Под маской порока-2-Не отпускай меня

Глава 18

Первую минуту я просто таращилась потерянно на мирно спящую парочку и не могла найти подходящих слов для выражения всей степени моего негодования и изумления. Цензурных, по крайней мере.

Нет, чисто внешне все выглядело почти пристойно — Вэйдалл в брюках и рубашке, прилег поверх одеяла и фактически на самом краю постели, словно только-только прикорнул, сморенный внезапным приступом сонливости, — однако ни человек, ни сирена не верили в сомнительный этот налет благочинности.

Поэтому на вторую минуту я завизжала, громко и протяжно. В ответ вполне натурально задребезжали стекла в окне и в раме высокого овального зеркала, ощутимо завибрировал воздух вокруг, а Вэйдалл, вздрогнув, открыл глаза и скатился с кровати. Выпрямился рывком, уставился на меня так же ошалело, как я только что, и лишь Вивиан никак не среагировала на крик. Правильно — девушки здесь нет, настоящая Вивиан осталась в одной из спален Гнезда, тут же всего-навсего тень из воспоминаний Вэйдалла, фантом не более реальный, чем эта комната и этот дом.

— Ева? — с безмерным удивлением произнес Вэйдалл, и я умолкла.

Перевела дух, присматриваясь к дражайшему супругу, явно не способному расстаться с объектом приворота даже во сне.

— Она самая, — подтвердила я тоном, заслышав который Гален наверняка бы насторожился. — Или ты ждал кого-то еще?

— Что ты здесь делаешь? — Вэйдалл шагнул ко мне, разглядывая столь пытливо, недоверчиво, что и без эмпатической связи ясно, что он полагает меня этаким призраком, вывертом собственного подсознания.

— Хотела задать тебе тот же вопрос, — я обошла мужчину, оценила предметы, находящиеся в пределах моей досягаемости, и схватила подушку. Подкинула ее, поймала, взбила как следует. — Это ведь было в мое отсутствие, да? Когда тебе начали сниться те сны, воспоминания Эсмеральды? Именно тогда вы с Вивиан проводили много времени вместе… не припоминаю, правда, чтобы ты писал, что, помимо прочего, еще и спишь с ней… хотя эта ее оговорка… в гостинице в Гриополисе… она ведь знала о твоих снах. Я-то по наивности вообразила, будто ты ей обо всем рассказываешь… а оно вон как…

— Ева, это не… — вероятно, Вэйдалл собирался выдать банальное донельзя «это не то, о чем ты подумала, дорогая, и голая девица на нашем супружеском ложе оказалась совершенно случайно», но вовремя оборвал себя и попытался сменить тему: — Ева, послушай, ты не должна здесь находиться, это может быть опасно для тебя.

— Однако я уже здесь, так почему бы не поболтать по душам, а? — я перехватила подушку покрепче за уголок, развернулась к Вэйдаллу и без малейшего угрызения совести обрушила на него град ударов импровизированным оружием. — Я-то думала, это Гален не пойми что творил на улице Желтых лилий, а тут не за ним следить надо было! Извращенец змеиный! Инкуб недоделанный! Вивиан то, Вивиан се! Ты вообще собирался признаваться, чем вы тут занимались?!

Вэйдалл прикрыл лицо руками и отступал, не оказывая сопротивления, не возражая, пока я снова и снова охаживала его подушкой. То ли из-за того, что происходило все не в реальности, то ли удары подушкой, едва ли способные ранить бессмертное существо, не полагались за серьезное членовредительство, но никакого внутреннего протеста я не ощущала, ничто не мешало мне выплескивать злость, изумление и обиду.

— Ради тебя я пошла на сделку с Дамианом, приняла эту дрянь, не зная наверняка, проснусь ли после или как, и что я вижу в твоих снах? Не кошмары из собратского прошлого, не кровавую расчлененку, не проткнутые корнями трупы, а вездесущую леди Ви и тебя почти что в ее объятиях! Пес подери, как же мне надоела эта кукла с невинными глазками, которые так и хочется выцарапать!

Внезапно подушка застыла в воздухе, перехваченная мужской рукой. Не желая сдаваться, я дернула ткань на себя, и оружие пало смертью храбрых, разорвавшись наподобие лопнувшего воздушного шарика и осыпав меня белыми перьями. Секунда-другая, и я оказалась лежащей на постели, лицом в смятое одеяло, с вывернутой за спину рукой и ощутимой тяжестью, придавившей к матрасу. Я забилась, пытаясь освободиться, однако Вэйдалл держал крепко, не причиняя боли и не отпуская.

— Теперь, Ева, будь добра, расскажи поподробнее о сделке с Дамианом, — прозвучал надо мной спокойный голос мужа.

— Отпусти меня немедленно!

— Сначала расскажи.

— Пошел ты!

— С удовольствием, да некуда, к сожалению, — невозмутимость Вэйдалла раздражала неимоверно. — Я заперт в собственных снах и не могу, как бы того ни хотел, покинуть их. Другой вопрос, как сюда попала ты. Полагаю, эту результат нашей связи и… что ты сделала, Ева?

Я дернулась вновь, скорее из чувства протеста, чем из действительной на то необходимости.

Безуспешно.

— Я выпила снотворное, — призналась неохотно.

— Зачем?

— Не хотела, чтобы меня разбудили слишком рано или в неподходящий момент.

— Что за снотворное?

— Разработка вашего старейшего. Дамиан предполагал с его помощью усыпить Рейнхарта.

— Эсме рассказала о его предложении. И ты согласилась?

— Да. Это снотворное гарантировало, что просто так я не проснусь, никто меня не потревожит… я же не знала, сколько времени потребуется, чтобы… найти тебя.

