Пятнадцать поцелуев

Глава 23

Дверь долго не открывали, и тогда я решилась позвонить соседям. Открыла женщина средних лет и, оглядев меня с ног до головы, молчаливо уставилась, мол, чего надо. Наружность её была не самой опрятной, да и взгляд не слишком приветливый, но выбирать не приходилось.

— Скажите, а Виктор Михайлович…

— Помер, — перебила она и потянула дверь на себя, собираясь закрыть.

— Подождите, как помер?

— А как помирают? Лёг и не проснулся. Отмучился, царствие ему небесное, — и размашисто перекрестилась.

— А его внук?

— А ты кто будешь? — без церемоний задала она встречный вопрос.

— Я подруга Саши, внука Виктора Михайловича.

— А Саша где — этого я не знаю. Дед говорил, воюет — больше ничего.

— Где воюет?

— Сказала же, не знаю. Всё, некогда мне.

И дверь перед моим носом всё же захлопнулась.

По лестнице вниз я не спускалась — сползала. Хотелось, чтобы ледяной московский ветер унёс меня в прошлый октябрь, где было так беззаботно и хорошо… Где мы вот-вот познакомимся с Сашей и можно как-то переиграть… Предупредить, защитить… И самой защититься. Но, увы, повернуть назад невозможно.

Ожила я лишь на Чистых прудах, куда забрела, не отдавая себе в том отчета, когда в руках зазвонил телефон.

Говорить ни с кем не хотелось, но незнакомый номер вселил надежду: а вдруг это Саша?

— Алло, — тихо произнесла я в трубку, замирая.

— Ну что, подруга, соскучилась? — раздался голос Алёны. Хоть и с хрипотцой — я сразу его узнала.

— Алёна? — переспросила зачем-то.

— Ага, — хмыкнула та. — Совсем не звонишь… Ещё и номер сменила. Спасибо, у подружек бывших узнала.

— Алёна, ты знаешь, что с Сашей? — без предисловий выдала я.

— Ну вот, вместо того, чтобы поинтересоваться моей судьбой, ей только Сашу подавай!

Я выдохнула, стараясь не раздражаться.

— Хорошо. Как у тебя дела?

— Из инста отчислили, — хмыкнула она, откусив то ли яблоко, то ли огурец, и смачно захрустев в трубку.

— Похоже, ты не расстраиваешься, — заметила я.

— А чего мне грустить? Главное, чтоб деньги были. Правда, Чернецкая?

«Главное, быть человеком», — подумалось мне, но вслух сказала другое:

— Рада за тебя.

— Какая святоша, ну вы подумайте! Конечно, с твоими-то перспективами почему бы не жить и не радоваться? Обеспеченная семья, развлечения, жизнь за границей — не жизнь, а сказка.

Уже и о жизни за границей кто-то поведал…

Спорить с ней я не стала. Многим моя жизнь кажется сказкой, но только вряд ли они захотели бы в ней задержаться, если бы побывали внутри. Причем не на день или пару недель, а навсегда.

И всё-таки слышать такое было больно.

— Ты за этим звонила? Чтобы напомнить мне, какая я счастливая?

— Нет, не за этим. А чтобы ты тоже понимала, что такое «жизнь — не сахар». Твоя мать заплатила мне за то, чтобы я переспала с твоим парнем.

— Что?

Вот это и впрямь похоже на бред сумасшедшего.

— Спроси у неё. Я после Нового года пришла к тебе, хотела денег в долг взять — ну, вдруг наша принцесса смилостивиться. А тебя не было, мать открыла. Сказала, что живешь теперь за границей. Ну, я спросила у нее. А она, представляешь, оказалась не такой, как ты, черствой. Дала безвозмездно. Ну, так, за маленькую услугу.

В голове не укладывалось. Хотя если мать всеми правдами и неправдами отлучала меня от Саши, могла пойти и на такое. Только вот Саша точно не стал бы спать с моей подругой.

Я потрясенно молчала, пытаясь как-то переварить всю свалившуюся на меня в этот день информацию. Почти не глядя села на первую попавшуюся на пути лавку, пытаясь прийти в себя. Алена же явно упивалась моментом, чувствуя, как с каждой секундой мне становится хуже и из «сытой довольной богачки» я превращаюсь в несчастную девушку, падаю с небес на землю.

— Я всё исполнила. Хотя любовник он так себе.

— Что? — повторила опять.

— Что слышала! — кажется, её начала раздражать моя слабая эмоциональность. — С тобой ведь только и можно, что за ручку ходить и у метро целоваться, ты же вся у нас такая правильная, с принципами! А парням этого мало.

Я сидела, не веря ушам, и чувствуя, как мурашки бегут по телу — то ли от холода, то ли от нервного перегруза, — но не в силах пошевелиться. Мне казалось, что речь идет не обо мне и не о Саше, а о чужих незнакомых героях с экрана.

— Ты не переживай, любит-то он, конечно, тебя. Так раскаивался потом. Да и мне с ним неинтересно. Его ж потом под белы рученьки в армию увели. А дальше наши пути разошлись, не знаю, где служит.

— Ты же врешь, — произнесла я бессильно.

Нет, он точно бы это не сделал. Я знаю, как он меня любит... Я это видела, чувствовала.

— С чего мне врать? Вот вернется — спроси. Он же совестливый, врать не станет.

И вокруг вдруг разом повисла удушающая тишина и как будто воздух стал гуще. Вот так разбивается на части счастливый мир. Раз, два, три — и нет больше ни любви, ни доверия, ни семьи, ни надежды…

Одним звонком. Одной безразличной фразой. Одним предательством.

— Что, больно? — усмехнулась Алена, и в ее голосе звучала лишь едкая ирония. А когда-то мы были подругами, друг за друга горой. — Ладно, некогда мне. Желаю счастья в личной жизни, — и сбросила вызов.

Не помню, сколько сидела на лавке и как добралась домой. Сразу ушла к себе в комнату и только под утро смогла забыться тревожным сном. А, проснувшись, открыла сайт объявлений, чтобы найти себе съёмное жилье. С родителями объясняться не стала. Из дома взяла лишь самое необходимое и заработанные в Копенгагене деньги. Даже кольцо — Сашин подарок — подумав, оставила там. Если и начинать новую жизнь, то с чистого листа. Как бы не было больно…