Развод. Прошла любовь, завяли помидоры

Глава 26

Самый странный завтрак в моей жизни. И веселый.

Дети, конечно, не всё понимают, но мы с Алексом, если сталкиваемся взглядами еле-еле можем сдержаться.

Супруга его, видимо, так толком ничего и не добившись просто сваливает. Сказав, что блины – это калорийная бомба, бекон – чистый жир, а вообще, в нашем возрасте надо есть кашу.

– Это в твоём возрасте, Маня, кашу надо есть, – нагло ухмыляется Харди, – а у нас с Надеждой всё нормально, да, рыжик?

– У меня – отлично, – пожимаю плечами улыбаясь. – Когда ешь завтрак после бурной ночи, калории не усваиваются. А жир женщине необходим, чтобы вырабатывать нужные гормоны. Либидо, фертильность, да, Алексей Иннокентьевич?

Подмигиваю Харди, который открыто ржёт. А его жена рот открывает как рыба – сказать ничего не может.

А сама себе думаю – вот как такие мужики как Харди связывают себя с такими бабами как эта Манюня? Ну, как?

Нет, понимаю, по молодости она, наверное, была очень даже ничего.

С другой стороны, да мы все по большому счёту по молодости ничего. Можно же было найти что-то более удачное? Или там прям любовь-любовь была? Почему-то не верится. Или залёт? Впрочем, моё какое дело?

Я сама-то тоже хороша!

Мне бы со своим браком разобраться, который реально браком оказался.

У меня вот, вроде, и любовь была, и мозги были и есть.

Ну, это я так думаю.

А любимый муж взял и поскакал радостно налево. Да еще с кем?

Господи, ему что, кроме Ларки больше никто не дал?

Знаете, вот обидно! Реально обидно!

Сейчас даже понимаю смысл того анекдота, когда муж жене показывает баб на корпоративе и говорит – эта любовница того, эта того, а в середине – моя. А жена ему отвечает – наша-то лучше всех.

Угу. Именно!

Лучше уж была бы хоть молодая и красивая чем вот это вот всё. Не так обидно.

Ну или влюбился бы что ли на старости лет?

Хотя, какая старость? Гусаров мой меня чуть старше, в самом соку мужик, как говорится.

Стандартная история. Седина в бороду, а бес…

Бес, туда куда не надо.

Жена Харди собирается уйти, с сыном так особо и не пообщавшись.

Артём только вышел, глаза протирает, не понимает, что тут вообще происходит. Шепчутся о чём-то с Полиной.

– Марианна, ты ничего не забыла? – спокойно спрашивает Алекс.

– Чего? – она сразу в позу.

– Ключи от квартиры верни ребёнку, ты же их у него прихватизировала?

– Он их забыл! – выдаёт с вызовом.

– А вернуть ты не могла? – Харди продолжает демонстрировать абсолютное спокойствие.

– А что ты на меня давишь? И вообще… развёл тут гарем непонятный. А я должна заботиться о том, чтобы мой сын рос в приличной обстановке.

– О себе позаботься, Маня, твой сын уже вырос.

– Это не значит, что нужно его развращать!

– Так, хватит, рот закрыла и на выход. Ключи мне.

– Я этого так не оставлю, Бестужев!

– И что же ты сделаешь? Обратись в Гаагский суд, говорят, помогает.

– Куда?

– Туда. Всё, Манюня, иди, дай пожрать спокойно. Тем более, так вкусно.

Да, блины удались. И бекон. И яичница, которую я успела пожарить, пока Харди со своей красавицей выяснял отношения.

Не представляла, что попаду в такую ситуацию, но страдать по этому поводу не намерена.

Намерена нормально поесть, раз уж готовила. И кофе выпить. Кофе машина у Алекса классная. У нас дома попроще.

Дома…

Дома муж объелся груш. Типа ждёт. Ну, наверное, ждёт, потому что от него куча пропущенных и сообщений во всех мессенджерах.

Волнуется, что ли?

– Мам, – тихо сказала мне Полина, когда передавала телефон, – Папа и мне звонил, и писал, я ничего не ответила, решила, что вы сами разберетесь.

Правильно решила, молодец.

Я написала ему – живы, здоровы, скоро будем дома. А то с него станется полицию вызвать. Опять начал трезвонить – выключила телефон. Обрыбится. Пусть посидит там один, подумает о своём поведении.

Мне тоже нужно подумать.

Хотя, что тут, собственно, думать?

Развод.

Развод, это однозначно, а дальше что?

Это же просто жесть…

Я теперь понимаю, почему Харди не развёлся. Это же всё делить! Это как-то устраиваться по-новому, да?

Мужикам всегда проще. Даже если он жене всё оставит, ну, квартиру хотя бы, одинокому мужчине и жильё найти без проблем.

