Проклятые сны

Глава 7

Похоже, что высшие силы, или кто там еще управляет всем и сразу, решили сжалиться, подарив мне ночь без сновидений. Абсолютная блаженная теплая чернота, в которой не надо было думать, что-то решать, придумывать. Только удивительное спокойствие и ни одной мысли в обозримом пространстве. Я выспалась так, как не могла этого сделать последние полгода точно. И, хотя утром реальность навалилась заново, встретила я ее немного бодрее.

Правда, бодрость продержалась ровно до того момента, как я увидела пропущенный звонок от Ирмы. Хорошо, что к этому времени успела позавтракать — подкатившая к горлу тошнота лишила бы аппетита надолго. Я как раз только вышла из душа и, вытирая волосы, решила уточнить прогноз погоды… чтобы тут же выронить телефон обратно на кровать, будто Ирма могла увидеть мое лицо в экране.

Перезвонить? Нет, такого варианта даже не рассматривалось. Зато воспоминания накатили с удвоенной силой, заставив сжать зубы и глухо застонать. Я упала на кровать и накрыла лицо подушкой, будто это могло помочь.

Под подушкой быстро стало душно, а мокрые до сих пор волосы комфорта не прибавили. Поэтому, приняв вертикальное положение я, немного подумав, вновь взяла телефон и включила беззвучный режим.

Я обязательно перезвоню.

Но не сейчас.

Не сегодня.

Одевшись, кое-как высушив волосы и завязав их в косу, я схватила рабочий рюкзак и быстро вышла из дома. Оставаться одной дома дольше необходимого желания не было — голова снова начала гудеть пугающими мыслями, перемежаясь с картинками монстра из зеркала. А лучшим способом отвлечься для меня всегда являлась деятельность — физическая, активная, желательно на износ. К сожалению, в связи с праздником тренировку Нерон отменил. Но работа подходила ничуть не хуже — тем более, что смена начиналась уже через два часа.

А удивленный взгляд Дема, с немым вопросом, почему заявилась в такую рань, я стойко проигнорировала…

Смену запомнила плохо. Не спасло даже то, что бар оказался переполнен «под завязку», настолько, что я порой с трудом протискивалась с подносом между посетителями, которых не смущало отсутствие сидячих мест. Забыть о вчерашнем не помогли ни гудящие ноги, ни ноющая спина, ни беготня по залу в отчаянных попытках все успеть и ничего не забыть. Дем поглядывал в мою сторону с каждым часом все тревожнее, а у меня все хуже получалось делать вид, что все в порядке.

Впрочем, можно сказать, что смена прошла почти хорошо.

Если не считать трех разбитых стаканов, одной бутылки пива и опрокинутого кувшина с кровью на кожаные ботинки озадаченного этой диверсией вампира. Вампир, кстати, даже не разозлился, а Дем только в очередной раз тяжело вздохнул. Вопросов он не задавал — видимо, понял, что не отвечу. Но вздохи действовали на нервы ничуть не меньше.

Обещание, данное Ирме я выполнила. По крайней мере, одно из них. Позвонила ее родителям с объяснениями и извинениями. Судя по голосу ее мамы, пострадавшего зеркала она еще не видела. Недовольства я тоже в нем не уловила — только безмерное удивление от моего рассказа. В нем я, стремясь показать подругам новый боевой прием, выполнила немыслимый акробатический трюк, налетев на зеркало. Да, всем телом. И головой немного, она у меня изумительно крепкая. Литая кость. Нет, не пострадала, только зеркало. И гордость. И совесть.

Как выяснилось, врать я в свои почти восемнадцать, научилась отменно. Поверили мне с полуслова, обеспокоившись исключительно моей целостностью, но ни разу — разбитым антиквариатом. Впрочем, выразили пожелание больше так не делать, но исключительно из заботы о моем здоровье. В итоге, отключившись, я чувствовала себя еще хуже, чем до звонка.

Ненавижу врать.

Впрочем, позвонить подруге так и не решилась.

Наработалась я сегодня до состояния полного отупения. Даже чаевые, оказавшиеся в семь раз больше обычного, не вызвали на капли радости. Засунула деньги во внутренний карман и сразу же забыла о них. Слишком хотелось спать. Казалось, что даже лежачее положение при этом не обязательно — просто поставьте в угол и подоприте шваброй, сойдет и так.

