не… не одна такая, — добавила Коринн.

— А вы?

— Нет, боги миловали. Иначе… иначе все сложилось бы по-другому.

— Наверное, — пожалуй, не буду больше ничего брать. — Благодарю за честность.

— Вы же не расскажете?

— Марку? Нет. Зачем мне это? — как будто меня должны волновать эти безликие лунные, ныне столь же далекие, как и их небесная покровительница.

Я подхватила сумку и вышла из гардеробной.

Марк уже ожидал в холле и по невозмутимому, аккуратному виду старшего трудно предположить, что он только-только кого-то добил. Пожалуй, при иных обстоятельствах факт сей тронул бы меня куда сильнее, но сейчас сирена отбрасывала лишние эмоции вроде жалости, сочувствия и интереса к чужим проблемам.

— Едем в замок? — уточнил Марк. Протянул было руку к сумке, однако я так выразительно посмотрела на старшего, что от дальнейшего осуществления галантного жеста он воздержался.

— Разумеется.

До Гнезда мы практически долетели — более свободные дороги за чертой города позволяли разогнаться до максимума, и даже часть пути через лес не заставила собрата снизить скорость. Поначалу импровизированная эта гонка напрягала, вызывая легкую панику, но вскоре я успокоилась, чуть расслабилась и стала находить некоторое удовольствие в нашей поездке. Да и какая сирена не любит большую скорость? Машину Марк вел уверенно, привычно, хотя иногда и несколько рискованно, словно всю бессмертную жизнь занимался исключительно гонками на пересеченной местности. Не пытался развлекать меня беседами, не мешал наслаждаться возможностью не думать о том, что произошло и что произойдет. Лихо тормознул во дворе перед замком, отчего меня едва не бросило на приборную панель, заглушил мотор и с усмешкой посмотрел в сторону парадного входа, где стоял Гален с видом строгого и крайне недовольного отца, встречающего загулявшую допоздна дочь.

— Совсем рехнулся?! — Гален стремительно приблизился к автомобилю, распахнул дверь с моей стороны. — Ева, ты в порядке?

— Конечно, — накинув лямку сумки на плечо, я вышла, закрыла дверцу. — Почему должна быть не в порядке?

Гален тревожился за меня — это я ощущала четко. Немного злился, возможно, на бывшего наставника. Еще чувствовалась толика вины, неясное любопытство и смутное нетерпение.

Вэйдалл по-прежнему в замке, он просто был, и все. И теперь отсутствие каких-либо его эмоций, пустота ощущались особенно остро.

— С этим безумным лихачом возможно что угодно, — Гален подозрительно оглядел сначала меня, потом порядком запыленную машину. — Дирг побери, как ты ее вообще не убил на местных дорогах?

— Эта малышка куда крепче, чем кажется, — Марк выбрался из салона, одобрительно похлопал по капоту, но мне все равно показалось почему-то, что старший имел в виду не только автомобиль.

— И где вы пропадали диргову прорву времени? — Гален требовательно посмотрел на Марка. — Даже Лес давно уже вернулся, сообщил всем желающим, что они с сиреной-мамочкой официально помолвлены, и потому он увольняется, дескать, будущему добропорядочному мужу и отцу семейства не с руки наемником работать… благо что все договоренности у нас с ним устные и никакие контракты, ни магические, ни юридические, нас не связывают, посему ничто не мешает ему свалить в голубые дали хоть сегодня.

— Похоже, ваш пример оказался заразителен, — отозвался Марк. — Пришлось сделать небольшой крюк, показать Женевьеве… одну занятную вещицу.

— Что за вещица? — градус подозрительности возрос ощутимо, раздражая сирену.

— Ничего интересного, сплошной мусор, — отмахнулась я и поспешила сменить тему. — Вивиан очнулась?

— Нет пока. Я оставил с ней Тиану, если что, позовет.

— А… Вэйд?

— С ним Эсмеральда. Надеется воспользоваться их связью через сны и поговорить с ним.

Пальцы сильнее стиснули лямку.

Я ведь тоже могу попробовать… как тогда, в Гриополисе… увидеть, пусть и во сне… поговорить… быть может, даже ощутить эфемерное прикосновение, объятие…

Нет.

Если и получится вдруг, я не выдержу, захочу остаться там, с ним, а это физически невозможно. Я опять буду плакать, страдать, с трудом понимая, что происходит вокруг, и расклеюсь окончательно, что совершенно неприемлемо в свете моего согласия. Я приняла решение и должна идти до конца, каким бы он ни был. Порыдать над телом Вэйдалла я всегда успею.

Как и объяснить Галену, почему я так поступила.

— Ты писал… собратьям в империи? — уточнила я дрогнувшим невольно голосом.

Смогли же там, в далекой Эллоране, разбудить другого погруженного в сон собрата?

