Последнее слово

Глава двадцать первая

В четверг утром нам сообщают, что мы можем лишиться работы. Космо весь день проводит с сотрудниками индивидуальные встречи, на которых рассказывает о наших правах и о том, почему сокращения необходимы, а также подтверждает, что попасть под них может любой человек из редакции, и уточняет, не хочет ли кто уволиться по собственному желанию. Мне его почти жаль — это неприятная беседа, а уж вести ее со столькими людьми подряд — то еще удовольствие. Но потом я вспоминаю, что это Космо, и вся симпатия испаряется. Наверняка он втайне рад, что сможет немного сократить расходы.

Настроение в офисе еще никогда так не падало. Практически стоит тишина. Райана нет, и я не могу понять, хорошо это или плохо. Он уехал в Уэльс, чтобы взять интервью у парочки тридцатилетних людей, которые раньше работали специалистами по управлению рисками в частном банке в Лондоне, но потом все бросили и уехали из города, чтобы стать фермерами. Это для его статьи про тренд среди молодежи менять городскую жизнь на сельскую, и он не вернется до завтра.

Он не писал мне все это время, и, когда я спрашиваю у Космо, знает ли Райан о происходящем, тот пренебрежительно отмахивается и говорит, что знает. Я непроизвольно замечаю, что во время нашего разговора Космо постоянно ерзает и не смотрит мне в глаза. А от моих вопросов начинает волноваться и беситься, как будто я его в чем-то обвиняю. Его поведение лишь подтверждает то, о чем я догадывалась.

— Ты не знаешь, кто уйдет, — удрученно говорит Мими после того, как мы сбегаем из этой удушающе-мрачной атмосферы в офисе на прогулку. — Это может быть кто угодно.

— Космо никогда не понимал, что я делаю.

— Рубрика про путешествия не так уж и нужна.

— Мими, тебе беспокоиться точно не стоит. Космо только недавно расширил секцию люксового туризма, потому что она приносит много платной рекламы. Не говоря уже о том, как популярны твои материалы, потому что ты блестяще пишешь.

— То же самое касается и тебя!

Я бросаю на нее взгляд.

— Ты же знаешь, как Космо ко мне относится. А еще после нашей встречи я проанализировала некоторые события, и кое-что прояснилось.

Мими останавливается и поворачивается ко мне лицом.

— Что?

— Мне казалось странным, что Космо постоянно пытается отдать мои статьи Райану. Я понимаю, наша работа может пересекаться и какие-то темы интересуют нас обоих, но Космо все время старался передать ему то, что, очевидно, касается светской хроники. Думаю, он прощупывал почву. Проверял, сможет ли Райан по итогу выполнять и мою работу.

Мими хмурится, размышляя над моей теорией.

— Просто подумай. У скольких журналов сейчас вообще есть светская хроника? Может, в каких-то крупных женских глянцах или блогах для сплетен, но никак не в изданиях вроде «Нарратива». Мои функции спокойно может взять на себя кто-то другой.

— Никто не сможет выполнять твою работу так, как ты, — говорит она яростно, и я чувствую переполняющий меня прилив любви из-за ее поддержки.

— Спасибо, Мими, но то, что я так долго продержалась на этой работе, — уже чудо, правда. И я должна быть благодарна за это, но… — Я запинаюсь, уставившись в землю, и мой голос ломается, хотя я пыталась держаться. — Но я так люблю свою работу. Я не могу представить, что буду заниматься чем-то другим. Это все, что у меня есть.

Мими обнимает меня и напоминает, что мы еще ничего не знаем наверняка. Остается только ждать, и там увидим.

Лежа той ночью в постели, я понимаю, что не выдержу больше такого ожидания. Именно поэтому в пятницу после обеда я назначаю встречу с Космо и прямо спрашиваю, сократят ли меня.

— Харпер, — начинает он, удивленный моим резким вопросом, — мы объявим о сокращениях на следующей неделе. Все еще обсуждается и готовится, и…

— Но вы уже все знаете, — перебиваю я, встав за кресло напротив его стола и впившись ногтями в обивку. — Я знаю, что знаете. Вы просто согласовываете последние детали. Если меня сокращают, я хочу, чтобы меня уведомили об этом сейчас.

Изучив мое решительное выражение лица, Космо поджимает губы и глубоко вздыхает.

— Ладно, — говорит он сухо. — Прости, Харпер, но, боюсь, на этот раз ты одна из жертв. Несмотря на то, что мы… ценим тебя и твой труд на благо журнала, оправдать вакансию редактора светской хроники мы не можем.

Я знала, что так и будет, но стоять в стеклянной коробке и понимать, что все, ради чего я работала, утекает сквозь пальцы, — все равно что получить пинок в живот.

