Секрет дьявола

ГЛАВА 13

ДЖОЭЛЛЬ

Я не хотела засыпать, но мое тело было измождено, сломлено событиями прошлой ночи. Потирая лицо, я зевнула, обнаружив, что на улице темно, и отодвинула контейнер и пакет с едой, которые оставила на кровати. Я была так измотана, что забыла положить их на тумбочку.

Я долго думала о своем сыне, в перерывах между попытками открыть эти чертовы окна, надеясь, что смогу спрыгнуть в кусты, а потом побежать, куда бы ни привели меня ноги.

Но повсюду мужчины. Вооруженные, я уверена. Они никогда не отпустят меня, даже если мне удастся прорваться через это чертово окно.

— Ах! — кричу я, дергая себя за волосы.

Все тело болит, горло пульсирует. Слезы, боль, которую я всю жизнь пыталась скрыть, приближаются к финишу. Трудно держать все это взаперти, каждый день чувствовать себя одинокой. Это слишком. Робби один, а я здесь. Беспомощная.

Я хватаюсь за подушку, впитывая в нее слезы. Мне больно. Я хочу быть свободной. Я хочу жить со своим сыном так, как я никогда не жила.

Мои плечи раскачиваются, когда я беззвучно плачу, зная, что никто меня не услышит. Никто не увидит меня. Никто никогда не увидит. Я одна. Как всегда.

Мы с друзьями уже второй день находимся в дороге и живем своей лучшей жизнью. Я использую часть денег, которые накопила, работая в музыкальном магазине недалеко от дома. Я работаю там с шестнадцати лет, так что у меня есть некоторая подушка безопасности.

У Элси и Кайлы гораздо больше денег, чем у нас, поэтому их родители финансировали их приключения. Мама Элси — пластический хирург, а отец Кайлы владеет несколькими винодельнями. Их родители были более чем готовы помочь мне, но я отказалась, желая оплатить все сама.

Я оставила маме немного лишних денег, чтобы она могла воспользоваться ими, если понадобится. Она ненавидит брать у меня деньги, но иногда ей приходится это делать. Содержать семью в одиночку было нелегко, и это было одной из причин, по которой я начала работать.

Элси включает радио, как только мы возвращаемся в машину после того, как перекусили в ближайшей закусочной.

Я оглядываюсь через плечо на ресторан, где мужчина, возможно, лет на десять старше меня, не переставал с нами разговаривать. От него исходили жуткие флюиды. Он все еще там, наблюдает за нашей машиной из окна.

Я дрожу, каждый волосок на моих руках встает дыбом. Наконец, отъезжая, я игнорирую остатки жутких чувств, оставленных этим человеком.

— Мне нравится эта песня! — Элси покачивает головой в такт, ее пальцы барабанят по обтянутому джинсами бедру, ее длинные черные волосы рассыпаются по плечам.

— Мне тоже, — подпевает Кайла сзади нас, обхватив руками спинку моего сиденья.

Когда перед нами пустынный участок дороги с двусторонним движением, я везу нас к нашей следующей остановке — популярному караоке-салону за границей штата. Через несколько часов мы должны добраться до города.

Но вдруг мой джип глохнет, и машина медленно катится к остановке.

— Что за черт? — кричу я, поворачивая голову к Элси, ее глаза омрачены тем же замешательством.

— Черт, — шепчет Кайла, когда мы все выпрыгиваем из машины, заметив капот, из которого валит дым.

— Давайте я вызову эвакуатор. — Элси роется в сумке, находит свой сотовый.

— Боже мой, — бормочет она. — Здесь нет связи.

Я резко сглатываю, холодок пробегает по позвоночнику.

— Мы в такой жопе, — практически плачет Кайла, ее дрожащие пальцы подносятся к губам, беспокойство отражается в ее взгляде под густыми бровями.

— Все будет хорошо, — успокаиваю я, сжимая ее руку своей.

Но это не хорошо. Совсем не хорошо. Мы ждем на обочине дороги, кажется, целый час, прежде чем увидим машину. Когда мы видим машину, это похоже на свет в темном туннеле, но мы еще не знаем, что, выбираясь из одного, мы вот-вот утонем в другом.

— Остановитесь! — кричим мы, выбегая на середину дороги, прыгая вверх и вниз, размахивая руками.

