Развод. Ты всё испортил!

Глава 10.

Я часто слышала от Карена фразу:

«На суде побеждает не тот, кто прав, а тот, кто лучше подготовился».

Зная отлично, как Карен готовится к своим делам, я не могу избавиться от чувства, что сегодня он просто так не будет отмалчиваться.

Пишу адвокату, чтобы хоть как-то успокоиться.

«Не волнуйся, Ксюшенька. Ты нашла документы, о которых я говорил?»

«Нет», – отвечаю коротко, выруливая со школьного двора.

«Плохо, что не нашла. Я отправил запрос, но ответа пока нет. Как я уже говорил, сегодня вас вряд ли разведут. Оно и к лучшему, как раз будет время вплотную заняться разделом имущества. Я пока не всё проверил, но запрет уже вступил в силу, он не сможет ничего спрятать, даже если захочет».

Я и сама понимаю, что сегодня по итогам слушания нам могут просто назначить срок для примирения. Но я так долго ждала, что хочется уже хоть какого-то сдвига.

Без четверти час подъезжаю к зданию из красного кирпича на улице З-ской, в котором сидит половина мировых судей города. Паркуюсь на свободное место, заглушаю двигатель. Пока жду дядь Толика, не выхожу из машины. Пытаюсь сосредоточиться на предстоящем заседании, воспроизводя в памяти все возможные ответы на вопросы судьи, как он советовал. Но получается плохо. Волнуюсь очень.

В реальность меня возвращает резкий неприятный шум.

Вскоре вижу машину Карена. Он с визгом заезжает на территорию, одним быстрым маневром паркуется. Вылетает из внедорожника, хлопнув дверью так, что тот зашатался.

«Не запорожец!» – крикнул бы он, сделай это кто-нибудь другой. Например, его родная сестра, которой нередко перепадало выслушивать эту фразу, когда она оказывалась с нами в одной машине.

Это же его любимый «Крузак»! Он с такой гордостью его покупал, трясся над ним, а теперь... Что привело его в такое состояние?

Он же сам на себя не похож.

Утренняя тревога нарастает, учащая сердцебиение. Где-то на подкорке мелькает информация – записаться на ЭКГ, а что с такими волнениями можно себя довести до проблем со здоровьем, и не заметить этого. Давление, вот, уже дало о себе знать... Что дальше? Невроз?

Я настолько загоняю себя в рефлексию, что не сразу замечаю Анатолия Вадимовича, который постукивает костяшками пальцев по лобовому стеклу, чтобы привлечь мое внимание. Хватаю сумку и выхожу из машины.

- Ксюшенька, может, тебе кофе? – адвокат перекладывает портфель с правой руки в левую. – Стучу тебе, стучу, не реагируешь. Не выспалась?

- Я просто задумалась, – протягиваю правую руку для приветствия, но он по-отцовски тянет меня к себе и обнимает.

- Не волнуйся ты так, девочка, – наставляет меня, пока стоим с ним у проходной, перед турникетами. – Это просто развод. Ты могла и не приходить, доверенность же выписывала. И у нас судья с безупречной репутацией. О его неподкупности легенды ходят.

Один из охранников вносит данные паспорта в журнал посетителей. Второй – жмет кнопку. Загорается зеленая стрелочка, и мы с Анатолием Вадимовичем по очереди проходим. Поднимаемся на второй этаж. По указателям, распечатанным на простой белой бумаге и закрепленным клейкой лентой на стенах, идем к двери с табличкой «Зал судебного заседания», на котором написан номер нашего участка.

- Я боюсь, что Карен так просто не отступит, дядь Толик. Он не хочет никак понять, что всё кончено. –Тру кончики пальцев, чтобы унять волнение, немного согреться, потому что в коридоре оказывается очень холодно. – Верит еще во что-то. Всю прошедшую неделю пытался вести себя так, будто всё между нами хорошо, а сейчас буквально драконом влетел в здание суда.

- Он тебя видел?

- Нет, – качаю головой.

