С первого взгляда (СИ)

Глава 19. Лера

Как бы я назвала эту главу? Ванильная ваниль с ванильным сиропом, приправленная ванилью… Думаю, это объясняет все)

_________________________

Он изменился.

Стал выше, шире в плечах. Возмужал, ничего не скажешь. Темная копна на макушке, что раньше спадала длинными прядками, заменилась коротким ежиком и слегка потемнела. Помню, как любила гладить его по голове и лицу, ощущая под пальцами самый настоящий шелк. Тогда на его щеках не было ни единого волоска. Сейчас же на скулах виднеется небольшая поросль щетины, а темные и пугающие карие глаза все так же пронизывают своим взглядом до самых костей…

– Какого лешего ты тут забыл? – огрызнулась Вероника и прикрыла меня собой, заводя рукой за спину, пока я судорожно соображала, как выйти из сложившейся ситуации, не убив ни единого человека.

Увидеть его здесь кажется каким-то злостным роком судьбы: совершенно неожиданно и уж точно не приятно. Даже не знаю, что ему ответить, чтобы выглядеть как можно деликатнее во множестве посторонних глаз.

– Ника-Ника… А ты, я смотрю, с годами не меняешься, – самодовольно лепечет, вываливая на подругу весь свой скопившийся яд и удерживая ее рвущиеся в бой руки. – Все так же орешь без причины.

– Что. Ты. Тут. Забыл?! – не обращая внимания на чужой лепет, Вероника продолжает стоять на своем.

– Как это что? – словно и не при делах вовсе, Андрей пожимает плечами, отталкивая от себя девичьи руки, и пристально вперивается взглядом в меня, трусливо прячущуюся за девушкой. – Пришел повидаться со своим «Солнышком», – оскалился, а у меня поперек горла встал тугой ком, мешая дышать.

Как же отвратительно это прозвище звучит из его уст. Грязно, пошло, словно ругательство какое-то. Первый раз меня начинает подташнивать от встречи с ним, ведь в последний я ушла со слезами, не испытывая ничего, кроме опустошения и обиды.

Возможно, когда-то к этому человеку у меня и были самые теплые чувства, граничащие с зависимостью, от которой избавиться сложно до сих пор. Но не сейчас. Меня воротит от одного осознания, что этот человек, унизив меня, ходит со мной по одной и той же земле.

Простила ли я его? Нет. И вряд ли смогу, если он продолжит попадаться мне на глаза.

– Увидел? – спрашиваю, гордо выходя из-за спины подруги, направляя на молодого человека весь свой гнев. – А теперь проваливай. Видеть тебя не хочу, и это никогда изменится, – шиплю сквозь зубы и уже было разворачиваюсь, как у этого нахала хватает совести одним лишь притягиванием за руку развернуть к себе лицом, чтобы томно вздохнуть на ушко, даря слишком знакомые ощущения мнимого счастья.

– Тише ты. Я пришел к тебе с очень заманчивым предложением…

– Даже слышать не хочу!

– Себя-то хоть не обманывай. Знаю же, что вот здесь, – нагло тычет пальцем мне в грудь, прямо туда, где сейчас гулко бьется сердце, – еще что-то ко мне осталось. Поэтому предлагаю попробовать вернуть то, что у нас было.

Я не ослышалась? Он предлагает мне «что»?

Да он хоть понимает, что я готова разорвать его на куски за свою испорченную нервную систему и навязанное мнение о собственной ненужности?! Сердце, говорит, бьется? Да оно колотится, как ненормальное, только от того, что где-то там мне сейчас машет рукой Зайцев, способный одной своей улыбкой заставить мои ноги подкашиваться и отдаваться в руки!

Нет, этот возмужавший личиком, но не мозгами мужчина, сейчас злостно дышащий мне прямо в лицо, обдавая приятным ароматом терпкого парфюма, и правда думает, что я побегу в его объятия, стоит меня пальчиком поманить?

