Развод. Ты всё испортил!

Глава 34

Дима не сразу заметил чурку, валявшуюся в метре от его дерева. Когда увидел – было уже поздно. Не успел перешагнуть. Споткнулся. Упал.

Не просто упал – шлёпнулся так, что аж в ушах зазвенело. И больно. И, кажется, на что-то острое: щиколотку на правой ноге резко кольнуло, будто кто-то вонзил туда раскалённую иглу. Перекатившись на бок, он сел прямо на траву, чтобы оценить масштаб трагедии. Колено заныло. Джинсы порвались, и под дыркой краснела ссадина. Не страшно. Но вот щиколотка...

Она была вся в крови.

И кроссовок тоже.

Почему-то кроссовок стало жалко больше, чем себя.

Дима попытался встать, упёршись ладонями в землю, но нога ответила новой волной боли – острой, жгучей. Он тут же передумал.

- Вот идиот... – прошипел он себе.

Видимо, не только поранил, но и подвернул.

И кто он после этого?

Правильно, мо-ло-дец!

И что теперь делать?

Рука автоматически полезла в карман – позвонить папе, позвать на помощь. Но карман был пуст. Дима с опозданием вспомнил: телефон лежит в папиной машине, на подлокотнике. И вот тут ему по-настоящему захотелось плакать. Что за день-то сегодня такой?

Всё шло наперекосяк!

И винить было некого. Сам виноват.

Мог бы сейчас помогать папе нанизывать мясо на шампуры. Или мяч погонять. Или даже просто в приставку играть — мелюзга бы к нему вряд ли пристала.

Тишина вокруг была такой густой, что он услышал, как упала сосновая шишка.

Дима поежился. По спине прошел озноб.

Он снова попытался встать – и снова не смог.

Нога опухла, боль пульсировала с каждым движением.

- Пааап... – громко позвал он, но голос потерялся в шелесте листьев.

Дима глубоко вдохнул и уже хотел было еще раз крикнуть отца, но не успел – до него отчетливо донеслись звуки шагов. Твердые. Быстрые.

Знакомые.

- Пап, я тут! – снова произнес он, но голос сорвался в хрип.

- Дима! – послышалось совсем близко.

А через секунду из-за кустов появился и сам папа.

- Ты... – начал он, но тут же замолчал, заметив кровь на кроссовке. Лицо сразу изменилось. – Что случилось?

Дима только мотнул головой в сторону злополучной чурки. Папа опустился на колени, аккуратно взял ногу в руки.

- Осторожно! – дёрнулся Дима.

- Потерпи, – папа снял кроссовок. Носок был пропитан кровью. – Глубокий порез. Надо обработать.

Дима кивнул.

Где-то вдалеке запел соловей.

- Ну что, герой, как собираешься возвращаться?

Дима потупился. Нога болела так, что и шагу ступить он бы не смог. И всё же он собрал всю волю и сказал:

- Я... Я попробую.

- Не надо пробовать, – папа развернулся к нему спиной и присел на корточки. – Забирайся.

В который уже раз за этот долгий первый летний день Диме стало стыдно. Но выбора у него не было. Хорошо хоть, что идти не очень далеко. Он обхватил папу за шею, почувствовал, как тот поднимается с лёгким усилием. Втянул носом запах папиной куртки, немного пот, немного дыма от костра - такой знакомый, такой родной...

- Пап, прости меня, я тебя подвёл, – прошептал Дима виновато. – Ты рассчитывал на меня, а я...

- Почему ты так сделал, сын? – в голосе папы не было злости. Печаль? Тревога?

- Просто... – Дима зажмурился, набираясь решимости. Надо сказать папе правду, а дальше будь, что будет... – Просто ты сейчас поступаешь со мной так же, как и мама. Выбираешь новую семью. Но теперь мне уже некуда идти, понимаешь?

Вот и всё. Он признался.

Дима услышал, как папа рвано выдохнул. Остановился. Очень осторожно опустился ниже, чтобы Дима мог слезть с его спины.

Придерживая его крепко, чтобы тот не опирался на ногу, папа повернулся лицом к нему.

- Я никого не выбираю, сын. – сказал он негромко. Голос удрученный, надтреснутый. – Ты – моя семья. И это всегда будет так. Но семья может становиться больше...

- Зачем нам это, пап? – Дима устало сдвинул брови. – И так ведь хорошо!

- Ксюша очень хорошая, сын. Если бы это было не так, я бы никогда не стал тебя с ней знакомить.

- Мы уже и так знакомы.

- Это не считается.

Дима молча опустил голову.

- Вот же он! – вскрикнула Вика, когда они с папой показались у калитки.

Дима невольно съёжился. Теперь все увидят, какой он... Какой он дурак. Сам убежал, сам упал, теперь вот виснет на папе, как беспомощный малыш.

