Секрет дьявола

ГЛАВА 26

ДЖОЭЛЛЬ

Я снова у Энцо. Он только что уехал с Данте и Ракель, чтобы навестить Киару в больнице. Моя новая злость на то, что мне не разрешили присоединиться к ним, привела меня в бешенство, я металась по акрам зелени, записка Агнело все еще хрустела у меня на ладони. Мне нужно придумать, как выбраться отсюда, чтобы никто из охранников не остановил меня.

На другом конце двора я замечаю несколько человек, стоящих наготове возле высоких ворот, ведущих на улицу. Может быть, если я смогу устроить в доме какой-нибудь переполох, это заставит их забежать внутрь и даст мне шанс сбежать.

Мне нечего терять. Решив попробовать, я направился на кухню. Что, черт возьми, я могу сделать, чтобы они все пришли мне на помощь, и как я могу увернуться от них, прежде чем они доберутся до меня?

Думай, черт возьми! Сейчас или никогда.

Как только Энцо вернется, я застряну здесь. Он не спустит с меня глаз. Когда я стою перед плитой, мне в голову приходит опасная идея, но она может сработать. Я достаю сковороду и ставлю ее на плиту. Беру оливковое масло и разбрызгиваю немного на поверхность, а затем включаю газ. Через минуту сковорода шипит.

Из кухни есть два выхода — один через большую стеклянную дверь, ближе к мужчинам снаружи, которым, я надеюсь, они воспользуются, и другой справа, который будет моим выходом.

Я брошусь из кухни, как только начнется пожар, и побегу, как черт. Это авантюра, но бежать через парадную дверь — не вариант. У Энцо там гораздо больше людей.

Никто не смотрит, я отодвигаю сковороду и проливаю несколько капель масла на плиту, огонь начинает оживать.

Прежде чем прозвенел сигнал тревоги, я отступаю назад, медленно пробираясь прочь. Как только я это делаю, раздается сигнал тревоги, и все мужчины бросаются на звук, зовя меня.

Мое сердце стучит в грудной клетке, когда я на цыпочках выхожу за дверь, ни одна душа не замечает меня, пока я нахожу в себе силы бежать, словно сквозь ад. Мое платье и высокие каблуки давно оставлены в угоду леггинсам, большой черной толстовки и самых удобных кроссовок, которые я когда-либо носила.

Я осторожно открываю забор, мои ноги ударяются о тротуар, и я никого не вижу, пока мчусь к улице, и только главные ворота и одинокий мужчина в будке могут остановить меня. Я не жду. Я продолжаю бежать, даже когда этот человек появляется из-за перегородки. Я едва смотрю на него, торопливо приближаясь к концу, но когда я добегаю до ворот, они вдруг начинают закрываться прямо передо мной.

— Нет! — кричу я, хватаясь за нее. — Выпустите меня!

— Мэм, — зовет мужчина сзади, моя рука обхватывает прутья решетки, кончики пальцев вдавливаются в холодный, твердый металл, а дыхание сбивается изнутри.

— Отвали от меня и открой эту чертову штуку! — Я кричу, трясу решетку, записка зажата между ладонями, я стою спиной к человеку, который держит меня подальше от моего сына.

— Пожалуйста, успокойтесь. Позвольте мне позвонить одному из моих боссов, и мы сможем все уладить.

Я поворачиваюсь, стиснув зубы, мои глаза сузились, когда он полез в брюки, доставая сотовый. Но вдруг он замирает, растерянность запечатлевается на его лице, глаза выпучиваются, как будто он увидел привидение. Телефон выпадает из его рук и падает на траву. Он отступает от меня.

— Это невозможно, — едва слышно шепчет он.

Я поворачиваю голову, гадая, не стоит ли кто-нибудь за моей спиной, но кроме нас здесь никого нет.

— Что случилось? — спрашиваю я. Но он качает головой, словно в оцепенении, полностью игнорируя вопрос.

— Этого не может быть. Он делает шаг вперед. — Я искал все это время и…

— О чем, черт возьми, ты говоришь? — Мой пульс учащенно бьется, холод пронизывает все тело.