А я совсем недавно слышала историю одной приятельницы, она тоже зарабатывает на хлеб писательством, причём там на хлеб не просто с маслом, а еще и с толстым слоем чёрной икры. Так вот, она с мужем разошлась, и этот гандон её из дома выселил, ну, то есть как, сказал – продаём, бабки делим, вот только цену поставил неадекватную. Опять же, сам съезжать отказался, и ей сказал – а что ты, живи тут, нормально же? А она уже физически не может «тут» – то есть рядом с ним.

Пошла она искать квартиру на съем, дело в столице нашей Родины, то бишь в Москве. И что бы вы думали? Хрен что найдёт одинокая мадам с двумя детьми. Почему? Да все просто. Потому что квартира, которая ей нужна – минимум двушка, а ценник от семидесяти тысяч и выше. И вот её все спрашивают – а как вы оплачивать будете? Где вы, женщина с двумя спиногрызами возьмете семьдесят тысяч на съем и еще хотя бы столько же на жизнь? Жесть. И, главное, скрины с зарплатой, приходом на карту же им не покажешь?

Да, жизнь у нас дорогая. И получается мы, женщины, оказавшись вот так вот не у дел, после развода, вообще становимся на грань выживания.

Ужасно это всё, ужасно. И думать не хочется об этом.

Конечно же мужикам проще.

Что они теряют? Завтрак, обед и ужин? Чистые носки и глаженные рубашки? Еще бы это кто-то ценил!

Нет, ценят, наверное, некоторые.

Или начинают ценить, когда теряют.

Мой-то, Гусаров, даже яичницу и ту не может прилично пожарить, не говоря о чём-то большем. Бутерброд с докторской – вершина его кулинарного искусства. Носки, правда, раньше сам стирал. Сейчас машинка. Рубашку погладить может, но зачем, когда есть для этого жена?

А вот теперь не будет жены! Пусть Ларка гладит.

Интересно, они сойдутся? Или это было так, временное?

Нет, Ларка-то его примет с распростёртыми, как же – штаны в доме. Некоторые женщины же об этом мечтают. Какие угодно, лишь бы штаны. Даже чужие, чужие еще и лучше.

Нет, я никого не осуждаю. Наверное, такая философия имеет право на существование.

Просто я этого никогда не понимала. Может потому, что была замужем и думала, что счастливо замужем?

Вот теперь придётся влиться в огромный коллектив разведённых женщин.

И как жить?

Квартирный вопрос, конечно, больше всего пугает.

Квартира у нас хорошая, дорогая.

Нет, мы её спокойно разменяем на две нормальные, правда. Повезло купить эту в элитном доме еще до сумасшедшего скачка цен. Только вот продавать и разменивать своё жилье мне совсем не хочется. И переезжать из шикарного жилищного комплекса в панельку тоже. Ну, наверное, придётся.

Не думаю, что у Гусарова хватит совести оставить нас с Полиной тут.

Но хрен он угадал, что я так просто жилплощадь освобожу!

Драться буду до последнего! Потому что и я туда вкладывала и силы, и

деньги.

– Кофе еще будешь? – тихо спрашивает Харди, который уже проводил свою благоверную.

Кофе? Почему бы и нет.

– Ма, а мы тут еще надолго останемся? – вопрос, конечно, интересный.

– Можете навсегда. – выдаёт Алексей, а я морщусь в гримасе -как же, вот прям щаз!

– Сейчас кофе выпью и можем идти, если ты готова.

– Просто… я хотела с Артёмом позаниматься английским, у меня в понедельник тест, а у него отличный уровень.

– Давай мы домой дойдём, переоденемся, в порядок себя приведём, а потом…

– Ну ма-ам! Это время! Я нормально выгляжу, в ванной я была…

– Пусть идут занимаются, Надь, правда, чего ты?

Поворачиваюсь, набирая воздух, чтобы сказать что-то эдакое и не могу.

Почему-то тушуюсь.

Может потому, что вспоминаю вечер? Себя, пьяненькую в его машине, его взгляды, руки… губы…

Невовремя вспоминаю, потому что щеки начинает печь, и это не от горячего кофе, чашку с которым он передо мной ставит.

И еще кое-где тоже печёт, и зудит. И это меня совсем не радует.

Либидо, будь оно не ладно.

Нечаянно бросаю взгляд…чёрт. Я не специально посмотрела, правда!

Блин, мне почти сорокет, что я творю?

Краснею еще сильнее, потому что понимаю, что у Харди там ого-го!

Дети уходят, а он, нагло ухмыляясь встаёт напротив, руки складывая на груди.

– Ну что, Надюш, чем займёмся?

Интересный вопрос.

– Я буду кофе пить, а ты…

Оглядываю его всего, медленно, с прищуром, обращая внимание на всё. И на то, что в штанах, и на то, что выше. Картинка мне нравится. Очень нравится.

Да, у меня губа не дура! Такой кадр себе в любовники наметила!

– Так что, Надежда, мой компас земной, а?

– Посуду помой. Компас!

Он начинает ржать, делая шаг ко мне, но…

– В дверь звонят, открой, может это твоя лягушонка в коробченке вернулась?