Секрет дьявола

ГЛАВА 7

ДЖОЭЛЛЬ

Я не видела Энцо несколько дней после инцидента с Романом. Неужели он решил, что это слишком? Неужели я больше никогда его не увижу? Эта мысль пронзает мое сердце резким спазмом. Он — единственное хорошее, что появилось в моей жизни за последнее время. Я не могу потерять его сейчас.

Я захожу в свою гримерку в клубе. Паулина и Сиенна уже там, готовятся к своим номерам, поправляя прически рядом друг с другом.

Сев на свободный стул перед зеркалом, я рассматриваю девушку, которая смотрит на меня, и мне не нравится то, что я вижу. Я знаю, что не должна позволять этим мужчинам заставлять меня чувствовать себя так, но я не могу это контролировать. Я ненавижу себя. Я ненавижу то, что они сделали со мной. Во что они меня превратили.

Девушки начинают шептаться друг с другом, заставляя меня двигаться в их сторону, улавливая их тихие голоса и широкие глаза, устремленные за мной.

На что, черт возьми, они смотрят? У меня выросли крылья или что-то в этом роде? Черт, это было бы здорово. Может, я смогла бы найти своего сына и улететь отсюда.

Я уверена, что Полина, как всегда, говорит обо мне гадости. Это то, что она делает лучше всего. Я качаю головой в отчаянии, и в этот момент сильная, но нежная рука ложится на мою руку, касаясь плеча, словно перышко.

Я задыхаюсь, мой рот непроизвольно открывается, тепло разливается по рукам. Мне не нужно оглядываться, чтобы понять, чье это прикосновение. По которому я отчаянно скучала, хотя мне потребовалось почувствовать его снова, чтобы понять, насколько оно мне действительно нужно.

— Энцо? — Я шепчу его имя с затаенным дыханием, словно боюсь, что он исчезнет, если я произнесу его громче.

— Это я, детка. — Эти слова звучат знойной хрипотцой, его ладонь лежит на моей шее, пальцы впиваются в меня, когда он наклоняет мою голову к себе, крепко обхватывая.

— Скучала по мне? — Его однобокая ухмылка окутывает меня теплым опьянением, похотливое желание заполняет все пустоты.

— Ты даже не представляешь. — Признание звучит горько на моем языке. Я не заслуживаю ни его, ни его доброты, но в то же время не могу оттолкнуть его. Если я это сделаю, мне будет только больнее, а я не переживу еще одного кинжала в сердце. Я могу быть осторожной. Я не позволю Фаро или его людям узнать, что Энцо не просто клиент.

— Это твой парень или что? — Паулина спрашивает со слишком большим любопытством.

Черт.

— Не лезь не в свое дело. — Сиенна легонько шлепает ее по руке.

— Я просто спрашиваю. Ну и дела. — Она откидывает каштановые волосы, доходящие до плеч, назад своими длинными ногтями, закатывая глаза уж слишком драматично.

Энцо отпускает свою хватку, и я могу сказать, что он чувствует изменение моего поведения по его задумчивому выражению лица, с которым он смотрит на меня. Он знает, что пытается сделать Паулина. Он не дурак.

Я переключаю свое внимание на девушек.

— Он не мой…

Энцо наклоняет свой рот к моему уху.

— Позволь мне разобраться с этим.

Он движется к двум женщинам, а они смотрят на него, как на свой любимый вкус мороженого. Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, центр моей груди тяжелеет, мое нутро клокочет. Если Фаро или Агнело только подумают, что в моей жизни есть мужчина, нам с Робби конец. Или еще хуже, они продадут его по самой высокой цене или заставят работать в клубе.

— Дамы. — Он кивает с такой дьявольской ухмылкой, что у любой женщины загорелись бы трусики. Надеюсь, этого достаточно, чтобы убедить их, что мы не вместе, хотя технически это не так. Так почему же я вдруг почувствовала приступ ревности от того, как они смотрят на него? — Я Патрик. Приятно познакомиться.

Мы никогда не обсуждали, почему у него два имени, но у меня такое чувство, что какова бы ни была причина, она связана с опасностью.

На его лице, как маска, витает воздух, одновременно цивилизованный и безумный. Он может быть нежен со мной, но я узнаю монстра, скрывающегося за мягкостью его взгляда.

