Секрет дьявола

ГЛАВА 28

ЭНЦО

— Абсолютно, блять, нет! — Я стиснул зубы, пытаясь успокоить ярость, наполняющую мои вены. — Ты не подвергнешь себя никакой опасности.

— Ты можешь послушать? — яростно возражает Джейд, вскидывая руки в воздух в отчаянии и разочаровании. Ей еще предстоит убедить меня, пока мы все собрались в маленьком, пустом конференц-зале больницы. Эллиот здесь с нами, вместе с Данте и Домом.

Джейд созвала собрание, сообщив всем о той чертовой записке, которую она получила от этого куска дерьма Агнело, и, очевидно, она устроила пожар в моем доме, чтобы бежать за Робби. Клянусь эта женщина! Если она думает, что я отпущу ее в логово льва одну, то, должно быть, она спутала меня с кем-то, кому на нее наплевать.

— Я слушаю, детка. — Я выравниваю свой тон, делаю шаг к ней, держу ее лицо в своих ладонях и смотрю глубоко в ее глаза. — Этого не произойдет. Ты не сделаешь из себя приманку.

— Джейд, может, тебе стоит прислушаться к нему, — бросает Эллиот.

Она переводит взгляд на него, стоящего позади меня, когда я опускаю руки.

— Я люблю тебя, Эллиот, правда люблю, но ты не понимаешь. Никто из вас не понимает. — Ее внимание рассеивается по комнате. — Мои друзья все еще там. Им нужна моя помощь. Что эта семья сделала с нами, детьми, женщинами… — Ее глаза закрываются лишь на мгновение.

С долгим вздохом она пристально смотрит на меня.

— Я буду в безопасности. Ты будешь снаружи со своими людьми, а у меня с собой пистолет и прослушка, плюс бронежилет.

— Откуда ты знаешь, что он вообще там? Прошло несколько часов с тех пор, как ты получила записку. Он, наверное, уже ушел, спрятался в какой-нибудь норе, как только понял, что Робби у нас.

— Ну, я должна попытаться. — Она вздыхает. — Я должна найти Элси, Кайлу и всех остальных людей, которых они держат в клетке. Я знаю, что он скажет мне об этом только для того, чтобы ткнуть мне в лицо.

Пока она ждала, пока Робби проснется, я рассказала ей обо всех других людях, которых мы спасли, когда нашли ее мальчика. Но она сказала, что эти цифры не сходятся, что есть еще сотни.

Я поднимаю руку и беру ее подбородок между двумя пальцами.

— Пожалуйста… Я не могу потерять тебя, не тогда, когда я только что получил тебя обратно.

Она прижимается лбом к моему, и мы оба прижимаемся друг к другу в море хаоса.

— Я так сильно люблю тебя, Энцо. Ты — сердце моего мира.

— Тогда не уходи. Позволь мне позаботиться об этом.

Она отстраняется настолько, что ее нежный взгляд встречается с моим.

— Я должна это сделать, Энцо. Мне нужно, чтобы он знал, что я больше не боюсь. Не забирай это у меня.

Этот чертовски умоляющий взгляд в ее глазах, черт возьми, он тяжелым грузом ложится на мою грудь, лишая меня возможности отказать ей.

— После всего, через что я прошла, — продолжает она. — Я заслужила это. Ты будешь тем, кто отнимет это у меня?

Все остальные молчат, предоставляя нам возможность самим разобраться в этом дерьме. Но я знаю, что ни один из моих братьев не стал бы добровольно подвергать своих женщин смертельной опасности. Как я могу позволить ей уйти? Но если я не дам ей это, простит ли она меня когда-нибудь?

— Я даю тебе пять минут наедине с ним, прежде чем войду. Ни секундой больше. Если я услышу что-нибудь, что мне не понравится, мы войдем.

— Договорились. — Она ухмыляется, как будто мы идем на бал, и обнимает меня за плечи. Я прижимаю ее к себе, просто держу ее, мои глаза закрываются. Мысль о том, что с ней может что-то случиться, уничтожает меня, но я понимаю необходимость мести. Мы все так делаем.

— Не выгляди такой уж счастливой, детка. — Я снова смотрю ей в глаза, медленно шевеля губами. — Если ты умрешь, я буду чертовски зол. И ты не хочешь, чтобы весь остальной мир увидел меня таким взбешенным. Я обещаю.

Она слабо смеется, ее губы нависают над моими.

— Тогда я постараюсь не умереть.

Моя рука тянется к ее затылку, грубо дергая ее за волосы, чтобы она могла чертовски хорошо рассмотреть мое лицо.

