Секрет дьявола

ГЛАВА 3

ЭНЦО

На следующий день я, как и обещал, возвращаюсь в стрип-клуб, но на этот раз без брата. Я не хочу, чтобы он пока знал о моей связи с Джоэлль. То, чего он не знает, не может ему навредить.

Как только я захожу в Tips and Tricks, я вижу ее. Здесь три сцены, и она на средней, ее глаза закрыты, желтый сверкающий бикини-топ и подходящие стринги облегают ее изгибы.

Проклятье. Я знаю, что сказал себе, что не люблю это дерьмо, но я не могу перестать смотреть на нее. Она танцует так, будто никто не смотрит. Музыка — ее единственный зритель, когда она хватается за шест, обхватывает его бедрами, скользит вниз, словно занимается с ним любовью.

Она завораживает меня, даже не пытаясь.

Каждый ублюдок здесь положил на нее глаз. Они все хотят ее. Они все фантазируют о ее теле. Я сжимаю челюсть, кулак формируется у меня под боком, когда я опускаюсь на пустой кожаный диван.

Она крутится, шест зажат между ее ягодицами, пока она покачивает бедрами в такт знойному ритму, спиной к зрителям. Ее руки скользят за спину, расстегивая чертов лифчик, который я хочу немедленно надеть обратно на ее тело.

Никто не должен ее видеть. Никто, кроме меня.

Чертов ад. Я никогда не испытывал ни малейшей ревности к какой-либо другой женщине. Я никогда не думал, что способен на такое. Но вот я здесь, мне хочется вырезать глаза каждому мужчине вокруг.

Но я не могу. Она не моя. У меня нет никакого права ревновать. Но я ревную. Так чертовски ревную. Я буквально чувствую, как это тяготит меня.

Ее лифчик падает на пол, а потом она кружится, ее круглые сиськи, эти глубокие розовеющие соски все видят. Мужчины начинают свистеть, когда она подмигивает, крутясь вокруг шеста, лицом к своим поклонникам.

Мне нужно убираться отсюда. Это была гребаная ошибка. Мне не нужно ее знать. Мне не нужна ее дружба или что я там ей наговорил.

Я здесь не для того, чтобы помогать какой-то женщине, которая работает на нашего врага. Мы здесь, чтобы уничтожить их. Вот на чем я должен сосредоточиться. Но когда я встаю, чтобы уйти, она ловит мой взгляд из другого конца комнаты.

Ее губы раздвигаются, брови слегка приподнимаются, и я как будто слышу ее вздох. Она замирает на месте, кончики ее пальцев по-прежнему обхватывают шест.

Я тоже не могу отвести взгляд, охваченный оцепенением. С каждой другой женщиной, с которой я был, а их было слишком много, чтобы считать, мне было все равно. Не было никакой связи. Никогда не было ничего, кроме хорошего траха. Но она, я не знаю. Я тону в ее глазах, теряюсь, и ничто и никогда не чувствовало себя так хорошо.

Мужчины начинают освистывать ее, и это заставляет ее очнуться, просить прощения, прежде чем снова начать свой танец. Мне тут же хочется взять бутылку и разбить ее о голову каждого из них за то, что они оскорбили ее, но это вызвало бы большую сцену.

Я направляюсь к бару, не желая видеть, как она танцует для этих засранцев, но и уйти не могу.

Я поднимаю палец, подзывая бармена.

— Эй, что тебе принести? — спрашивает молодая брюнетка, кроп-топ едва прикрывает ее.

— Виски. Чистый.

— Сейчас принесу. — Она подмигивает, но я игнорирую ее.

Пока она приносит мне напиток, песня заканчивается, и я даже не хочу смотреть, танцует ли Джоэлль под следующую.

Бармен возвращается с моим заказом.

— Наслаждайтесь. — Кокетливая нотка присутствует, но она ничего не делает для меня, а она определенно из тех женщин, которых я бы трахнул.

— Спасибо, — бормочу я, оставляя чаевые.

— Я думала, ты ушел, — раздается сзади меня голос женщины, с которой я не хочу иметь ничего общего.

Я выпиваю виски одним залпом, нуждаясь в том, чтобы ожог поддержал меня, не дал мне схватить эту нежную шею и поцеловать ее, как я хотел с момента нашей встречи.

