С первого взгляда (СИ)

Глава 16. Лера

И какого, скажите мне на милость, лешего, моя голова сейчас раскалывается на мелкие кусочки несчастного, едва оставшегося спустя девятнадцать лет, белого и серого вещества с нейронными связями, работающими в последнее время на износ? Зато ой как вчера было хорошо…

Алкоголь так и лился рекой. Коктейль шел один за другим, пуская по венам приятное расслабление и блаженную истому. А нахождение рядом одного конкретного и уже всем известного человека делало эти ощущения в разы острее и будто бы правильнее.

Еще больше я в этом убедилась, стоило порядком захмелевшей Ксюше усадить меня напротив себя, обхватить ладошками щеки и заплетающимся языком пролепетать:

– Лучше любить прямо сейчас и не откладывать на потом. «Потом» может быть не так радужно, как могло бы быть сейчас. И вообще… – девушка внезапно прервалась, осматриваясь по сторонам, и тут же, все, видимо, хорошенько обдумав, выдала: – Может, ты помрешь со своей невезучестью через недельку-другую! Нельзя такого мальчишку отдавать другим облезлым швабрам. Ты у нас одна… Элитная… Только Лере не говори, – и приложила указательный пальчик к губам, молча умоляя меня не рассказывать самой себе же о ее мыслях и вечных теориях заговора…

Значит, я «швабра»? Спасибо, хоть «люкс класса», а не обычная поломойка с дыркой для деревянного черенка!

Девушку тогда быстро забрала танцевать Вероника, спасая меня от подруги, а я осталась за столиком одна, быстро потягивая сладкую жидкость через трубочку. Помню, как старалась не обращать внимания на ястребиные взгляды Зайцева, следящего за каждым моим шагом. Помню, как сама себе твердила, что не хочу каких-либо перемен в этом парне. Желала, чтобы он был рядом со мной самим собой и открыл все свои потаенные стороны, которые я просто смогу принять. И именно так он и сделал, спустя всего пару глотков, уводя меня в толпу веселящейся молодежи, прижимаясь крепким торсом со спины.

И почему я влюбилась в него так рано? Да я же уже с закрытыми глазами могу отличить его большие теплые ладони из тысячи! Эти мягкие губы, шепчущие мне что-то о звездной ночи. Эти сияющие голубизной в полутьме глаза. Легкую улыбку от моего смирения.

Кажется, я потерялась в нем, и приняла каждое долгожданное слово, вымолвленное в свой адрес…

Но почему тогда мне сейчас так неловко от одного только нахождения рядом с ним?! Я не дурочка, как бы неправдоподобно это не звучало. Диагноза у меня нет, да и остатки мозгов на месте, но ничего с собственным смущением я поделать не могу.

Я прекрасно знаю, что мы ночевали в одной постели. Что он всю ночь ласково прижимал меня к себе спиной, укутывая по самую макушку теплым одеялом, и ни на миллиметр не позволил себе сдвинуть лежащую на талии ладонь чуточку ниже. Да даже его слова о моей неприкосновенности прочно засели на подкорке и только и делают, что крутятся в воспоминаниях на повторе! Но это все равно не отменяет того факта, что я безумно смущена и теперь даже не могу открыть глаза, чтобы взглянуть в ответ на красивую, гипнотизирующую меня битый час пару самых настоящих хитрющих небесных зенок.

– Я знаю, что ты не спишь, – Саша обдает мое, если верить ощущениям, горячо алеющее ушко тихим сладким шепотом, и я не могу сдержаться от еще большего волнения, натягивая на голову одеяло, сооружая своеобразный барьер.

Если я, несмотря ни на что, продолжу делать вид ни к чему непричастного человека, он сочтет мое поведение за бредовое состояние беспросветной пьяницы?

– Можешь не притворяться. Я все равно тебе не поверю, – заявляет добродушно, утягивая спасительную защиту чуть ли не до щиколоток, нарушая личное пространство своей, между прочим, гостьи.

Если бы я не сдалась перед его требованием поменять неудобное платье на футболку и спортивки с любезного барского плеча, валялась бы сейчас в одном неглиже перед этим… Этим… А кем, собственно? Кто для меня человек, разрешивший взять свои вещи и переодеться в ванной, чтобы потом уложить спать рядом с собой... Кто он для меня?

Очень надеюсь, что мои потуги принять этого парня в своей жизни оказались не бессмысленными. Иначе еще раз по кусочкам я себя сама собрать не смогу… И если я этого не сделаю самостоятельно, то те, кто меня любят, уж точно не оставят этого парня и меня саму в покое до скончания веков.

– Солнцева, не заставляй своего парня силой заставлять тебя полежать с ним еще… – прошептал Александр, возвращая меня на место, стоило попытаться выбраться из теплого кокона чужих рук и пухового одеяла, приятно пахнущего кондиционером для белья.