— Стараться недостаточно хорошо, детка.

Затем я целую ее, как будто это последнее, что я когда-либо смогу сделать.

ДЖОЭЛЛЬ

Мой желудок опускается с каждым шагом. В коридоре больницы тускло, все палаты закрыты, пока я иду к своей цели — увидеть Киару. Энцо сообщил мне, что она потеряла ребенка, когда в нее попала пуля.

Мое сердце обливается кровью из-за моей подруги, из-за этой потери. Возможно, он был совсем маленьким, возможно, она была не на таком большом сроке, но для матери, которая хотела своего ребенка, это не имеет значения. Это наше. Эта боль. Эта пустота. То, что могло бы быть. Что могло бы быть.

Я осторожно стучу в дверь, зная, что Киара не спала после операции, и Ракель открывает ее, ее глаза остекленели, тушь стекает по внешним краям глаз.

— Джоэлль, я так рада видеть, что с тобой все в порядке. — Она говорит негромко, и в ее глазах я вижу искренность. Она действительно заботится обо мне. Приятно иметь это.

Она быстро обнимает меня.

— Я так рада, что Робби вернулся. — Она сжимает мою руку в своей. — С ним все будет хорошо.

— Спасибо. Как она? — Мои глаза метнулись к Киаре, неподвижно лежащей на кровати, ее внимание приковано к стене перед ней, но она не смотрит на нее. Я была там, в этом состоянии душевной боли, запертая в своей голове.

— Она настолько в порядке, насколько может быть. — Она вздыхает, качая головой, когда ее глаза опускаются на пол.

— Что сказали врачи?

Она поднимает взгляд.

— Что ей повезло. Ничего серьезного не было пробито. Единственная положительная сторона в том, что она может иметь еще детей. Я так благодарна за это. — Она прикусывает уголок нижней губы. — Если бы она не смогла…

Я кладу руку ей на плечо.

— Она пройдут через это. Они оба.

— Я надеюсь на это, — шепчет она, оглядываясь на секунду. — Я ненавижу видеть ее в таком состоянии. — Ее глаза становятся грустными, и мое сердце грустит вместе с ней.

— Она готова принять гостей?

— Она захочет тебя увидеть. — Ее губы поджимаются в улыбке, она отходит от двери, чтобы дать мне возможность пройти внутрь. — Я буду с Данте. Просто позови меня, когда закончишь. Я не хочу, чтобы она была одна, пока Дом будет с парнями.

— Хорошо.

Она направляется к лифту, а я на цыпочках пробираюсь внутрь, закрывая за собой дверь, каждый шаг более осторожный, чем предыдущий.

— Привет, Киара. Надеюсь, ничего страшного, что я здесь. — Я уже почти у подножия кровати. Она не смотрит на меня, ее взгляд по-прежнему прикован к стене, кожа пепельная, глаза такие холодные, что я почти дрожу. — Я здесь ради тебя. Мать с матерью. Ты можешь поговорить со мной, если и когда будешь готова.

Она хмыкает, медленно поворачиваясь ко мне.

— Я не мать. — Ее тон, он мертвый. — Я была едва беременна.

Она не серьезно. Я практически чувствую боль, которую она скрывает, как будто она находится в комнате вместе с нами.

Я сажусь рядом с ней.

— Для этого нет правил, Киара. Это нормально — чувствовать то, что ты чувствуешь. Это нормально — плакать, рассыпаться на части, ненавидеть их. Только не надо держать это в себе. — Я мягко провожу ладонью по ее руке. — Если ты это сделаешь, это будет разъедать тебя, пока внутри ничего не останется. Не давай им этого.

Она отводит взгляд от меня, снова отворачивается к стене, ее нижняя губа слегка подрагивает.

— Я люблю тебя, Киара. Ты для меня как семья. Я ненавижу, что ты страдаешь.

Эти большие карие глаза исчезают за ее веками, когда они закрываются.

Я слегка сжимаю ее.

— Я собираюсь уехать через некоторое время, чтобы противостоять Агнело, но я хотела бы увидеть тебя перед этим.

Это разжигает огонь в ее взгляде, ее локти ударяются о кровать, помогая поддержать ее, когда она морщится от боли.

— Я бы тоже хотела быть там, с Домом, тобой и всеми остальными, — говорит она мне. — Я бы, блять, зарезала его живьем.

— Я тебе верю. — Я широко ухмыляюсь.

На ее губах появляется намек на улыбку.

— Будь осторожна.

— Я постараюсь.