— Да, — кивнул Гален и взгляд отвел. Вина кольнула иглой, словно лишь от Галена зависело, удастся ли применить к Вэйдаллу способ коллег по революции. — Только вряд ли у нас получится повторить подвиг леди Айшель. Она снова беременна и Беван полагает, что именно соединение обеих сил — лунной и нашего стихийного дара, который, как выяснилось, проявляется даже на таком раннем сроке, — позволило разбудить Норда. Прости, Ева, однако ты при всем желании не сможешь…

— Понятно, — перебила я. — Гален, а ты не мог бы… дать мне координаты для отправки письма леди Айшель?

Конечно, можно и у Аиши спросить, но она наверняка заподозрит неладное и расскажет если не Галену, то Арлесу, а так… я открыто попросила адрес, не врала и не скрывала правду.

Разве что самую малость.

И малость эта — необходимое зло, неотвратимое и неизбежное.

Гален переглянулся настороженно с Марком.

— Зачем?

— Хочу написать ей, узнать, как она… справлялась все эти годы. Ты же не возражаешь? Или ее мужчины будут против?

— Не будут, — супруг мой вновь бросил на наставника странный цепкий взгляд. — Я занесу его тебе попозже.

— Спасибо, — я развернулась и ушла в замок.

Поднялась на второй этаж, заглянула в комнату, где лежал Вэйдалл. С утра ничего не изменилось, только впритык к кровати передвинули кресло, куда с ногами забралась Эсмеральда. Она спала в неудобной позе, уронив голову с растрепанными светлыми волосами на плечо. Беспокоить суккубу я не стала, прикрыла тихонько дверь и отправилась в свою спальню. Может, и впрямь письмо набросаю, в конце концов, что еще делать в ожидании, пока Дамиан соизволит связаться со мной?

— …Правда?

— Правда. Выбирай все что пожелаешь.

— Но ведь это ужасно дорого…

— Ничего страшного. Я все оплачу.

В чуть раскосых зеленовато-карих глазах отразился недоверчивый восторг, трепетное предвкушение грядущих обновок, детская наполовину радость. Вэйдалл улыбнулся ободряюще, кивнул в сторону витрин и манекенов с последними моделями женской одежды, и Коринн отпустила его руку, отвернулась, сделала осторожный шаг навстречу неведомому прежде разнообразию и возможностям. Одна из продавщиц мгновенно оказалась рядом с Коринн, тоже улыбнулась — любезной профессиональной улыбкой, предварительно окинув Вэйдалла быстрым изучающим взглядом. Все всякого сомнения, оценила уже стоимость его костюма и аксессуаров, отметила ухоженную внешность и сдержанные манеры, сделав необходимые выводы о платежеспособности потенциального клиента. А что на сопровождающей клиента девушке нет обручального кольца, да и на сестру она мало похожа, так факту тому на юге Афаллии придавали куда меньше значения, нежели в других королевствах.

Вэйдалл проводил Коринн взглядом, махнул рукой, когда она обернулась, ища подтверждения, что все делает правильно, что действительно может выбрать все, что захочет, в этом слишком дорогом для нее магазине.

— Не мог выбрать воспоминание посолиднее?

— Эсме?

Она приблизилась, встала рядом, осматриваясь с недоумением. Современный брючный костюм вида уже несколько поношенного, мятого и растрепанные волосы резко контрастировали с элегантной роскошью магазина, холодным блеском витрин и многозначительными улыбками продавщиц, словно не замечавшими той, кого там, в настоящем воспоминании, не было.

— Я не выбирал, оно само так получилось.

Сон-клетка?

Ожившее воспоминание?

Или этот мир недавнего прошлого по-прежнему где-то существует, не только в темных подвалах его памяти?

— Как Ева?

— Ушла в школу.

Краем глаза Вэйдалл отметил тень неодобрения, непонимания во взгляде сестры.

— Она спасается от боли как умеет. Я не представляю, каково ей сейчас… Впрочем, здесь я вообще ничего не чувствую.

Ни запахов — любых, не только Евиного.

Ни эмоций ее.

Да и собственные ощущения, тактильные включая, воспринимались как-то смутно, разрозненно, то ли есть, то ли почудились вдруг.

— Или она собирается совершить какую-нибудь глупость.

— Гален не позволит.

— У Галена есть план.

— Да?

— Правда, деталями он со мной не поделился. Они с Марком все шепчутся о чем-то, совещаются… пес знает, до каких гениальных идей они дошепчутся на сей раз, — раздражение в голосе Эсмеральды прозвучало ясно. — Я не доверяю этому вашему наставнику и, говоря по чести, не понимаю, как ему может доверять Гален, особенно в нынешней ситуации.