Тяжесть исчезла, руку отпустили, и я сразу села. Вэйдалл опустился рядом со мной, провел ладонью по своему лицу, словно в попытке стереть навалившуюся неожиданно усталость.

— Ты понимаешь, что натворила? — спросил тихо.

— Я знала, на что иду…

— Едва ли, иначе не стала бы столь безрассудно рисковать. Ты согласилась на сделку со старейшим…

— Мне от Дамиана нужно было лишь снотворное, — перебила я. — Он сам сказал, вы меня хотя бы выслушаете и передадите информацию вашим мужьям. Хорошо, я выслушала, Галену все повторила. Стопроцентный результат по усыплению Рейнхарта я не гарантировала, да и вообще ничего конкретного не обещала.

— …ты приняла снотворное, которое могло тебя убить, оказавшись не тем, что предполагалось… — моей реплики Вэйдалл словно и не услышал.

— Зато мы точно знаем, что он действует. На сирен, по крайней мере.

— …ты оставила Галена с двумя спящими, одна из которых — его жена. Представляешь, каково находиться на грани, осознавая, что от падения в пропасть безумия, — только шаг, что держаться не за что, вокруг лишь пустота?

— Дрэйк же справился.

— Дрэйк как раз знал, на что идет. А ты Галена не предупредила, в противном случае тебя бы здесь не было — даже он с его страстью к сумасшедшим предприятиям не допустил бы подобного.

— Я это сделала ради тебя.

— Не стоило.

Я встала, глянула сверху вниз на Вэйдалла, сгорбившегося, избегавшего смотреть на меня, сцепившего пальцы в замок. Эмоций его я не ощущала, только собственное раздражение и новую обиду.

Я тут к нему, можно сказать, со всей душой, всем рискнула, а он…

Неблагодарный. Еще и с Вивиан спит… спал.

— У меня есть план.

— Рад за тебя. Надеюсь, ты уже приступила к его разработке?

— Вэйд, сарказм в духе Галена тебе не идет, уж прости. У меня действительно есть план, я сумею вытащить если не себя, то тебя точно.

— Уверена?

— Да! — подтвердила я с воодушевлением. — Гален сказал, Айшель разбудила Нордана с помощью силы своей и ребенка. У меня нет дара лунной, и я не беременна, но я сирена, не простая смертная, и у меня есть собственная сила. Мой голос — моя сила, так почему я не могу использовать его, чтобы вернуть тебя?

Вэйдалл поднялся, глянул на меня недоверчиво.

— Ты собираешься мне спеть?

— Почему нет?

— Тогда не проще ли было спеть, оставаясь в своем уме и бодрствующем состоянии?

— Изнутри надежнее.

Мне же надо не просто дозваться до человека, находящегося где-то далеко, мне надо вернуть в сознание нечеловека, плутающего в закоулках собственных воспоминаний, вины и снов…

Внезапно комната дрогнула и поплыла, линии обстановки и неподвижного тела под одеялом растеклись в большое темное пятно. Вэйдалл взял меня за руку, притянул ближе к себе, явно опасаясь, что я могу потеряться или исчезнуть.

— Что происходит? — спросила я шепотом.

— Сны сменяют друг друга… я пытаюсь их контролировать, но пока не особо получается.

Темнота не успела сгуститься до состояния черноты, рассеявшись так резко, что я едва отметила момент, когда пространство вокруг раздалось и посветлело, появились столики со стульями, большие окна, прилавок со стеклянными витринами, на полках которых теснились тарелки с пирожными, печеньем, пирожками и бутербродами. За окнами шумела обычная улица с прохожими, машинами и конными экипажами. И почему-то именно последний факт вызвал недоумение. Даже в Тирсе лошадей на улицах можно встретить разве что изредка да по праздникам, а тут вон их сколько… Я шагнул вперед, присматриваясь к открывающемуся из ближайшего окна виду, и поняла вдруг, что рука моя свободна, никто меня не держит. Оглядела практически пустой зал — похоже, это кофейная или чайная, во времена моего детства такие заведения открывали чуть ли не на каждом углу, — но увидела лишь согнутую спину девушки, протиравшей один из столиков. Маленький белый чепец короной венчал собранные в пучок черные волосы, явно форменное голубое платье и фартук ладно сидели на стройной фигуре. Закончив с одним столом, девушка выпрямилась и перешла к следующему. Полностью в анфас она ко мне не повернулась, но мельком замеченный профиль показался смутно знакомым.

— Вэйд? — позвала я настороженно.

За моей спиной звякнул колокольчик, стукнула дверь, и девушка наконец развернулась лицом ко мне, широко, приветливо улыбнулась вошедшему.

— Коринн? — опешила я.

Только совсем юная, не старше меня нынешней… а может, и моложе. Красивая, цветущая, несмотря на унылую униформу и обстановку, и в прямом взгляде не привычное замкнутое выражение человека, видевшего в своей жизни слишком мало хорошего, но светлая открытая вера в лучшее, надежда беспечной юности, полагающей наивно, что если не все, то многое преодолимо и надо лишь стараться изо всех сил и не опускать руки.

Удивительно. За Вивиан мне хотелось прибить Вэйдалла на месте и Галена заодно — судя по оговоркам и намекам, особенности времяпрепровождения собрата не были для него секретом, — но вид молоденькой, жизнерадостно улыбающейся Коринн, контрастирующий резко с хмурой, словно вечно чем-то недовольной женщиной, которую знала я, порождал жалость и грусть.

