Развод. Ты всё испортил!

Глава 3.

С утра приходит сообщение от Анатолия Вадимовича. Спрашивает, как я себя чувствую и готова ли с ним встретиться.

«Надо обсудить процесс».

«Да, куда подъехать?» – отвечаю сдержанно.

«Ко мне в офис, Ксюшенька. Через часок сможешь?» – почти сразу прилетает ответ от дядь Толика.

Смогу.

С некоторых пор мне не надо думать, с кем согласовывать свой день. Даже дети сняли с меня эту необходимость. Но будильник я всё же отключать не стала, теша себя глупой мыслью, вдруг им с утра понадобится моя помощь?

В груди болезненно щемит, но я тут же отгоняю от себя это состояние.

Смотрю на часы.

Вызываю такси.

Я понимаю, что мы будем обсуждать.

Раздел имущества.

К моменту моего окончания университета Карен и Вася как раз решили открыть собственную юридическую контору и оформили меня финансовым директором, потому что сами в этом ничего не понимали. Два года плечом к плечу с ними я помогала фирме встать на ноги, сосредоточившись на управлении кредитной нагрузкой, оптимизации налогов и подбадривании парней, которые то и дело срывались на нервы, когда случались перерывы в клиентах. А потом наступила долгожданная беременность. Сложная, многоплодная, с госпитализациями и рекомендациями лежать пластом и не нагружать себя.

Естественным образом мои акценты сместились с профессиональных на... Бытовые. Фирма постепенно обросла постоянными клиентами и отличной репутацией. Я очень гордилась мужем. И очень расслабилась.

Из декрета, я плавно ушла на удаленку.

Мои обязанности на работе постепенно свелись к минимуму – подписать уже заранее подготовленные документы и время от времени присутствовать в офисе. Оглядываясь назад, с горечью признаю: долгие годы все мои интересы были сосредоточены только на семье, на муже.

Он говорил – я слушала.

Он решал, я соглашалась.

Я не была безвольной, нет. Я искренне считала себя за мужем, за каменной стеной. Большой, крепкой. В моем мире так и было. И мне не надо было думать о том, как добывать деньги – муж отлично справлялся с этим сам. И щедро демонстрировал успехи в бизнесе дорогостоящими покупками и подарками.

Аудит, ставший началом конца, был простой ежегодной рутиной. Одним из немногочисленных оставшихся у меня обязанностей. В суете переезда я бы и забыла о нем, если бы не напоминание Юлии, которую я сама принимала на должность моей помощницы практически перед тем, как уйти в декрет. Наверное, поэтому Карен не успел прикрыть свою задницу и так глупо попался – он тоже о нем забыл.

- Хм, – ухмыляюсь вслух, задумавшись.

«Вы приехали. Оплата будет произведена по карте,» – звучит из динамиков такси, когда я добираюсь до «Сахара», рядом с которым с прошлой пятницы осталась стоять моя машина.

- Не хмурьтесь, девушка, – говорит вдруг таксист перед тем, как я открываю дверь автомобиля. – Смотрите, какая погода хорошая! А если улыбнётесь, она станет еще лучше.

Почему-то слушаюсь его. Заставляю себя, конечно, но растягиваю губы в улыбке.

И будто на самом деле, становится немного легче.

Иду к своей машине.

Отключаю сигнализацию.

Сажусь на водительское сиденье, регулирую посадку – не успела это сделать сразу после покупки. Все это занимает минуты три. Завожу двигатель, по привычке смотрю вперед, в переднее и боковые зеркала.

В лобовом окне мелькает знакомый силуэт – Карен неспешно заходит в бизнес-центр. О том, что у меня другой автомобиль, он не знает, поэтому я спокойно наблюдаю за ним из своего укрытия.

Опаздывает, как всегда.

Раньше думала, что он на встречах.

Теперь...

Теперь мне всё равно.

Пора жить свою жизнь. Я и так потеряла очень много времени...

