Секрет дьявола

ГЛАВА 21

ДЖОЭЛЛЬ

Я понимаю, почему он сдерживается, почему не хочет спать со мной. После всего, что я открыла, это имеет смысл. Но я не какой-то нежный цветок, который он должен держать в небьющемся стекле. Может быть, я и могу сломаться, но я сильная. Я хочу испытать все вместе.

Когда я впервые рассказала ему о том, через что мне пришлось пройти, я больше всего боялась, что он меня отвергнет, но он доказал, что я не права. Он по-прежнему хочет меня.

Наконец-то меня хотят.

Наконец-то я имею значение.

ЭНЦО

Как только я пришел сегодня на работу, я рассказал своим братьям то, что Джоэлль рассказала мне о Бьянки. Мы не стали терять времени. Данте и я отправились за Джои Руссо, но его не было в офисе, а по словам его секретаря, он взял длительный отпуск. Мы знали, что это значит. Джоэлль была права. У него есть информация.

Когда мы не смогли найти Джои, мы взяли двух людей из Палермо. Джареда, их бухгалтера, и Виктора, помощника, в надежде, что они расскажут нам что-нибудь ценное, но ни один из них не сказал нам ни черта.

Джаред был слишком напуган Бьянки, чтобы назвать местонахождение женщин и детей, а Виктор был настоящим сукиным сыном и отказывался говорить из принципа.

Но он сказал нам одну вещь — Фаро убил нашу мать. Он был более чем счастлив втирать нам это в лицо, рассказывая, как Фаро организовал ее убийство.

Все дело было в деньгах. Мой отец не хотел платить за защиту, и он решил расплатиться с моим отцом, забрав любовь всей его жизни. Вот кем была для него моя мать.

Кроме нас, она была всей его жизнью, и Бьянки сумели отнять ее у него за три года до того, как забрали одного из его сыновей. Их жестокость далеко идущая и бесконечная, и пришло время остановить их. Пришло время положить конец их правлению, раз и навсегда.

У меня не было времени привести себя в порядок после того, как мы с Данте позаботились о Викторе и Джареде. Мои костяшки пальцев все еще были покрыты засохшей кровью, черная толстовка скрывала багровые пятна, пропитавшие материал.

Я чертовски надеюсь, что это не отпугнет Джоэлль, хотя я и рассказал ей, что мы задумали. Я хотел, чтобы она знала, как далеко я готов зайти, чтобы найти ее мальчика.

Я подхожу к дому, ночной ветер обдувает мое лицо, когда я вхожу, и я вижу, что Джоэлль спит, свернувшись калачиком на диване, обнимая одну из мягких, пушистых подушек, которые я купил на одном из тех телеканалов, торгующих поздно вечером. Она выглядела удобной и была совершенно импульсивной покупкой, но я даже рад, что сделал это, видя, как хорошо она выглядит, прижавшись к ней.

Словно прислушиваясь ко мне, ее глаза открываются, и она мгновенно садится, заметив кровь на моих руках.

Она поднимается, шагает ко мне, обхватывая руками костяшки моих пальцев.

— Что-нибудь узнал?

Я качаю головой, уже презирая разочарование на ее лице.

— Это безнадежно, не так ли?

— Нет. — Я глажу ее по щеке, поднимая ее глаза к своим, наклоняя большой палец. — Это еще не конец. Никто не сдается, и ты тоже не сдавайся. — Я опускаю губы к ее лбу, ласково целую ее, никогда не понимая, что могу быть таким с женщиной. — Если бы они убили его, — продолжаю я, оглядывая ее, — Фаро не постеснялся бы сообщить нам об этом. Моя интуиция подсказывает, что твой мальчик все еще жив.

— Надеюсь, ты прав. — Она глубоко вздыхает. — Он нужен мне, Энцо. Без него я не справлюсь.

— Я знаю, детка. — Обняв ее, я крепко прижимаю ее к себе, потому что сейчас это все, что я могу сделать.