— Гален встретил ее девять лет назад, — Вэйдалл говорил негромко, с оттенком печали, так созвучной моей. Девушка передо мной застыла памятью о той, кого в реальности уже не существовало. — Ей было всего семнадцать, и она работала в этой самой чайной, выбиваясь из сил, чтобы хватило денег…

— Ее младшей сестре, — я с трудом заставила себя отвернуться от Коринн. — Она сказала мне перед тем, как я… ну, сам понимаешь.

— Сестре тогда было пятнадцать, и их мать умерла годом ранее. Им пришлось перебраться к дальним родственникам со стороны отца, однако те не слишком обрадовались…

— Нежданной обузе, — я обернулась к Вэйдаллу. Следовало признать, в старомодном темно-синем костюме и шляпе выглядел он до неприличия элегантно. — Называй вещи своими именами, раз уж мы откровенничаем в твоей голове.

— Вскоре сестры оказались предоставлены сами себе, — Вэйдалл усмехнулся коротко моей реплике. — В те годы афаллийские законы, как и во многих других королевствах, полагали сирот старше шестнадцати вполне взрослыми и способными работать, к тому же Коринн боялась, что сестру у нее заберут, поэтому предпочла заботиться о Кейлирин сама. В этой чайной Гален ее и увидел и решил, что она подходит для… — муж умолк и взгляд отвел.

— …для тебя, — закончила я. Пес подери, даже не знаю, устраивать сцену ревности или смириться с этой бесконечной чередой девиц, перебывавших в постели Вэйдалла — и Галена, надо думать, тоже, — как с неизбежным злом? — Коринн была одной из твоих девственниц. Я-то еще гадала, откуда она взялась, почему Гален не торопится с ней расставаться, доверяет ей, а оно вон как… как обычно, впрочем. Ты с ней спал. И Гален тоже, да? Хотя нет, не говори, я и так знаю, что спал. Молоденькая девчонка в трудном положении, ни надежных опекунов, ни денег, ни связей, — по этим ведь критериям Гален их отбирал? Как меня.

— Ева…

— Что сразу Ева? Я уже двадцать лет Ева! — внезапно я поняла, что та Коринн, что осталась в настоящем, на самом деле старше меня лишь на шесть лет… а кажется, будто между нами целая жизнь непреодолимой разницей. — Как Гален ночами спит, зная, скольких таких беззащитных девочек ты попользовал с его легкой руки?

— Я никого из этих девушек не принуждал, не настаивал, если девушка отказывалась в последний момент, и не позволял настаивать Галену, — с вымученным каким-то терпением напомнил Вэйдалл. — Или, полагаешь, я действительно испытывал удовольствие, раз за разом видя страх в их глазах, даже когда они уверяли, что согласны и готовы, и отчаянно храбрились, делая вид, будто это выгодная сделка, не более? Ты не боялась и Вивиан смотрит на меня без страха… ты не представляешь, какое это облегчение и даже счастье понимать, что можно находиться в обществе молодой дамы, беседовать с ней и не думать о плохом, не видеть безуспешно скрываемого ужаса, не чувствовать ее желания оказаться подальше от меня и собственного инстинктивного порыва наброситься на нее. Как и не представляешь, каково жить в постоянной зависти от этих порывов, никогда не зная наверняка, накроет ли тебя в следующий раз через месяц, через полгода или завтра? Ты нападешь на невинную девушку или просто убьешь тех, кому не повезет оказаться поблизости? — глаза Вэйдалла потемнели до непроницаемой черноты, лицо застыло маской, в голосе появились злые обвиняющие нотки, хотя я и знала, что обвиняет он себя, не меня. — Это будет легкое минутное помутнение или ты придешь в себя через пару часов с кучей трупов на руках? Запах случайной девственницы окажется обычным внешним раздражителем, неприятным, отвлекающим, но терпимым, или сведет с ума, будоража проклятую инкубью кровь?

Я попятилась, рискуя столкнуться с Коринн позади, однако не успела: мир снова вздрогнул и поплыл. Наступающий на меня Вэйдалл, чайная, улица с прохожими — все исчезло мгновенно, точно и не было, а вместо появилась просторная сумрачная галерея с рядом высоких окон с одной стороны и портретами в массивных рамах с другой. На секунду показалось, что я вернулась в поместье Дарро, но, присмотревшись, сообразила, что ошиблась. Тонущие в вечерних сумерках лохматые темные заросли за окнами никак не могли быть аккуратными, хорошо освещенными аллеями и ухоженными розовыми кустами сада Аннет.

И портреты висели много выше.

Ковровых дорожек нет.

И от всей галереи веяло запустением, какое бывает в домах больших и жилых лишь частично.

Я завертелась на месте, пытаясь решить, куда идти, и вдруг услышала перешептывания. Слов не разобрать, просто слышно, как кто-то шушукается неподалеку. Ладно, делать нечего, пойду на звук.

Источник обнаружился в конце галереи, забравшийся с ногами на подоконник и что-то рисующий старательно на грязном стекле. Мальчик и девочка в длинных белых рубашках, отчего дети становились похожими на маленьких призраков, сидели в оконной нише, сблизив головы, шептались и водили пальчиками по стеклу. Из освещения оплывший свечной огарок на блюдце — еле теплящееся пламя на кривом черном фитильке, того и гляди, погаснет окончательно. На подоконнике пара камешков, ржавый ключ, веточка и коробок — наверняка тайные сокровища из тех, чью подлинную ценность осознаешь лишь в детском возрасте.

— …и тогда чудище морское откусило рыцарю голову, — долетел до меня обрывок фразы мальчика, и я улыбнулась невольно. — Р-р-р!