Знаю точно, работать с ним я больше не буду. Но и уходить ни с чем не собираюсь. Мне надо думать о себе, о детях. И о будущем. Эта фирма в равной степени моя, как и его.

- Ты права, Ксюшенька, – соглашается со мной дядь Толик, когда я высказываю ему свои мысли. – Возьмём всё, что тебе полагается, не волнуйся. И не таких по носу щелкали!

Я не хотела щелкать его по носу. Я хотела спокойно развестись. Он сам решил объявить войну. Шантажировать детьми... А я не могу позволить себе роскошь её проиграть.

- А что мне делать до заседания? Когда оно, кстати?

- Тебе придет уведомление на госуслугах, не пропустишь. А насчет, что делать. Даже не знаю, Ксюшенька. Если хочешь совет, начни уже сейчас думать о том, чем будешь заниматься после завершения бракоразводного процесса.

Не знаю...

Не могу сконцентрироваться.

Чувствую себя рыбой, выброшенной на берег. Я больше суток не видела детей. И даже регулярные сообщения и сделанные тайком фотографии от Норы не могут унять тоску по ним.

Ира права. Мне надо поехать за детьми в школу. Мы должны поговорить. Они обижены, потому что не понимают, что произошло. Сделали свои выводы. И в этом точно моя вина. Оттягивая развод, я хотела выиграть время, чтобы подготовить их, а на эмоциях сама всё испортила. И если после разговора они все равно решат остаться у бабушки и дедушки, я их сама туда отвезу. Но, хотя бы буду знать, что была услышана...

- Простите, Ксения Викторовна, но я не могу отпустить с вами ребят.

Нина Ивановна смотрит на меня и, сведя брови к переносице, теребит острыми пальцами дужки своих очков. В ее взгляде отчетливо читается сочувствие. В её словах – обреченность. Не понимаю...

- У меня есть распоряжение от администрации.

- Нина Ивановна, какое распоряжение? Это незаконно! – стараюсь сохранять самообладание. – Я их мать, вы же меня знаете?!

Изо всех сил сцепляю пальцы в замок, чтобы дрожью не выдать моё состояние.

Успокойся, Ксения, это же чушь.

Чушь.

Это точно какая-то ошибка.

- Никакой ошибки. Поверьте, я и сама была неприятно удивлена. Но я не могу с этим ничего поделать, Ксения Викторовна. Ваши дети сказали психологу школы, что живут теперь с отцом. – Нина Ивановна подается вперед и, в доверительной интонации понизив голос, добавляет: – Попробуйте поговорить с мужем.

Хочется бросить ей в лицо, что он мне не муж.

Держусь.

Наши дети учатся в элитном частном лицее. Муж ежемесячно отстегивает им круглую сумму – официальный платеж. А сверху добавляет регулярные благотворительные взносы. Видимо, ими он и заглушил совесть руководства.

- По словам Карена Георгиевича, он убежден, что вы можете...

Она делает паузу. Вижу - хочет помочь, но волнуется. Своя рубашка ведь ближе к телу...

- Что я могу?..

- Препятствовать их общению с отцом. – Снова тягучая пауза. И затем шепотом: – Спрятать от него. Украсть. Поэтому руководство пошло ему навстречу в порядке исключения, и приняло решение ограничить Вам доступ к детям в превентивном порядке, пока будет вынесено официальное постановление...

Ненавижу!

Так же сильно, как когда-то любила!

Ненавижу!

Второй раз в жизни мчусь по дороге с такой скоростью, что всё за пределами машины совершенно лишено формы – только слившийся в один, долгий, бесконечный, мазок кистью взбесившегося художника. Холст быстро заканчивается: школа и офис находятся в двенадцати минутах езды на автомобиле. Мне хватает пяти.

Замечаю его машину на парковке. Отлично.

Резко торможу у главного входа.

Плевать, что паркуюсь не по правилам.