Вряд ли бы он при мне так себя повел. Показаться перед оппонентом в таком возбужденном состоянии – не в его правилах. Он пару лет назад даже загрузил в телефон приложение медитации, чтобы восстанавливать эмоциональный баланс перед заседаниями.

С нетерпением смотрю на часы. Уже почти 13:00, а Карена нет.

Но вот, он выходит из какого-то кабинета в дальнем углу коридора и уверенной походкой направляется к нам.

- Спокойно, – шепчет мне Анатолий Вадимович, заметив, как напрягаются мои плечи.

- Здравствуй, джана, – с хищной улыбкой басит Карен, сравнявшись с нами. Сколько раз я говорила ему не обращаться впредь так ко мне? Смотрит мне в глаза, а сам протягивает руку для приветствия моему адвокату: – Приветствую, Анатолий Вадимович. Не думал, что встретимся при таких обстоятельствах.

- Ты тоже меня удивил, Каренчик.

Тот морщится, но не отвечает на реплику Иванова. Карен терпеть не может, когда к нему обращаются уменьшительно-ласкательно. Дядь Толик этого не знает, но попадает в точку. Карен отходит в сторону.

Не садится на расставленные вдоль стены лавки – прислоняется спиной к стене и сосредоточенно смотрит в телефон.

С опозданием в полчаса нас приглашают войти.

Внутри зал оказывается просторной комнатой. Основную часть помещения занимают несколько рядов стульев, по передней линии которых расставлены ограждения. По дальней узкой стене стоит длинный стол судьи, над которым висит герб России. Рядом, справа – постамент с закрепленным на нем триколором, стол секретаря. Перед судейским столом – трибуна для ответа, по обе стороны от которой стоят еще два стола – истца и ответчика.

За годы брака я ни разу не бывала в залах суда – не довелось.

Я всегда была за мужем. Его тылом.

А сейчас мы оппоненты. Враги. По разные стороны баррикад.

Занимаю место истца. Адвокат садится рядом, раскрывает портфель и вынимает оттуда какие-то документы.

Карен представляет себя сам, конечно же. И от возбуждения, с которым он влетел в здание около часа назад, не осталось и следа. Спокоен, уравновешен, водит ровным, безразличным взглядом по залу, ни на чем-то конкретном не задерживаясь. Он бывал в этих местах тысячи раз. Здесь он, как рыба в воде, это его стихия.

Смотрю на Анатолия Вадимовича – та же безмятежность во взгляде, размеренность в движениях.

А я волнуюсь. Очень волнуюсь, потому что атмосфера происходящего слишком непривычна для новичка.

- Встать, суд идёт, – объявляет секретарь судебного заседания. И с этого момента воздух вокруг начинает густеть.

Судья Грань Андрей Васильевич озвучивает заученный текст о рассмотрении дела, в котором меняются только имена и фамилии участников.

Далее заседание идет по привычному сценарию, Анатолий Вадимович озвучивает нашу позицию, доказательства, один за другим предоставляет документы, которые могут быть присоединены к материалам дела, а я наблюдаю, как с каждым произнесенным моим адвокатом словом с лица Карена стирается безразличие.

«Измена» – он хмурит брови, сжимая челюсть.

«Развод» – ухмыляется, поднося руку ко лбу.

«Раздел имущества» – поворачивает голову ко мне, хищно ухмыляясь, ведет бровью.

«Совместная опека» – качает головой.

И когда слово наконец предоставляется ему, встает на ноги, переводит взгляд на судью:

- Ваша честь, – произносит громко, – я хочу подать встречный иск. Об определении места жительства моих несовершеннолетних детей со мной.

- Карен! – вскрикиваю, дернувшись с места, но адвокат удерживает меня.

- Протестую, ваша честь!

- Тишина в зале! – стучит молотком судья, затем снова обращается к Карену: – На каком основании?

- Ваша честь, моя супруга не в состоянии заботиться о наших детях так, как они привыкли. Её физическое состояние далеко от...

- С моим здоровьем всё в порядке! – не выдержав, снова повышаю голос, за что получаю выговор от Анатолия Вадимовича. Смотрю на Карена.