— Доверять необязательно, Эсме. Важно понимать, какую пользу может принести потенциальный партнер, что сделать, чтобы получить эту выгоду с максимальным для тебя удобством, и знать, как подать себя так, чтобы он убедился в твоей неоспоримой нужности для воплощения своих замыслов. Доверие, оно для близких и любимых, но не для тех, кого ты хладнокровно используешь.

И, в свою очередь, необязательно смотреть на сестру, чтобы догадаться, как гримаса брезгливой неприязни исказила черты ее лица, отразилась колючим недовольством в глазах. Даже проведя столько лет в опасной близости от членов ордена, даже будучи суккубой в бегах, так или иначе вынужденной использовать людей, мужчин в частности, Эсмеральда не привыкла принимать как должное стремление собратьев играть на чужих желаниях, обманывать и предавать, видеть во всех разменную монету и отбрасывать, едва объект потеряет свою ценность.

Когда-то Вэйдалл полагал такое существование если не правильным, то вполне уместным, оправдывающим себя. К чему спорить с тем, что составляет всю твою нынешнюю жизнь? Она не слишком хороша, да, но бывает и хуже… к тому же ему все равно больше некуда пойти.

А теперь… противно?

И досадно.

И обидно за собственное бесцельное существование, за жизни оборванные и сломанные — как у Коринн. Тогда перед ней, юной, еще верящей, несмотря ни на что, в лучшее, расстилался целый мир, и кто знает, где она была бы сейчас, если бы Гален не выбрал ее в качестве очередной жертвенной девы для собрата? Возможно, она по-прежнему состояла бы служанкой в большом доме, трудилась бы с раннего утра и допоздна, маясь от жалования до жалования, а возможно, ей был уготован иной, более интересный путь.

Только ничего-то уже не изменишь.

— Ладно, Гален не доверяет Марку, но что он надеется выгадать из посильной помощи наставника? И… — Эсмеральда с повышенным вниманием оглядела магазин. — Внезапный проверяющий из минобразования… Гален или Ева о нем упомянули ведь, да?.. Так вот, на самом деле он оказался собратом Дамианом и во время твоего визита в империю сделал Еве предложение… одно из тех подозрительно своевременных собратских предложений, от которых в определенных ситуациях довольно сложно отказаться…

Переписка с далекой Эллораной и девушкой, которую я могла смело назвать сестрой по несчастью, скрасила время до вечера и заодно помогла разобраться в отдельных вопросах, касающихся очарованного собратского сна и связи между спящим и его парой. Сомневаюсь, что Гален уточнял эти немаловажные моменты у Бевана, или вообще до них додумался, а если бы и додумался, и уточнил, то не факт, что немедленно посвятил бы в эти детали меня. Нет-нет, я все понимаю… действительно понимаю, что Гален старается оградить меня от лишних треволнений и боли, защищает как может и как получается, и, признаться, собственная холодность и показное равнодушие к бодрствующему супругу порождали щемящее чувство вины, несправедливости и желание броситься на шею, обнять покрепче и во всем признаться, но…

Но нельзя. Пока.

Так надо. Да и тот урок с Лестером и похищением Вэйдалла я выучила.

Время от времени ко мне заглядывали все сирены по очереди, осведомлялись о моем самочувствии и спрашивали, не надо ли мне чего. Я заверяла, что физически чувствую себя просто замечательно, и нет, спасибо, ничего не надо, а если и потребуется, то я в силах сходить и взять сама. Один раз даже забежала Айлина в обнимку с новой куклой и сказала, что если мне очень-очень грустно, то надо подняться на верхнюю террасу, встать лицом к озеру и поделиться своими печалями с ветром. Ветер унесет их прочь и мне обязательно станет легче. Еще девочка шепотом призналась, что скоро у нее появится не только подружка для леди Голди, но и самый настоящий папа.

Но это — тс-сс! — большой-пребольшой секрет и я должна поклясться небом и морем, что никому не проболтаюсь. Я поклялась — что мне, жалко? — да и все равно я-человек полагала, что не стоит обсуждать с Айлиной скоропалительный брак ее матери, а я-сирена и вовсе считала вмешательство в чужую личную жизнь в нынешней ситуации ненужным и неуместным.

Вэйдалла я больше не навещала.

Гален не навещал меня, даже бумажку с координатами и то занес Тито.

Приезжала старшая леди Дарро, однако пересечь границу полога не смогла, и пускать ее в замок никто не собирался, несмотря на слезы и мольбы. Со слов подруг я знала, что Гален выходил к Аннет и явно что-то ей наплел, причем не шибко ободряющее, ибо после леди уехала в еще большем отчаянии, чем приехала.