– И зачем же тебе снова понадобилась такая, как я? – привстаю на носочки, чтобы как можно внимательнее наблюдать за чужими расширившимися зрачками, заполняющими чуть ли не всю радужку. – Я же тебе никогда не нравилась, так чего тебе опять со мной возиться?

– Чего ты опять заводишься? Ну, сказал и сказал. Я ведь мог уехать и даже ничего тебе не объяснять…

– Ох, спасибо огромное, что перед тем, как свалить, решил высказать мне всю правду! – повысила голос, передразнивая чужую интонацию, но тут же успокоилась, стоило Егоровой ловко провести ладонью между моими лопатками, в попытке утихомирить.

– Лер, я не мог, – прошептал то ли с отчаянием, то ли с какой-то внутренней болью, что читалась между строк в надрывной интонации. – Не мог, ясно?! У меня были причины соврать. Просто давай попробуем заново построить то, что…

– Что больше не вернуть? – даже не обратив внимания на его бессмысленный лепет, я решила пойти в этом глупом и, надеюсь, последнем разговоре до конца. – Не стоит. Я больше не та наивная дурочка, что поведется на твое милое личико и лестные речи.

– Послушай же ты меня…

– Да пошел ты, Песков! Не видела бы тебя еще столько же! – зло выплюнула, вырываясь из плена сильных рук, хватка которых за год стала только сильнее, и, развернувшись на пятках, решительно направилась в другой конец здания, на лестницу, где смогу привести свои мысли в относительный порядок и, возможно, пущу небольшую скупую слезу.

Совсем маленькую. Такую, что никто и не заметит…

И когда этот мелкий мерзавец успел распустить свои ручонки? Мы же только два часа назад виделись, а сейчас я из университетских сплетен узнаю, что никто иной, как Александр Зайцев, грозно дышал огнем на незнакомца и махал кулаками, пока сам Краснов за шкирку не отволок его на серьезный разговор. Нельзя так поступать с моим и так заходящимся сердечком. Грешно это…

Но как с другой стороны приятно, что, несмотря на все мои выкобенивания, он согласен ревновать и ограничивать в телодвижениях моих обидчиков.

Таким он мне нравится куда больше, чем тот заносчивый гад, что прижимал меня к стенке ночного клуба, больно лапая за пятую точку, что потом еще несколько дней красовалась в зеркале наливными синяками и жгучей болью от сидения на твердой поверхности.

Вот что с людьми творит влюбленность. Эх, прижми он меня так сейчас, я бы даже не сопротивлялась…

Увидев парня еще издалека, возле самых ворот, я не сдержалась. Пусть мне и девятнадцать. Пусть я и учусь в высшем учебном заведении, и должна была давно повзрослеть. И пусть на вид я для каких-нибудь пятилеток «тетенька». Ничто из этого не помешает мне с разбега запрыгнуть в теплые объятия. Никакие косые взгляды и смешки не помешают мне задорно смеяться, когда меня подхватывают на руки и кружат целую бесконечность по кругу, ловя губами приторно сладкие поцелуи, от которых даже отрываться не хочется.

– Ты не представляешь, как я по тебе соскучился, – выдыхает запыханно опуская меня на землю, чтобы уткнуться в соблазнительно торчащую ямку между шеей и плечом.

– Представляю…

– Не-а, ты и представить не можешь…

Вот и как с ним спорить? Как можно это сделать, когда в ответ смотрит пара невероятно ярко блестящих глаз, искрящаяся всеми собранными в кучу чувствами. Я же так потону в них, как в глубоком море, и ни один спасатель не найдет!

– Куда хочешь? – внезапно задает вопрос, резво беря меня за ладонь, переплетая наши пальцы, и ведет в неизвестном направлении. – Может, кино? Прогулка по парку с мороженым? Галерея? Музей? Театр…

Его поток вопросов не остановить. Но уж лучше так, чем обсуждать произошедшее, мусоля одну и ту же тему миллионы раз. Он все предлагал и предлагал, переходя на подворотни и «уличные» произведения искусства, измазанные краской из баллончиков, а я никак не могла насладиться его идеальным профилем, совершенно не вникая в то, о чем он так упорно разглагольствует.