Что за игру он ведет?! Он же прекрасно знает, что детям со мной лучше! Что они сами вернулись ко мне!

- Ваша часть, – продолжает он, как ни в чем не бывало. – Она не состоянии следить за детьми. Я переживаю за их безопасность! Буквально недавно они вышли из дома после полуночи, а она этого даже не заметила.

Ненавижу! Господи, как же я его ненавижу!

- Куда направлялись дети в такое позднее время? – уточняет судья.

- В дом моих родителей, где я временно вынужден проживать в связи с происходящим. Он расположен в том же поселке, поэтому беды не случилось. А если бы, не дай Бог...

- То есть, вы, ответчик, хотите сказать, что дети сами захотели жить с вами?

- Да, ваша честь.

- Протестую, ваша честь! – Анатолий Вадимович встает на ноги. – Информация подается суду в искаженном виде! Да, дети временно проживали в доме родителей ответчика, но они сами вскоре изъявили желание вернуться к матери! Моя доверительница – замечательная мать, которая всё делает ради счастья детей. Это подтвердит любая экспертиза.

- Что же вы не позаботились о них заранее, Анатолий Вадимович? – щурясь, качает головой Грань.

Потому что я дура. Вот почему. Адвокат ничего не отвечает. Садится на место, проезжает ладонью по моему плечу. Ничего, мол, Ксюшенька, и не такое выруливали.

- Ваша честь, позвольте продолжить.

- Продолжайте.

- Моя супруга нигде не работает. Она несколько недель назад уволилась и до сих пор не нашла новое место.

- Истица, это правда?

- Да, ваша честь, – медленно встаю на ноги. – Но я сейчас запускаю новый проект в партнерстве. У меня также есть накопления, я могу спокойно заботиться о моих детях до тех пор, пока не будет вынесено решение о разделе имущества, и новое дело не начнет приносить доход.

Про накопления немного преувеличиваю. Потому что деньгами у меня есть приблизительно ни-че-го. Только остатки на личной карте, которыми я и жила всё это время. Их немного. Хватит на месяц-полтора. Но суду этого знать не надо. Карену – и подавно. От меня не скрылось, как он удивленно поджал губы, когда я произнесла слово «накопления».

- Ваша честь, у меня еще есть основания требовать определения места проживания детей со мной. Несмотря на то, что мы с Ксенией еще официально не разведены, она позволяет себе порочить честь моей семьи и моей фамилии, разгуливая с мужчинами по общественным местам, о чем у меня есть свидетели.

- Это клевета, ваша честь! – возмущаюсь, подпрыгнув так, что стул подо мной чуть не свалился. Едва сдерживаюсь, чтобы не сорваться с места и не вгрызться в его бесстыжие глаза. Мне это стоит больших усилий, но я понимаю, что мне нельзя выставлять себя перед судом неуравновешенной истеричкой. Кажется, получается так себе... – Он сам опорочил честь и своей семьи, и своей фамилии, когда спал со своей помощницей. В общественных местах! Наш офис! Парковка перед отелем, где я их застала. Об этом знали все! А теперь он пытается опорочить меня несуществующими обвинениями!

- Истица, вам еще будет дано слово. – безразлично останавливает меня судья. – Займите свое место. И последнее, ваше часть. – Карен откидывает голову, будто набираясь решимости сделать очередное заявление. – У Ксении Викторовны нет в собственности жилого помещения, в котором она может проживать.

До меня не сразу доходит смысл его слов. Как это, нет в собственности? У меня есть право на половину нашего нового дома.

- Постойте, – прерывает его судья. – В материалах дела со стороны истца есть перечень имущества, подлежащего разделу. И там первым и вторым пунктом указаны двухэтажный дом площадью 350 кв.м и участок 20 соток по адресу N... Я так понимаю, что именно в нем вы и проживали, а в настоящее время продолжает жить истица с детьми?

- Это дом моей мамы, ваша честь. Вот свидетельство о праве собственности, прошу приобщить их к материалам дела.

Карен выходит из-за стола, подходит к судье, передает ему документы и возвращается на свое место. И перед тем, как сесть, успевает отправить мне торжествующий взгляд.