Вивиан все же очнулась ближе к вечеру и была подвергнута тщательному досмотру и допросу со стороны Галена и Марка, на который, как рассказала Тиана, из женщин позвали только Эсмеральду, но отнюдь не ради соблюдения никому не нужных приличий. Суккуба могла просмотреть ауру и на часть вопросов Вивиан скорее ответила бы другой девушке, нежели двум мужчинам. Впрочем, ничего нового троице выяснить не удалось — Вивиан помнила, как проснулась в своей спальне в выходной, позавтракала, оделась… и все. Дальше юная леди Дарро не помнила ровным счетом ничего: ни Рейнхарта, ни визита в имперскую столицу, ни возвращения в Тирс, ни как собственной рукой усыпила Вэйдалла. Даже оставленный Айшель ожог не сохранился ни в памяти девушки, ни на коже — регенерация Вивиан значительно улучшилась, став ближе к собратской, чем к обычной человеческой. Наверное, если бы Вэйдалл сейчас бодрствовал, то непременно обвинил бы во всем себя, терзался бы, что втянул очередную невинную душу в интриги ордена…

К счастью, сирена излишней сентиментальностью не страдала.

Долгожданная записка с предложением встретиться на границе полога появилась после десяти вечера, когда я уж было заподозрила, что Дамиан решил отложить все до утра. Разумеется, встреча на границе защиту давала относительную — Дамиану ничего не стоило пересечь полог, — однако в сумерках по ту сторону невидимой пелены я увидела только уже знакомую сирену-помощницу. На всякий случай я оглянулась на замок за своей спиной, но встречались мы на углу Гнезда, куда окна жилых помещений не выходили. Местечко не особо хоженое, мрачноватое что при дневном свете, что поздним вечером, изрядно заросшее дикой колючей ежевикой и потому по некоторому размышлению я все же решила прихватить с собой фонарь. Меры предосторожности мерами, однако как-то совсем не хотелось навернуться здесь по потемкам. Не то чтобы это помешает плану, но зачем настолько жизнь себе усложнять?

Отвернувшись от замка, я пошарила фонарем по зарослям по сторонам от сирены, однако никого и ничего подозрительного не заметила.

— Где Дамиан?

— В городе. Или, полагаешь, он станет лазить ночью по лесу?

Ну да, и присутствие той, кто не способна миновать полог, должно усилить иллюзорное чувство безопасности и уверить в честности намерений оппонента. Как же, как же… Словно я не догадаюсь, что сирена сюда пришла отнюдь не пешком, а через портал и при желании с ней мог явиться хоть старейший собственной персоной, хоть половина ордена сразу. Тем не менее, очевидный факт не помешал сирене изобразить праведное возмущение моим вопросом.

— А где твои… твой муж?

— В замке. Я ему ничего не сказала, если тебя это так волнует. И вообще никому.

— Похвально. Помнишь об условиях?

— Да.

— Когда придет время, он спросит.

— Даже не сомневаюсь.

Сирена извлекла из кармана куртки черную коробочку, открыла и подняла повыше, так, чтобы я в свете фонаря смогла разглядеть граненый флакончик внутри. Затем закрыла, и я протянула свободную руку, второй крепче сжав фонарь, сделала несколько шагов вперед. Самого полога я не видела, но ощущала слабое сопротивление, когда пересекала границу, будто в тюлевую занавеску утыкалась — больших затруднений при переходе не вызывало, однако и совсем незамеченным не оставалось. К тому же из-за зарослей с трех сторон и отсутствия нормальной ограды, по периметру которой прокладывать защиту намного удобнее и даже надежнее, полог лег неровно, образовывая вокруг Гнезда причудливый кривобокий овал с зазорами где-то большими, где-то меньшими. Сирена с усмешкой подождала, пока я остановлюсь на самой границей, высунув руку за пределы полога, и бросила мне коробочку. Я поймала, сразу же отступила назад, поставила фонарь на землю и открыла коробочку. Повинуясь движениям, прозрачная жидкость послушно перетекала от одного бока флакона к другому, рождая запоздалое сомнение — вдруг это вовсе не снотворное, а обычная вода? Или, того хуже, какая-нибудь дрянь неизвестного происхождения? Бессмертного убить не убьет, зато разозлит основательно…

А сирену?

Я подняла глаза, но помощницы Дамиана уже и след простыл.

Профессионал.

Интересно, кто она? Наемница вроде Арлеса? Хотя и я не слышала, и Идэна не упоминала, чтобы сирены становились наемницами… содержанками да, такое иногда случалось, но чтобы работать живым телепортом для члена ордена и выполнять любые его поручения?

Присев на корточки, я вынула из коробочки флакон, коробочку отложила, а флакон открыла, понюхала осторожно.

Никакого запаха, даже слабого, даже тени запаха.

Достала из кармана платья стеклянный пузырек, найденный на кухне и тщательно вымытый, зубами вытянула пробку… Только бы успеть, только бы успеть…

Шагов я не услышала. Запах и эмоциональный фон, выдающие присутствие хозяина, его не сопровождали по понятным причинам, подтверждая, что Марк столь настойчиво крутится возле меня весь день именно по просьбе и с одобрения Галена.