Мальчик растопырил грязные пальцы и поднес их к лицу девочки, однако та лишь рассмеялась коротко, заливисто и добавила к загадочным узорам на стекле пару черточек.

— А прекрасная дева поблагодарила чудище морское, что освободил ее от этого зануды в железе, и продолжила свой путь, вот!

— Все было совсем не так!

— Почему это?

— Потому что, откусив рыцарю голову, чудище сожрало и деву. Оно же чудище!

— Ну и что? Чудища разные бывают и это — доброе.

— А вот и нет!

— А вот и да!

Я приблизилась к окну, наклонилась так, чтобы мое лицо находилось на одном уровне с детскими.

— Вэйд?

Мальчик движением резким, обычно свойственным оборотням, повернул ко мне голову, посмотрел недоверчиво, настороженно. Узнал ли? Теоретически должен, осознает же он себя в других, взрослых воспоминаниях? И, к немалому моему удивлению, девочка тоже глянула на меня с любопытством, что странно — в прошлых снах посторонние люди на меня не реагировали, ни Коринн, ни Вивиан меня не замечали, словно я сама только призрак в темных пустых коридорах.

И еще у брата с сестрой одинаковые глаза, карие с прозеленью.

Вэйдалл спрыгнул с подоконника, вынудив меня выпрямиться и отшатнуться, посмотрел на меня заново, снизу вверх, не по-детски серьезно, недовольно.

— Ты должна уйти отсюда, Ева.

— Я никуда не уйду, — следовало признать, странно разговаривать с собственным мужем и при этом видеть перед собой мальчишку не старше десяти лет. — Я пришла за тобой и без тебя не вернусь.

— Тебе здесь не место.

— Вэйд, повторяю, я знала, на что иду. Леди Идэна сирена опытная и сильная, у нее получится дозваться до меня, поэтому тебе не о чем волноваться. На самом деле я вовсе не собираюсь провести в лабиринтах этих снов всю оставшуюся жизнь. Но я не откликнусь на ее зов, если не буду уверена, что с тобой все в порядке.

— Да, это верное определение — лабиринт, — заметил Вэйдалл, оглядев галерею. — Однако и я не могу допустить, чтобы ты рисковала, потратив на мое пробуждение… хорошо, если несколько часов или даже дней, но что, если там, в настоящем, минули уже годы?

— Ты не можешь знать этого наверняка, — возразила я упрямо.

Правда, особой уверенности не почувствовала. Это здесь и сейчас мне кажется, что времени прошло немного, ну, может, и впрямь несколько часов, однако нынешние мои ощущения и реальный мир где-то там — понятия разные и друг друга никак не касающиеся.

— Ты тоже. Думаешь, самое страшное в этом лабиринте — воспоминания о других девушках? Нет, — мальчик неожиданно повернулся и проскочил мимо меня, скрывшись в темноте галереи.

— Вэйд!

— За столько лет он научился убегать и прятаться, — заговорила вдруг маленькая Эсмеральда. — Он привык жить в тени, как и я. Я годами скрывалась от ордена и кланов, он — от самого себя. Как и мне, ему проще оттолкнуть, чем позволить себе привязаться и довериться.

— Но я и так его пара, пес подери! Сколько ж можно закрываться от той, с кем уже прочно и неразрывно связан?

— Вэйд упрямый. Или правильнее сказать, упертый?

— Я тоже, — пробормотала я и шагнула во тьму вслед за исчезнувшим мальчиком.

И оказалась на лесной полянке. Небольшая, неровная, окруженная высоченными деревьями, она выглядела совершенно обыкновенной, ничем не примечательной, если бы не творившаяся на ней кровавая вакханалия. Наверное, благодаря происходящему я и узнала это место.

Его я видела во сне в гостинице Гриополиса, когда удалось связаться с Эсмеральдой.

Людей не меньше полудюжины, мужчины разного возраста, одетые в простую одежду, вооруженные сельскохозяйственными орудиями. Я не могла сказать, что конкретно им понадобилось от Вэйдалла, да и не уверена, что хочу это знать. Сам Вэйдалл тенью мелькал среди них, возникал темным силуэтом то здесь, то там, холодный и стремительный. Земля под моими ногами мелко вибрировала, от густого запаха крови к горлу подкатывала тошнота, в ушах стучали молоточками крики и стоны. Узловатые корни и удавки лиан появлялись словно из пустоты, настигали цель, пронзали и душили с молниеносным равнодушием того, кто управлял ими. И когда на ногах остался лишь Вэйдалл, и никого больше, никаких преград между нами, пустой его взгляд обратился на меня.

— Ты хотела кровавую расчлененку и проткнутые корнями трупы? — произнес Вэйдалл негромко. — Так смотри.

Вспышка и я уже в сумрачном, еле освещенном свечами баре, или как там правильно назывались подобные заведения в старину, едва ли не в эпицентре драки. Осколки стекла на полу, перевернутые столы и стулья, тело с огромной рваной раной на животе и Вэйдалл, с легкостью и каким-то маниакальным упоением бьющий крупного мужчину лицом о стойку…

Темная подворотня и три трупа…

Еще двое, в прямом смысле развешанные частями на ветвях могучего дуба…

Еще…

И еще…

Кровь, боль, развороченные тела, выпотрошенные внутренности и неизменно в центре каждой оргии смерти — Вэйдалл со знакомыми пустыми глазами, быстрый и ледяной. В какой-то момент захотелось отвернуться, зажмуриться, закрыть уши, ослепнуть, оглохнуть и сойти с ума, лишь бы не видеть, не слышать, не осознавать. Я упала на колени, уронила голову, уткнувшись лбом в колени, задыхаясь от всепроникающего запаха крови. Лично мне никто не причинял боли, не трогал, даже не задевали по касательной, но и просто видеть все это — страшно. Я не знала этих людей, не знала, случайно ли они оказались на пути члена братства или сами заступили ему дорогу, однако они умерли.