Я опускаю стакан на барную стойку, все еще стоя к ней спиной.

— Ты злишься на меня? — продолжает она, ее рука пробирается ко мне спереди, поднимается по моему прессу, длинные ногти пробегают по каждому из них. Теперь ее тело придвигается ближе, ее сиськи расположились на моей рубашке. — Спорим, я могу сделать так, чтобы ты чувствовал себя лучше, красавчик.

Моя ладонь ловит ее запястье, сжимает крепко, но мягко, когда я резко поворачиваюсь.

— Что это за хрень? — кричу я, едва сдерживая свой гнев. Она обращается со мной, как со всеми остальными. Как будто я здесь ради ее киски. Как будто это какая-то игра.

Она наклоняет голову в сторону.

— Что ты имеешь в виду? — Но эта маленькая сексуальная ухмылка говорит мне, что она точно знает, о чем я говорю.

Я опускаю свой рот так близко к ее рту, что она может почувствовать вкус моего напитка на своем языке.

— Я здесь не для того, чтобы со мной обращались как с твоим фанатом.

Она усмехается, пытаясь вырвать свою руку из моего захвата, сузив свой взгляд. Я бросаю на нее взгляд, наконец, позволяя ей отвести руку назад.

— Я думала, ты пришел сегодня, чтобы купить танец, или ты передумал? — В ее глазах горит искра, заставляя мой член пульсировать. Это то, что я хочу видеть — фрагменты настоящей ее, а не той, кем она притворяется для толпы.

— Я не передумал. — Мой тон резковат, я хочу, чтобы мои руки были на ней, хочу знать, какие звуки она издает, когда мужчина заставляет ее чувствовать себя действительно хорошо. Но впервые в жизни я не стремлюсь к этому. Цель — стать ее другом, заставить ее доверять мне настолько, чтобы открыться мне, чтобы я мог помочь ей.

— Итак, какой танец ты бы хотел? — Она вскидывает бровь. — Приватный?

— Сколько?

— Штука баксов за тридцать минут.

Я скрещиваю руки на своей черной футболке с длинными рукавами.

— Я возьму час.

— Мы столько всего можем сделать за час. — Ее накрашенные красной краской губы кривятся в улыбке. — Ты уверен, что за это время я больше ничего не смогу для тебя сделать?

Из моей груди вырывается дразнящая усмешка, прежде чем моя ладонь ныряет за ее шею, притягивая ее к своим губам.

— Ты предлагаешь мне свою киску? — Моя вторая рука скользит к ее бедру, пальцы сжимают упругие округлости и мягкость между ними. — Она продается?

Ее пальцы проводят по моему плечу и опускаются на затылок, ее острые ногти впиваются в кожу головы, когда она отстраняется настолько, чтобы заглянуть мне в глаза.

— Все продается, если цена правильная.

Зачем ты это делаешь? Какого черта ты лжешь мне, как будто это то, чего ты хочешь?

Но даже если бы я спросил, она не сказала бы мне правду. Она еще не доверяет мне, но она будет доверять. Мы с ней узнаем друг друга получше, и я узнаю все, что мне нужно.

— Мы начнем с танца… — Мой рот приближается к ее рту, и мне интересно, какая она на самом деле на вкус, когда она сбросит этот фасад. — А потом посмотрим, что из этого выйдет.

Ее губы приподнимаются, ее глаза впиваются в мои, неумолимые, затягивающие моим безжалостным взглядом.

Она хватает меня за руку, мягко обхватывая мои мозолистые пальцы.

— Пойдем со мной. — Я следую за ней, она тянет меня в подсобку, тускло освещенную область с несколькими занавешенными комнатами, приветствующими нас.

Она направляется в ту, что пуста, с длинным L-образным мягким диваном с одной стороны, круглым столом рядом с ним и шестом во всю длину комнаты. Она закрывает шторы, берет бутылку из бара в углу.

— Присаживайся. — Она указывает на диван. — Не стесняйся.

Музыка из главной зоны доносится через динамики в потолке, когда она подходит к тому месту, где я все еще стою, бутылка в ее ладони, кулак сжат у меня на боку.

— Тебе не обязательно раздеваться для меня, Джоэлль. — Мое внимание переходит на ее лицо, эти полные губы, эти высокие скулы. Она слишком красива, чтобы заниматься этим. — Я помогу тебе, всем, что тебе нужно.