— И спасибо тебе за то, что ты сказала. Это много значит, хотя я этого не показала. Я сейчас немного стерва.

— Ну, так и будь стервой. Мне всегда нравилась твоя стервозность.

— О, боже, спасибо. Я была не так уж плоха.

— Конечно, не была — Я игриво закатываю глаза и поднимаюсь на ноги, зная, что Энцо и остальная команда ждут меня, чтобы преследовать последнего ублюдка Бьянки, который все еще стоит на ногах. Я все еще должна увидеть Робби в последний раз, на случай… Мое сердце колотится в груди при этой мысли.

— Посмотрите, кто теперь ведет себя как сучка. — Она вскидывает одну бровь, и мне нравится видеть, как на ее лице снова появляется задор.

— Я училась у лучших.

— Ну, тогда возвращайся скорее, чтобы я могла научить тебя еще какому-нибудь дерьму. Если ты умрешь, я буду в бешенстве.

— Энцо так и сказал. — Я разражаюсь искренним смехом.

— Я знала, что в конце концов мы с ним найдем что-то общее.

С каждым поворотом внедорожника по моей коже ползут мурашки, нервы, наконец, приветствуют меня в темноте. Небо давно утратило свой пылающий синий цвет, теперь оно затянуто пеплом, обмакнутым в черные чернила, а звезды исполняют самые нежные мелодии.

Энцо сидит рядом со мной, его пальцы переплетены с моими, а другая рука лежит на его оружии, сжимая его так крепко, что костяшки пальцев, должно быть, побелели под перчатками.

— До начала шоу осталась одна минута, — объявляет водитель.

— Ты уверена, что хочешь это сделать? — тихо просит Энцо. Эллиот и Данте сидят в ряду позади нас, а Дом — со стороны пассажира.

— Уверена. Независимо от того, поймет он, что я еду не одна, или нет, мне нужно посмотреть ему в глаза. Мне нужно, чтобы он увидел меня. Действительно увидел меня. Так, как он никогда не видел раньше.

Он сжимает челюсть. У меня есть все намерения пережить это, но если нет, если моя смерть может спасти моих друзей и других, тогда это стоит жертвы. И оставить Робби навсегда, Боже, это будет самая страшная боль, но, может быть, когда он подрастет, он поймет, почему я это сделала. Что иногда помощь другим, несмотря на собственную безопасность, в конце концов, стоит того.

— Я буду рядом, — заверил меня Энцо с таким видом, будто хотел бы занять мое место. — Если ты скажешь кодовое слово, я сразу ворвусь внутрь. Поняла? — Он проводит ладонью по склону моей шеи, его взгляд погружается в мой.

— Да. — Я киваю, сопротивляясь его крепкой хватке, его мужское прикосновение притягивает меня к себе.

— Скажи мне еще раз, что это за слово

— Паук. — Я хмыкнула. — Оригинально. Это ты придумал?

— Я. — Его рот кривится от удовольствия, он постукивает указательным пальцем по виску, когда его рука падает с моей. — Этот мозг был создан не за один день.

Маленький смешок вырывается из моего горла. Я обхватываю ладонью щетину на его щеке.

— Я люблю тебя, — говорю я ему. — Просто пообещай, что если со мной что-нибудь случится, ты…

— Нет, черт возьми. — Он качает головой. — Мы не будем заниматься этим дерьмом.

— Энцо… — В моем голосе звучит мольба, потому что мне нужно услышать, как он это скажет. — Пожалуйста, позволь мне сделать это.

— Черт, детка, — прохрипел он, глубоко вдыхая, когда его глаза устремились на крышу машины. Когда его взгляд возвращается, в нем столько муки. — Я позабочусь о нем, — клянется он, точно зная, что я собиралась сказать. — Тебе никогда не придется об этом беспокоиться. У него всегда будут я и твой брат. Но я клянусь Богом, Джейд… — Он прижимает ладонь к моему затылку, крепко сжимая ее, и опускает свой лоб к моему. — Ты не уйдешь от меня. Он и я, мы оба нуждаемся в тебе.

Но есть большая вероятность, что я не выберусь из этого. Он не знает масштабов моего плана, когда я окажусь лицом к лицу с человеком, который разрушил мою жизнь.

— Мы на месте, — сообщает водитель, когда тяжелый вздох одновременно вырывается у нас обоих.

— Черт побери, — выплевывает Энцо, когда машина останавливается примерно в четверти квартала от адреса, который нацарапал Агнело, и за нами останавливаются другие машины.