Галена я могла почувствовать, Марка нет. И прав старший, его я, в отличие от мужа, не знала и рисковать, пытаясь обвести вокруг пальца и бывшего наставника, не собиралась. Просто нужно было, чтобы он не путался под ногами.

— Добрый вечер, Женевьева, — голос Марка прозвучал по обыкновению невозмутимо, благодушно. — Не ожидал вас здесь встретить.

Да неужели?

Помедлив чуть, я подхватила фонарь, выпрямилась, обернулась к старшему.

— И как, люди действительно на это ведутся?

— Простите? — недоумение Марка казалось вполне искренним.

Сплошные иллюзии.

Ложь.

Красивая обертка фальши.

— Наверное, дело в страхе, который внушаете вы… или, скорее, ваша многовековая репутация… и в силе, которую вы, в отличие от большинства нелюдей, не скрываете. Вы давите, запугиваете, обольщаете, манипулируете, врете и еще раз врете и ничего-то вам за столь явную, я бы сказала, наглую демонстрацию собственного превосходства не бывает. Что до нас… Леди Идэна рассказывала, что давным-давно сирены были так могущественны, что могли своим пением приворожить любого, и мужчину, и женщину, и ребенка, и заставить его делать все, что пожелают, даже умереть… а ныне мы всего-навсего обычный вид нелюдей, то ли миф, то ли явь, опасающийся и голос лишний раз повысить.

А вот теперь Марк удивлен по-настоящему, без масок и театрального притворства. Меньше всего он ожидал пространных рассуждений о межвидовых различиях.

— Вы же знали, да?

— Не уверен, что правильно понимаю вас, Женевьева…

— Похищение Вивиан идеально совпало с первым визитом Дамиана, а отъезд Вэйдалла — со вторым, — я покрутила в руке флакончик, наблюдая, как грани стекла преломляют свет, как искрится содержимое. — Не пойму, они с Рейнхартом заодно или…

— Это тоже своего рода партия, — Марк наконец перестал изображать неведение, посмотрел на меня с жалостью, что так злила меня-сирену. — У Дамиана соглядатаи при Рейнхарте…

Исправно докладывающие хозяину о том, что происходит в империи и что там поделывает непутевый коллега по кругу.

— …поэтому ни само появление Дамиана здесь и сейчас, ни предложение его — не набор случайностей.

Какой сюрприз.

— И ваш старейший решил использовать меня, убитую горем влюбленную дурочку, которая в условиях резко изменившейся ситуации потеряет голову, ухватится за его предложение и помчится в Эллорану героически мстить великому и ужасному Рейнхарту, после чего бодрствующему моему супругу не останется ничего другого, кроме как немедленно последовать за мной и постараться довести дело до конца, благо что юная неопытная сирена не справится с целым собратом? — по тени в глазах Марка поняла — ход мыслей Дамиана не сильно отличался от Галена.

Аж обидно.

— Женевьева, любые ваши необдуманные поступки в нынешней ситуации вполне ожидаемы и объяснимы, и никто бы вас не осудил за…

И Гален чувствует и знает меня.

Марк нет.

— И тогда Гален сменил тактику и отправил вас присматривать за мной. Поди, и представление с демонстрацией полудохлого Лестера и вашим признанием лично им одобрено… ну, может, признание и нет, но демонстрация точно… и убийство бедолаги тоже… с какой бы радости вам добивать Лестера фактически в моем присутствии? Лежал он себе и лежал, никого не трогал, да и вряд ли уже когда-нибудь тронул бы… и тут вдруг вам потребовалось произвести на меня впечатление его смертью. Пес подери, нормальные мужики девушкам цветы дарят или там драгоценную безделушку какую, а не без пяти минут труп доводят до состоянии трупа стопроцентного, оживлению не подлежащего. Держите, — я небрежным жестом сунула флакон в руку старшего. — Можете передать Галену, что я не настолько безголовая дура, дабы вообразить, будто я способна противостоять Рейнхарту, тем более с неопробованным снотворным.

Марк посмотрел подозрительно на флакон и я, пользуясь заминкой, обошла старшего и направилась вдоль стены к заднему входу. На ходу сунула руку в карман, проверяя, на месте ли пузырек — кто этих собратьев знает?

На месте.

Только вот…

Дверь заднего входа пока закрыта, толстые каменные стены надежно глушили любые звуки изнутри, но всколыхнувшееся резко эхо чужой тревоги, безумного страха опоздать подсказало недвусмысленно, что вернуться в спальню и расположиться со всеми доступными удобствами я не успею. И я поставила фонарь на землю и достала пузырек.