Черт побери. Как будто я не могу отключиться, хочу спасти ее и все такое. Что, черт возьми, со мной не так? Может, я неправильно ее понял. Может, она хочет всего этого.

Она ласкает мою грудь, ее взгляд пересекается с моим, а затем она толкает меня вниз, на кожаный пол. Я не сопротивляюсь. Я охотно опускаюсь. Ее тело лежит на моих бедрах, бутылка поднесена к губам, и она делает длинный глоток, не отрываясь от меня.

— Перестань беспокоиться обо мне. — Она бросает на меня серьезный взгляд. — Вот. — И вот кончик бутылки у моего рта, она поднимает ее. — Может быть, это поможет тебе расслабиться.

Я отдергиваю бутылку от нее, как только первые струйки виски проникают в мое горло, дрейфуя с устойчивым жжением. Я делаю еще один глоток, прежде чем переместиться вперед, обхватывая рукой ее спину, и опускаю алкоголь на стол справа от меня.

Как только стекло ударяется о поверхность, обе мои руки проникают в ее волосы, сжимая, растягивая, грубо дергая, пока я стону от желания, цепляющегося за каждый испорченный дюйм меня.

Мой член затвердел как сталь, когда я поднимаю глаза и вижу ее взгляд, опутанный потребностью, той же паутиной, в которой я запутался. Когда она чувственно выдыхает, откидывая голову назад, я вскидываю бедра, желая войти в нее.

Песня меняется, ритм становится чувственным, и ее бедра тоже. Она кружит ими вокруг меня, мой член подрагивает от ее движений, от того, как она смотрит на меня.

Я немного расслабляюсь, опускаю ее лицо к своему, ее губы касаются моего рта, мои руки обхватывают каждое из ее бедер, пока она качается на мне.

— Ты делаешь это, потому что хочешь или потому что должна? — Мне нужно знать. Это сработает, только если она этого захочет.

Черты ее лица смягчаются, взгляд блуждает между моими глазами и коленями, а руки тянутся к лифчику.

Я ловлю их, сжимая оба в своей большой ладони.

— Нет, — настаиваю я, проводя рукой по ее спине, пока моя ладонь не оказалась на ее шее. Опускаю ее так близко, что можно поцеловать ее прямо сейчас. — Ответь мне, Джоэлль. Скажи мне, хочешь ли ты этого. Мне нужно это услышать. И не вздумай лгать.

Ее движения замедляются.

— Я все равно дам тебе деньги, даже если ты остановишься. Я обещаю. — Мои пальцы пробираются сквозь ее волосы, крепко прижимая ее к себе. — Я не знаю, что в тебе такого, но я просто… я не знаю…

— Патрик, я… — Ее дыхание падает на мой рот, ее нижняя губа поглаживает мою. — Это моя работа. — Она пытается отстраниться, но я не позволяю ей. Она может говорить все, что захочет, вот так, когда я чувствую вкус ее слов, желая ощутить всю ее остальную часть между ними. — Вот что я делаю. Я не знаю тебя, а ты не знаешь меня, и, честно говоря, ты не хочешь меня знать. — Она делает паузу. — Я не очень хороший человек. Если бы ты знал, какие вещи я делала, ты бы, наверное, никогда не захотел меня больше видеть.

— Никто из нас не хороший, Джоэлль. Мы все делали то, чем не гордимся. — Я подношу ладонь к ее щеке, нежно обнимаю ее, как я давно хотел, и вместо того, чтобы отпрянуть, она еще больше погружается в мои прикосновения. — Что бы тебе ни пришлось сделать, я никогда не осужу тебя за это. Потому что, могу поспорить на что угодно, я делал и хуже.

Сделав длинный вдох, она грустно смеется.

— Не знаю почему, но я тебе верю.

— Ты должна. — Я глажу ее полные губы своими. — Я не лгу.

Она издаёт протяжный вздох, отталкиваясь от меня, и на этот раз я отпускаю её.

— У меня никогда раньше не было танцев в таком месте. — Я пытаюсь разрядить обстановку. — Ты будешь моей первой.

— Ты хочешь сказать, что в модном клубе никогда раньше стриптизерша не терлась о твой член? — Она сладко хихикает. — Я польщена.