ПЯТЬ ДНЕЙ СПУСТЯ

Избавившись от Виктора и его приятеля Джареда, мы не теряя времени следили за другими сообщниками Бьянки, захватывая тех, кого могли. Но никто не заговорил. Похоже, они боялись Фаро и его братьев больше, чем смерти, а их смерть была чертовски мучительной. Мы убедились в этом.

В последние дни Джоэлль стала более тревожной, страх никогда не увидеть сына — это все, о чем она думает и говорит. Я чувствую себя чертовски бесполезным. Но сегодня я решил отвлечь ее от поисков, пусть даже на несколько часов.

Если бы Дом знал, он бы меня за это отчитал, но он этого не сделает. Никто ему не скажет. Данте даже не знает. Если бы он думал, что я подвергаю нас опасности, он бы тоже набил мне морду.

Я стучу в дверь спальни, зная, что она за ней, готовится к ужину, который я организовал в пятизвездочном ресторане с видом на воду в Нью-Йорке. Это эксклюзивное место, и это не тот район, где тусуются Бьянки или их клоуны. Никто нас там не заметит.

— Входи, — говорит она издалека. Я вхожу, сначала не замечая ее, пока не ступаю в гардеробную и не вижу, что она смотрит на себя в зеркало во весь рост.

Обтягивающее черное платье сидит прямо над коленями, ее задница плотно обтянута, длинные волосы завиты на концах и доходят до поясницы. Красные каблуки делают ее выше, всего на несколько дюймов ниже меня.

— Черт, детка. — Я присвистнул. — Повернись. Дай мне посмотреть на тебя.

Она поворачивается, и на ее губы наползает овечья улыбка.

Мое сердце замирает, когда я смотрю на женщину, которую люблю, мое внимание переключается с ее полных красных губ на крепкие, загорелые ноги, которые я хотел бы прижать к своему лицу прямо сейчас.

— Как ты стала такой совершенной?

— О, заткнись. — Она пренебрежительно машет рукой в воздухе. — Это уже слишком. — Она показывает пальцем на бриллиантовые шпильки, которые я ей купил.

Я преодолеваю несколько шагов, пока не оказываюсь достаточно близко, чтобы поцеловать ее, мой рот мягко касается ее рта.

— Этого недостаточно. — Я протягиваю большой палец вверх и провожу им по боковой части ее лица, стараясь не испортить макияж. — Ты заслуживаешь всего, и я буду тем, кто даст тебе это.

Она вскидывает брови, выдыхает резкий вздох, ее глаза стекленеют.

— Если бы я не знала лучше, я бы подумала, что мне это снится.

— Еще нет, детка. Но ты будешь. Когда они все умрут, ты, я и Робби, мы сможем стать семьей.

— Ты действительно этого хочешь? Потому что я не хочу, чтобы ты чувствовал, что должен взять на себя ребенка. Я пойму, если…

— Что я тебе сказал? — Я прервал ее, наклонившись и низко прошептав, прижавшись к ее уху. — Я не говорю ничего, что не имею в виду. — Я отступаю. — Я хочу этого. Я хочу, чтобы мы были семьей.

Она широко улыбается, моргая сквозь густые слезы, грозящие пролиться по ее лицу. Ее руки ложатся мне на плечи, губы прижимаются к моей щеке, и, черт возьми, я чувствую это повсюду.

— Так что именно ты знаешь о воспитании детей? — спрашивает она, сузив глаза с издевкой.

— Вообще ничего. — Усмехаюсь я. — Но ты будешь рядом, чтобы научить меня.

— Не уверена, что я тоже много знаю. — Слабый смех сквозит в ее голосе.

— Тогда мы будем учиться. — Я сжимаю ее руки в своих. — Вместе. Ты больше не одна, Джоэлль. У тебя есть я.

Она фыркает.

— Ты невероятный человек. Ты знаешь это? — Ее черты выражают обожание, и это греет каждую чертову часть меня. Я никогда не знала, как хорошо чувствовать себя влюбленной.