Безвкусное какое-то это снотворное — ни кислинки, ни горечи, как часто бывало у обычных микстур, вообще ничего, словно я выпила простую воду. А вдруг это вода и есть? Что, если Дамиан соврал и в том, что касалось снотворного?

Массивная дверь распахнулась с оглушительным треском, Гален подлетел ко мне, схватил за плечи, притягивая к себе. Страх стал сильнее, громче, он рокотал грозовыми раскатами, отражался тусклым серебром в светлых, почти белых глазах. Никогда не видела, чтобы у Галена глаза белели… жутковато смотрится, особенно в сумерках… и лицо такое, будто он собственноручно убить меня готов… не, я точно знаю, что не сможет, даже если сильно захочет, но все равно… не по себе как-то.

— Ева, ты что наделала? — произнес Гален негромко, однако о-очень угрожающе.

А я не боюсь… нисколечко…

Из-за угла вышел Марк, приблизился к нам и продемонстрировал пустой на треть флакон.

— Ева!! — Гален встряхнул меня.

Пальцы мои сами собой разжались, и пузырек упал на землю рядом с фонарем. Марк мгновенно наклонился, подобрал. Вряд ли стоило что-то объяснять, Гален и без слов ощущал, как накатывающая сонливость притупляла мое восприятие, словно отключала эмоции одну за другой. Наверное, если бы муж меня не держал, я бы уже упала вслед за пузырьком.

— Надо же, действует… — удивилась я вяло.

Искаженное лицо Галена передо мной расплывалось, превращаясь в мутное пятно, страх затихал, уходил грозовым фронтом прочь от меня. Веки отяжелели, все норовили смежиться и сопротивляться совсем не хотелось. Нет сил… и желания… и вообще…

Странное состояние. Мысли плывут, и я вместе с ними. Покачиваюсь на мягких волнах, и меня уносит далеко-далеко…

— Скажи… Идэне… чтобы… позвала…

Возможно, Идэна и сама догадается.

Давным-давно сирены были так могущественны, что могли своим пением приворожить любого…

Похоже, крики, паника, суета и происшествия посреди ночи — или вечером — стали обычным делом в Гнезде.

Аише стоило немалых трудов сначала уложить дочь — ложиться спать прямо сейчас Айлина упрямо не желала, узнать, что опять приключилось, ей хотелось куда сильнее, — и уже затем выйти на разведку. Предварительно пришлось пообещать Айлине, что мама скоро вернется и обязательно расскажет о произошедшем.

Конечно, расскажет.

То, что уместно знать девочке восьми лет.

Впрочем, в свете последних событий Аиша и сама терялась в догадках, о чем можно рассказать дочери, а о чем все же следует пока промолчать. Нетрадиционное количество супругов Евы Айлину мало интересовало, зато известие о скором замужестве мамы — Арлес категорически отказался скрывать до поры до времени данный факт от Айлины, мол, девочка и так все узнает если не от посторонних напрямую, то подслушает точно, а значит, лучше поведать сразу и самим, — восприняла с восторгом больше, нежели ожидала Аиша. Почему-то ей казалось, что перспектива внезапно обзавестись отчимом дочь не обрадует, все-таки одно дело кукла и совсем другое — муж мамы, но не папа. Тем не менее, Айлина выглядела довольной по-настоящему, чего нельзя сказать о других, возрастом постарше и поосознаннее, когда новость дошла и до них.

Еве не до перипетий чужой личной жизни, тут все ясно.

Тиана и Стасия поздравили как будто бы искренне, но по кроткому, доброжелательному выражению лица Тианы мало что можно прочитать, а Стасия явно пыталась увязать недавние сомнения Аишы с нынешним ее согласием и не понимала причины столь быстрой перемены.

Лорд Тарранси и Тито ничего толком не сказали, однако чудилось Аише во взглядах их недоумение настороженное, пугливое, словно это им предстояло в ближайшем будущем отправиться к брачному алтарю, а они этого не хотели.

Идэна старалась быть вежливой и деликатной, но неодобрение ее, немой укор, в отличие от мужа, были слишком уж открытыми, чтобы списать на издержки бурного воображения. Она не возражала прямо, не отговаривала Аишу, не пыталась провести душеспасительную беседу, однако очевидно, что этот жених нравится старшей сирене еще меньше, чем парочка собратьев, и при иных обстоятельствах не избежать бы Аише лишних вопросов.

Проще всего оказалось с Хейзел: в Гнезде она новенькая, никого как следует не знала и особого интереса к чужим заботам не питала. Зачем, когда и своих хватало?

Как бы там ни было, отступать Аиша больше не собиралась. Они с Арлесом все решили, Айлина счастлива и единственный нечеловек, чье мнение действительно волновало Аишу, — это мама. Она написала и отправила матери короткую записку, пообещав рассказать подробнее при личной встрече и заодно с будущим зятем познакомить. Долго гадала, одобрит ли мама что неожиданный брак дочери, что мужа… все-таки сирены не часто вступают в брачный союз с демонами. Да и на вторую внучку тогда мама может не рассчитывать…

Как и она, Аиша, на второго ребенка.