Дем, проигнорировав мой слабый отказ, даже довез до дома, побоявшись, что упаду по дороге. Честно говоря, я не могла бы сказать, что его опасения были так уж беспочвенны.

Но, несмотря на чудовищную усталость, заснула не сразу.

И все равно думала только об одном.

О нем.

О демоне в зеркале, которого напророчило мне гадание…

А совсем скоро поняла, что передышка от высших сил носила исключительно разовый характер…

Первое, что я осознала — это сон. И едва не застонала в голос. Сейчас мне было вовсе не до сюрпризов собственного подсознания, а убегать от очередного чудовища, задыхаясь от усталости пополам с ужасом не хотелось до слез.

Но, открыв глаза и обозрев доступное пространство, чуть расслабилась — чудовищ не наблюдалось. Зато были какие-то дома в средневековом стиле, грязный до отвращения тротуар и вонь, заставившая поморщиться. И люди… Взрослые, дети — странно одетые, снующие и прогуливающиеся, но, по крайней мере внешне, не особо опасные.

Однако, что-то было не так. И, спустя еще несколько мгновений, я поняла — дискомфорт доставляли взгляды. На меня смотрели абсолютно все, даже три собаки в отдалении, бросив разделывать какую-то дрянь, задумчиво помахивали хвостами, не сводя с меня своих собачьих глаз.

А я почему-то вспомнила Ирму. Она, лет пять назад, рассказывала, как ей всю ночь снилось, будто она оказалась на улице голая. С одной стороны, смешно, это же всего лишь сон, а с другой — Ирме было не до смеха. Слишком неприятно оказалось чувствовать на себе непрошеное внимание прохожих, пусть даже и ненастоящих. И метаться в поисках любой тряпки, которой можно прикрыться…

Теперь я в полной мере ощутила эмоции подруги детства. Словами описать ощущение, когда взгляды полусотни человек прикованы к тебе, действительно было сложно.

Я скосила глаза вниз, машинально проведя ладонями по животу и бедрам, ощупывая себя. На первый взгляд все было в порядке — черные спортивные штаны, футболка, толстовка, любимые разношенные кроссовки. По крайней мере, я оказалась одета.

Тогда почему все так уставились?

Дошло до меня только минуты через две.

Одежда. Как ни странно, именно ее наличие и сыграло роль той самой «красной тряпки», не позволившей никому пройти мимо. Штаны…толстовка… Женщины вокруг носили платья — из странноватой ткани, напоминавшей мешковину, серого или коричневого цвета, с очень условно белыми фартуками и такого же цвета чепцами. Простоволосыми бегали только дети, но и те четко «делились» по половому признаку — мальчики в штанах и рубашках, а девочки — в платьях или сарафанах. Чаще всего не особо чистых, потертых и оборванных по подолу, одинаковых грубых башмаках…

Такое ощущение, что я оказалась не в самом богатом районе средневековой Франции. Прям вот очень небогатом, откровенно говоря.

Мужчины отличались от мальчиков только размером одежды — те же грубые штаны, длинные рубахи, башмаки. Разве что у многих были своеобразные жилетки, и почти у всех — бороды, разной степени косматости, длины и густоты.

И я. В подделке «Адидаса» от подпольного цеха по пошиву ширпотреба…

Первую мысль метнуться за угол, я отмела. Не спорю, она была более чем привлекательной, но гарантировать, что за мной не кинутся рефлекторно с криками «лови ведьму», не мог сейчас никто. Как в фильме — «Ты убегаешь, а я догоняю». Очень своевременно вспомнила, что это всего лишь сон. Мой сон. Значит, и правила в этом сне тоже мои.

Поэтому, гордо подняв голову и окинув всех таким взглядом, словно каждый из присутствующих мне должен минимум по тысяче рублей, я уверенной походкой направилась направо. Почему туда? Все очень просто — там, судя по всему, находился проход на улицу поменьше. А мне надо было ненадолго скрыться от всех.

Люди при моем приближении расступались, многие — отводили глаза. Правильно говорят, что уверенность — это две трети успеха. Поэтому я без проблем добралась до прохода, за которым действительно начиналась маленькая улочка. А затем, пройдя еще метров тридцать, быстро завернула в неприметный «карман», оказавшийся тупиком.