Хихиканье глубоко в груди срывается со стоном, когда она перекладывается на меня, мой член напрягается, моя нижняя губа зажата между зубами, я забываю, где мы находимся и почему она на самом деле сверху.

— Я никогда не хотел до тебя, — признаюсь я. — Но мне нравится, как ты танцуешь, Джоэлль. Я не хочу, чтобы ты делала это для меня, потому что это твоя работа, я хочу, чтобы ты делала это, потому что ты этого хочешь. — Мои руки опускаются на ее бедра, большие пальцы массируют медленными кругами. — Так что, пока этот момент не наступил, когда я прихожу сюда, мы разговариваем. Мы общаемся. Вот и все. И ты можешь не снимать свою одежду.

Резкий выдох вырывается из ее груди.

— Патрик, — шепчет она, страх сквозит в ее голосе, на ее лице. — Они узнают.

— Здесь есть камеры?

Она качает головой.

— Только в коридоре.

— Тогда они не узнают. Я не останусь ни на минуту дольше положенного времени, и они все равно получат свои деньги. Кроме того, я буду платить тебе две тысячи каждый раз, когда буду приходить сюда, и каждый пенни будет твоим. Поняла?

— Зачем ты это делаешь? — Ее брови нахмурились, когда ее взгляд с нежностью упал на мой. Она проводит ладонью по моей шее, мой пульс громко стучит в ушах, мое сердце слабеет от привязанности к этой женщине.

Она пробуждает каждую часть меня. Мужчину. Мальчика. Героя. И злодея. С ней я — все они одновременно.

Я пожимаю плечами.

— Мой брат однажды встретил человека, очень давно, который помог нам, когда мы действительно нуждались в этом. У меня такое чувство, что тебе это тоже нужно.

— Да, — вздыхает она. Это первое, что она сказала по-настоящему, и то, как она это сказала, дрожь в ее голосе, черт возьми, это сломало меня как мужчину.

— Ты даже не представляешь, как сильно я хочу тебя поцеловать. — Рука скользит вверх по ее позвоночнику, пальцы пробираются сквозь пышную копну ее волос, проникая глубже, когда я прислоняю ее лоб к своему.

— Тогда сделай это. — Ее тон понижается с дрожью, слова проскальзывают мимо моих губ. — Прошло много времени с тех пор, как мужчина целовал меня. Действительно целовал меня. Действительно смотрел на меня так, как ты.

— Черт, Джоэлль. Я хочу этого. — Я дергаю ее назад, мой контроль практически нарушен. — Я так хочу, детка, но я не могу.

— Я поняла. — Она усмехается, пытаясь оттолкнуться от моих коленей, но я не даю ей этого сделать, обхватывая ее бедра и удерживая ее на месте. — Такой парень, как ты, никогда не захочет такую девушку, как я, которая делает то, что делаю я.

Вернув ладони на ее талию, я прижимаю их крепче.

— Ты думаешь, я не хочу целовать тебя, потому что боюсь того, где побывал твой рот?

Она пожимает плечами, избегая меня.

— Ты чертовски красива, ты знаешь это, и еще более неотразима, когда ты делаешь эту штуку со своими губами.

— Что? — Она сужает игривый взгляд, вздергивая подбородок.

— Ты знаешь, что именно. — Мои пальцы тянутся к ее рту, и я кладу каждый большой палец на уголки и тяну вниз. — Это.

— Это называется дуться. — Она закатывает глаза от смеха, отпихивая мои руки, затем я тоже смеюсь, хватаю ее за оба запястья, когда она непроизвольно трется своей киской о мой член во время движения. Когда она это делает, она стонет. Негромко, но, черт возьми, я услышал его, и ничто никогда не звучало так хорошо.

Ее глаза расширяются, когда она осознает, что сделала, это осознание сгущает воздух вокруг нас, зависимость, влечение нарастает в моем теле, в ее тоже. Я знаю, что оно есть.

Если бы я только что встретил ее, я бы, наверное, уже трахнул ее, но я не могу. Она не была бы такой, как все остальные, случайной шлюхой, которая нужна мне только для того, чтобы развеяться. Я бы не использовал ее, чтобы скрыть мучения, вшитые в мою душу. С ней я буду чувствовать. Хоть раз я почувствую что-то. Что-то настоящее. Что-то достойное.