Своего парня? Своего… Парня… Боже, он теперь мой парень?! Мой парень!

Вот и как с ним бороться? Как вообще можно сопротивляться всей той нежности, что он сваливает на меня, смотря своими излишне привлекательными голубыми глазами!

Как ни странно, именно в это теплое утро все ощущается излишне остро. Его легкие касания самыми подушечками пальцев, его сдержанность в действиях и вера в свои же слова. Кажется, я безвозвратно растекаюсь от его отношения, и мне это безумно нравится.

Стоит ему провести широкой ладонью по моей щеке, как я тут же несдержанно льну к теплой коже, а на губы просится блаженная улыбка, что не заставляет себя долго ждать.

– Доброе утро, Солнце, – тянет ласково, и мне хочется запищать, словно маленькой девчонке, радуясь этому неожиданному подарку судьбы. – Соскучилась?

А соскучилась ли я? Думаю, ответ очевиден и без моих слов. Но он должен их услышать именно от меня, а не догадаться самостоятельно, как делал все разы до этого.

– Безумно…

– Ха… – выдыхает довольно, теснее прижимая к себе и касаясь носом моего, провоцируя потереться о него в ответ. – Возможно, ты еще пьяна, но я пьян тобою куда больше. Ну и пусть ты самая настоящая колючка. Зато неповторимая и реальная, а не выдуманная моим порой воспаленным от ожидания мозгом.

Невероятно сложно сдержаться и не коснуться мягких, бледных спросонья губ своими, находящимися всего в нескольких миллиметрах друг от друга. Да и зачем это делать? Сейчас самое время окунуться в чувства, к которым мы шли так быстро и одновременно так мучительно долго.

Его мягкие волосы на затылке манят прикасаться к ним как можно дольше. Я хочу изучать его, целуя пылко и желанно, как не могла сделать раньше, будучи неуверенной в будущем. Я и сейчас не уверена, что случиться с нами через тот же месяц, не то что год или же целый десяток. Но я хочу продолжать доверять ему, окунаясь в эти щекочущие нутро чувства с головой.

Он оглаживает скулы, чувствительную шею и плечи, даря тепло сквозь ткань своей тонкой футболки. Нагло забирается под нее, проводя горячими пальцами по коже. Задевает широкую резинку серых спортивных штанов и пускает табуны мурашек, тут же покрывающих чувствительную кожу возле пупка. И мне не остается ничего, кроме как ласково улыбнуться, расплываясь в руках этого парня безвольной лужицей, наслаждающейся прикосновениями.

Может я и сумасшедшая, раз позволяю все еще совершенно незнакомому парню творить со мной все это. Но если не сейчас, то когда?..

– Сань! А может это… Макароны с тушенкой забабахаем? – раздается громогласное возле прикрытой в комнату двери, и она тут же ударяется о стену от силы, приложенной к ее открытию.

Вот черт! Что здесь вообще происходит?

– Ух! Ешки… – испуганно вскрикивает молодой человек, нагло прикрывая ладонью глаза и посматривая на нас через щель между пальцами. – Вы чего это тут?..

Я уже видела этого паренька, лучшего друга Зайцева, встревающего во все местные сплетни университета. Если бы наши студенты писали газету, то этот человек уж точно был бы завсегдатаем ее статей на каждой странице. Еще и фотографии бы крупным планом прилагали с его вечными косяками и проколами.

Против его даже самых странных друзей я не имею ничего, сама не без греха, но… Как можно застать двух молодых людей на развороченной кровати в объятиях друг друга и задать такой наиглупейший вопрос? Чего мы тут? Он серьезно?! Чем же он тогда с девушками наедине постоянно занимается? Наверное, просто болтает о тяжести бытия и погоде… Так я и поверила!

– Роман… – устало выдыхает Саша, притягивая меня к себе и накрывая одеялом с головой. – Выйди.

А так называемому «Роману» хоть кол на голове теши. Как стоял столбом с глупой улыбкой на губах, так стоять на месте и остался. Привалился плечом к дверному косяку, сложил руки на груди, шурша пакетом с вышеупомянутыми макаронами и банкой тушенки, и принялся наблюдать за нами, словно за живностью за решеткой в зоопарке.

– Ты меня не расслышал? – грозно шипит, зло поглядывая на парня, пока я с упоением наблюдаю за злящимся Сашкой, невероятно симпатично выглядящим со вздувшейся на лбу венкой.

– Ой, да ладно тебе, – отмахивается Роман, отлепляясь от стены и закидывая пакет на плечо, самодовольно расхаживая по комнате, словно у себя дома. Провел свободной ладонью по темному шкафу, даже почти до стола дошел, пока Зайцев на него не рыкнул угрожающе, требуя полного подчинения на правах хозяина. – Забавляешься с любовью всей своей жизни? Уже признался?