Судя по всему, сначала я «очнулась» на своеобразной площади — свободное пространство между двухэтажными каменными домами напоминала именно ее. И камни, которыми она была вымощена, значительно скрадывали прелести местной жизни. Выкрашенные белой и кое-где цветной краской фасады, украшенные горшками с цветами маленькие балкончики и подоконники, смотрелись даже красиво. Сейчас же я находилась с обратной стороны тех самых красивых фасадов…

Вонь тут стояла поистине нечеловеческая. Две крысы в дальнем углу сосредоточенно рылись в горе мусора, а под ногами хлюпала какая-то жирная жижа с непонятными вкраплениями. Мне казалось, что для полного счастья не хватает выплеснутых на голову отходов с окна третьего этажа. Опасливо подняла оную вверх, но мне в очередной раз повезло — сюда ни одно окно не выходило. Вот только чище от этого не становилось…

Впрочем, я и не санэпидстанция.

Сосредоточившись, попыталась вспомнить одежду женщин подробнее. Желания надеть такую же не ощущалось даже отдаленно. Поэтому, усиленно поэксплуатировав извилины, я вдруг тихо рассмеялась. Это же сон, блин! Почему я должна придерживаться местных нравов? Но выделяться так кардинально тоже не хотелось.

Поэтому, еще немного подумав, я закрыла глаза и включила воображение.

Через пару минут на мне красовались черные высокие сапоги на шнуровке, темно-синий плотный плащ, больше напоминавший мантию, и шляпа с широкими полями. Сняв и осмотрев ее, снова улыбнулась — пушистое длинное перо довершало образ «мушкетера», развеселив окончательно.

Хорошо бы еще лошадь… но, подумав, со вздохом отказалась от этой идеи — на этой улочке даже мне тесно, а животное скорее всего застрянет.

Обойдусь.

Выйти я решила с другой стороны. Там оказалась еще одна улочка, потом еще одна, и еще…

И в тот момент, когда я почти отчаялась выбраться из этого лабиринта и глотнуть свежего воздуха без примеси гнили, пота и разлагающихся тел мелкой живности, поворот налево вывел меня на открытое пространство. Такое неожиданно светлое после полутемных улиц, что пришлось зажмуриться.

Вот теперь это действительно была площадь. Огромная. И такая же многолюдная, как и та, на которой я оказалась впервые. И самая настоящая ярмарка.

Горожане неспешно прогуливались вдоль рядов, делали нехитрые покупки, ругались и торговались в свое удовольствие. Я тоже двинулась по ходу основного потока, с любопытством отмечая ассортимент, разложенный на грубо сколоченных больших столах. Чего тут только не было! Фрукты, овощи, зелень, молоко, мясо, рыба, крупы — многое оказалось мне незнакомо, но перепутать общие категории было сложно. Весов у продавцов не наблюдалось — фасовали кто как, крупное — поштучно, сыпучее — кружками в мешочки, жидкое — в кувшинах и кувшинчиках, напоминавших глиняные. После продуктового ряда шли кожевники с сапогами, странными штанами и жилетами, сбруей и ремнями. Потом оружейники, кузнецы, швеи…

Толпа не редела, несмотря на то, что продавцов стало заметно меньше. Все направлялись дальше — мое любопытство к ярмарке не позволило это заметить раньше. И теперь, подняв голову и приглядевшись, я увидела вдалеке странные металлические сооружения и крупную деревянную конструкцию с суетившимися на ней людьми. Решила, что там сцена — а что, представление бродячих артистов на ярмарке дело доходное должно быть.

Но, подойдя ближе, обомлела. Настолько, что резко затормозила, получив заслуженных тычок от не успевшего отреагировать на мой маневр мужика, щедро сдобренного порцией брани.

Зря старался, я его почти не заметила.

А вот клетки с полуобнаженными людьми — очень даже. Мужчины, женщины, разных возрастов, комплекции, степени истощенности…

Рабы. Не надо было быть провидицей, чтобы догадаться.

А на помосте крутились не артисты.