Все умерли.

Кто-то быстрее, кто-то медленнее, но все от руки и сил Вэйдалла.

И казалось, будто я тоже умираю.

— Ты знаешь, сколько их было? Сотни, тысячи? Почти два с половиной века жизни долгий срок.

Арлес? Но он-то что здесь делает?

Я подняла голову и увидела огненную пропасть перед собой и Вэйдалла на другой ее стороне, щелчками бросающего в огонь монеты.

— День за днем, жизнь за жизнью, — голос невидимого мне наемника звучал равнодушно. — Одной больше, одной меньше — какая им разница? Им все равно, какими бы мотивами они ни прикрывались, как бы себя ни оправдывали. Они привыкли жить так, как живут, а все эти рассуждения о привязках, браке, заботе о своей паре… все тлен, суета и отсрочка неизбежного.

Я помнила этот сон… только он мой, не Вэйдалла, и действительно сон, не воспоминание из настоящей жизни.

— Ты везучая птичка. Что ты видела плохого в своей жизни? Я имею в виду, действительно плохого, ужасного, печального, того, что касалось непосредственно тебя и что ты не могла ни предотвратить, ни изменить. Ах да, смерть любимого папочки. Сколько тогда тебе было? Восемь лет, девять? Настоящая трагедия для маленького птенчика. Вот папа был, и вот его нет, и больше он никогда не придет, не возьмет тебя на руки и не скажет: «Смотрите, как выросла моя Жени».

Папа давно ушел туда, откуда не возвращаются. Но Вэйдаллу я уйти не позволю, как бы он ни сопротивлялся. У нас не тот случай, когда надо отпустить ради блага уходящего.

— Ева-Ева, ты не видела ничего плохого, не видела ничего по-настоящему ужасного, — как и в самом сне, Арлеса сменил Гален. — Что ты будешь делать, когда поймешь, что привязана к чудовищам в человеческом обличье? Как ты будешь справляться с демонами, когда они выберутся наружу и покажут себя во всей красе? А это неизбежно, потому что сдерживающие цепи вот-вот падут и некому будет контролировать демонов, что хуже демонов по рождению…

Я справлюсь.

Должна справиться.

Чудовища и впрямь разные бывают.

Пропасть исчезла, и по глазам ударил яркий свет, вынудивший вскинуть руку в попытке заслониться.

— Ева? — донесся до меня голос Вэйдалла, исполненный безмерного удивления.

Отвернув лицо, я поморгала, пытаясь привыкнуть к свету, заметила, что сижу на деревянном настиле в форме полукруга и что ноги мои оголены значительно больше, чем следовало. Платье-то на мне то, в котором я уснула, со свободной юбкой, обычной длины немного ниже колен…

Пес разорви!

Внезапно я сообразила, где нахожусь.

На сцене в клубе «Маска».

А искренне недоумевающий Вэйдалл — в зале, среди столиков, диванчиков и безликих силуэтов посетителей.

Утром, словно по заказу, выдалось серым, мрачным, что настроение обитателей Гнезда, но после полудня мглистая пелена, затянувшая небо, разошлась, выглянуло солнышко, и мир вновь заиграл яркими красками. Каждый попытался найти себе занятие, понимая, что скорбными лицами и сидением под дверью спальни Евы все равно ничего не изменить. Аиша в любом случае старалась держаться и не раскисать хотя бы ради дочери. Разумеется, Айлина уже знала в общих чертах о круговороте жизни и смерти, о том, что мало кто под этой луной может похвастаться абсолютным бессмертием, однако пока Аише не удалось подобрать подходящих слов для объяснения произошедшего.

Вэйдалл спит.

Ева тоже.

И с обоими нет ясности, удастся ли разбудить их в ближайшем будущем.

И сказки про всевозможных героев, так или иначе погруженных в волшебный сон, не помогали. Аише и самой хотелось верить в лучшее, в непременно успешное, счастливое разрешение всех проблем, но практическая часть намекала, что обольщаться не стоит и нужно держать в уме и худший вариант развития событий. По крайней мере, Арлес точно не собирался менять планы. Уже напомнил Аише, что было бы неплохо поскорее решить все вопросы, касающиеся работы в «Маске», увольнения и возможных обязательств перед владельцем, вернее, совладельцами. Впрочем, Аиша и не сомневалась, что для демона не останется большим секретом имя одного из владельцев клуба. Деятельность свою Идэна не афишировала, но и не держала все в строжайшей тайне, при желании выяснить можно… а Вэйдалл и Гален, вероятно, и по сей день пребывали в неведении, даже не подозревали, потому-то справки не наводили.

Стасия, как обнаружилось случайно, тоже не скучала.

Притаившись в укромном уголке на лестничной площадке третьего этажа, сирена с восхищением и тоской наблюдала, как Марк по просьбе Тианы переносил остатки мебели, переломанной Галеном ночью — к чести Галена, бессильную ярость он выместил исключительно на обстановке одной из нежилых комнат, — со второго на первый, в отдельную кладовую. Дело нужное, полезное — деревянные части пригодятся позже для растопки каминов, чего добру пропадать? — и очевидно, что без Тианы собрат и браться бы за него не стал, но чего Аиша не поняла, так это почему Стасия время от времени вздыхала с неизбывной меланхоличной грустью.