— Ты не узнаешь меня, не так ли? — Мягкость в его голосе разбивается об эмоции. Этот высокий парень, возвышающийся надо мной, выглядит так, будто вот-вот рухнет.

Должно быть, он был одним из моих клиентов. Должно быть, это он.

— Послушай. — Я резко сглатываю, пытаясь заглушить это жуткое чувство, нахлынувшее на меня. Он меня серьезно пугает. — Думаю, я знаю, где мы встретились, и я больше так не делаю. Если Энцо узнает, он практически убьет тебя, так что почему бы тебе не заткнуться и не выпустить меня. Я оставлю это между нами. Звучит неплохо?

Он усмехается с пронзительной грустью, вытирая глаза. Я и не заметила, что он плачет.

У меня заурчало в животе.

— Я не знаю, о чем ты говоришь, но приятно видеть, что ты не сильно изменилась.

По обеим рукам пробегают мурашки, причем так быстро, что становится почти больно.

— Кто ты? — вздыхаю я.

Он подходит ближе, нежная рука осторожно опускается на мое плечо.

— Это я, Джейд. — Он вздыхает. — Эллиот. Боже, я везде тебя искал. Я не могу поверить, что ты была здесь все это время.

Я не знаю, что происходит после, потому что я падаю, мои колени подгибаются, свет гаснет.

Кажется, я теряю сознание.

— Дайте ей немного места, — требует кто-то, мои веки мерцают, когда я снова начинаю видеть, но верхний свет заставляет меня щуриться. Надо мной стоит тот самый мужчина, который утверждал, что он мой брат. Я вскакиваю с дивана в сидячее положение, но, когда моя голова закружилась, я пожалела об этом.

— Эй, выпей воды, — говорит он, протягивая мне стакан.

Подняв взгляд, я пытаюсь найти в человеке, который совсем на него не похож, частички шестнадцатилетнего мальчика.

Может быть, это он?

— Ты не можешь быть моим братом, — говорю я, хватаю стакан и выпиваю его весь, теперь внезапно пересохший. — Я не знаю, кто ты. — Я пихаю стакан обратно в его сторону, и он берет его. — Это не смешно.

Наклонив голову, он говорит остальным идти, и они оставляют нас одних в комнате. Он садится рядом со мной, испуская тяжелый вздох.

— Кто еще может подшутить над тобой так, как я? — Он усмехается. — Например, намазать тебе рот кремом для бритья и корицей? Помнишь, как мы сказали маме, что в тот день ты…

Мое тело сотрясает дрожь, я моргаю сквозь крупные слезы. Он всегда придумывал странные и неожиданные способы подшутить надо мной.

— Боже мой, — плачу я. — Это действительно ты.

Я закрываю рот рукой и смотрю на него свежими глазами, нас обоих охватывает столько эмоций, что сдержать их слишком сложно.

— Эллиот? — Мой подбородок дрожит. — Эллиот. — Я бросаюсь к брату, обнимая его так крепко, что, наверное, убиваю его.

Его руки обхватывают меня еще крепче.

— Это я, сестренка. Я здесь.

Некоторое время я тихо плачу в его объятиях, и мне кажется, что он плачет в моих. Он тоже потерял меня. Наверное, это было тяжело. Он сказал, что искал меня, но как он оказался здесь?

Мы должны поговорить об этом, но не сейчас. Не сейчас, когда я все еще должна добраться до Робби. Может быть, он сможет помочь. Осторожно оттолкнувшись от него, я ищу на земле тот листок бумаги.

— Эллиот, у меня миллион вопросов. Так много, что нам понадобится несколько дней, чтобы поговорить, и я уверена, что у тебя они тоже есть, но я должна найти кого-то, пока его не убили. Ты должен выпустить меня отсюда.

— Ты имеешь в виду Робби?

Я дернулась назад.

— Откуда ты знаешь…

Но когда он роется в кармане, поднимая руку, я нахожу записку, свисающую с его пальцев.