Я выглядываю в окно и вижу тихую улицу, на которой нет ничего, кроме деревьев, лес кажется бесконечным под светом единственного фонаря.

Мы выходим, как и люди из других машин, все они теперь кружили вокруг нас. Энцо и его братья еще до нашего приезда отправили людей разведать это место и окрестности. На многие мили нет ни одного дома, и они отключили все камеры в радиусе пяти миль.

— Итак, план такой, — говорит Дом, его тон командный. — Энцо проводит Джоэлль до угла, а дальше она пойдет одна, а мы займем свои позиции. Вы все знаете, где вы должны быть. Вызывайте по рации помощь, если она вам нужна, и стреляйте в каждого ублюдка, который встанет на вашем пути.

Мужчины коллективно кивают.

— Хорошо. — Дом бросает взгляд на каждого из них. — Давайте покончим с этим.

Когда они все расходятся, я подхожу к Эллиоту. С побежденным видом он бросается ко мне и крепко обнимает меня.

— Тебе лучше не умирать. — Его слова с нежностью гладят мой слух.

— Это то, что все продолжают мне говорить. — Я издаю небольшой смешок, когда мы расходимся. — Я люблю тебя, Эллиот.

— И я тебя, сестренка. — Он целует меня в щеку, затем переходит к остальным парням.

Энцо уже там, хватает меня за руку и сильно притягивает к себе. С этим чертовым жилетом на мне, я едва чувствую его тело.

Он касается моего бедра, проверяя, что пистолет, который он мне дал, все еще спрятан в поясе моих леггинсов, а большой черный балахон закрывает его от посторонних глаз. У нас было совсем немного времени, чтобы он показал мне, как с ним обращаться, но я все поняла.

— Я не буду бояться использовать его. Обещаю.

— Лучше не надо, детка. Он уже должен знать, что Робби с нами. У него не будет причин оставлять тебя в живых, и я ненавижу, что позволяю тебе это делать. Это убивает меня.

— Я знаю, — вздыхаю я, наклоняясь и нежно целуя его. Его глаза закрываются, когда наши губы встречаются, затем его рот пожирает мой, страсть капает с нескончаемых клятв о вечности. Его рука держит меня в плену за затылок, его язык проникает внутрь, лаская мой с каждым ударом его сердца.

Хотя поцелуй только начался, он заканчивается так же быстро, разрывая нас на части, как это делали Бьянки со всеми, кто имел несчастье встретиться с ними.

— Я вернусь раньше, чем ты это заметишь, — говорю я с вымученной улыбкой.

— Не скоро. — Он резко вдыхает. Меланхолия заполняет каждую мою пору, я беру его за руку, и мы идем к углу, где монстр ждет в большом, незанятом складе.

Я бы хотела, чтобы был другой способ спасти моих друзей, но его нет. Он должен знать, что Робби больше нет, какие еще у него есть рычаги воздействия на меня, кроме Кайлы и Элси? Держу пари, они там с ним. Он захочет убить их у меня на глазах, прежде чем выстрелить в меня. Но что, если я дам ему другой вариант? Что если я предложу что-то лучшее взамен? То, чего он всегда отчаянно хотел.

Меня.

Я уничтожу микрофон, который пристегнут ко мне, и предложу себя в обмен на то, что он хочет, даже если это означает смерть. Таков был план с самого начала. Я готова к этому. Надеюсь, однажды Робби простит меня, если я не выберусь, но я не могу позволить моим друзьям продолжать жить в муках, пока я эгоистично наслаждаюсь своей. Как я могла позволить этому случиться, зная, что могла бы сделать что-то, чтобы помочь им? Я не смогла бы жить с этим.

Мы с Энцо доходим до конца улицы, останавливаемся на углу, прежде чем мне придется проделать остаток пути в одиночку, между мной и дьяволом всего несколько футов.

Его руки сжались в кулаки, когда он впился взглядом в мои, страх боролся в этих глазах, стекая по его лицу. Но он знает, что эту битву он проиграет. Я не позволю ему остановить меня.

Я борюсь с бурей слез, бьющихся о стену вокруг моего сердца, зная, что должна спрятать их. Я не могу сказать ему, что этот момент может оказаться последним, который у нас остался.

— Скоро увидимся, — говорю я с улыбкой. Я медленно целую его, эти губы мягко касаются моих, напоминая мне о моментах любви и радости, которые я испытывала каждую секунду, проведенную вместе.

Постепенно мои пальцы соскальзывают с его пальцев, и, бросив последний взгляд в его глаза, я ухожу, ухожу от него и от жизни, которую мы, возможно, никогда не получим.