И я хочу этого. Возможно, мое сердце способно биться для кого-то другого, но сейчас не то время.

В моей жизни было слишком много потерь. Я никогда не хотел связывать себя с кем-то другим — еще одним человеком, о котором нужно заботиться, только для того, чтобы потерять его, как мы потеряли семью.

Опасность окружает меня повсюду, она слишком велика, чтобы я мог связать себя с женщиной, о которой буду заботиться. Как только наши враги поймут, что мы живы, они сделают все возможное, чтобы причинить нам боль, и лучший способ — это женщины, которых мы любим. Джоэлль будет в большей безопасности, если никогда не будет со мной.

— Мне жаль. Мне… надо идти, — заикается она, пытаясь вывернуться с моих колен, ее щеки раскраснелись от того, что я считаю смущением от того чертовски сексуального стона, который она издала.

— Я не говорил, что ты можешь уйти. — Я провожу ладонью вверх и вниз по ее спине, приподнимая бедра, чтобы она могла почувствовать, какое воздействие она оказывает на меня.

Она прикусывает уголок нижней губы, сжимая свои бедра вокруг моих.

— Любой мужчина будет счастлив получить тебя, ты ведь знаешь это, верно? — Моя рука поднимается к ее затылку, мои пальцы запутались в мягких прядях ее волос. — Но я не тот мужчина. В моей жизни слишком много такого, что я не хотел бы причинить тебе вред, не хотел бы тронуть даже один волосок на твоей прекрасной голове. Это единственная причина, по которой я не могу поцеловать тебя. Потому что если я это сделаю, я захочу большего. — Я позволяю своим губам опуститься на ее щеку, просто удерживая их там. Я вдыхаю ее, постепенно закрывая глаза. — Больше тебя. Этого. — Я глубоко вдыхаю, когда она хнычет, ее бедра двигаются по мне, мои яйца болят от желания почувствовать, как она освобождается.

— Я чертовски сильно сопротивляюсь, чтобы не сорвать с тебя одежду и не трахнуть тебя, как животное, которым я являюсь. — Я поднимаю взгляд, ее губы расходятся с тяжелым выдохом. — Но ты отличаешься от других женщин, в которых я тону, чтобы забыть о темноте. Ты из тех женщин, которые помогут мне найти свет.

Я наклоняю бедра, на этот раз более грубо, ее глаза впиваются в мои, моя вторая рука смыкается вокруг ее нежного горла.

— Не делай этого, — задыхается она с дрожью в голосе, ее задница движется на мне.

— Я ничего не делаю, — напрягаюсь я, мой член становится все тверже, чем больше она скользит по нему своей киской. — Ты делаешь. Ты контролируешь ситуацию, детка. Бери то, что тебе нужно.

Я сжимаю в кулак ее волосы, прижимая ее грудь к своему рту, целую место между сисек.

— Возьми все. Используй меня, — рычу я. — Заставь себя кончить.

— Я не могу, — кричит она, но это не отрицание, она пытается убедить себя.

Я провожу поцелуями по ее шее, посасывая ее кожу.

— Можешь. Мне будет приятно наблюдать за тобой, зная, что ты используешь для этого именно меня.

— Патрик, ты не поним… о Боже… — Она облизывает губы, не в силах остановить движение бедер, ее веки трепещут, рот формирует идеальную букву «О».

— Что бы тебя ни сдерживало, забудь обо всем. Важно то, что мы оба чувствуем сейчас.

Я вгоняю член глубже, качаясь под ней, давая ей то, в чем, я знаю, она нуждается.

— Да, пожалуйста, не останавливайся, — кричит она, ее дыхание сбивается, ногти впиваются в мои плечи.

Я не могу оторвать взгляд от ее лица, черты которого искажены удовольствием, выдохи быстро срываются с ее губ.

Она похожа на падшего ангела, развращенного дьяволом на земле. А я и есть он. В моем сердце. В моей душе. Там бесконечная тьма, слишком большая, чтобы прогнать ее, даже такой прекрасной девушкой, как она.

Она двигает бедрами быстрее, мой болезненно пульсирующий член сильно напрягается в этих чертовых джинсах.