Ситуация прояснилась, стоило присмотреться к Марку. Почему-то член ордена счел необходимым заниматься переноской будущих дров, будучи обнаженным по пояс, и открывшийся вид явно поверг Стасию в пучину мировой печали. Конечно, следовало признать, без мешковатого пиджака и рубашки выглядел собрат весьма и весьма недурственно даже по мнению Аиши, не возводившей идеальное мужское тело в ранг главного достоинства потенциального партнера. Неожиданно подтянутый, в меру мускулистый и никакого брюшка и прочих жировых складок, коими щеголяла половина посетителей «Маски».

Аиша встала рядом с подругой, проводила задумчивым взглядом Марка, пока тот не исчез в коридоре второго этажа, и лишь тогда спросила:

— И что ты здесь делаешь? Помимо очевидного?

— Страдаю об упущенных возможностях, — Стасия тяжело вздохнула в очередной раз. — Ты же знаешь, как мы с Марком познакомились, если это можно так назвать? Он притворился туристом, вонючим, как десяток сатиров после недельной пьянки, и подвалил к нам с Евой с утра пораньше. Он выглядел просто ужасно! Но я тогда не знала, что это тот Марк, который собрат, в конце концов, мало ли Марков топчут одну только Атрию? И когда Гален предложил познакомиться с его бывшим наставником… даже достоинства его расписал не хуже свахи… так нахваливал, так нахваливал, что впору было после первой полсотни дифирамбов влюбиться без памяти… мне и в голову не пришло отказаться. А позавчера Ева вдруг заявила, что Марк-турист и Марк-собрат — это один и тот же Марк. Ну я и сбежала из Гнезда, официального представления не дожидаясь, благо что в «Маску» надо было. И что я вижу теперь? Он, разумеется, не такой сногсшибательный красавчик, как Гален, и не такой, как Вэйд, но, если присмотреться, то что-то в нем есть и у него такое тело… — Стасия вздохнула опять, на сей раз с мечтательным восхищением. — Ну почему он не мог притвориться кем-нибудь еще, поприличнее, а?

Марк с охапкой диванных и кресельных ножек в руках пересек площадку, сбежал вниз по лестнице.

— По-моему, в замке не настолько жарко, — заметила Аиша.

И дети маленькие. Ладно, Айлина, как всякая сирена, даже юная, к полуобнаженному телу привычна, а за Александром постоянно кто-то приглядывает, не только мать, чтобы малыш не бегал по Гнезду в одиночку — заблудится еще, если не чего похуже! — но все равно не стоит раздеваться без веской нужды.

— Да он перед Тианой красуется, что твой павлин, — фыркнула Стасия. — Хвост распустил под благовидным предлогом и крутится-вертится. Вот уж не думала, что трехсотлетнее существо может себя так вести.

— Как?

— Как мальчишка. Вроде Тиана ему улыбается как обычно, а он сразу тает, и во всем угодить ей старается, и в глаза заглядывает, словно собака, ищущая у хозяина похвалы. Ну что за жизнь пошла? — Стасия нахмурилась вдруг. — Слушай, а разве члены ордена при образовании привязки могут обойтись без девственницы? Я имею в виду, среди голубок нет больше девиц, Ева последняя была.

Аиша пожала плечами. Во что точно не хотелось вникать, так это в тонкости собратских привязок. Вон, одна связь уже довела до добровольного погружения в мир снов, из которого неясно как выбираться.

— Тиана давно уже не девица и сомнительно, чтобы Марк этого не знал, — продолжила Стасия задумчиво. — Ева что-то такое говорила, что собратья чуют запах именно девственниц.

— А если… — начала Аиша нерешительно, — если Тиана просто ему нравится, без девственности и запаха?

— Тогда и я бы могла ему понравиться…

— Похоже, на этот поезд ты опоздала. Смирись.

— Я и мирюсь. Смотрю и мирюсь…

— Стась.

— Что? Я же не собираюсь уводить его, а смотреть никто не запрещает…

За спинами сирен зашлепали босые ступни по полу, вынуждая обернуться на звук. Из сумрака коридора третьего этажа выскочила встрепанная, встревоженная Глэйдис в наспех надетом платье-балахоне из тех, что сирены предпочитали держать под рукой, и с сумкой через плечо.

— Где она? Где моя сестра? — затараторила Глэйдис. — Я получила записку от Галена и примчалась как только смогла. Маме ничего не сказала, чтобы не волновать прежде срока… Так где Ева?

— Я провожу, — Аиша махнула рукой в сторону лестницы на второй. — Леди Идэна говорит, что чисто физически Ева в порядке, просто крепко спит.

— Да, Гален о чем-то таком упомянул, хотя я все равно не поняла ни пса. Что-то о том, что Вэйдалла усыпили и что Ева тоже приняла какое-то особое снотворное и теперь ее нельзя взять и разбудить, как обычного человека, и еще о зове сирены, и что я нужна сестре…

В холле появился Марк, заметил новое лицо и остановился, присмотрелся с любопытством к Глэйдис. Та и взглядом собрата не удостоила, проскочила мимо, следуя за Аишей. Сирены повернули в коридор, ведущий к спальням, и у приоткрытой двери комнаты Евы Аиша замедлила шаг, указала на створку и Глэйдис, кивнув рассеянно, направилась в спальню. Задерживаться Аиша не стала, пытаться подслушивать тоже, развернулась и пошла обратно. На лестничной площадке Марк был уже не один, но с Тианой, слушал внимательно, что сирена ему говорила негромко. Права Стасия, Марк и впрямь смотрел на Тиану иначе, чем на любую из голубок Гнезда, с интересом и сдержанным обожанием существа, нашедшего свою пару. И если Тиане Марк нравится не меньше, чем она ему, и она готова принять его со всем собратским прошлым, то почему нет? Осуждать и намекать, что, мол, член ордена сирене не пара, Аиша точно не собиралась. А уж девица там избранница или нет — какая, в сущности, разница? В конце концов, дорогу жизни делишь с живым существом, с личностью, а не с девственной плевой.