И почему он говорит это так, будто меня здесь даже нет? Они совсем стыд потеряли? Или дружба их настолько крепка, что можно и девчонку поделить на двоих? Ну нет… Саша ведь не такой. Я уверена…

Подскочив с кровати, Зайцев плотнее укутал меня в одеяло, шепча о том, что сейчас выдворит этого наглеца за пределы города и вернется, чтобы мы смогли продолжить на чем остановились. Грозное шлепанье босых ног по полу, жалобный скулеж его друга и не менее пронзающее, пускающее мурашки:

– Пшел вон!

Секундная тишина, длящаяся, кажется, целую вечность, а также обиженное и невероятно воодушевленное:

– Слушаюсь!

Выпроводив за дверь своего друга, Саша вернулся в постель уже не в таком уж и радостном настроении, негодуя, пыхтя себе под нос и матеря парня на чем свет стоит. Но все это совершенно не помешало ему вновь прильнуть ко мне с объятиями, слушая смущенный смех от произошедшего, даря странную радость и умиротворение. Даже подниматься с кровати не хочется, погрязая в этих чувствах и желании, которые никогда не сравнятся с чем-либо другим.

Вновь поцелуи. Вновь те самые горячие ладони на ребрах и переплетение горячих тел друг с другом. Вновь желанный парень рядом, не отходящий ни на секунду и обещающий состряпать самый вкусный в моей жизни завтрак. А еще…

– Нет, Зайцев, я не понял! – закричал взявшийся из ниоткуда Роман, нависая над нами хитро улыбающейся скалой. – Я ему тут жрачку готовлю, чуть ли портки за ним не стираю, а он меня на девушку променял?! Ты меня тут за прислугу принял? А как же мои чувства? – Что вообще этот ненормальный несет, заставляя меня хохотать как не в себя? – А как же… – жалобно скулит, утирая уж точно не текущие по щекам несуществующие слезы. – Как же наше будущее?..

Стоит ли говорить о том, как долго я пыталась остановить Сашу от непоправимого рукоприкладства в сторону его лучшего друга? А также о том, какой вкусный завтрак нам приготовил тот самый друг, ухаживая за мной, словно за невестой после первого знакомства с родителями жениха? А этот взгляд Сашки на подмигивания Романа… Когда тот и стул мне отодвинул, и вилочку предложил, и по руке нежно провел…

Стоил ли говорить, как долго я оттаскивала Зайцева от улепетывающего за порог парня? А как потом растерянно ловила быстрые мимолетные поцелуи самого настоящего собственника, отказывающегося отпускать меня от себя, чтобы хоть посуду помыть?

* * *

– Я тебя ненавижу!

Стоило только закрыть дверь квартиры, провернув два раза ключ в замке, чтобы наверняка никто не выкрал меня из этого царства, как я тут же застала кричащую на всю квартиру Егорову, пулей вылетающую из комнаты брата.

Девушка нервно проводит трясущимися ладошками по щекам, размазывая и так растекшуюся под глазами тушь. Поправляет ворот съехавшей на плечо блузки, торопливо натягивает на тонкие ножки белые джинсы, а как только видит меня, не останавливается ни на секунду, одним лишь взглядом обещая позже рассказать все, что она думает о моем родном брате.

Такой свою лучшую подругу с пеленок я еще никогда не видела. Взъерошенную, бегущую навстречу неизвестности и мельком стирающую все следы своей невидимой боли, что в воздухе можно потрогать голыми руками и уколоться.

И как назло, не дав мне даже приблизиться к родному человеку, чтобы одним касанием утешить и прошептать, что все будет хорошо, Никита цербером следует за ней по пятам, стараясь вставить хоть слово в ее длинный ругательский монолог.

– Вероника…

Девушка оборачивается на голос и останавливается всего в паре сантиметров от своего – бывшего? – любовника, звонко припечатывая ладонь с остренькими ноготками к его лицу. Чужая щека, я уверена, горит. Красное отчетливое пятно в виде девичьей ладони еще долго будет напоминать ему о ней, каждый раз подергивая за ниточки совести. Или что там у него от нее осталось.

– Больше никогда не смей ко мне приближаться, – шипит сквозь зубы, комкая футболку парня на груди. – Никогда! Слышишь?

Но так и не дожидаясь ответа, девушка уходит, лишь расстроенно и брезгливо фыркнув. Даже не оборачивается на прозвучавшее из уст парня свое имя, громко хлопая дверью прямо перед моим носом, стоило лишь двинуться за ней.

Лучше бы я ее такой никогда не видела. Сейчас, именно в этот момент, чужие чувства воспринимаются в разы острее, чем свои собственные. Вот почему тогда она смотрела на меня так, будто видела собственное отражение…