— Да. — Я пожимаю плечами с ухмылкой. — Я знаю.

— Самоуверенный ублюдок. — Она качает головой с игривым вздохом.

Я кладу ладони на ее бедра, притягивая ее к себе со стоном, когда ее похотливый взгляд встречается с моим, и настроение меняется. Ее рука ползет вниз по моему животу, пока палец не нащупывает мой член, толстый, напряженный в пределах моих штанов, желающий внутри этой женщины, как чертов зверь.

— Черт. Что ты делаешь? — Мои слова становятся хриплыми.

— Мне нужно, чтобы ты перестал сдерживаться, Энцо. — Она не отводит взгляд. — Я не боюсь. Я не сломлена. — Крепкий кулак обхватывает мой член. — Я хочу попробовать тебя на вкус.

— Блять, детка, — хриплю я. — Если ты не перестанешь двигать рукой, я заполню твой грязный рот.

— Это обещание? — В ее глазах светится коварный огонек. Она хочет этого. И я не собираюсь ей в этом отказывать.

Моя рука перемещается к ее затылку, волосы наматываются на мое запястье, когда я сильно дергаю, мои зубы касаются края ее челюсти.

— Ты хочешь быть грязной девочкой для меня? Не так ли?

— Да… — Слово проползает с шепотом, со стоном.

— Ты хочешь сосать мой член и позволить мне заполнить этот рот? — Я позволил свободной руке скользнуть вниз по ее телу, забраться под платье, двумя пальцами грубо дернуть ее влажные трусики в сторону, поглаживая ее влажный клитор.

— Да, Энцо… — Она откидывает голову назад, когда я медленно ввожу в нее два пальца.

— Такая мокрая киска. — Я трахаю ее сильнее, пальцы становятся грубее при более глубоких толчках.

Ее дыхание сбивается, она задыхается.

— О Боже, прямо вот так…

— Ммм, хочешь, чтобы моя сперма стекала по твоему подбородку, не так ли?

— Энцо! — кричит она, когда я вбиваюсь в ее точку G, с каждым разом все сильнее. Она сжимается вокруг меня, чертовски желая, чтобы мой член растянул ее. — Трахни меня… Я так хочу тебя, — задыхается она. — Не обращайся со мной по-другому. Мне это нужно.

Но она другая. Не только из-за того, через что она прошла, но и потому, что она единственная женщина, которую я когда-либо любил, и последнее, чего я хочу, это испортить все это. Но если она действительно этого хочет, то я дам ей это.

— Хочешь, я засуну свой член в твое красивое маленькое горлышко? — Я зажал ее нижнюю губу между зубами.

— Да, пожалуйста, — простонала она, потираясь бедрами о мою руку, когда я увеличил темп.

— Мм. Так отчаянно нуждаешься во мне. — Я растягиваю ее, расширяя пальцы внутри нее. — Думаю, мы можем немного опоздать на ужин. — Я провожу большим пальцем по ее клитору, и ее руки перемещаются к моим рукам, ногти царапают мои бицепсы.

— Так чертовски отчаянно. — Она вздыхает, ее бедра дрожат.

— Да, это так. — Я вытаскиваю пальцы из нее, засовываю их в рот и высасываю досуха, пока она голодно наблюдает.

— Встань на колени, — рычу я, и она выдыхает мое имя, ее глаза возбуждены, щеки раскраснелись. Чертовски сексуально.

Я дергаю ее за волосы, мои губы пробегают по ее шее, зубы покусывают мочку уха.

— Я сказал, встань на колени и открой рот.

Она тяжело дышит, стонет, когда я убираю руку, и она опускается на пол, глядя на меня сверху. От нетерпения в ее взгляде мои яйца пылают.

Расстегнув ремень, я сдергиваю его, обматываю вокруг ее шеи и тяну за каждый конец, пока ее губы не встречаются с моим членом, все еще зажатым в штанах.