— Аиша? — Арлес стремительно спустился с третьего этажа, смерил Марка неодобрительным взглядом. — Сегодня что, день нудиста?

— Жарко, — заверил собрат невозмутимо.

— Тогда можешь в озере искупаться, водичка в самый раз, помогает охлаждению… горячей головы.

— Благодарю за ценный совет.

— Сестра Евы прилетела, — демон отвернулся от Марка, сосредоточив внимание на Аише.

— Я ее уже проводила, — уточнила Аиша.

— Хорошо. Старшая леди Дарро заедет за дочерью ближе к вечеру.

— Вивиан возвращается домой? — удивилась Тиана.

— А какой смысл ее здесь держать?

— У Рейнхарта не было времени на более полную и глубокую обработку девушки, — пояснил Марк. — Да, собственно, ему это и не нужно. Поставленную задачу она выполнила, дальнейшее будущее ее Рейнхарта не волнует. Не исключаю, что он рассчитывал, что Ева в порыве ярости может убить Вивиан и тем самым избавить его от лишнего свидетеля. Восстанавливать воспоминания о визите в империю и нападении на Вэйдалла резона тоже нет — не думаю, что стоит отягощать ими жизнь юной девушки. Достаточно и знания.

— Дамиан на подступах, — продолжил Арлес. — Так что ты б оделся, а то несолидно как-то встречать старейшего нагишом.

Марк лишь усмехнулся и ушел, Тиана, улыбнувшись извиняюще Аише и демону, последовала за ним.

— А Дамиан-то здесь зачем? — спросила Аиша.

Старейшего ей еще видеть не доводилось и не сказать, чтобы хотелось восполнить пробел сей. Чем дальше от предыдущих поколений собратьев, тем лучше.

Спокойнее.

И всяко безопаснее.

— Гален возжелал с ним побеседовать. Уж не знаю, собирается ли он сообщить, что остатки снотворного с инструкцией отправились прямиком в Эллорану или что согласно брачному договору Ева не имеет права ни подписывать какие-либо документы без предварительного одобрения обоих своих супругов и без присутствия одного из них, ни заключать даже устные сделки.

— Не имеет права?! — опешила Аиша.

— Если помнишь, еще лет двадцать назад подобные моменты не оговаривались в брачных контрактах, но повсеместно одобрялись законодательством… жена фактически ни на что не имеет права и целиком зависит от мужа… однако, поскольку нынче времена изменились, Гален и Вэйдалл решили прописать сей нюанс отдельно. Уж что-что, а о страсти ордена ко всякого рода сделкам им известно не понаслышке.

— И Ева об этом не знала… она вообще контракт не читала, — и вряд ли обрадуется, когда проснется и узнает, насколько супруги ограничили ее. — Но при желании если не все договора, то многие можно обойти.

— Можно, — согласился демон. — Грамотные юристы воистину творят чудеса безо всякой магии. Однако не факт, что Дамиан станет возиться. Или что к тому моменту не станет слишком поздно.

Готовясь отправиться в путешествие по прошлому Вэйдалла, я подозревала, что увижу много всякого-разного и мало что из жизни супруга мне понравится. Другие женщины, срывы, убийства, не самое счастливое детство и это наверняка далеко не все, что могло предстать моим глазам. До грязных секретов ордена, интриг, заговоров, партий и хладнокровного использования людей мы, например, не дошли.

К счастью.

Но на что я точно не рассчитывала, так это на раскрытие собственной маленькой тайны, причем тайны совершенно не страшной, не важной и, вообще, оставшейся, предположительно, в прошлом.

Я давно уже не посещала клуб, не помню, когда последний раз была на смене, и, подписав заявление на увольнение, искренне полагала, что похоронила работу в «Маске» и мужьями мои о ней не узнают.

Наивная.

И надеяться, что это воспоминание Вэйдалла, не мое, явно не стоило.

— Ева? — Вэйдалл, непонимающе поглядывая по сторонам, приблизился к сцене вплотную. — Что это?

— Мужской клуб «Маска», — произнесла я обреченно и кое-как поднялась.

На высоченных каблуках пошатывало с непривычки. Маленькое черное платье открывало и ноги почти полностью, и кружевную полоску чулок, уложенные волосы красивыми локонами покоились на обнаженных плечах, на лице знакомая полумаска. Ко всему прочему наряд отличался вырезом до живота, стянутым нечастой шнуровкой — вроде и грудь выглядит прикрытой целомудренно, и этакая интригующая деталь пикантной изюминкой взор манит.

— Мужской клуб? — похоже, Вэйдалл отчаянно старался сообразить, когда и при каких обстоятельствах он побывал в этом заведении.

— В Тирсе. На улице Желтых лилий, — я заметила рядом с собой микрофон и, сделав неловкий шаг, ухватилась за прохладный металл стойки, словно она могла поддержать меня, если я вдруг надумаю-таки упасть. — Гален, может, там и был, но ты вряд ли…

— Тогда что мы здесь делаем? — Вэйдалл подозрительно осмотрел мое платье.

— Не знаю. Это… мое воспоминание и как-то я не ожидала, что мы тут окажемся.

— Твое?

— Да. Я… я работаю… то есть работала… то есть подрабатывала в… «Маске».