И знает ли о том Арлес?

Она как раз между делом размышляла об этом нюансе, когда слишком громкие, возбужденные голоса в коридоре привлекли ее внимание. К тому моменту, когда удалось уложить дочь и покинуть их с Айлиной комнаты, обитатели Гнезда уже собрались возле приоткрытой двери спальни Евы, с выражениями лиц хуже, нежели сутки назад. Выяснить у Тианы и Стасии, что же именно произошло, Аиша не смогла — сирены почему-то ничего не говорили, только качали головами и смотрели полными ужаса глазами, — и потому заглянула в комнату.

Ева лежала на кровати, поверх одеяла, в выходном платье и туфлях и, кажется, была без сознания, Гален, сгорбившись, сидел рядом, держал сирену за руку, Марк, Эсмеральда и Идэна стояли по другую сторону порога, шептались о чем-то. На Аишу никто внимания не обратил, даже Идэна головы не повернула. Откуда-то сбоку возник Арлес, оттеснил Аишу от двери.

— Что случилось? — спросила сирена требовательно.

— Похоже, Гнездо голубки пора переименовать в Гнездо спящей красавицы.

— Что, прости?

— Как я понял со слов Марка, Ева согласилась на сделку с собратом Дамианом, получила от него некое снотворное, с помощью которого должен быть если не побежден, то хотя бы усмирен собрат Рейнхарт, и выпила часть сама.

— Зачем, во имя неба и моря?!

Новость укладывалась в голове с еще большим трудом, чем Айлина в кровать.

— Решила остаться с возлюбленным супругом, за какую бы грань того ни унесло. Красиво по-своему, согласись, — заметил Арлес невозмутимо. — Этакая старинная, ныне почти забытая романтика, когда девушка уходила вслед за умершим любимым…

— Лес!

— Извини. Пытаюсь разрядить обстановку… неудачно, признаю.

— И что теперь будет? — Аиша оглянулась на остальных. — Она ведь проснется? Когда примерно закончится действие снотворного?

Тиана и Стасия вот-вот расплачутся, Эдвард мрачен, Тито и вовсе отвернулся к стене, избегая смотреть на кого бы то ни было, Хейзел куталась в шаль, глядела растерянно по сторонам.

— В том-то и дело, Аиша. Это не обычное снотворное для людей, а аналог того, которым усыпили Вэйдалла. Вряд ли она проснется без посторонней помощи.

— Но ей же можно помочь?

— В теории — да.

— В теории? — повторила Аиша.

Это кошмар какой-то. Будто мало прошлых нападений, похищений, угроз и прочих ужасов, что вошли внезапно в жизнь обитателей Гнезда, наполняя ее невиданным доселе разнообразием. Хотя Аише, например, и без разнообразия этого неплохо жилось.

— У нас нет никакого мало-мальски подходящего антиснотворного, мы не можем использовать способ, посредством коего разбудили Нордана, зато у нас на руках двое безмятежно спящих и один собрат на грани… так что, да, в нашем случае вероятность пробуждения существует, но пока она сугубо теоретическая, — Арлес нахмурился вдруг. — Марк упомянул, что перед тем, как окончательно упорхнуть в долину сновидений, Ева говорила, что, мол, надо сказать Идэне, она кого-то должна позвать.

— Позвать?

Ну конечно.

Позвать.

Как она могла об этом забыть?

— Вот на что она рассчитывает…

— Кто?

— Ева, — пояснила Аиша. — Мы… то есть сирены… можем не только завораживать людей, но и звать… призывать того, кто нам дорог… или, по крайней мере, небезразличен. Разумеется, из-за той грани, куда уходят души умерших, мы вряд ли кого-то призовем, однако если речь о живых… хотя я все равно не уверена, что это может подействовать на усыпленных. Я никогда не слышала о подобном… и леди Идэна наверняка не слышала. Скорее всего, никто и не пытался… нужды не возникало.

— Что ж, все бывает в первый раз, — отозвался Арлес философски. — Особенно когда находишься в такой компании первооткрывателей, как собратья наши революционеры.

Аиша поежилась, не от холода — в коридоре тепло, душно даже, — но от мысли, что Ева добровольно решила сойти во тьму неизвестности вслед за одним супругом, оставив другого сходить с ума — и в случае членов ордена выражение это теряло всякую метафорическую окраску. Правильно ли поступила Ева?

Аиша не знала.

И, наверное, сейчас не знал никто.

Все-таки странное состояние.

Я четко помнила, как выпила снотворное. Помнила Галена и оглушающий страх его. Помнила, как сознание выключилось, отрезав меня от нормального восприятия и мира.