— Я хочу тебя так чертовски сильно. Я хочу смотреть, как мой член растягивает твою сладкую киску с каждым чертовым дюймом.

— О, блять, — кричит она. — Я так близко. — Ее лицо опускается к тому месту, где моя шея встречается с плечом. Ее губы, дрожащие на моей коже, — самая эротичная вещь, которую я когда-либо испытывал.

Я хватаю ее за шею, отталкивая от себя, стискивая зубы, когда ее взгляд проникает в мой, ее брови плотно сжаты.

— Ты ведь тоже этого хочешь, не так ли, детка? Хочешь почувствовать меня внутри себя?

— Да-да. — Слова выпадают с дрожью, ее бедра скользят быстрее.

— Вот так, — призываю я. — Дай мне это. Дай мне услышать, как ты кончаешь.

— О Боже, Пат…

— Энцо, — поправляю я. — Зови меня Энцо. Это мое настоящее имя, и оно только для тебя.

На ее лице написано смятение и похоть, но я знаю только одно: я не хочу, чтобы на ее губах звучало чужое имя. Там должно быть только мое.

— Энцо… — Она произносит мое имя как песню, ее рот скользит ближе, ее губы трепещут на моих губах. — Я, я…

Ее слова затихают, когда я захватываю ее, моя ладонь все еще на ее шее, мои глаза смотрят на нее, когда я смещаюсь, толкаясь сильнее, глубже, не давая ей ни дюйма, чтобы вырваться из моей хватки. Она выкрикивает мое имя, музыка слишком громкая, чтобы кто-то мог ее услышать.

Ее тело бьется в судорогах, снова и снова, и как только она затихает, я обхватываю ее обеими руками за спину и прижимаю к себе. Я просто прижимаю ее к себе, наши сердца бьются друг о друга.

Прямо сейчас, в этих голых стенах, мы просто два человека, скрепленные временем и пространством. Неразрывные. И в то же время совершенно одинокие.

ДЖОЭЛЛЬ

Он ушел больше часа назад, человек с двумя именами, загадка, как и весь он. Я до сих пор не могу забыть тот момент, который мы разделили.

Не думаю, что он осознает всю его важность. Да и с чего бы? Я уверена, что он заставлял многих женщин кончать, их тела желали, хотели. Но не я. Я никого не хотела с тех пор, как меня похитили, когда мне было девятнадцать.

Мужчины, которые прикасаются ко мне, делают это не для моего удовольствия. Они всего лишь работа, к которой меня принуждают. Первые несколько раз я плакала во время и после. Я плакала так долго, что они били меня за это. Но вскоре мой разум и тело онемели. Это был мой единственный способ убежать от страданий, от вторжения в мое тело и сердце.

Я даже не прикасаюсь к себе, с тех пор как все это началось. Когда бы я ни пыталась, мои руки дрожали, а тело становилось ледяным, замораживая мое желание, пока эта мысль не становилась отвратительной, напоминая мне о стыде и отвращении, пронизывающих мое тело. Но с Энцо я не думала. В кои-то веки я чувствовала.

Его.

Себя.

Мое тело.

Я чувствовала все это.

Я забыла, кем я была. В кого меня превратили.

Я не была шлюхой.

С ним я была просто женщиной, влюбленной в мужчину, чьи глаза смотрели на меня так, будто видели меня — девушку, которой я была раньше, а не женщину, которой я являюсь сейчас.

За его взглядом скрывалась не просто жажда. Я легко узнаю этот взгляд. Нет, Энцо смотрел на меня, как скульптор смотрит на свое творение, как художник смотрит на свою модель. Кто бы он ни был, Энцо, Патрик, кто-то между ними, это не имеет значения. Он не такой, как они. Он не может быть таким.

Я не знаю, почему я ему нравлюсь, но я ему нравлюсь. И после того, как он заставил меня чувствовать себя сегодня, я хочу большего. Я хочу, чтобы он снова посмотрел на меня так, хотя бы еще раз, если это все, что я могу получить.

Я хочу, чтобы он помог мне забыть, где я нахожусь и что я делаю. Я хочу, чтобы он помог мне вспомнить, кем я была. И, может быть, я смогу вспомнить ее. Стать ею снова. Может быть, он сможет вытащить ее. Может быть, он сможет спасти ее.

Может быть.