Девушки смотрят на него, глаза практически вываливаются из глазниц. Он выглядит как реклама в журнале мод. Длинное шерстяное пальто ниспадает до бедер, волосы зачесаны назад. Когда он улыбается, его скулы кажутся более изогнутыми. Меня нисколько не удивляет их реакция. Обычно у нас не бывает таких сексуальных мужчин, как он.

— Как бы я ни хотел, чтобы Джоэлль была моей девушкой, но это не так. Я вернулся сюда, чтобы получить тот танец, за который я заплатил. — Взяв каждую из их рук, он целует ее в ладонь, затем подходит ко мне. — Было приятно познакомиться с вами обоими, но нам пора идти.

— Пока. — Сиенна практически вздыхает.

— Везучая сучка, — бормочет Паулина себе под нос, достаточно громко, чтобы я услышала. Я ей никогда не нравилась. Не знаю, ревность ли это из-за того внимания, которое я получаю от клиентов, но она меня терпеть не может.

— Тебе не следовало этого делать, — шепчу я Энцо, пока мы бок о бок идем к одному из приватных помещений. — Как ты вообще добрался сюда один?

Я отдергиваю занавеску, и мы входим в одну из пустых комнат. Повернувшись к нему спиной, я направляюсь прямо к спиртному, хватаю бутылку водки и наливаю себе столь необходимую рюмку, чтобы успокоить нервы.

Если Паулина что-то скажет… О Боже.

Он опускается на диван, наклоняется вперед, ноги расставлены, локти упираются в верхнюю часть бедер. Я изо всех сил стараюсь не смотреть, но безуспешно. Его глаза переходят на мои.

— Телохранители были слишком заняты, выгоняя какого-то парня, чтобы заметить, что я пробрался сюда, — объясняет он, ухмыляясь. — Разве ты не рада меня видеть?

Он спрашивает так, как будто уже знает ответ.

— Конечно, рада. Но ты не понимаешь, что может случиться, если они узнают о нас.

Я подношу рюмку ко рту и позволяю напитку обжечь горло, смакуя тепло, распространяющееся по нему.

— Иди сюда, — зовет он, глубокое, горловое эхо усиливает биение моего сердца.

Я с вызовом поднимаю бровь, оставаясь на месте, и наливаю еще одну рюмку. Эта точно будет последней, если я планирую танцевать, не упав потом на задницу.

Он поднимается на ноги, его пальцы опускаются на пуговицы пальто, расстегивая их одну за другой, прежде чем аккуратно положить пальто на диван. Когда он подходит ближе, его глаза встречаются с моими, он закатывает рукава своей черной рубашки на пуговицах до локтей, вены на его коже полностью обнажены.

— Ты собираешься злиться целый час? — Теперь он стоит передо мной, напиток забыт. — Или я могу убедить тебя простить меня? — Его голос звучит с глубоким хрипом, ладонь обхватывает мою шею, резко притягивая меня к себе, достаточно близко, чтобы удары моего сердца отражались от его. Я охотно иду. И всегда пойду. Потому что он — единственная безопасность, которую я когда-либо знала.

Его дыхание, как глубокая волна, накатывает на мои губы. Твердость его груди, запах его лесного одеколона — все это заставляет мою сердцевину сжиматься, желая того, на что я не думала, что когда-нибудь буду способна.

Он — жизненная сила, разрушающая мою душу, спусковой крючок, подстрекающий меня к голоду — с такой жаждой, что на мгновение я забываю, кто я есть.

Секс стал всего лишь работой, осложнением моей жизни, которое я стала ненавидеть. Но он — не они, не те мужчины. Может быть, это означает, что я могу быть с парнем, не позволяя насилию определять меня. Может быть, однажды мы с ним сможем быть вместе, как он сказал.

Но эту надежду гасит внезапное осознание того, что я, вероятно, никогда не выберусь, что мой сын будет принадлежать им. Навсегда.

В горле пересохло, дыхание стало поверхностным. Потянувшись за рюмкой, я сжимаю ее между нами, проглатывая каждую каплю.

Он смотрит, как я все выпиваю, забирает рюмку и ставит ее на барную стойку. Его рука находит мою челюсть, по-хозяйски обхватывает ее, большой палец проводит по моим губам.