Космо откашливается и смотрит на свои часы, демонстративно показывая, что хотел бы поскорее закончить этот разговор.

— В любом случае, мы еще проведем официальную встречу на следующей неделе, чтобы обсудить условия твоего сокращения и срок отработки, и при желании ты можешь привести с собой кого-нибудь из отдела кадров. Должен отметить, что делаю большое одолжение, ставя тебя в известность только по твоей просьбе, и я был бы признателен, если бы ты пока что не говорила об этом другим сотрудникам. Нам придется сократить еще двух человек, и я сообщу им только на следующей неделе. Если люди поймут, что ты что-то знаешь, они начнут ломиться ко мне, чтобы спросить, кто еще под угрозой, а я предпочел бы не страдать сегодня от этой головной боли.

Он бросает взгляд на свой компьютер и двигает мышкой, чтобы на что-то кликнуть.

— Мне нужно разобраться с одним письмом. У тебя все?

Я не знаю, что ответить. Почувствовав вдруг, что у меня нет сил говорить, я тихо киваю и выхожу из его кабинета. Никто не поднимает глаз, когда я появляюсь. Все слишком заняты своей работой или телефонами. Я слышу, как за компьютером всхлипывает Габби, и вижу, что ее глаза покраснели и опухли оттого, что она опять плакала. На должность помощницы редактора ее взяли относительно недавно, так что она свято верит, что уйдет первой. Мне бы хотелось защитить ее от этого, тем более что она только-только окунулась в журналистику. Мне жаль ее и ужасно паршиво за себя. Проклятая знанием, что я больше не сотрудник редакции, и не имеющая возможности поделиться этой новостью…

Сев на свое место, я придвигаюсь к столу и оцепенело смотрю на экран. Письма, всплывающие в папке «Входящие», теперь кажутся неважными. Я пытаюсь представить свою жизнь без этой работы. Не получается. Это невозможно. Придется искать другую. Меня охватывает паника.

Что же мне делать?

— Харпер, все нормально? — спрашивает Мими, выглядывая из-за своего монитора. — Выглядишь не очень.

— Да, все хорошо, я просто сейчас вспомнила, что мне нужно быть на… презентации книги, — выдаю я со скрипом. К горлу поднимается желчь. Я тянусь за сумкой. — Мне пора.

— Мы собирались после работы выпить все вместе, — говорит Мими, жестом указывая на остальных сотрудников. — Утопить наши печали, так сказать.

— Мне правда нужно на эту презентацию. Она очень важна. Будет много… скандалов. Жаль, что пропускаю.

— Нам будет тебя не хватать. Ты уверена, что все хорошо? — спрашивает обеспокоенная Мими.

— Голова немного разболелась, но я выпью ибупрофен по дороге, — убеждаю я ее, выходя из рабочего аккаунта, и встаю со стула. — Увидимся.

Не знаю, замечает ли Космо, как я проношусь мимо его кабинета, но даже если и замечает, то не пытается меня остановить. Да и какая ему теперь разница? В лифт набиваются репортеры из редакции газеты, и, стоя у задней стенки, я смаргиваю слезы и нетерпеливо жду, пока они выйдут на первом этаже, чтобы скорее промчаться к выходу.

На улице дождь. Даже ливень. Утро было ясное и к тому же теплое, так что я не взяла на работу ни зонт, ни куртку.

Я выхожу под дождь и направляюсь к метро. Капли падают мне на лицо и скатываются с кончика носа, выбившиеся из хвоста волосы липнут ко лбу, а голубая рубашка начинает от влаги приставать к телу. Мне все равно.

— Харпер!

Я настолько сосредоточенно переставляю ноги одну за другой и пытаюсь что-то разглядеть в потоках ливня, что не замечаю Райана, пока он не оказывается у меня перед носом; мне приходится остановиться. Глядя на меня сверху вниз, он тут же двигает свой зонт, чтобы накрыть меня.

— Что ты делаешь? — спрашивает он, явно озадаченный моей прогулкой под дождем в рабочее время.

— Ты же в Уэльсе, — тупо говорю я, хотя он стоит прямо передо мной, на тротуаре в Воксхолле.

— Был до этого утра. Только что вернулся поездом. Ты вся промокла! Где твой зонт?

— Утром дождя не было.

— Куда ты идешь? У тебя мероприятие?

— Да, — вру я, вытирая воду с лица тыльной стороной ладони. — Мне нужно идти.

— Подожди, Харпер, возьми, — говорит Райан, протягивая мне свой зонт, когда я начинаю обходить его.

— Нет, спасибо. Не нужно, — отвечаю я, отталкивая ручку.

— Что случилось? — Он отступает и снова становится передо мной. — Что-то случилось. Поговори со мной.

— Ты же слышал про сокращения?

Райан мрачнеет.