— Кто такой Робби, Джейд? Во что ты вовлечена? Энцо и его братья причиняют тебе вред? Потому что мне плевать, что я работаю на них, я убью каждого из них, если они что-то тебе сделали.

Мои глаза увеличиваются.

Вау. Что случилось с моим милым, занозой в заднице младшим братом?

— Нет. Я люблю Энцо. — Я сжимаю свою руку над его рукой, выпуская звучный выдох. — Наверное, я должна тебе рассказать, но будь готов. Ты возненавидишь эту историю.

Он сжимает челюсть и кивает один раз. Я рассказываю ему все, пропуская части, наполненные конкретикой того, что эти мужчины сделали со мной, но я пересказываю важные части, о Бьянки, о том, как Агнело изнасиловал меня, как я встретила Энцо.

Когда я заканчиваю, он выглядит разъяренным. Он выглядит устрашающе, хотя я знаю, что он никогда не причинит мне вреда.

— Я собираюсь убить всех, кто еще жив. Неважно, лично они хоть пальцем тебя тронули или нет, они, блять, мертвы.

— Я знаю, что ты расстроен, но я должна пойти по этому адресу. Я должна забрать своего сына.

— Джейд, они убьют тебя, как только ты ступишь туда. Ты никогда не получишь Робби.

Невыносимая боль впивается в горло.

— Я не могу сидеть здесь и ничего не делать.

— Это не то, что я сказал. Но ты никуда не пойдешь. А вот мы — да.

— Что?

На его лице решимость, когда он достает телефон из кармана.

— Кому ты звонишь?

— Энцо. Он с Данте. Я расскажу им, что происходит, чтобы мы могли пойти и забрать Робби, а потом убить этих ублюдков раз и навсегда.

Я хватаю его за запястье.

— Что, если это не сработает? Что если они увидят вас и убьют моего сына?

— Не убьют. — Его рот расплывается в улыбке. — Я собираюсь вернуть своего племянника, чтобы рассказать ему о том, как я издевался над его мамой, когда мы были детьми. — Слезы плывут мимо моих глаз. — Я не потеряю тебя снова. — Его брови напрягаются. — Доверься мне, хорошо?

Мои плечи опускаются.

— Хорошо.

Теперь у меня нет выбора. Может быть, Эллиот прав. Агнело без колебаний застрелит меня после убийства моего мальчика.

Он набирает номер.

— Сэр, послушайте, Джейд собиралась бежать и…

Он делает паузу, слушая Энцо, чей голос я слышу, но не то, что он говорит.

— Это длинная история. У меня нет времени объяснять. Но она получила записку от Агнело, в которой говорилось, что они убьют Робби, если она не…

— Что? — Его взгляд пристально смотрит на меня. — Хорошо. Без проблем.

— Что такое? — спрашиваю я в тревоге, пока он поднимается на ноги.

— Поговори с ним, пока ты следуешь за мной к джипу. — Он протягивает мне сотовый.

Я быстро прикладываю телефон к уху.

— Энцо?

— Детка? Он у меня. Я нашел Робби. Мы нашли его.

Я останавливаюсь, мой вдох заперт в легких. Шок, он ударил меня прямо в сердце. Я едва могла держать телефон или идти, почти рухнув на землю.

— Он в больнице. Я приехал только пару минут назад, — продолжает Энцо. — Я собирался позвонить тебе, когда мне позвонил Эллиот. Он отвезет тебя к нему.

— Больница? Что они с ним сделали?

Эллиот берет меня за руку и ведет к машине, которая уже ждет. Двери открываются, и он помогает мне забраться внутрь.

— Я пока не знаю, что с ним не так, — говорит Энцо, когда двигатель оживает. Мы выезжаем с подъездной дорожки на улицу. — Женщина, с которой я его нашел, сказала, что ему было плохо. Его пульс остановился на несколько секунд, но…

— Боже мой! — Я задыхаюсь, слезы катятся по моим щекам, тяжелая боль поселилась в моей груди.

— С ним все будет в порядке, детка. Он у врачей. Ты должна верить, что он справится.

Но я не могу.

Надежда — это не то, к чему я привыкла.