Ксюша, которая тут же оценила ситуацию, подошла к одной из сумок у стены на крыльце, которую привезла, видимо, с собой. Выудила оттуда коробочку. Дима понял, что это аптечка. Гера стоял чуть поодаль, смотрел то на него, то на свою мать. Папа понес его в дом, прямо к дивану. Вика присела рядом с Димой, её глаза были круглыми от испуга.

- Больно? – спросила она.

Дима отрицательно мотнул. Вдруг стало так стыдно, что аж в глазах потемнело. Он же хотел им всем испортить отдых, зайца её любимого порвал, а она... Они все...

- Держись, – папа достал антисептик. – Будет жечь.

И действительно жгло. Дима стиснул зубы, но всё равно всхлипнул. В этот момент Ксюша неожиданно взяла его за руку.

- Сжимай, если больно, – сказала она просто.

И Дима сжал. Изо всех сил. Она даже не поморщилась.

- Артём, ребенка надо в больницу. – Дима заметил, как встревоженно Ксюша наблюдала за действиями отца.

- Да, – коротко ответил папа, заканчивая наматывать повязку вокруг раны. Встал с дивана и перед тем, как выйти из комнаты, потрепал Диму по голове: – Весело каникулы начались, да, парень? Гера, поможешь мне занести вещи в машину?

Он не сердился. Да что там! Никто на него не сердился. Дима чувствовал такое искреннее беспокойство за него, такое тепло от присутствующих, что в какой-то момент даже перестал ощущать пульсирующую боль в ноге. А испорченный кроссовок и вовсе перестал иметь значение.

Гера послушно кивнул и поплелся за Диминым папой. Пройдя мимо дивана, остановился, смущенно перекатился с ноги на ногу:

- Не надо было нам это... – покосился виновато на маму.

И вышел.

Дима уже и сам сто раз успел пожалеть о той дурацкой выходке.

Вика стояла за Ксюшей и то и дело поглядывала на перевязанную ногу.

- Ты храбрый, – неожиданно сказала она. – Я бы плакала...

- Вик, – Ксюша обернулась и нежно притянула дочь к себе. Поцеловала в щеку. - Иди к брату и дяде Артёму.

Вика послушно кивнула.

Они остались вдвоем. Диме очень хотелось закрыть глаза, уши, отвернуться, спрятать голову в песок, но он понимал – нельзя. Он мужчина. Он совершил плохой поступок, и готов понести за него наказание. Не просто готов – жаждал.

«Простите», – хотел сказать он, но слова комом застряли в горле.

- Я не буду тебя воспитывать, Дим, – начала она негромко. Серьезно, но без злости в голосе. Не как отчим. – Я вижу, что ты и сам жалеешь о том, что вы с Герой сделали. А еще я вижу, что тебе очень плохо. Ты напуган. Дима... Твой папа мне очень дорог. – Она мягко улыбнулась, говоря о его отце. – Как и тебе, я уверена. Но если тебе так плохо, я могу уйти из его жизни... И мне будет очень жаль. Потому что думаю, что из нас могла бы получиться хорошая семья.

Дима опустил глаза.

- Но я же обидел вашу дочку. Это плохо.

- Согласна, – она сдвинула брови. – Но почему-то мне кажется, что больше ты так не сделаешь.

Дима покачал головой.

Как же она права!

Если они не уйдут – Дима удивился своим мыслям – если останутся с ним и папой, он никогда в жизни больше не обидит Вику. Он, кажется, на всю жизнь запомнит тот полный страха взгляд этой девочки с большими карими глазами. В тот момент Дима был ничем не лучше своего отчима – человека, которого считал злым и жестоким.

Он так точно больше не будет...

Защищать будет. Вместе с её братом. И его научит, что нельзя сестру втягивать в мужские дела...

Дима тихонько ухмыльнулся. Неплохой пацан, этот Гера, хоть и мелкий еще. Поладить можно... Вон как они с полувзгляда друг друга поняли там, на крыльце.

А еще в эту минуту он вспомнил, как папа спокоен и расслаблен рядом с Ксюшей. Как улыбается. Почти как когда они с ним вдвоем. Немного по-другому, конечно, но это и понятно. Он чувствовал - папа счастлив.

- У вас всё хорошо? – услышал он голос отца со спины. Заметил, как заблестели глаза Ксюши, когда та посмотрела на его папу. Она тоже выглядит счастливой. И немного грустной.

- Ага, – как-то странно прокряхтел он, не узнавая своего голоса.

- Всё хорошо, Тём. – кивнула Ксюша, мягко улыбнулась и взяла Диму за руку. И почему-то это растопило в груди последний осколок льда.

Папа подошел, присел на корточки.

- Кажется, у кого-то начал голос ломаться!

Дима вдруг подумал, что, может быть, не всё так страшно. Может быть, и правда - семья может становиться больше. И в этом нет ничего плохого.

Но вслух он этого не сказал.

Пока не сказал.

Но обязательно скажет.