С ним хоть в подвал к бездомным на чашечку горячительного с сухой лапшой в придачу.

Идеальные темные брови, которые он хмурит на каждое свое предложение, когда старается быть оригинальным, доводя все до абсурда. Длинные ресницы, трепещущие в момент, когда я провожу пальцами по твердым костяшкам. Растягивающаяся на губах улыбка, когда я безвольно киваю, не вникая в разговор. На этого парня невозможно не смотреть, но...

Возможно, это и странно после стольких дней общения и всего произошедшего, но я до сих пор не понимаю, почему он выбрал именно меня. Вряд ли в тот вечер, когда мы с девочками решили проводить это лето с концами, на его глазах были шоры, не дающие видеть никого вокруг, кроме меня. Просто…

Их же так много повсюду: красивых, более фигуристых, высоких… А он впился в меня, словно клещ, и теперь ни на секунду от себя не отпускает.

Что мне остается делать? Не думать об этом и не сопротивляться, принимая все без остатка? Но как же тут не пораскинуть мозгами, когда так и хочется услышать ответы на все свои миллион вопросов, даже если они пойдут по тысячному кругу?

– Солнце, ты меня слушаешь? – слышится над макушкой приятный хрипловатый голос с внушительной долей смешинок самого настоящего разоблачителя.

– Конечно…

– И что я только что сказал? – тянет ехидно, утягивая меня с широкого проспекта во дворы на ближайшую лавочку детской площадки.

– Ну… В общем…

– Эх, Валерия, – притворно грустно шепчет, утыкаясь своим острым носом мне в самую макушку, и протяжно вдыхает, мыча что-то о вкусном аромате цитрусов. – Ты же, получается, лучший партизан, которого только можно встретить. Расскажешь тебе какой секрет, а ты о нем даже и не вспомнишь!

А это, между прочим, звучит довольно обидно. Если бы я не видела эту ласковую улыбку на чужих губах, то точно обиделась бы. И начхала бы с высокой колокольни, что этот человек уже знает все мои слабые стороны, состоя в отношениях всего каких-то пару дней. И это… Мне безумно нравится! Кто другой, да тот же Песков, уже давно бы отчитал меня за невнимательность и рассеянность, словно ребенка, а он лишь улыбается и смотрит так влюбленно, что хочется запищать от восторга.

Ледяная капля внезапно обжигает щеку, вынуждая с шипением потереть бледную кожу до красноты. Еще одна приземляется на ладонь, на кончик носа, а после нас накрывает непроглядной стеной холода, обливая с ног до головы с небольшой приправой в виде обрушивающегося на город грома.

Кажется, еще никогда я не была так счастлива, как в этот момент. Смеялась от души, прикладывая ладонь ко лбу «козырьком», чтобы без проблем видеть отплевывающегося от капель парня, делающего то же самое.

Мы смеялись, пытаясь найти хоть один ближайший навес у жилого дома, но, как назло, на пути не попалось даже продуктовой палатки, где можно было переждать внезапного нарушителя всех планов на этот вечер. Которые мы, к слову, так и не придумали, решив плестись, куда глаза глядят.

Саша шутил, заставлял до слезящихся глаз хохотать, хватаясь за живот, чтобы хоть немного согреться, а сотрудник нашедшегося убежища только и делал, что прицыкивал и старался всеми способами выпроводить нас из и так маленького пространства. Тогда мы не придумали ничего лучше, чем пуститься вскачь по мокрому асфальту, обгоняя спешащих по домам людей.