Но чего не помнила точно, так это как оказалась здесь.

Собственно здесь было коридором, вполне обычным, в меру широким, немного сумрачным, с деревянными панелями на стенах и попадающимися иногда столиками, занятыми всякими ненужными предметами вроде вазочек и канделябров. Никогда не понимала, зачем этот антиквариат выставляют в коридорах? Кто его тут разглядывать будет? Ладно еще в гостиной или в зале музея… В какой-то момент я начала осознавать себя идущей по этому коридору, рассматривающей содержимое столиков и портреты в массивных рамах на стенах. В груди билось сердце, я дышала и могла дотронуться до любого предмета или панели, хотя, скорее всего, это просто иллюзия. Я сплю и все происходящее — исключительно в моей голове.

Или в голове Вэйдалла.

Пожалуй, именно эта часть плана и пугала больше всего — я не знала, когда и как сработает связь, кто и в чьем сне окажется и сколько на это уйдет времени. Там, в реальном мире, могло пройти пять минут, час, неделя или три года, и мы бы здесь этого даже не заметили. Оставалось надеяться лишь, что попала я таки по нужному адресу и сразу.

Коридор казался смутно знакомым. Была ли я тут прежде, в действительности, или это очередная иллюзия, игра подсознания, смешивающего причудливо воспоминания настоящие с придуманными картинками? Неплохо было бы почитать специализированную литературу перед тем, как приступать к реализации, посоветоваться со старшими, умными и опытными, но на чтение времени не нашлось — и на поиск подходящих книг тоже, — а от откровенных разговоров удерживало опасение, что в лучшем случае меня начнут убеждать в нецелесообразности затеи сей, в худшем же сообщат Галену и тот попросту меня запрет.

Может, и свяжет.

Сугубо для надежности и ради моего же блага.

О том, какому испытанию подвергается Гален из-за меня, я старалась не думать. Он не сорвется, он сумеет удержаться, он справится… в конце концов, я не умерла и пока не собираюсь, я только заснула… на неопределенный срок.

Я остановилась, посмотрела на свои руки.

Кольца на месте.

Провела кончиками пальцев по шее, нащупывая цепочку с кулоном.

Сделала глубокий вдох и выдох — скорее по привычке, чем из действительной на то необходимости.

И позвала Вэйдалла.

Сначала негромко, неуверенно, затем громче, растягивая гласные. Признаться, в тишине прозвучало как в плохом романе ужасов, где вконец обнаглевший маньяк-убийца зовет затаившуюся где-то последнюю жертву, словно рассчитывая всерьез, что она, жертва, немедленно откликнется и выйдет ему на радость.

Как бы узнать, мой это сон или Вэйдалла? Или если все-таки Вэйдалла, то к какому периоду относится это воспоминание? Из писем Айшель я поняла, что спящий собрат погружается именно в свои воспоминания, заново проживает отдельные фрагменты из собственного прошлого… неясно, правда, каким образом осуществляется связь со снами пары, но для того я и приняла снотворное Дамиана, чтобы получить гарантированный результат и не думать, не проснусь ли в неподходящий момент.

Портрет молодой женщины выбивался из ряда суровых мрачных мужчин в летах и оттого привлек внимание. Красивая темноволосая дама в старомодном пышном платье и шляпке с цветами смотрела задумчиво в неведомую даль и, подобно коридору, тоже казалась знакомой. Я подошла к портрету вплотную, разглядывая его так и этак в рассеянном свете, и вдруг, к немалому своему удивлению, заметила в самом низу, чуть выше завитушек рамы, крохотную надпись.

«Леди Александра Дарро».

Я отступила от стены, вновь окинула портрет критичным взором.

Вот кого дама напоминала — Вивиан! И Дайану. Вероятно, у девушек рода Дарро эти черты хорошенького лица, темные волосы и глаза наследственные, почти как у сирен… если леди Аннет не урожденная Дарро, так по ней и видно…

И еще я поняла, где нахожусь.

В поместье Дарро, что возле Тирса.

Пес разорви, стоило погружаться в чужой сон, чтобы в конечном итоге оказаться там, где я побывала в реальности!

Бросив созерцание еще одной из рода Дарро, я уже увереннее, быстрее пошла по коридору. Вело ли меня что-то? Не знаю. Во всяком случае вскоре коридор повернул, по обеим его сторонам появились двери, но я остановилась перед вполне конкретной, пусть и сама не могла сказать точно, почему именно перед этой, а не другой. Распахнула створку, переступила порог затененной спальни, просторной и обставленной лучше моей в Гнезде, огляделась. На широкой кровати мирно спала Вивиан — я не сомневалась, чья темноволосая макушка торчит из-под натянутого до ушей одеяла, — а рядом с ней лежал… Вэйдалл.