Мои брови смыкаются, когда я наслаждаюсь нежными прикосновениями мужчины, которого никогда не знала. И не просто мужчины, а Энцо.

— Прости, что пришел тебя искать, — признается он шепотом. — Когда я не увидел тебя там, я… — Его слова теряются, прежде чем он находит их снова. — Я боялся, что с тобой что-то случилось. Это единственная причина, по которой я пошел туда.

Мой пульс подскакивает.

— Ты беспокоился обо мне?

— Конечно, беспокоился, детка.

— Спасибо. — Слезы пытаются заполнить мои глаза, стремясь показать свое лицо. Никто больше не беспокоится обо мне. Я забыла, как это хорошо.

— Не благодари меня пока, — говорит он, низко и хрипло. — Я все еще должен загладить свою вину перед тобой. И я чертовски хорош в этом.

— О, правда? И как тебе это удастся? — На мой рот закрадывается улыбка.

Его глаза впиваются в мои, и мои внутренности гудят от возбуждения от того, как его взгляд захватывает самую суть меня. Я тону в самых зеленых глазах, которые когда-либо видела, теряюсь в них, не желая быть найденной.

— Я мог бы начать с этого… — Его рот опускается к моим губам, нависая над ними, дыхание за дыханием. Как будто он пьет меня, смакует, не делая этого. Это самая эротичная вещь, которую я когда-либо чувствовала. Я вся дрожу.

Мне нужен этот поцелуй. Я хочу его так, как никогда раньше ничего не хотела. Мое сердце колотится в груди, его толстые пальцы массируют мое бедро.

Заставь меня почувствовать это. Заставь меня снова почувствовать что-то.

— Черт, — бормочет он. — Если я поцелую тебя сейчас, я не остановлюсь.

Не останавливайся, — хочу закричать я. Возьми меня. Овладей мной. К черту последствия.

Но я жалею, что даже подумала об этом. Что я за мать? Он прав. Мы не можем этого сделать. Оставаться с ним наедине под предлогом лжи — уже плохо. Если между нами будет больше, они обязательно узнают. Мое тело — их зарплата, их собственность. Я не принадлежу себе.

— Все в порядке, — говорю я, уходя, и он отпускает меня. Я двигаюсь к шесту для стриптиза в противоположном углу комнаты. — Это к лучшему.

— Джоэлль… — В этих словах сквозит сожаление. — Мне жаль, но это только потому, что я…

— Послушай, Энцо, Патрик, кто бы ты ни был, это не имеет значения, хорошо? — Я ухмыляюсь, фасад похож на пуленепробиваемую броню. Но это не так. Она хрупкая, независимо от того, насколько сильной я ее считаю. — Как насчет того, чтобы просто посидеть и поговорить, — продолжаю я, прочищая горло. — Может быть, ты все-таки захочешь танец? А может… — Я обхватываю рукой шест и раскачиваюсь, поднимая ноги в воздух. — Может быть, ты захочешь большего.

Он двигается так быстро, так умело, что я даже не успеваю вдохнуть, когда размах его большой ладони обхватывает мою шею, его большой палец прижимается к моему тяжелому пульсу, а его глаза смотрят на меня, как две ракеты, пригвоздившие меня к месту.

Мое тело практически тает, дыхание становится рваным, язык мечется между губами, я не могу отвести взгляд.

Он вдавливает меня спиной в шест твердостью своей груди, мой позвоночник упирается в холодный металл.

Моя кожа ломается от дрожи, а не от холода. Это он. Это безумие. Эта ярость, которую он порождает в моем сердце. Водоворот эмоций, и все, чего я хочу, — это большего.

Его грудь напрягается, как у зверя, челюсти сжимаются, готовясь поглотить меня, похоть, потребность во вкусе тьмы поглощают изумруды его глаз.

Он словно окутан и раем, и адом, человек, разделенный между двумя мирами. В этот момент легко увидеть обе его стороны. Но я не боюсь. Ни один из них не причинит мне вреда.

Его прикосновения наполнены одержимостью, это прикосновения человека, разрывающегося на части. Желание. Это чувствуется в его взгляде. Я практически чувствую, как сильно он хочет меня. Я тоже хочу его. Я хочу этого. Но он прав, мы не можем.