Плотно закрепленные деревянные колодки надежно обхватывали запястья и головы двух мужчин — темноволосого и рыжего, больше было не разглядеть. Полуобнаженные, в одних штанах, она полувисели, полустояли, опустив головы…

А от резкого громкого щелчка я вздрогнула. Синхронно со мной вздрогнул светловолосый, когда его спины коснулся ремень кнута…

Я уже давно считала себя закаленной девушкой. В определенных пределах, конечно, но все же кровь, разрезы, переломы давно не пугали, лишь мобилизуя на продуктивное решение проблемы. Да что там, даже трупы, которые мне довелось увидеть однажды с подачи Нерона, который максимально «наглядно» решил продемонстрировать, что случается с людьми, халатно относившимся к собственной безопасности и жизни, впечатлили куда меньше ожидаемого. Ни слез, ни дурноты, ни обморока от меня не дождались. Лишь любопытство и дотошные вопросы о характере тех или иных травм. Но там для меня были не люди…

В отличие от того, что творилось здесь и сейчас.

Толпа, в отличие от меня, проблем ни с совестью, ни с выдержкой, ни с чем-либо еще не испытывала. Каждый удар встречался громким улюлюканьем и свистом, наглядно демонстрируя настроение окружающих. Даже дети радостно скалились, подражая родителям.

Пощады от них ждать не стоило.

Еще один удар, а я отчетливо слышу, как лопается кожа на спине рыжего, а тонкая струйка крови сбегает по левому боку, срываясь первой крупной каплей на грязные доски помоста. Мужчина дергается и еле слышно шипит, сжав руки в кулаки с такой силой, что костяшки белеют, начиная отдавать синевой. И это будоражит толпу сильнее, чем истекающая кровью косуля — голодных волков.

А я вздрагиваю и тихо охаю, не сдержавшись, прикладывая ладонь ко рту.

Мужчина рядом оборачивается на меня с удивлением, но тут же хмурится. Оглядывает меня с головы до ног и тут же отворачивается, окатив презрением напополам с брезгливостью. Но мне плевать на то, чем мой вид так не угодил его чувству прекрасного. Более того, отвернулся он весьма вовремя. Нервы, взбудораженные страшным зрелищем, натянуты настолько, что я едва не изобразила на пальцах понятный до крайности, но весьма неприличный жест.

Я в следующую секунду, едва ли поняв, зачем и что собираюсь сделать, ноги сами понесли меня вперед. Чем ближе, тем плотнее становилась толпа из тех, кто не хотел пропустить ни мгновения жестокого зрелища. Люди неохотно расступались, но мои тычки в бока и не только вкупе со сдавленным матом работали куда лучше вежливых просьб и улыбок.

В конце концов, я добралась до самого края лестницы, откуда можно было забраться на помост. Странно, но люди не делали попыток забраться на ступеньки — сгрудились ровно вдоль них. Отсюда я совершенно отчетливо видела, что рыжий держался из последних сил — его ноги заметно подкашивались, а на удары хлыста он вздрагивал куда менее сильно, чем раньше.

Брюнет был то ли без сознания, то ли совершенно без сил — колени не касались помоста только по причине того, что высота колодок не позволяла этого сделать. Смуглая спина представляла жуткое месиво — его другу повезло намного больше, а доски вокруг были сплошь залиты бурой, запекшейся уже кровью…

И именно в этот момент я ощутила прилив дурноты. Тошнота оказалась настолько ощутимой, что правая ладонь машинально метнулась ко рту, а я глубоко и шумно задышала, пытаясь вернуть себе самообладание. И эта реакция не имела ничего общего с увиденным — кровь и раны, даже в таком количестве, не напугали. А вот улыбки на лицах окружающих, кровожадное выражение вкупе с радостными возгласами откликнулись таким отвращением, что переварить получилось с трудом.

Но получилось.

Меньше, чем через минуту, я решительно шагнула на первую ступень. А затем на вторую, и на третью…

А оказавшись на самом верху, всего через несколько шагов, я поняла, что изумление в глазах палача с хлыстом, не единственное, что встречало меня. Вокруг наступила неестественная, просто до костей пробирающая тишина. Жутковатый контраст с какафонией звуков, царившей еще несколько секунд назад.

Но едва слышный полустон сквозь зубы от получившего краткую передышку пленника не позволил мне усомниться в собственных действиях ни на мгновение…