Черный внедорожник приближается и останавливается.

— Слава Богу! — говорит Элси, Кайла вздыхает с облегчением, и я тоже чувствую это.

Наконец-то. Мы спасены.

Но когда открывается водительская дверь, когда я замечаю, кто выходит, моя грудь становится тяжелой, мой пульс бьется так громко, что я не слышу ни слова из того, что он говорит, но его рот, он двигается.

Мужчина из закусочной.

У меня кружится голова, когда он приближается, черные пятна мелькают то там, то здесь, но я все еще вижу огромную ухмылку на его лице. Когда из машины выходят еще двое, начинается настоящая паника. Они старше его, возможно, им около сорока.

— В чем проблема, дамы? — небрежно спрашивает мужчина помоложе, а другой подходит к моему джипу.

— Просто проблемы с машиной. — Я заставляю себя улыбнуться, мои ноги трясутся и слабеют, а в животе бурлит плотный ком тревоги.

— Тебе повезло, — говорит парень рядом с моим джипом. — Я хороший механик. — Он обходит вокруг, открывает капот изнутри, и прежде чем мы успеваем понять, что происходит, другой пожилой мужчина хватает Кайлу за светло-каштановые волосы, его рука обвивается вокруг ее шеи, она стоит спиной к нему.

Она кричит, глаза расширены от ужаса, бьет его, пытаясь вырваться.

— Пожалуйста, отпустите ее! — Я плачу, слезы текут по моему лицу, и я не знаю, бежать ли мне или как-то помочь ей.

Они только смеются, двое других нацелились на меня, их взгляды устремлены на Элси позади, и меня охватывает парализующий страх.

Мое дыхание становится резким, глаза выпучиваются, когда я отступаю назад, желая убежать, но зная, что бежать мне некуда. Мужчина, держащий Кайлу, достает из кармана пистолет и бьет ее по голове, ее глаза закатываются, и она замирает.

— Бегите! — кричит Элси, ее голос доносится с тыла. Мое сердцебиение учащается с каждым ударом, мужчины подползают все ближе, медленно скользят, зная, что мы у них в руках. Но я все равно бегу, потому что бегство — это все, что у нас осталось.

Но далеко мы не уходим. Пуля пробивает икру Элси, и она мгновенно падает, рыдая на бетоне, пока мужчина из ресторана оттаскивает ее.

Ее заплаканные карие глаза — последнее, что я вижу, когда кто-то бьет меня по голове сзади, мой мир становится туманным, голос говорит:

— Ты понравишься Боссу. — А затем все становится черным.

ЭНЦО

На следующий день, заехав на работу и немного пообщавшись с Данте, я получил сообщение от Мариссы с предложением потусоваться, что означает — пожалуйста, Энцо, трахни мне мозг.

Я бы сделал это при нормальных обстоятельствах, но сейчас у нас точно ничего не нормально. Я сказал Мариссе, что занят на работе, надеясь, что это заставит ее отвязаться. Хотя она может быть настойчивой как черт.

Все женщины в танцевальных клубах знают меня по моей репутации и не стесняются того, что хотят испытать это на себе. Эти девушки рассказывают своим друзьям, а те приводят еще больше друзей…

Но я сосредоточен на другом. У меня дома заложница, которая ненавидит меня до глубины души. Ну, это когда она не играет в игры разума, например, не говорит мне, что все между нами было по-настоящему. Как, черт возьми, я должен поверить в это, когда язык другого мужчины был в ее горле, а она клялась, что это ее парень. Да, не нужно было снова представлять этот гребаный образ.

Я разрываюсь между желанием обнять ее и желанием сорвать с нее одежду и наказать ее за то, что она разрушила то, что у нас могло быть. Стоило попытаться. Ради нее стоило стараться. Теперь уже слишком поздно.

Выйдя из офиса, я позвонил Коллин, нашему персональному консультанту по покупкам, которая подобрала мне все виды одежды и больше девчачьего дерьма, чем я когда-либо видел в своей жизни. Я угадал с размерами, но Коллин без проблем обменяет все это. Надеюсь, это заставит Джоэлль улыбнуться.

Готовясь войти в комнату с шестью пакетами, которые я держу в руках, плюс немного еды, я вставляю ключ в дверь и открываю ее.

Она встает, как только видит меня, и на ее лице появляется тот самый взгляд, который мне уже слишком хорошо знаком.