— Ты чувствуешь, как я тверд для тебя? Хм? Вот как сильно я хочу тебя. А теперь ты покажешь мне, как сильно ты хочешь меня.

Смачный стон проскальзывает мимо ее губ на мой член, ее язык выныривает и облизывает его, наши глаза заперты, пока она это делает.

— Вытащи его. — Я ослабляю ремень на ней, и она быстро работает с моими брюками, потянув молнию вниз, толкая слаксы и боксеры мимо моих бедер на пол.

Мой член освобождается, и ее руки тут же обхватывают его, ее шелковистые ладони гладят меня от основания до кончика, язык проводит по головке.

— Ебаный ад. Ничто и никто никогда не доставляло такого удовольствия. — Я дергаю за оба конца ремня, и мой член с хлопком и стоном проникает в ее горло. — Да, это хорошо, детка. Проглоти его.

Я грубо двигаю бедрами, проникая дальше в ее горло, ее глаза слезятся, ее рука хватает мои яйца, массируя их, а ее стоны вибрируют по всей длине меня, пронизывая меня своим манящим взглядом.

— Черт, детка, — шиплю я, откидывая голову назад, закрывая глаза, когда боль нарастает по позвоночнику, а яйца напрягаются.

Я отбрасываю ремень, запускаю пальцы в ее волосы, прижимаю ее к себе, дико трахаю ее рот, потребность излиться в него неутолима.

— Ты примешь каждую чертову каплю в свое красивое горло.

Мои бедра двигаются быстрее. Ощущения от этих сексуальных хныканий, от того, как она подпитывает мой жадный аппетит этими глазами, затуманивают мое зрение, и я падаю, извергая горячие струи.

— Да, блять, — рычу я, еще крепче сжимая ее волосы, когда мой член пульсирует, проникая в ее горло.

Я дергаюсь на ее языке, отдавая ей всего себя, во всех смыслах этого слова. Как только я заканчиваю, притягиваю ее к себе, захватываю ее губы и целую ее с неистовой силой, откидывая ее назад на кровать.

Мой член снова напрягается, изголодавшись по ней, когда моя рука оказывается между ее бедер и находит ее еще более влажной, чем раньше. Зная, как сильно она хочет меня, я хочу наконец-то наполнить ее киску. Я ждал этого слишком долго.

Ее ноги ударяются о край кровати, и я отступаю назад, моя рука жадно хватает ее за челюсть.

— Я не могу быть нежным сейчас. Если это что-то, что ты не можешь сделать, просто скажи мне, и я остановлюсь.

Она решительно качает головой, ее рука сжимает мою шею.

— Трахни меня, Энцо, — шепчет она, ее губы опускаются к моим, перебирая их, пока она продолжает говорить. — Я хочу, чтобы ты показал мне насколько это может быть хорошо.

Со стоном я захватываю ее губы жестким поцелуем, не в силах больше держать себя в руках, мой язык проскальзывает в ее рот, прямо перед тем, как я переворачиваю ее и бросаю на кровать.

Ее щека ударяется о плед, мое тело наваливается на ее, прижимая ее к кровати, моя рука проскальзывает между нами и находит ее влажный центр.

Я ввожу в нее три пальца, трахая ее так хорошо, что она не может перевести дыхание.

— Да, это хорошая маленькая киска. Ты кончишь на мою руку раньше, чем на мой член. — Она извивается подо мной, захваченная, заключенная в плен нашей всепоглощающей интенсивностью — этой любовью и преданностью, от которой я никогда не хочу избавиться.

Повернув пальцы, я позволяю ей все — каждый грубый удар, пока она не сомкнется вокруг меня.

Взвинченная.

— О, черт, да, о Боже, я кончаю. — Ее стенки пульсируют вокруг меня, ее освобождение накатывает на нее волна за волной, втягивая меня внутрь нее.

Я вытаскиваю свои промокшие пальцы, задираю платье на ее заднице, не давая ей ни секунды на восстановление, сжимаю член в кулак и приставляю его к ее входу, прежде чем погрузиться внутрь одним толчком.