Так плевать на свой внешний вид. Если парень не обращает на это внимания, то и мне все равно. Тушь потекла? Не важно! Этот человек видел меня уже практически во всех состояниях, чтобы я перестала стесняться. Сейчас меня больше волнует тот пронизывающий до костей холод, из-за которого мы оба можем слечь с каким-нибудь гайморитом на длительную мучительную неделю со стабильной температурой в тридцать семь, выламывающей все тело.

– Ребятки, не поможете? Тут идти всего ничего, но пакеты тяжелые… Боюсь, не донесу… – пролепетала незнакомая старушка, выглядывая из-за угла дома, куда мы и направлялись.

Женщина прикрыла голову в цветастой шляпке свежей газетой и дрожащей рукой просительно протянула тяжелую ношу. Темная юбка очевидно неприятно липла к голеням, мешая идти ровно на невысоких каблучках, а глубокие морщинки вокруг светлых глаз, проявляющиеся при ее благодарной улыбке, не дали не то что мимо пройти, но и вообще шага в сторону сделать.

– Конечно! – прокричал Зайцев, стараясь быть громче завывающего ветра и постукивающих о карниз капель дождя.

Но как только этот парень взял в руки пакеты, его подкосило под их тяжестью. Я даже не смогла сдержаться, чтобы не прыснуть от смеха, убирая ладошкой с чужого лба стекающие до подбородка холодные струйки.

– Хлипкие нынче мужички пошли, – ворчливо смеется женщина и, не обращая внимания на пыхтение парня за своей спиной, устремляется прямиком к пункту назначения. – Ты уж следи за ним, красавица. А то убьется, так и не доведя до замужества, – обращается ко мне, идущей под рукой.

Замужество? Было бы не плохо, но уж точно не сейчас. Да и не в ближайшем будущем. Сначала нужно отучиться, построить карьеру и только потом задумываться обо всех этих женских мечтах с хорошим человеком рядом…

Но даже мое собственное отрицание никак не помогло избавиться от алеющих щек и быстро бросаемых взглядов в сторону парня, молча следующего за нами. Пришлось даже немного отстать от этих двоих, чтобы привести себя в чувства и не выдать собственное волнение с головой. А сделав этот опрометчивый шаг, я стала невольным слушателем премилейшей беседы.

– Ты хоть ухаживаешь за ней или так, за нос только водишь? – любопытно замечает старушка, заставляя меня выпучить глаза от услышанного.

Как эти слова могут так легко слетать с ее губ? Невероятная женщина...

Легким движением руки, словно это и не она говорила столь странные вещи пару секунд назад, незнакомка вернула съехавшую на бок шляпку от сильных порывов ветра в прежнее положение, а вытащенный из сумочки зонтик, заменив газету, укрыл нас троих от продолжающегося ливня.

– Ну что вы… – запыхавшись, шепчет Зайцев, принимая вид невозмутимого человека, что сейчас не отдает душу Всевышнему из-за тяжести ноши. – Какой нос?! У нас все серьезней, чем производство фарфора у англичан, – заявляет самоуверенно, меняя пакеты в руках.

Вот так. Не встреться нам эта старушка на пути, я бы о его намерениях о всяких чашках узнала только по дороге в ЗАГС?

– Ты смотри у меня. Такую девчонку выпускать из рук нельзя. Отвлечешься на минуту, а у тебя ее мигом уведут, – мило улыбается спутница, останавливая нас у подъезда старенькой пятиэтажки, что спряталась за целым кварталом новостроек.

Молча рассматривает обоих, кивает сама себе что-то шепча под нос, складывает мокрый зонтик, цепляя его за запястье на веревочку, и стоит только Саше поставить сумки на землю, как она тут же подхватывает их и ловко уносит за пиликающую дверь, словно они ничего и не весят.

Эта женщина нечто… В воздухе попахивает каким-то явным разводом и обманом, а все тело охватывает ощущение, что нас явно использовали в своих целях. Но почему тогда теперь настроение кажется выше плинтуса, а на губы то и дело просится улыбка?