— Эй, я принес тебе одежду и прочие вещи, — говорю я, кладя вещи на пол у изножья кровати.

Она скрещивает руки на груди, и мой взгляд мгновенно фокусируется на ее сиськах, твердых сосках под майкой.

Я стискиваю челюсть.

Блять. Прекрати смотреть.

Один из контейнеров с едой пуст и стоит открытым на тумбочке.

По крайней мере, она ест.

Я прочищаю горло, взгляд падает на сумки, когда я достаю оттуда одежду — платья, леггинсы, рубашки, обувь. Я набрал ей слишком много дерьма, учитывая, что мы никуда не собираемся ехать, но она сможет взять их с собой, когда я отошлю ее.

Но мысль о том, что она уезжает, черт… Это вызывает боль в моей груди. Я стряхиваю ее, не желая испытывать такие чувства к женщине, которой никогда не было до меня дела.

Устав от ее молчания, я подхожу к ней, рубашка зажата в кулаке, большой палец проводит по ее лицу.

— Ты можешь сказать «спасибо», Энцо. Это было так мило с твоей стороны.

Она насмехается, отпихивая мою руку.

— Спасибо, Энцо. Огромное тебе спасибо за то, что похитил меня и не позволил уйти. Ты просто замечательный. Не могу дождаться, когда познакомлю тебя со своей мамой. Она будет в восторге от тебя.

Мои губы подрагивают в уголках.

— Уверен, что будет. Может быть, нам стоит позвонить ей и спросить.

Ее лицо опускается, глаза расширяются.

— Ах, нет. Мы… мы не можем, — заикается она, быстро качая головой. — Никогда не делай этого.

Я чувствую, как от нее исходит страх.

Но почему?

Я прижимаюсь к ее щеке.

— Детка, я даже не знаю, как это сделать. И я бы не стал этого делать, если бы ты этого не хотела. Я здесь не для того, чтобы причинять тебе боль.

Ее брови опускаются, а лицо хмурится.

— Ты сказал, что хочешь помочь мне, так помоги мне. Отпусти меня, Энцо, — умоляет она. — Вот как ты можешь помочь! Каждое мгновение, что я здесь нахожусь, это шанс, что человек, которого я люблю, будет убит.

— Черт, Джоэлль! — Я провожу большим пальцем по ее рту, моя грудь напрягается. — Скажи мне, кто это. Я найду их и верну тебе. И кто бы ни был за ними, он умрет. Поверь в это.

— Я не могу так рисковать. — Она выдыхает долгий вздох, глядя на меня с тенью своей боли.

Наклонившись, я целую ее лоб, мои глаза закрываются, прежде чем я успеваю поправить себя.

— И я не могу рисковать тем, что Бьянки убьют тебя. Как только ты переступишь порог этого дома… — Я снова смотрю на нее. — Они найдут тебя и убьют тебя и всех, кто тебе дорог. Так что если я могу обеспечить твою безопасность, то, черт возьми, я это сделаю.

— Ты не понимаешь, — тихо плачет она.

— Тогда ты должна помочь мне понять.

— Просто уходи. — Слезы наворачиваются на глаза, и она грубо отпихивает их.

— Детка. Поговори со мной.

— Иди! — Это слово вонзается в меня как нож. — Уходи! — Она встает с кровати, надавливая ладонями на мою грудь. — Убирайся отсюда! — Она толкает сильнее, но я не сдвинулся ни на дюйм. — Я хочу, чтобы ты, блять, ушел!

Я кладу свои руки поверх ее.

— Я уйду. Мне жаль. Я серьезно. — Ее дыхание учащается, ее глаза опускаются к моей груди, пока я продолжаю. — Я сделаю для тебя все, что угодно, Джоэлль, даже защищу тебя, когда ты не думаешь, что тебе это нужно. Надеюсь, ты понимаешь, что я делаю это для тебя.

— Ты делаешь это для себя! — Она наконец-то подняла на меня глаза. — Не делай вид, что все это для меня. — Она поворачивается, возвращаясь на кровать, и ложится ко мне спиной.

Больше нам нечего сказать друг другу, я оставляю ее, надеясь, что, черт возьми, она найдет в своем сердце силы простить меня однажды, когда будет достаточно жива, чтобы сделать это.