Мы — души, потерянные для мира, наполненного пеплом нашего будущего. Нам не суждено быть вместе. Не в этой жизни.

— Не веди себя так со мной, — предупреждает он, крепко сжимая ладонь на моем горле, чтобы заставить мое нутро затрепетать. — Я не они. Я здесь не ради твоей киски, Джоэлль. Я думал, мы это уже выяснили. — Он наклоняется к моей шее, его губы скользят по моей коже.

Дрожащий вздох вырывается из меня, мои руки лежат на его спине, ногти впиваются в затвердевшие мышцы, которые напрягаются под моим прикосновением.

— Никаких игр, Джоэлль. — Его голос пульсирует знойным ритмом. — Мне не нужна та, за кого ты себя выдаешь. Я хочу тебя. Настоящую тебя.

Я провожу кончиками пальцев по его спине, зарываясь в его волосы.

— Ты можешь доверять мне, детка, — выдыхает он. — Я никогда не причиню тебе вреда.

Его губы нежно целуют место под мочкой уха, и по моему телу пробегает дразнящая дрожь, а соски твердеют под толщей черного бюстгальтера с блестками.

Я не знаю, как реагировать. Я не могу сказать ему правду. Я никак не могу доверить кому-то свои секреты.

— Детка? — зовет он, отступая назад, его большие пальцы теперь на моих щеках, вытирая глаза.

Я плакала? Боже, я даже не могу держать себя в руках.

— Я сказал что-то не так? — спрашивает он, его брови напряжены, беспокойство перекрывает нежность, написанную на его лице.

Я качаю головой.

— Нет. — Я наклоняюсь и целую его костяшки пальцев. — Я просто думала о всяких глупостях. — Из меня вырывается горький смех. — Мы можем присесть? Час скоро закончится, и я хочу провести с тобой немного времени, прежде чем ты уйдешь.

— Да. — Он пытается улыбнуться, но улыбка не доходит до его глаз. Взяв меня за руку, он легонько сжимает ее, ведя нас к дивану. Когда я сажусь рядом с ним, его рука просовывается под мою попу и притягивает меня к своему телу, мои бедра лежат на его бедрах. Кончики его пальцев скользят вверх и вниз по моим бедрам, он смотрит в мои глаза, и мое сердце разбивается вдребезги.

Я так сильно хочу тебя. Каждая частичка меня болит.

— Когда мы вместе, — говорит он. — Мои колени — твое постоянное место.

Я заставляю себя усмехнуться. Когда он смотрит на меня, кажется, что все его лицо светлеет. Как будто я единственная женщина на земле, которая может украсть его сердце. Что я уже принадлежу ему. Что ничто не имеет значения. Но это не так. Все имеет значение. И я ненавижу это.

Почему я должна встретиться с ним, когда мой мир лежит в руинах? Почему Вселенная пытается наказать меня еще больше? Разве я недостаточно пережила? Почему он прямо передо мной, но в то же время так далеко?

— Ну, я предпочитаю сидеть в другом месте. — Я дразнюсь, отгоняя боль, сверлящую дыру в моей груди.

Он вскидывает бровь, когда я смотрю на него сверху вниз — это слишком, мужественность и сила просачиваются из его каждой поры. Его рука тянется к моей шее, его пальцы ползут вверх, пока он не обхватывает мою челюсть властным захватом.

— Попробуй, Джоэлль. — Темнота в его тоне сочится эротическим подтекстом.

— Я не хочу, — шепчу я, мое сердце учащенно бьется.

— Это моя девочка.

Его девочка. Я чуть не разрыдалась. Это так много значит для меня, а он даже не знает об этом.

Он нежно проводит костяшками пальцев по моей щеке.

— Ты такая красивая.

Мое сердце сжимается, за глазами появляется боль. Как бы я хотела, чтобы мы были нормальными. Два человека, влюбленных друг в друга. Но это не наша судьба, и, возможно, никогда не будет.

Я провожу ладонью по его лицу, желая, чтобы мои руки были везде, чтобы смогли открыть все его скрытые секреты. Те, которые, я точно знаю, у него есть.

Они есть у всех нас.

Но для некоторых из нас они наполнены слишком большим количеством неизвестности, кипящей в ранах, которые мы носим в молчании.