— Да. Это кошмар. Как ребята?

— Не очень. Космо звонил тебе вчера?

Он проводит рукой по волосам, и я сразу же понимаю, почему он не отвечает на такой простой вопрос.

— Как долго ты знаешь? — спрашиваю я, глядя на него в неверии.

— Несколько дней, — тихо признается он.

— Несколько дней? — повторяю я в растерянности. — Когда ты узнал?!

— В понедельник.

— То есть всю неделю.

Райан смотрит на меня со страдальческим выражением лица.

— Я хотел тебе рассказать. Ужасно хотел, но мне нужно было оставаться профессионалом. Меня строго проинструктировали, что это конфиденциальная информация. Меня это убивало, но я все равно должен был хранить это в секрете от тебя. Мне очень жаль.

— Так вот почему ты от меня отдалился, — медленно говорю я, сложив два и два. — Мог бы и сказать что-нибудь.

— Мне не разрешали никому ничего говорить, — аргументирует он.

— Да, Райан, но это же я. Ты мог мне довериться! Мог подготовить меня! Но вместо этого ты вел себя холодно и отстраненно, а я решила, что сама во всем виновата. Я понятия не имела, что сделала не так. И в итоге, когда я узнала такую важную новость вместе со всеми, тебя там не было, и ты даже не написал мне!

— Я не хотел тебе врать, — настаивает он. — Я хотел сначала увидеться с тобой, а потом обсудить это.

— Что ж, ты все равно мне соврал. И я чувствую себя еще большей идиоткой.

— Я не хотел узнавать эту информацию, Харпер! Я не хотел, чтобы Космо проводил со мной ту встречу! Последние несколько дней я чувствовал себя самой настоящей фальшивкой, потому что мне приходилось встречаться с людьми в офисе и вести себя как ни в чем не бывало, пока надо мной висела эта огромная туча. Лучше бы он мне ничего не говорил, — рычит Райан, теперь его глаза пылают гневом.

Вдруг ко мне приходит еще одно осознание, и кровь леденеет.

— Райан, — начинаю я слабым дрожащим голосом, — ты знал, кого сократят?

Он измученно закрывает глаза.

— Господи, — говорю я, наблюдая за ним, — ты не просто знал, что это произойдет, ты знал, что это коснется меня. Космо тебе сказал.

— Не прямо, — хрипит он. — Только намекнул, что ты под большой угрозой. Но, Харпер, я не…

Я больше не хочу ничего слышать. Не хочу с ним говорить. Не хочу его видеть. Рванув вперед, я начинаю спускаться по улице так быстро, как только могу, не переходя при этом на бег. Райан продолжает звать меня по имени и бежит следом, все еще пытаясь держать зонт над моей головой.

— Оставь меня в покое! — кричу я.

— Прошу, Харпер, — говорит он, хватая меня за руку, но я отталкиваю его.

— Отстань от меня!

— Ты можешь хотя бы выслушать меня, вместо того чтобы сбегать?

— Почему я должна тебя слушать, Райан? — ору я, поворачиваясь к нему лицом и в отчаянии вскидывая руки. Неважно, что я кричу на людях. Неважно, если это кто-то увидит. Я так устала. — Ты мне соврал! Снова! История повторяется!

— Не говори так, Харпер. Все совсем не так, — твердо настаивает он.

— Даже дождь идет. Прямо как в прошлый раз! Мы в какой-то временной петле! Потому что у меня сраное дежавю! Мы стоим возле работы, моя жизнь рушится, а у тебя все прекрасно. Живешь и врешь мне прямо в лицо.

— Это не…

— Я такая идиотка. Гребаная дура. Та самая героиня из книг и фильмов, которая ведется на одну и ту же херню. Должна была уже научиться!

— Харпер…

— Когда ты сюда устроился, я уверяла себя, что не смогу опять в тебя влюбиться, не позволю поддаться тебе или соблазниться этим странным… этим странным… — я показываю на себя, а потом на него, — влечением. И вот, одиннадцать лет спустя, я в абсолютно таком же положении! Захочешь — не придумаешь!

— Пожалуйста, просто…

— Что «просто», Райан? — громко требую я, перекрикивая шум дождя. — Что ты хочешь, чтобы я сделала? Выслушала твою версию? Доверилась тебе? Ты этого хочешь?

— Ты должна понять, почему я не мог ничего рассказать, Харпер! Я хотел с тобой поговорить. Я ненавидел себя за то, что не мог ничего сказать. Ненавидел за то, что знал. Вот почему мне пришлось отдалиться. Я не мог вынести мысли, что ничего тебе не рассказываю. Я не хотел повторять ошибку прошлого и вести себя как ни в чем не бывало, зная этот ужасный огромный секрет, который даже не хотел знать! Я бы что угодно сделал, чтобы мы не были коллегами, и я…

Я откидываю голову и смеюсь. Дождь стекает по лицу, а тушь наверняка размазывается по щекам.