— Да, еще, — кричит она, мои бедра вдавливаются в нее, моя рука обхватывает ее горло, пальцы погружаются в мягкую плоть, когда она издает громкий крик.

Секс никогда не был так чертовски хорош. Ни с кем. Быть с ней — это совершенно другой уровень. И еще до сегодняшней ночи я знал, что так будет.

Я выскальзываю из нее, хватаю ее за бедра, поднимаю в воздух и опускаю на свой член, обхватывая руками ее задницу.

— Да, вот так, скачи на этом члене, — хрипло говорю я, пока она умоляет меня дать ей быстрее.

Ее пальцы цепляются за мои плечи для поддержки, ее брови изгибаются, ее рот округляется. Наши глаза соединяются, пойманные в диком удовольствии, в этой магнетической силе между нами.

— Блять, Джоэлль. Я люблю тебя. — Говорю я с низким рычанием, мой член пронзает ее так сильно, что она может ответить только прерывистыми стонами, ее бедра дрожат, ее киска пульсирует вокруг меня.

Не отрываясь, я опускаю ее на мягкий ковер под нашими ногами, мой член выскальзывает из нее, заменяясь моими пальцами, трахающими ее так сильно, что ее глаза закатываются назад.

— О Боже, Энцо, я… да! — кричит она, стекая на мою руку, как чертов фонтан.

— Хорошая девочка. Вот так. — Я провожу ладонью по ее клитору, один раз шлепнув по нему, когда она вскрикнула. — Вот так. — Я снова вставляю в нее член, пока она продолжает дрожать от последних капель оргазма. — Ты идеальна.

Подняв ее ноги, я прижимаю их по бокам ее лица. В этой новой позиции она задыхается, когда я вгоняю в нее член с грубыми ударами, и очередная разрядка пронзает ее когтями. Я чувствую, как она сжимается вокруг меня.

— Кончи для меня, детка. — Я трахаю ее сильнее, вращая член с каждым толчком, и моя собственная разрядка приближается. — Ты моя. — Я прикусываю зубами ее нижнюю губу. — Твоя киска моя. Я не могу дождаться, чтобы заполнить ее.

Еще один толчок бедрами, и она распадается на части, и я присоединяюсь к ней, изливаясь в ее тепло, падая рядом с ней, когда наши тела, наконец, замирают, наше дыхание учащается, когда я прижимаю ее к себе, ее пальцы скользят между моими.

— Это было… вау. — Она вздыхает, пытаясь перевести дыхание.

Моя грудь тяжелеет от резких вдохов.

— Да, так и было.

Она прижимает мою руку к своему животу.

— Нам, наверное, стоит поговорить о ситуации с презервативами.

— Черт, прости, детка. Я всегда пользуюсь им, но с тобой, блять, я забыл.

Она поворачивается в мою сторону, лицом ко мне.

— Я просто хочу, чтобы ты знал… — На этот раз ее взгляд отводится в сторону, как будто она слишком нервничает, чтобы сказать, что бы это ни было.

— Что? — Мои костяшки пальцев обводят контур ее челюсти. — Не стесняйся меня.

— Я скорее смущаюсь, чем стесняюсь. — Она замирает на секунду, прежде чем выдохнуть. — Мужчины, они всегда пользовались презервативами. Мне нужно было, чтобы ты это знал. Это было правилом в клубе, как таблетки, которые нам впихивают в глотку, чтобы мы не забеременели.

— Я тебе верю. — Я прижимаюсь ртом к ее губам. — Если тебе удобнее, я могу надеть презерватив.

— Может, вместо этого я могу принять таблетку? — Она сморщила нос самым очаровательным образом.

— Да, блять, — ухмыляюсь я. — В смысле, да, как хочешь, детка.

Она хихикает, шлепая меня по груди. Я приникаю к ее губам, целую ее медленно, представляя, какой мир мы сможем построить вместе, когда уничтожим того, кто стоит на нашем пути.