Увидев мерцание света в окне второго этажа, мы стали свидетелями личной жизни этой загадочной незнакомки, хоть и не стремились подглядывать. Седовласый невысокий мужчина устаивает пакеты на кухонном столе, быстро зажигает плиту, устанавливая на одну из конфорок чайник, и, подхватив трость у подоконника, спешит к своей супруге, даря ей ласковый поцелуй в висок и теплые объятия…

Вот, наверное, к чему стремятся все влюбленные парочки. Хотят прожить вместе всю жизнь, встречая старость рука об руку, видя счастливое подрастающее поколение, которым когда-то были они сами. Своих детей, внуков, правнуков… Или же обычных посторонних, таких, как мы с Зайцевым, раздавая советы исключительно из хороших побуждений.

Насмотревшись слишком концентрированной на пару квадратных метров милоты и стараясь так очевидно не заглядывать в чужое незашторенное окно, мы направились исключительно вперед, не имея какой-то конечной точки нашего пути.

Дождь стих, вокруг витает приятная тишина, и лишь гул изредка проезжающих по шоссе машин оседает в мыслях блаженным покоем. Она не смущает, дарит некое успокоение и еще больше радует душу, когда наши ладони соприкасаются. И парень не отпускает меня даже когда глубоко в кармане трезвонит телефон, где, скорее всего, злющая мама уже вся извелась и хочет отлупить по первое число за то, что не предупредила, когда вернусь.

Молодой человек, заметив мою довольную улыбку и опущенные в асфальт глаза, лишь остановился, встал перед лицом и, обхватив ладонями за шею, притянул к себе для миллиарда поцелуев до посиневших от напора губ. Мне осталось только принимать все это, нагло отвлекаясь на ярко сверкающие над головой вывески, придумывая невероятно привлекательный план для завершения этого вечера.

– Мы пережили сильный ливень, встретили забавную старушку и теперь целуемся на улице, не обращая внимания на толпу спешащих куда-то людей, – прошептала, ненадолго отталкивая от себя прилипчивого парня, и ласково чмокнула его в надувшуюся щеку. – Я знаю, что нам еще необходимо.

– И что же? – ответил веселясь, обхватывая меня руками за талию и уводя подальше от бордюра и проезжей части.

– Зачем нам какое-то мороженное, когда есть горячий чай в стаканчиках и не менее теплая шаурма, чтобы закусить весь холод и согреться?!

Не знаю, о чем думал этот человек, когда долго смеялся, даже не стараясь сделать вид абсолютно не удивленного человека. А на то, сколько людей теперь пялились на нас, совершенно не стесняясь, я лишь грозно притопнула ножкой, обращая все его внимание на себя.

Неужели ему такое не нравится? Может, ожидает от меня чего-то более простого и невинно девчачьего? Того же сладкого и диетического? Ну уж извините, если что-то не устраивает, то со своими тараканами ползите куда…

– Солнцева, ты самая классная девушка из всех, что я когда-либо встречал! – заявил громко, кажется так, чтобы слышно было на другом конце света, даря мимолетный поцелуй в нос и подводя прямиком к невысокой палатке со съестным. – Еще никто не предлагал мне съесть по шаурме в такой романтичной обстановке. Так что я с удовольствием приму твое предложение!

Ну… Наверное, мы оба не от мира сего, раз он смог принять все мои заморочки, еще и уподобляясь им. Наверное, именно этого я и хотела все это время. Понимания и поддержки. Ведь всем в жизни нужен еще хотя бы один человек, который на все твои предложения почудить ответит заветное «да».

Порой вредный, но такой нежный и любящий…

Этот парень долго не мог скрыть свою улыбку. Ни тогда, когда чуть не пролил себе на джинсы горячий чай, быстро отодвигая от себя стаканчик. Ни тогда, когда самолично измазал мне подбородок во вредном соусе, чтобы потом пошло заявить:

– Так мне будет еще «вкуснее»…