— Ну кто бы мог подумать, Райан! Твое желание исполнилось! Мы официально больше не коллеги. У меня теперь нет работы, так что вперед. Умывай руки.

Он отшатывается, задетый моими словами. Отлично.

— Как ты можешь такое говорить? — спрашивает Райан, его щеки заливаются красным. — Ты знаешь, что я к тебе чувствую.

— Я знаю только, что ты снова мне соврал и снова меня предал, — говорю я дрожащим голосом и смаргиваю с глаз горячие слезы. — А потом игнорировал меня несколько дней, и я думала, что это я сделала что-то не так. Ты даже не представляешь, каково это. Если я чувствовала себя униженной в прошлый раз, то это ничто по сравнению с тем, что я чувствую сейчас. Эта работа была для меня всем. А теперь ее нет. Вы с Космо можете прекрасно проводить время в своем мальчишеском клубе и печатать, что вам на хрен заблагорассудится. Я больше не стану мешать.

— Все не так, — говорит Райан, и та его рука, что не держит зонт, сжимается в кулак. — Я терпеть не могу то, как он к тебе относится. И я всегда только восхищался твоей работой, Харпер. Да ради всего святого, я понимаю, что это тебя шокирует, но работа для тебя не всё.

Я щурюсь.

— Извини, что?

— Я имею в виду, что ты лучше этой работы, Харпер, — настаивает он. — Ты одна из лучших журналистов, которых я когда-либо встречал! Вся индустрия это знает. Я и раньше так считал, но потом увидел тебя в деле и еще сильнее убедился, что ты обладаешь чрезвычайно редким талантом. Ты видишь в людях самое лучшее. И знаешь что? Космо тянул тебя назад. И журнал тоже. Я понимаю, что увольнение — это страшно, но теперь ты можешь делать, что захочешь, Харпер, а я считаю, что можешь ты многое. — Он вздыхает. — Понимаю, тебе, наверное, не хочется это сейчас от меня слышать, но мне кажется, это пойдет тебе на пользу.

Я качаю головой.

— Офигеть, Райан. Это не пойдет мне на пользу. Это конец. Я не вернусь.

— О чем ты говоришь?

— Родители были правы с самого начала. Не нужно было стараться делать карьеру, которая ведет в никуда, — признаюсь я, дрожа.

— Ты же это не всерьез, — заявляет он. — Ты зла и расстроена. Ты в шоке. Нужно поехать домой и отдохнуть. Давай я поеду с тобой. Провожу тебя до дома.

— Я вполне всерьез, Райан, — говорю я, пока по щекам текут слезы, а гнев превращается в боль. — Я на пике своей карьеры и все равно умудряюсь при этом облажаться. Ты говоришь, все знают, насколько я хороша, но посмотри на меня сейчас. Меня сокращают. Я стою под дождем с тобой, спустя десять лет после своего первого большого провала, и снова терплю неудачу. Я сдаюсь.

— Значит, сдаешься после первой же неприятности? — хмыкает Райан нетерпеливо.

— Неприятности? Я потеряла работу! Это всё, что у меня есть!

— Это не всё, что у тебя есть, Харпер, — практически кричит он, и его тон застает меня врасплох. — Работа — не смысл всей твоей жизни. Это просто работа. Она не определяет тебя как человека.

— Ты только что доказал, как плохо ты меня знаешь.

Я непроизвольно всхлипываю. Райан на автомате делает шаг ко мне и протягивает руку к моему лицу, но я отталкиваю его, отшатываясь.

— Оставь меня в покое, Райан. Я еду домой.

— Позволь мне поехать с тобой, — тихо говорит он, его суровое выражение лица смягчается. — Я не хочу оставлять тебя одну. Не в таком состоянии.

— Я хочу побыть одна, — настаиваю я.

— Харпер, — умоляет он, — пожалуйста…

— Я не желаю иметь с тобой ничего общего, Райан, — рявкаю я. — Хватит. Между нами все кончено.

Он сжимает челюсть.

— Не говори этого. Прошу, не говори.

— Мне стоило усвоить урок в прошлый раз. Ты не изменился. А я наивно считала, что смогу снова тебе доверять.

— Ты можешь мне доверять! — говорит Райан полузадыхающимся голосом, его глаза блестят. — Харпер, я люб…

— Не нужно, — отрезаю я, холодно глядя на него. — Что бы ни происходило между нами, все кончено. Навсегда. Я не могу быть с человеком, которому не доверяю. А я никогда больше не буду доверять тебе, Райан Янссон.

Я разворачиваюсь на пятках и ухожу.

Он не идет следом.