Плевать, что вслед мне летит поток нецензурщины от вышедшего на перекур охранника.

На всё плевать!

Лифт медленно плетется вверх, диссонируя с бешеной скоростью, с которой бьется сердце.

Характерный звон.

Двери раздвигаются.

Ни с кем не здороваюсь.

Плевать на всех!

Влетаю в кабинет Карена.

Никого.

- Ксения Викторовна, он у генерального, – бросает сходу Юлия.

Конечно.

Вжимаю ручку двери до упора.

- Стучать не учили?! – шипит сидящий спиной Карен, прежде чем обернуться. А потом уже разворачивается.

- Не думала, что ты такая мразь, Карен! – вкладываю ненависть в каждую произнесенную букву.

- Ты что несешь? – брезгливо морщится он, оттолкнувшись от брифинг-приставки. – Забыла мозги проветрить?!

- Карен, ты ох*ел?!! – удивленно таращится на друга Грабовский. Карен на него даже не смотрит.

- Я просила тебя! Твою мать, Карен! Я говорила тебе развестись по-хорошему!

- Не трогай мою мать, – вскакивает со своего места и, качнувшись в мою сторону, выплевывает в ярости: – В школе была? Поняла уже? Никакого развода я тебе не дам. И если ты не хочешь по-хорошему вернуться в семью, я заставлю тебя это сделать.

- Я ненавижу тебя.

И снова не узнаю свой голос. Низкий, надтреснутый, он бьет наотмашь. Карен замирает. На крошечную долю секунды во взгляде мелькает ужас от услышанного и тут же исчезает.

- Ты просто обижена, – басит он отчитывающим тоном, а потом продолжает чуть мягче, – джана, заканчивай уже.

Знакомый приём. Он всегда так делал.

И раньше это всегда срабатывало.

- Отзови запрет, Карен.

Но не теперь...

- Вернись ко мне, Ксюша, тогда отзову.

- Позвони в школу. Отзови. Это незаконно. Я их мать! Ты... – пробую призвать к его совести, но не могу договорить – воздух в легких заканчивается. Быстро вдыхаю: – Ты думал, как это на них отразится?!

- Всё, что хочешь, сделаю, – продолжает Карен, будто не слыша то, что я пытаюсь ему донести. – Весь мир к ногам твоим брошу.

- Я не вернусь. А тебе лучше передумать.

Да, за долгие годы брака я была полностью сосредоточена на нём.

- А то что?

Он решал.

Я соглашалась.

- Я разрушу твою репутацию, Карен. Ты ведь так ею дорожишь, дорогой?

- Хм. – Уголки его губ ползут в ухмылке вниз. – И как ты это собралась делать?

Он говорил.

Я слушала.

- Посмотрим, так ли ты будешь улыбаться, когда случайно выяснится, сколько раз ты... Как ты это называл? Выписывал вознаграждение за консультацию судьям.

- Какого хера, Карен?! – рычит Грабовский.

Не верю, что он не знал об этих трюках партнера. В любом случае, его удивление выглядит искренним.

Не ожидал, что Карен мог о таком рассказать даже мне?

Плевать.

- Ты не посмеешь. – Он бледнеет, понимая, что я не блефую.

- Посмею.

- Ты не докажешь.

Мне и не надо ничего доказывать. Достаточно шепнуть эту информацию, кому следует.

- Ты хочешь меня проверить? – даю ему еще один шанс. – Отзови прямо сейчас этот чертов запрет.

Я знаю, нет никакого официального запроса в суд, иначе адвокат бы меня сразу об этом предупредил. Карен пошел на этот грязный ход, чтобы напугать меня.

- Не думал, что ты такая дрянь.

Не смог.

С облегчением выдыхаю.

Теперь он сделает так, как я сказала. Он дорожит деловой репутацией больше всего на свете. Даже больше своей семьи. Иначе бы не довел нас до этой точки.

- Ты меня сделал такой.