Вэйдалл обернулся, заново, повнимательнее оглядел зал, вероятно, прикидывая, кем в мужском клубе могла подрабатывать юная девушка, пусть бы и сирена. Опять посмотрел на меня, и по тени в темных глазах я поняла — догадался.

— Ева…

— Знаю-знаю, что ты скажешь, — перебила я, подтянув к себе микрофон. — Благовоспитанная девица моих лет ни в коем случае не должна работать в гнезде порока и разврата, где она лишь безнадежно испортит себе репутацию, не должна петь и танцевать в откровенных костюмах перед кучей посторонних мужиков, которые будут глазеть на нее и думать, куда бы они ей вставили и в каких позах поимели. Добродетельная молодая дама должна думать о своем будущем, а в таком заведении будущего у нее нет, потому что танцовщицы и певички ничем не отличаются от проституток из борделя по соседству, разве что поразборчивее. И вообще, сейчас ты наверняка решишь, что потому я так легко согласилась на предложение Галена — девственность продавала подороже, посетителей «Маски» нетронутые девицы мало интересуют… и в первый раз вела себя столь развратно, потому как уже перепробовала все, кроме основного процесса… вот такая я ушлая певичка из захудалого клуба, взяла и окрутила парочку собратьев, какая неслыханная удача, не правда ли?

— Ева…

— Вернемся, и можешь подать на развод. А то несолидно будет, как же так, жена — и в мужском клубе попой крутила.

— Ева, — повторил Вэйдалл громче, тверже, — я не собираюсь осуждать и обвинять тебя, высокопарно рассуждать о женской добродетели и говорить, что ты должна или не должна была делать в прошлом. Я член братства и инкуб наполовину и с моей стороны было бы лицемерно и неправильно судить тебя. Не стану уверять, будто одобряю эту работу, но ставить ее тебе в вину не намерен. Что было, то было. Я знаю, какая ты на самом деле, и люблю тебя такой. Тебя, а не ту внешнюю мишуру, которой порой придают слишком большое значение. Я рад, что Гален выбрал тебя, что ты пришла тогда, не испугалась. И я никогда не считал, что твое поведение в первую ночь свидетельствует о твоей… кхм, распущенности.

— Нет? — усомнилась я. — А Гален наверняка много чего интересного сказал бы…

— Он знает?

— Нет. По крайней мере, не должен. Хотя, конечно, пес разберет, что он творил в мое отсутствие на улице Желтых лилий… может, и завсегдатаем «Маски» стать успел.

— Сколь мне известно, пока ты была на родине, Гален захаживал на Желтых лилий всего пару раз — встречался с Арлесом и уточнял информацию. Слухи из определенных кругов иногда можно узнать только в злачных местах, — пояснил Вэйдалл терпеливо и выразительным жестом обвел зал вокруг. — В городах вроде Тирса большая часть нелюдей, в том числе новоприбывших, собирается именно там — публичные и игорные дома, клубы, бары.

Потому что не все нелюди отдают предпочтение тихой, приличной и не самой высокооплачиваемой работе вроде школьного учителя или секретаря. Да и та же певица в мужском клубе воспринимается как нечто легковесное, временное — кто, мол, станет заниматься этим на постоянной основе? Мы сами так относились к своей работе в «Маске», каждая из нас полагала ее недолгой и несерьезной, этакой ступенькой на пути к будущим карьерным высотам и мечтам.

— Но… я слышала, он там каждый вечер проводил, — откликнулась я нерешительно.

— И от кого ты это слышала?

— От одноклассницы. Вернее, я случайно услышала часть их разговора и…

— И ты поверила?

— Ну-у… он же мне совсем не писал. Ты да, а Гален лишь приписки оставлял…

— Гален не большой мастер эпистолярного искусства. К тому же он полагал, что к моим отчетам, как он называл эти письма, ему просто нечего добавить, разве что пошлость какую-нибудь приписать.

Сон сном, но почувствовала я себя глупо, да.

— Сомневаюсь, что Гален хотя бы раз заглядывал в «Маску», в противном случае он узнал бы кого-то из вас, несмотря на маски. Вы же все там работали… работаете, как я слышал?

— Да, — кивнула я понуро и тут же добавила поспешно: — Однако я перед свадьбой подписала заявление на увольнение. И Аиша, наверное, тоже вот-вот уйдет. А где ты это слышал?

— Тоже случайно подслушал часть чужого разговора, — Вэйдалл качнул головой и вдруг отступил от сцены. — А теперь ты должна вернуться.

— Куда? — растерялась я.

— На зов. И больше не рискуй, не ходи за мной в мои кошмары. Они не для тебя.

— Вэйд…

Быстрый, прощальный, словно ласкающий незримо взгляд, и Вэйдалл развернулся, пошел прочь, в ту черноту в глубине зала, что неизменно образовывалась, когда свет софитов озарял только сцену, не позволяя рассмотреть помещение целиком.

И это все? Он вот так просто отпустит меня?

Нет. И клятвы перед брачным алтарем я давала не для галочки.

Я разжала пальцы, отросшим мгновенно когтем подцепила и надорвала завязку маски, отбросила бесполезную ныне деталь. Встала перед микрофоном так, как вставала уже сотни раз на настоящей сцене. Не знаю, подключен ли он, да это и неважно, сирене микрофон не нужен, ни во сне, ни в жизни. Здесь и сейчас он просто элемент обстановки, антураж, как слепящий свет софитов, сумрачный зал и это платьице на мне.

Я представила музыку, представила, как мелодия звучит в моей голове, как первые аккорды наполняют меня, и, глядя в спину удаляющемуся Вэйдаллу, запела.